Изменник

Тринадцать недель назад       Как же приятно пахнет, настолько, что горечь тёмного шоколада оседает на языке, а контрастирующий с ней запах острого перца будоражит до дрожи в коленях. Странное сочетание, необычное, редкое, почти на грани противозаконности. Таким сексуальным качкам на законодательном уровне нужно запретить распространять даже толику своих феромонов. Стоит представить, каким приятным вкусом осел бы этот соблазняющий дух на языке, как в штанах уже мокро. Будь в запасе больше времени, я бы распробовал каждую вену на твоём члене, не пропустил бы ни малейшего участка, облизывая перед тем, как принять на всю длину. Ну же, посмотри сюда, ты ведь уже должен был уловить мой запах.       Вот, молодец.       В чайных глазах уже виден заинтересованный огонёк похоти, который не составит труда распалить до пожара. Улыбка ровных белых зубов кажется обольстительно милой, но острые клыки блестят опасностью. Не страшно, защитный ошейник всегда в кармане, а то не хватало ещё подставиться под чью-то бездумно поставленную метку.       — Ты один, красавчик?       Как банально, ни грамма фантазии.       — Как видишь.       Учитывая вечернее время и отдалённость магазина, в запасе есть минут тридцать, может, сорок до приезда Хэнка. Подходит, должны успеть.       — Выпьем кофе, тут неподалёку есть неплохое кафе.       Не в этой жизни. И почему каждый раз нужно продираться через дебри формальностей, чтобы просто заняться сексом?       — А ещё тут неподалёку есть укромный переулок, в котором нет освещения и камер наружного наблюдения. Как насчёт того, чтобы забить на кофе и перейти сразу к десерту?       — Какой ты резвый, даже подозрительно. Дай угадаю, сейчас я соглашусь, а как только мы начнём, меня скрутят копы и повесят изнасилование.       — Устное согласие, я не в течке, так что всё законно. Могу расписку нацарапать, ID-карта с собой, только давай быстрее, за мной скоро приедут.       Новые законы внушают страх, это хорошо, значит, альфы уже думают не только той головой, что находится между ног. Но как же иной раз это некстати. Решайся уже, ну, даже по штанам уже видно, как ты заинтересован.       — Такой сладкой конфетке сложно отказать.       Темно, неудобно, воняет мочой и чьим-то дерьмом. Подворотни этого города слишком грязные, вообще не созданы даже для быстрого секса, но выбирать особо не из чего. Главное, не испачкать одежду, а то мой лейтенант с лёгкостью заметит грязь. Щелчок ремня, и вот ширинка расступается, выпуская на свободу довольно неплохой член, хотя и не слишком большой. Пакетик шелестит, упаковка презерватива никак не поддаётся, и приходится рвать зубами, лишь бы не терять драгоценное время. Вкус смазки и латекса неприятно ощущается на языке.       — Вау, детка, как ты умеешь!       И не такому приходится учиться, чтобы наверняка быть уверенным в защите. Уж лучше разок быстро натянуть резинку ртом, чем потом вычищать из себя сперму и ускоренно глотать контрацепцию. Хватило одного раза, благо, что тот альфа ничем не болел. Надеюсь, агрегатом своим ты владеешь лучше, чем чешешь языком.       — Входи уже.       — Какая нетерпеливая конфетка.       Чёрт, больно, слишком сильно ударил.       — Меньше слов и следов не оставляй.       Да, вот так, приятно, резко, горячо. Удовольствие разливается по телу, течёт по венам, перемешиваясь с кровью и разносится быстрым потоком по всему организму. Руки скользят под футболкой, пальцы сжимаются на сосках, но это неприятно, больно, он прилагает слишком много силы. Неважно, лишь бы аритмичные движения внутри не прекращались. Жарко до дрожи от рваного ритма, в паху полыхает, почти болит, но амплитуды недостаточно. Хочется глубже, сильнее, чтобы узел тоже проникал внутрь, растягивая до предела. Похоже, это максимум, что он может из себя выжать, приходится помогать рукой, чтобы получить хоть часть необходимого удовольствия. Ну же, ускорься хоть немного, что ты как черепаха?       — Чёрт, я всё.       Спасибо, я заметил, скорострел, не в этом плане нужно было ускоряться. Даже раз не кончил, только зря уговаривал. Кто бы мог подумать, что альфа, имея такой шикарный запах, окажется таким хреновым любовником. Радует, что хоть пальцами и ртом ты работаешь лучше, чем членом.       — Сильнее, ещё немного. Да, вот так.       Лучше, чем совсем ничего, хотя на члене кончать куда приятнее, чем на пальцах, лучше бы ты технику секса тренировал, чем в минете практиковался.       — У тебя даже семя сладковатое, действительно, конфетка. Надеюсь, ты ничем не болеешь.       — Нормальные люди интересуются здоровьем партнёра до того, как глотают его сперму. На твоё счастье, я абсолютно чист.       — Тогда может всё-таки по кофе?       — Нет. — Телефон звонит очень вовремя, меньше придётся тратить время на пустую болтовню. — Да, Хэнк. Уже иду, не волнуйся. И я тебя.       Не стоило так далеко отходить от супермаркета, пакеты хоть и не тяжёлые, но нести неудобно. Поясницу немного тянет, стоит попросить Хэнка сделать массаж, а если он не сильно устал, то можно устроить неплохое продолжение.       — Не иди за мной, мой мужчина не оценит, если увидит хвост в виде альфы.       — А твой трах на стороне мужчина ценит?       А вот говорить со мной таким угрожающим тоном довольно опрометчиво.       — Давай я тебе пищу для размышлений подкину. Мой любимый — коп, и я, кстати, тоже. — Значок иной раз творит чудеса, хорошо, что в этот раз не оставил его дома. — Ты получил, что хотел, я почти получил, так что разойдёмся мирно. Сейчас я сверну за угол, а ты сделаешь вид, что мы никогда не пересекались, и пойдёшь своей дорогой. По твоему лицу вижу, что мы друг друга поняли.       Старушка Бетти стоит почти у самого входа в «Смарт». А вот и ты, любимый, ждёшь, нетерпеливо перебирая пальцами по потрёпанному рулю, но почти сразу выходишь, стоит только увидеть пакеты в руках.       — У нас же полный холодильник, что ты опять понабрал, Коннор?       — Когда ты ворчишь, то становишься ещё милее. — Это не должно было сорваться с языка, но твоё удивление того стоит.       — Коннор, меня даже двадцать лет назад сложно было назвать милым, а сейчас уж подавно.       — Можешь говорить что угодно, но для меня ты самый красивый, милый, заботливый и вообще самый лучший, и я недавно в очередной раз это осознал. А теперь поцелуй меня, мой лейтенант, и поехали домой, у меня снова поясница разболелась, поэтому я очень надеюсь на массаж.       — Хорошо, будет тебе массаж.       — С продолжением.       И не нужно так тяжело вздыхать, сам ведь тоже не против.       — Маленький чертёнок, знаешь же, что я не могу тебе отказать, когда ты так смотришь. — Как же наигранно ты вздыхаешь, но хитрый взгляд выдаёт тебя с головой, любовь моя. — Кстати, что ты делал в той стороне? — Было глупо ожидать, что ты не спросишь.       — Услышал странный шум, решил перестраховаться и посмотреть. Зря волновался, там просто чья-то кошка гоняла вокруг баков крысу, но проверить стоило.       — В следующий раз лучше дождись меня, ты знаешь, что я не люблю, когда ты шаришься по каким-то подворотням один.       Иной раз ты одной интонацией отчитываешь лучше, чем собственные родители в школьные годы.       — Мне приятна твоя забота, Хэнк, но я не за красивые глаза стал детективом, могу за себя постоять в случае опасности. Не волнуйся.       Тяжело вздыхаешь и молчишь, знаешь, что я прав, но в следующий раз тоже будешь волноваться. Стереотип о том, что все омеги поголовно слабые, слишком крепко сидит в головах у людей.       