Замок Тиргартен и его обитатели

      — Ну, что, лорд Хенсен… захотел стать князем? А что так? Разве тебе не было забот с собственным владением? Мало? Что ж тебя на чужое-то потянуло? — устало спрашивал пленника Ройгрек.       — Ты, тварь, — сплюнул тот, — приблудыш, какой из тебя князь? Тебя Сигурд из жалости взял…       — Да-да… из жалости… сначала в замок взял, потом из жалости командиром отряда назначил, потом, из жалости же на дочери своей женил… жалостливый какой был, однако! — ехидно проговорил Витарр.       — А ты вообще молчи, шавка приблудная!       — Что у тебя, лорд, — с издёвкой, сказал Ройгрек, — все какие-то неправильные. Я – приблудыш, Витарр — тоже. Кто же породистый-то? Ты, что ли, лорд?       — А хоть бы и я! Я же всё продумал, дочь бы твою за сына отдал, за Маррика, выросли бы вместе…       — А ты бы правил, лорд.       — Да! Уж куда лучше, чем ты! — закричал Хенсен.       — Не получилось, а жаль… тебя жаль, лорд. Знаешь, что я сделаю с тобой?       — Убьёшь.       — Разумеется. А ты думал, что плюшками кормить буду?       — Нет…       — Значит, так… без тебя, лорд… в лагере наступит хаос, если уже не наступил. Твои… союзники успеют переругаться, даже не дожидаясь атаки моих солдат. Твои люди уже уходят…       — Уходят? — вскинул голову Хенсен.       — Да. Или ты надеялся на их преданность? Они предпочтут уйти под руку малолетнего наследника, чем отвечать перед законным князем за участие в мятеже. А я выжду, пока остальные передерутся, нападу и… А потом пройдусь по княжеству, принуждая к покорности, и начну с твоих земель. Твоему наследнику сейчас десять, лорд? А второму сыну? Шесть? Пять? Отлично… со старшим же может случиться несчастье, а младшего я обручу со своей приёмной дочерью, у меня есть такая, приехала с моим супругом. Заберу его в замок и… получу преданного мне лорда. Как тебе план? Похож на твой, верно?       Лорд угрюмо молчал, осознавая, в какую яму сам себя загнал.       — Что мне сделать, чтобы сохранить жизнь сына? — спросил он, наконец.       — Ничего, — пожал плечами князь. — Мне он не нужен.       — Прошу тебя, умоляю… — хрипел лорд, вырываясь из пут. — Пощади его!       — Нет, — отрезал князь. — Меня бы ты не помиловал. И моего омегу тоже. Нет!       Ройгрек развернулся и вышел, оставив пленника выть от бессилья. Разбираться с ним времени не было — там ещё пара среди осаждённых осталась. Но с ними, как оказалось, успели разобраться без него: с утра под стены города подоспели преданые князю отряды. И в тот самый момент, когда Ройгрек беседовал с Хенсеном, у стен кипело сражение. Вялое, надо сказать: отряды пленённого лорда ушли сразу, как только убедились, что его нет в лагере, а остальные оказались дезориентированными склокой, тут же вспыхнувшей между оставшимися предводителями мятежников.       К обеду всё было закончено, побеждённых согнали под охрану, раненых унесли в лекарни, тела погибших разобрали — своих передали родственникам, а чужаков ждало огненное погребение. Для них уже готовили огромные погребальные костры, и напрасно будут их ждать домой, почему-то все были уверены, что князь не возьмёт на себя труд, оповестить их родственников. Да и вообще, это дело не его, вот вернутся пленные домой, пускай отчитываются перед соседями. Ройгрек собирался рядовых и младших командиров отпустить безо всяких условий — они люди подневольные, по приказу шли. А вот знатных и богатых аристократов, следовало ободрать по полной, чтобы в другой раз неповадно было поднимать руку на законную власть.       Одного из оставшихся мятежных лордов удалось захватить раненым, второго убили в сражении. И Ройгрек объявил, что казнь заговорщиков состоится через три дня, чтобы его люди успели прибраться под стенами города и упокоить погибших. И отправиться в замки мятежников, чтобы забрать заложников и навести там порядок. Зима предстояла долгая и хлопотная.       