***
А пацан неплох, весьма неплох, не просто отличник-зубрила, каких присылали до этого, а отличник с чуйкой детектива. Но это недоверие к работе коллег и самостоятельный маниакальный поиск улик доставляют определённые неудобства. С таким рвением к изучению лучше бы в криминалисты подался, а не в детективы. — Фу, блядь, Коннор, это отвратительно! Какого хрена ты творишь?! — Простите, лейтенант Андерсон, мне показалось, что я услышал запах. — Трупу три дня, два из которых он пролежал на солнце. Я бы удивился, если бы ты не услышал запах. Отвратительно. У этого парня с головой не всё в порядке, нужно же было додуматься до того, чтобы понюхать покойника, ещё с такого расстояния. — Блядь, ты облизни его впридачу, тогда меня точно вырвет! — Если вас стошнит, то виновато в этом будет только бесконтрольное употребление алкоголя. Вы же знаете, как пагубно он влияет на ваше здоровье, но… — Стоп, всё, хватит! В мамочки заделаться решил? Я последние две недели только и слышу: «Лейтенант, в этом бургере слишком много холестерина» или «лейтенант, вам нужно ложиться спать раньше, чтобы лучше высыпаться». Достаточно, я взрослый человек, могу сам позаботиться о своей жизни! Паршивец, снова этот взгляд побитого щенка. — Пока что вы не особо о ней заботитесь… И что это значит? Не нужно делать вид, что тебе не плевать. — Тебе-то что? — Мне казалось, что желание заботиться о тех, кто нравится — это нормально. А вы мне нравитесь, лейтенант Андерсон. — Займись лучше трупом, Коннор, мы и так тут торчим слишком долго. Час от часу не легче. «Вы мне нравитесь», — что ещё за чушь? Вот пацан, сам иной раз не понимает, что мелет, и вид такой обиженный делает потом. В каком вообще смысле «нравитесь», как коллега, напарник, старший по званию? Вряд ли, на коллег не смотрят такими глазами, но и любовника в моём лице он не сыщет, у нас, блядь, двадцать лет разницы. Вот какого хрена, Коннор, в следующий раз думай, что говоришь! — Лейтенант, я закончил, можем ехать в участок. — Всё хорошо? — Да, всё в порядке, просто слегка подташнивает. Враньё! Ничего у тебя не в порядке, я же вижу, но вытягивать правду насильно точно не буду. — Не удивительно, только у тебя хватило ума начать обнюхивать разлагающийся труп. — Почему ты смотришь так печально? — Дай знать, если захочешь поговорить, напарник. — Хорошо, лейтенант Андерсон… — Хэнк. Зови меня Хэнк. Вот, уже лучше. Всё-таки улыбка тебе идёт больше, чем уныние в глазах, и смотрится куда приятнее. Вот точно как щенок или ребёнок, всем своим видом только на похвалу и напрашиваешься. А ведь волосы на вид казались мягче, чем ощущаются под пальцами. — Не отставай, стажёр, сегодня нужно ещё успеть оформить тебя как постоянного сотрудника. К тесту хоть готов? — Конечно, лейт… Хэнк. — Отлично. И волосы поправь, я слегка перестарался. Хотя растрёпанная причёска тоже выглядит довольно неплохо, даже мило. Омегам, видимо, как и подлецам, всё к лицу.***
— Хэнк, как насчёт того, чтобы сегодня после работы сходить куда-нибудь выпить? Я сплю, однозначно сплю, и в этом сне Коннор предлагает мне выпить. Коннор, блядь, и выпить. Уму непостижимо. Да он выглядит как типичный зубрила, лучший мальчик в учебном потоке, такие от запаха алкоголя уже в обморок падают. — Кто ты такой и куда дел моего напарника? — Просто мы уже полгода работаем вместе, но ни разу не пересекались вне работы. Мои наблюдения и практический опыт других коллег показывают, что совместное времяпрепровождение помогает налаживанию межличностных отношений. — Иисусе, мне временами кажется, что ты робот. Уж не знаю, кто учил тебя так разговаривать, но старайся быть проще, Коннор, зануд никто не любит. — Я понял, прости. Просто мне интересно проводить с тобой время, но мои повседневные увлечения вряд ли придутся тебе по вкусу, потому совместный поход в бар показался мне наилучшим решением. — Хорошо, давай выпьем, только при условии, что ни сегодня вечером, ни завтра с утра ты не заикнёшься о том, как пагубно алкоголь влияет на мой организм. — Хорошо, отложу этот разговор на послезавтра. Вот паршивец. Ну хоть шутить пытается, уже прогресс. — Неплохо, Коннор, но стоит ещё попрактиковаться. Пока твои шутки не слишком отличаются от обычного поведения. — Я учту. Учтёт он, как же. Просьбу не обнюхивать тела пока что не слишком учёл, но хотя бы не столь явно этим занимается. Глядишь, через пару месяцев совсем отучится от этой дерьмовой привычки, меньше поводов для сплетен будет давать. На весь Детройт уже прославился, звезда хренова. Мало того, что первый в городе омега-детектив, так ещё и подход к делу такой своеобразный. Интересно, малец хоть пить умеет или сложится после нескольких глотков. Если напьётся в стельку, проблем