Замок Тиргартен и его обитатели

      Утро принесло князю очередное разочарование — молодая супруга долго, нудно и недовольно выговаривала ему, что не желает видеть его в своей постели, кроме как ради зачатия наследника. В остальное время она будет проводить ночи в компании компаньонки, фрейлин и служанок, а супруг пусть спит в своих покоях.       — И когда же моя супруга пригласит меня? — ядовито спросил Ройгрек.       — В те дни, кои мне посоветует лекарь, — чопорно ответила Брунгильда.       — Тьфу…       — И супруг мой, я желаю, чтобы экономка замка явилась ко мне сразу после завтрака. Я возьму дела хозяйские в свои руки.       — Хоть это хорошо, — пробормотал князь, выпутываясь из одеяла. Почему-то видеть жену не хотелось. — Я позавтракаю в своих покоях.       — Разумеется… Марта! Марта! Подай моему супругу… э…       — Рубашку подай, — велел князь. — И сапоги, остальное пусть в мои покои принесут.       Служанка серой мышью прошмыгнула мимо, сунула Ройгреку мятую рубашку, пихнула сапоги и собрала его одежду в охапку, не заботясь о сохранности.       Задерживаться в спальне жены Ройгрек не стал, к себе отправился. И только там дал волю своему гневу, разгромив накрытый стол.       — Что, не понравилась?       — Витарррр…       — Не рычи, дружище.       — Она… она сказала, что будет подпускать меня только в определённые дни!       — Хм… а что ты хотел от принцессы из мелкого государства в Срединном мире? Они там давно погрязли во лжи и лицемерии.       — Ты знал!       — Откуда? — удивился Витарр. — Не знал, но догадывался. Правда, была у меня надежда, что эта… шестая дочь, которой внезапно привалило счастье, будет хотя бы благодарна.       — Сдохла надежда, — буркнул Ройгрек.       — Бывает. Тут главное, чтобы ребёнка зачал, а раз в седьмицу ты к ней приходить будешь, каждый ли день, уже не имеет значения. А родит сына, отправишь куда-нибудь подальше. Да хоть в Галбрэндр.       — Это летняя резиденция, зимой там не очень уютно.       — Так сама виновата, не нужно отказывать мужу в плотских радостях. Любой без этого озвереет.       — И любовницу не завести, женат же. Люди не поймут, — пожаловался князь.       — Да, законы у нас суровые, знатную девицу так просто в постель не уложишь, — согласился Витарр.       — Жаль Игна погибла.       — Ты бы с этим пока поостерёгся, — посоветовал друг. — А если проклятие всё же существует, и не просто так эта девица упала с лестницы.       — Ты проверил? — спохватился князь.       — Разумеется, — кивнул Витарр.       — И как? Что-нибудь нашёл?       — Нет, — разочаровал его советник. — Всё чисто, она сама споткнулась за ковёр и покатилась по ступенькам. И рядом никого не было.       — Жаль…       — А ты хотел, чтобы в замке скрывался убийца?       — Честно? — спросил князь. — Да. Это просто и понятно, а что делать с проклятием… даже не знаю.       — Не думаю, что твоя жёнушка отойдёт в лучший мир и оставит тебя. Скорее она станет наводить свои порядки.       — Если в замке будет всё хорошо, я не стану вмешиваться. Сам знаешь, запустил я хозяйство.       — А что с Кэритой?       — Она знает, что я женился.       — И что?       Князь пожал плечами, прошёлся по комнате, подёргал за кисть занавеса кровати и повернулся к другу. То, что девочка проплакала потом весь день, Ройгреку доложила нянька. Что Брунгильда сразу по приезду навестила будущую падчерицу и говорила с той жёстко — тоже. И подозревал, что жена не станет терпеть рядом с собой его дочь. Что делать с малышкой, он не знал. Оставлять в замке? Мачеха ей житья не даст. Отослать подальше? Куда? В Галбрэндр? Как он уже сказал, там зимой неуютно: замок стоит на скале, почти на берегу моря. Шторма, ледяной ветер, метели, лёд, что сковывает воды фьорда — самое малое, что подстерегает жителей Галбрэндра. Отправить в холодный, промерзающий насквозь замок шестилетнюю малышку? Проще найти другой выход… а так не хочется лишаться живого напоминания о любимой супруге.       Но следующие несколько дней Брунгильда к мужу не подходила. Она появлялась на обеде, занимала своё место напротив Ройгрека, а после исчезала в коридорах и покоях замка. Госпожа Хольте — экономка — рассказывала, что княгиня забрала все ключи от кладовых и выдает припасы очень и очень экономно. Что были проверены все сундуки, все шкафы и комнаты, посчитана каждая простыня, каждый тюк ткани, всё ценное и дорогое перенесено в дальние комнаты и заперто под замок. Шкуры, посуда, столовое серебро… на всё буквально наложила свою ручку княгинюшка. Ройгреку даже пришлось вмешаться в бурную деятельность супруги, запретив той увольнять слуг.       — В замке работает столько людей, сколько нужно. На улицу вы не отправите ни одного из них. Нет, и та служанка останется. И истопник тоже. И что? Если ему семьдесят лет, то его выкидывать теперь? Нет, я сказал!       