После вечерней прохлады в машине очень тепло, спокойно, даже музыка не грохочет, а тихо струится из динамиков. Не знал, что у «Рыцарей» и медленные песни есть. Так комфортно, расслабляюще, и тряска под едва слышное дребезжание усталой подвески, которую давно стоило перебрать, навевает сонливость. Сегодня обойдёмся без разговоров, слишком сильно хочется спать…       — Почему ты вчера не разбудил меня, Хэнк?!       Сказать, что я недоволен, это ничего не сказать. Очень не вовремя было это благородство.       — Ты уснул так крепко, что не реагировал на тряску, на голос, даже не хмыкнул, когда я перетащил тебя в спальню. Я и массаж тебе сделал, как обещал, но ты так и не проснулся.       — Но я хотел…       — Я знаю, чего ты хотел, но пойми, ты всегда спишь очень чутко, а тут даже глаз не открыл на столько действий! Ты устал, нужно было полноценно отдохнуть, а приласкать тебя я могу и вечером. Не переживай, оторвусь сразу за два дня.       За твой настрой и такое обещание я тебе готов простить всё, мой лейтенант. Только не факт, что получится дотерпеть до вечера, но я очень постараюсь.       — Иди в душ, нам выезжать через пятнадцать минут, если снова не хочешь встрять в пробку.       От горячих, сухих губ с горьким привкусом кофе не хочется отрываться, а тёплые ладони приятно согревают спину. Хочется стоять так вечно, чтобы не было никакой работы, никаких забот, только ты, я и наши чувства. Но ты прав, нужно собираться, день обещает быть сложным, неудовлетворённость сидит внутри, больно прогрызая себе путь на свободу. Вот нужно было вчера так обломаться. А ведь всё, что требуется от альфы — это глубоко, грубо и качественно трахаться, но некоторые особи, как выяснилось, не обладают этим талантом. Придётся выкручиваться самостоятельно, не зря в своё время подготовился.       Коробка с фаллосом успела слегка покрыться пылью, но сама игрушка в полном порядке. Тяжёлый, большой, анатомически правильный — почти идеальная копия члена, которая приятно растягивает, давит на мышцы, дарит такое желанное ощущение наполненности. Этого хватит, чтобы продержаться хотя бы до обеда, во время которого можно будет немного позабавиться.       — Спина до сих пор беспокоит?       — Немного, думаю, скоро пройдёт.       Игрушка ощущается слишком явно, ходить немного неудобно, но пока доедем, получится полностью привыкнуть. Так сладко, возбуждающе, отчего смазка вырабатывается ещё сильнее. Хорошо, что в убойном одни беты, не придётся переживать за усилившуюся выработку феромонов. Только Рид заметит, снова будет плеваться ядом и прожигать своим ненавидящим взглядом, к которому невозможно привыкнуть даже спустя столь продолжительное время работы в департаменте. Пусть смотрит, вытерпит, как обычно, хотя если и сорвётся, то тоже будет не критично, может, потянет хотя бы на троечку в качестве партнёра на один раз.       Стоит только переступить порог, как детектив Рид оборачивается, давясь воздухом, и немного бледнеет. Злится, заводится с пол-оборота, но молчит, едва сдерживая кипящую внутри ярость. Всё-таки Гнев ему подходит больше, чем Жадность*. Может, как-то табличку на столе заменить? Хуже ведь не станет, сильнее ненавидеть вряд ли возможно.       Всё утро его глаза преследуют, сверлят спину, отдаваясь неприятным зудом внутри. Детектив взвинчен больше обычного, дёргается, слишком резко хватается за бумаги, что даже режет палец, и неприлично громко хлопает ящиком стола, доставая очередную конфету. То и дело бросает взгляд на часы, нервно поджимает губы и, не выдерживая, идёт за очередной порцией кофе. Сквозняк приносит едва различимый запах, который растворяется настолько быстро, что даже не удаётся разложить его на составляющие. Это уже интересно, интригующе, ведь Гэвин обычно очень хорошо контролирует свои феромоны, лишь изредка во время очень ярких вспышек гнева давая себе волю. Почему не получается вспомнить, как он пахнет?       — Хэнк, сделать тебе кофе?       