не оберешься, на него и так из других отделов заглядываются, уже со всех сторон глазами облизали. Один Рид только желчью плюётся, себе не изменяет. А ведь Коннор действительно выглядит привлекательно, даже учитывая высокий для омеги рост. Глаза добрые, наивные, тёплые, лицо открытое, губы пухлые и приятного цвета, мягкие, скорее всего. Внешний вид всегда опрятный, ухоженный, и улыбается постоянно так обаятельно. Пахнет, наверное, тоже приятно. Такого на улице пьяным опасно оставлять, уведут в лучшем случае в мотель, в худшем — в подворотню затащат. До сих пор ведь находятся смельчаки, которым насрать на новые законы, по старой памяти накинутся на лёгкую добычу и не посмотрят даже, что сотрудник полиции. Дерётся Коннор, конечно, неплохо, даже хорошо, но против трезвого альфы вряд ли сможет выстоять. — Хэнк? — Чего тебе, Коннор? — Я сказал, что пришла миссис Вест со своим адвокатом, ждёт в третьей допросной. Могу я сам провести допрос? — Конечно, почему нет? Вперёд, парень, покажи им, чему научился за это время! Если что, я присоединюсь. Это же просто допрос, зачем так радоваться? Минуту назад сидел такой серьёзный, а сейчас разве что не вприпрыжку скачет. Как ребёнок, ей Богу, даже перепады настроения такие же резкие и непредсказуемые. Зато на допросе быстро сосредоточился, молодец, хорошо держится, даже старый мудак Уилсон такого не ожидал. Привык тут всех строить, сраный адвокатишка, вот теперь получай, Коннор тебя за пояс заткнёт. — Молодец, Коннор, отлично провёл допрос, дамочка даже с адвокатом посыпалась. В честь этого первый стакан за мой счёт. Эй, Джимми, два виски и никакого льда! — Хэнк, я не уверен, может, что-то менее крепкое? — Нет уж, Коннор, вызвался пить, так делай это по-мужски. Не думал же ты, что я тебя лимонадом угощать буду? Давай, парень, за твой первый самостоятельный допрос, и пей до дна, я слежу. Так забавно кривишься. В своей академии крепче мартини явно ничего в рот не брал. В этом баре таким и не пахнет, здесь тусуются только потерявшие надежду на счастливую жизнь козлы и пойло у таких козлов соответствующее. Ты единственный, кто не вписывается в местную атмосферу, слишком чистый, слишком светлый, слишком невинный. Во всём слишком. Возможно, в следующий раз, когда мы пойдём выпить, выбор места будет за тобой, а пока что пей и знакомься с настоящим миром Хэнка Андерсона. Не такой ты себе представлял мою жизнь, да, Коннор? Или такой? — Хэнк, пожалуйста, не останавливайся, я так долго этого ждал… Нужно прекратить, прерваться, но ты такой отзывчивый, такой жаждущий, страстный, что хочется бесконечно целовать эти влажные губы, гладить нежную кожу без намёка на загар, чувствуя дрожь под пальцами. Это неправильно, мы должны были просто выпить и разъехаться по домам. Зачем ты полез целоваться, зачем смотрел с такой грустью и тоской в глазах? Почему из всех молодых и крепких альф вокруг ты выбрал в качестве партнёра престарелую бету? — Коннор, стой, мы должны прекратить! — Пожалуйста, Хэнк, прошу, хотя бы один раз, хотя бы этой ночью будь рядом. Такое чувство, что ты вот-вот заплачешь. — Зачем тебе это? — Я же говорил уже столько раз, ты мне нравишься, Хэнк. Хотя нет, я люблю тебя. Люблю и уже не надеюсь на взаимность, но один раз позволь мне быть рядом хотя бы таким способом. — Дурак. — Обращение к Коннору или всё же к самому себе? — Я буду рядом столько, сколько тебе потребуется. Это худший выбор, какой ты только мог сделать, Коннор, но я его приму. Скоро ты наиграешься, найдешь себе более подходящую пару, и тогда мы снова станем только коллегами. А пока я буду рядом, раз для тебя это так важно.***
— Куда ты дел все мои рубашки, Коннор? — Чистая висит слева в шкафу, две я выкинул, потому что им на вид уже лет десять, оставшаяся в стирке, ты посадил пятно на манжете. — Какого хрена, Коннор, что я носить буду?! — Завтра пойдём по магазинам, тебе давно пора обновить гардероб, Хэнк. Отказы не принимаются! А если не будешь слишком сопротивляться, вечером тебя будет ждать сюрприз. — В прошлый раз, когда ты заикался про сюрприз, мы всю ночь кувыркались в отеле. Мне, конечно, всё нравится, но попридержи коней, я давно не молод для таких заездов. Маленький чертёнок. По глазам твоим хитрым вижу, что снова задумал что-то пошлое. Заездишь меня раньше, чем до глубокой старости доживу. — Не волнуйся, мой лейтенант, я учёл твои пожелания, в этот раз кровать будет с ортопедическим матрасом. — Паршивец. Думаешь, я поверю, что ты ограничишься одной кроватью? Плавали, знаем, какой ты бываешь ненасытный. — Поверь, Хэнк, ты не пожалеешь. Не сомневаюсь, родной, никогда не жалею. — Хэнк?.. — Что? — Я люблю тебя. Такой искренний… — Я знаю, Коннор. Я тоже тебя люблю.