Княгинюшка тогда поджала губки и уступила, но вскоре Ройгрек заметил, что некоторые слуги ходят как-то… осторожно. И, расспросив их, он узнал, что по приказу его жены за любой проступок следует наказание. Разбила чашку? Плети. Рассыпал уголь? Розги. Дернула нечаянно за волосы, когда плела госпоже косу? Пощёчина от всей души. Впрочем, личные горничные приехали с Брунгильдой и, похоже, были привычны к такому обращению. Пока он молчал, давая время супруге осмотреться, но велел передать, чтобы приказы наказать кого-нибудь, переданные от имени княгини, не исполняли. Только если он сам велит. Но однажды его терпение лопнуло.       Началось с того, что накануне в его покои пришёл лекарь княгини, и велел, не просто так, а прямо таки приказал, явиться вечером к супруге, так как наступили благоприятные дни для зачатия. Ройгрек едва не выкинул наглеца, но… жене он не изменял и давно уже томился от желания: за две недели, прошедшие со дня свадьбы, это был первый раз. Князь решил подождать и посмотреть, как всё же будет обстоять дело с супружеским долгом. Долго пришлось ждать…       Само соитие происходило ещё хуже, чем в первую ночь: супруга приняла его в постели, одетая в глухую рубашку до пят. На самом… э… нужном месте красовалось отверстие, куда полагалось проникать членом. Князь даже замер, чувствуя, как пропадает всё желание.       — Ну? Не тяните, супруг мой.       — Что это? — глупо спросил Ройгрек, тыча пальцем в дыру.       — Супругу негоже видеть нагое тело жены, — ханжеским тоном проговорила Брунгильда. — Ложиться в постель следует только лишь ради зачатия, так что делайте своё дело и…       — Уходите? — зарычал князь.       — Я не давала разрешения оставаться здесь, — фыркнула Брунгильда.       — О, да! Но я и не собираюсь.       Ройгрек поднялся, поправил рубашку, натянул штаны и вышел вон, как был — босиком. И уже уходя, едва не столкнулся с прошмыгнувшей в комнату компаньонкой. Он хлопнул дверью, отсекая причитания вздорной бабки, кинувшейся к постели Брунгильды. Говорить с супругой оказалось не о чем.       Однако сама она так не считала, заявившись утром в рабочий кабинет. И сразу, едва ступив в комнату, начала:       — Супруг мой, я пришла, чтобы сообщить, что вашей дочери не следует жить в замке без присмотра опытной гувернантки. Здесь её взять неоткуда, а потому я советую отправить девочку в приют Святой Анны, где княжне привьют хорошие манеры и научат всему, что должна знать знатная дама.       — Вас воспитывали там? — полюбопытствовал Ройгрек.       — Да! — вздёрнула подбородок княгиня.       — Заметно. Вам вбили в голову вздорные идеи, и я не позволю, чтобы моя дочь приехала оттуда вашей копией. Кэрита останется здесь, а вы, надеюсь, приложите все силы, чтобы стать ей доброй матерью. И начнёте это делать с завтрашнего дня, дорогая супруга.       — Нет! Я не желаю…       — Вас никто не спрашивает, — прервал супругу князь. — Я отдаю приказы, а вы подчиняетесь им. Иначе, мне придётся объяснить вам, кто хозяин в этом доме.       — Что?       — Дорогая супруга, я вполне могу запереть вас в ваших покоях, забрать всю одежду, приставить к вам преданных мне служанок, и приходить в любое время, когда мне будет угодно, а не когда вы наберётесь решимости подпустить меня к своему телу.       — Вы не посмеете!       Ройгрек изогнул бровь, глядя на разъяренную женщину.       — Почему? Я господин в Тиргартене, здесь моё слово — закон. А вы всего лишь моя жена. Сосуд для вынашивания наследника, если хотите.       — Как вы можете? Где ваше уважение? У алтаря вы клялись мне, обещали заботиться и любить.       — О, да! — нехорошо усмехнулся князь. — Напомнить, что обещали вы? И что из ваших обещаний выполнили? Уважать можно того, кто достоин этого. Вот, например, госпожу Хольте я уважаю. И моего друга тоже. Вы же пока не заслужили ни симпатии, ни уважения. Вздорная и глупая женщина, с чего-то решившая, что может отдавать мне приказы.       — Но…       — Я отправляюсь в Священную Рощу, пришла пора заклинать Огонь. По обычаю правитель и правительница приносят в этот день жертву. Но вы, как мне кажется, не захотите участвовать в наших обрядах. Со мной поедет княжна, и у вас не возникнет соблазна отыграться на ребёнке. Надеюсь, что к тому времени, как я вернусь в замок, вы поймёте, что я хотел сказать, и встретите со всем смирением и уважением. Иначе я вообще не буду прикасаться к вам, а через год объявлю, что вы бесплодны. И, кстати… жену, не сумевшую родить дитя, можно и в обитель кающихся грешниц отправить. Скажете, что вы безгрешны? Сомневаюсь, было бы желание, а грехи найдутся.       Князь развернулся и вышел, оставив женщину в растерянности. Как же так? Ей всегда говорили, что мужчина будет добиваться своего, что если его отлучить от тела, он пойдёт на всё, чтобы потешить свою похоть. Брунгильда металась по комнате, пиная в ярости кресла. Кинулась к окну, когда услышала конское ржание — муж действительно выезжал со двора, а перед ним сидела маленькая девочка. Мерзкая девчонка, которая должна быть благодарна уже за то, что её кормят в этом доме. Княгиня забыла, что сама появилась в замке несколько недель назад, что она пока не заслужила ни уважения, ни любви, а всего лишь глухую неприязнь. Что же ей делать? Что делать? Она же использовала все советы наставниц из пансиона, прислушивалась к тому, что говорит компаньонка. Почему супруг оказался совсем иным? Почему? Как заставить его поступать по её слову?