Но все планы на ближайшие дни оказались нарушены Клотилем — у переволновавшегося омеги началась течка. И Ройгрек на собственной шкуре и… члене… понял, что такое, когда приходится заниматься любовью несколько дней подряд почти без перерыва. Спасла его, как ни странно, случайно поставленная метка — сработала, как дополнительный афродизиак, но всё равно, из спальни Рой буквально выполз. И первый, кого встретил, был Витарр, дремавший недалеко от их двери.       — Всё? — зевнул он, рассматривая встрёпанного князя.       — Очень на то надеюсь…       — Тяжко пришлось? — с сочувствием спросил Витарр.       — Не напоминай!       — Ты сейчас чем собираешься заняться?       — Спать пойду, вот постель сменят и пойду. До утра!       — Иди, — зевнул друг, — всё равно с тебя сейчас никакого толку нет.       — Ты мне вот что только скажи, как там с нашими мятежниками?       — Никак, сидят в камерах, ждут приговора.       — А в их замках?       — Тоже всё хорошо, — пожал плечами Витарр. — Я туда послал гарнизоны, все взяты под контроль, заложники едут в Тиргартен.       — А кто у нас заложники? — поинтересовался, зевая, Ройгрек.       — А все, кто под руку попался. Выспишься, разберёшься сам.       Князь покивал, развернулся и, шатаясь, вернулся в спальню. Духи с ними со всеми… когда хочется спать!       Полностью от дурмана течки супруга, князь очнулся к обеду следующего дня, и сразу принялся наводить порядок в замке. Ну, или делать вид: всё и так было в порядке. К этому времени уже прогорели все погребальные костры, собран прах в большие бочки, которые установили у стен замка — приходите родные, забирайте по горсти, хоть так похоронить. А в казематах шли допросы, один за другим. И вскрывались интересные подробности давнего, ещё со времён смерти Сигурда, заговора. Полетели отряды в замки названных лордов, с приказом доставить владетеля на княжеское дознание. И заложников заодно, чтобы посговорчивее были. Те же, кто оказался более осторожен или труслив, затаился в своих владениях, мечтая, чтобы беда миновала их. А князь железной рукой наводил порядок в своих землях, теперь уже полностью — своих, потому что после такой чистки, никто больше не посмеет поднять мятеж в стране.       Казнь заговорщиков состоялась в день перелома зимы, когда над землёй царит самая длинная ночь, и люди воздают дань умершим. Девять лордов взошли на помост, прощаясь с жизнью. Девять заложников из их семей отправились в замок под присмотр князя. И среди них старший сын лорда Хенсона — уговорил Клотиль мужа пощадить мальчишку. И увёл омега детей мятежников с площади до начала казни — нечего на такое смотреть.       И он же, Тиль, долго объяснял испуганным детям, за что их отцы сейчас умирают один за другим — намертво они должны запомнить, что значит поднимать мятеж против законного правителя. На всю жизнь и другим завещать, и это не пустое требование, а безопасность дочери и будущего сына. Ибо понес после той течки омега и надеялся, что откликнулись Духи на его молитвы — будет наследник у князя.       Казнённых не стали оставлять на потеху толпе, пристойно обрядили и уложили на погребальный костер, за стенами города, разрешив быть на том обряде всем, кто пожелает. Многие из заложников решили почтить память своих отцов, и Ройгрек не стал запрещать им это.       А вот Тиль не пошёл — едкий дым вызывал у омеги тошноту, верный признак, что он более не празден.       Ройгрек пришёл вечером, когда закончил со всеми делами, и застал мужа за шитьём. Омега оказался на редкость трудолюбивым, ни минуты не сидел без дела.       — Что ты шьёшь?       — Рубашку, — ответил Тиль.       — Маленькая какая-то.       — Это рубашка для нашего ребёнка.       — Нашего?       — Да.       — Тиль, у тебя… у нас будет ребёнок? Сын? Или…       — Я надеюсь, что это будет сын.       — Омега?       — Но омега не сын, омега это… омега!       — Член у тебя есть, — хмыкнул Ройгрек, — ты тоже мужчина. Но с особенностями. Если ты родишь омегу, я воспитаю его настоящим мужчиной.       — А… как скажешь, — опустил глаза Тиль.       — Хочешь, я научу тебя… ну хоть сражаться на мечах…       — Нет, на мечах не хочу, — подумав, ответил омега. — Научи меня метать кинжалы.       — Хм… ты прав, это действительно лучше. Ты ещё долго?       — Нет, там мясо и сыр, поешь, а я пока закончу с рубашкой.       — Не торопись, я хочу посмотреть на тебя…       — Соскучился? — лукаво глянул на мужа омега.       — Да, — устало откинулся в кресле Ройгрек.       Ночь уже опустилась на землю, за окнами выла метель, а в комнате было тепло и уютно. Рядом сидел свой, родной омега, шил рубашку будущему ребёнку, и Ройгреку не хотелось, чтобы эта ночь кончалась.       — Я спускался вчера в Святилище, — прервал молчание Тиль. — Принёс дары Духу Смерти, попросил о лёгкой дороге для… казнённых.       Омега покосился на мужа — не сердится ли?       — Я не один ходил, взял с собой заложников. Им надо было тоже просить Духов о милости.       — Правильно, я для них жестокий князь, а ты добрый, тебя пускай любят, — согласился Ройгрек.       — Я думал, ты будешь недоволен.       — Почему? Ты такой же князь, всё, что ты делаешь — хорошо.       — А если я ошибусь?       — Мы исправим ошибку вместе, — пожал плечами Ройгрек. — Пошли спать, я устал сегодня.       Утро принесло томные ласки, и князь радовался тому, что супруг не боится его больше, дарит нежность искренне и открыто. А потом, позавтракав в компании Витарра и остальных командиров, супруги разошлись по своим делам. В этот день Тиль наметил проверить кладовые — посчитать, что осталось после осады, и какие продукты нужно подвести в замок. Но всё пошло наперекосяк с самого утра.       Для начала Клотиль обнаружил явные признаки небрежения со стороны экономки. Почтенная Лина Хольте и раньше бывало игнорировала приказы младшего князя, но в этот раз она превзошла саму себя. И разгневанный Тиль велел отправить её под замок, послал в комнату женщины солдат — проверить, что та скрывает, и лично выдал продукты на кухню. Почти пустые кладовые невозможно было объяснить недавней осадой — они столько не успели использовать, а значит, экономка умудрилась растранжирить запасы. Куда? Это стоило выяснить как можно скорее, потому что оставшегося едва хватит на пару дней.       Дознание привело к торговцу в городе, а потом нашлись следы и дальше, из княжества. Когда Ройгрек узнал о том, а омега не стал скрывать ничего от него, то пришёл в ярость, велев взять под стражу всех городских родственников экономки, справедливо считая, что те тоже замешаны в воровстве. Разгребать это пришлось не один день, а исправили подкравшуюся беду только к концу зимы, когда, наконец, дошли обозы, полные зерна. А до того времени, пришлось во всём экономить.       И всё же справились и с этой бедой. Да что там, разве это беда? Так, небольшие проблемы, которые удалось легко решить за счёт запасов из замков мятежных лордов. А вот нечего бунтовать против законного князя, приговаривал Тиль, пересчитывая мешки, корзины и туши. И он же проследил, чтобы дружинники мужа не выгребли всё подчистую: зачем оставлять умирать с голоду тех, кто, возможно, станет преданным подданным князя? К тому же чем дальше, тем больше Клотиль был уверен, что носит под сердцем не дочь, и не омегу, а мальчика, будущего наследника. Следовало уже сейчас заботиться о том, какая страна достанется сыну.       А вечерами Клотиль обязательно заходил к дочерям. Он очень быстро привязался к маленькой Кэрите, не делая различий между девочками. И, усаживаясь в широкое кресло, как раз чтобы поместиться самому и обнять прикорнувших рядом малышек, рассказывал им сказки. Долгие, как зимние вечера. А когда девочки начинали зевать и тереть глазки, помогал няне укладывать их спать. И нередко в такие минуты заходил князь, пожелать дочерям доброй ночи — он при всех назвал Нийю своей, и относился к ней, как к родной.       — Надо подумать, кого мы позовём в замок, — проговорил Ройгрек, закрывая дверь спальни.       Омега, уже сидевший на кровати, поднял голову и взглянул на мужа:       — Зачем?       — Учить дочек.       — О! Ты собираешься нанять учителя девочкам? Но…       — Что?       — Разве… но ты прав, господин мой.       — Разумеется, я прав. Я никогда не ошибаюсь! — провозгласил Ройгрек, обнимая мужа. — Особенную мудрость я показал, когда посватался к тебе, Тиль.       — Ну… я-то остался не внакладе, — улыбнулся омега.       — Поясни.       — Муж, замок, княжество, власть, дочери, муж… я говорил, что нежданно получил хорошего мужа?       — А повтори ещё раз, — мечтательно проговорил князь. — Мне нравится, когда ты меня хвалишь.       — Сколько вам будет угодно, мой господин и повелитель. Но я перестану хвалить, если вы, мой драгоценный супруг, не вспомните, зачем вы вообще пришли на это ложе.       — М… ой, не помню! Старый я стал, совсем старый…       Князь куснул мужа за ушко и прошептал:       — Может, за этим?       — Погоди-ка… — задумался омега. — Кажется, нет…       Ройгрек поцеловал ему спинку, спустился, лаская вниз, огладил округлые упругие половинки.       — Или за этим?       — Ох… — простонал, выгибаясь, Тиль, — уже почти рядом!       И коротко выдохнул, почувствовав внутри гибкие умелые пальцы.       — А если вот так? Или так? — князь поймал губами сосок, потянул его, огладил языком.       — Да! И за этим тоже!       — А сейчас? — Ройгрек перевернул мужа на живот, приподнял и вошёл, вкатился, скользнул одним движением в горячее, шёлково-гладкое нутро.       — О, да!       Кто знает, как это бывает у других? Князь уже не помнил вторую супругу, от первой остались на память нежность и забота, щедро подаренные ему. И сейчас, когда в его жизни появился омега, такой же заботливый, ласковый, нежный, Ройгреку казалось, что он получил, всё о чём мечтал. Сына бы ещё, наследника… князь был уверен — будет!       А Тиль вприпрыжку носился по замку, наводил порядок — хозяин же! Так приятно оказалось, когда к твоему мнению прислушиваются, когда твои приказы выполняют незамедлительно, когда супруг действительно старший, внимательный, рачительный, не игрок или мот, жалеющий даже медную монетку на нужное дело, не то, что на новую одежду. Омега накинул на плечи повседневный плащ, подбитый теплейшим волчьим мехом, вышел на улицу: обоз прибыл с припасами. Прошёл, красуясь перед возницами, показывая им заботу и щедрость супруга — пусть знают, что князь Ройгрек богат. А в шкафу висел парадный плащ, на соболях, какой не у каждого короля или королевы есть. И в шкатулке лежат драгоценные украшения. И есть еще два сундучка, куда складывают приданое для дочерей — щедро одаривает их отец. Клотиль знал, что муж украдкой выбирает меч по руке мальчика, для сына… тепло в их доме, счастливо… и под сердцем сильно толкается малыш… знает омега, что подарит мужу наследника…       За всеми этими делами, незаметно пришла весна. Приближался новый год, когда день сравнивается с ночью, и Духи приходят на землю, празднуя и радуясь вместе с людьми. Ройгрек с супругом с утра отправились в Святилище — провести обряд встречи Нового года. К этому времени Тиль приготовил себе, мужу и детям для обряда ленты: синюю, символ неба, жёлтую — солнца, белую — символизирующую чистоту помыслов и чёрную, которая олицетворяет все беды, ссоры, болезни. Эти ленты, длинные и не широкие, омега взял с собой, оставив детям их ленточки. В отличие от взрослых, малыши проведут обряд в домашнем святилище, а не на улице, в горах. Расцеловав дочерей и строго наказав няне не задерживаться на улице надолго, Тиль поспешил присоединиться к мужу, ожидавшему его на улице. Впереди было празднование начала нового года…