Идти в кафетерий без причины будет слишком опрометчиво.       — Если несложно. Только бога ради, не поскупись на сахар, я уже не помню, когда в последний раз пил что-то нормальное.       В виде исключения сегодня сделаю, как ты любишь, мой лейтенант.       Взгляд детектива приковывает к месту, скользит по коже, ощущаясь почти физически. Так странно, но не отталкивающе. Молчит, не комментирует, не отвечает на вопросы, только пристально смотрит, а в потемневших глазах привычно пляшут молнии ненависти. От него снова ничем не пахнет, но что-то всё равно выбивается из привычной картины, что-то тёмное на самом дне зрачков, животное, манящее в своей угрозе. Похоже, кто-то начинает сдавать позиции. Можно бесконечно жаловаться на запах, который неприятен тебе как человеку, но сущность, в обычное время скрытая от посторонних глаз, всё же ведётся на источаемый аромат. Нужно лишь надавить посильнее, чтобы первобытное желание пробудилось окончательно. А ведь ты так долго держался, Гэвин, столько времени стойко терпел запах феромонов, не сдавая меня Хэнку, хотя по глазам было видно, что ты улавливаешь чужой дух. Возможно, соблазнить тебя не самая плохая идея, учитывая, как вчера было мало удовольствия, может, получится добить недостающее с тобой.       Едва удается дотерпеть до обеда. Гэвин тоже срывается с места, стоит только часам показать начало нового часа. Хэнк ушёл раньше, чтобы успеть занять свободное место в столовой. Чтобы не идти с ним, даже врать почти не пришлось, ведь аппетита действительно нет, но недосказанность неприятным камнем давит на грудь. Недоговаривать правду или откровенно лгать Хэнку всегда стыдно, больно, но желание проверить, рискнуть слишком велико.       Детектив Рид торопится, нервничает, не замечая никого вокруг. Дверь за ним глухо хлопает, поднимая в воздух облако белой пыли. Этот туалет на ремонте дольше, чем я работаю в участке, идеальное место, чтобы скрыться от чужих глаз. Внутри тихо, а запах цемента и штукатурки перебивает всё вокруг, но и так очевидно, для чего ты сюда пришёл. Стоит подождать немного, совсем чуть-чуть, чтобы ты успел завестись сильнее, и можно зайти.       Твой аромат наваливается сразу же, буквально душит, заполняя небольшое помещение. Сильный, цепкий, успокаивающий и будоражащий одновременно. Так пахнет воздух во время сильного ливня или шумной грозы, и этот запах идеально тебе подходит. Как же сложно сдержаться и не вломиться сразу в занятую кабинку, желание оседлать тебя прямо сейчас слишком велико. Нужно держаться, подорвать твой самоконтроль.       В соседней кабинке тихо, кажется, ты даже дышать перестал, но это уже не поможет. Что ты представляешь в своих мыслях, когда слышишь, как влажно и пошло хлюпает смазка? Чем ты себя одёргиваешь, зная, что сейчас я удовлетворяюсь с твоим именем на губах? Даже у такого стойкого альфы есть предел, и он наступил. Радужка почти полностью утонула в безумной черноте зрачка, а этот оскал заставляет сердце биться в разы быстрее. Давай же, вот он я, бери.       Удовольствие разрывает все грани здравого смысла, оставляя лишь спутанный ком мыслей. Идеальная длина, идеальная толщина, отмеренная амплитуда и почти животная грубость. Это так хорошо, что похоже на сон, и невозможно не кричать, когда ты так сильно раздвигаешь пальцами бёдра и быстро, глубоко толкаешься внутрь. Можешь называть меня как хочешь, прикажешь повернуться, и я повернусь, скажешь упасть к ногам, и я выполню. Я сделаю всё, лишь бы снова и снова ощутить внутри эти безумные движения, и если сейчас я сорву голос, то ни на секунду не пожалею об этом. Если у секса есть бог, то ты его персональное воплощение на этой земле. Я покажу лучшую технику, выпью твоё семя до последней капли, даже прибегну к шантажу, если потребуется, но заставлю брать меня снова и снова. Такого любовника я ни за что не потеряю.