***
… а он сидел со слезами на глазах, но там была и улыбка, ведь он помнил как снова и снова отбивал у него свою душу, как мстил за то, что он забрал у него мать, как измывался, как вёл своих друзей, как продавал… продавал! Продавал, как животное! Его глаза взмыли к небу, они жалобно смотрели на него, слёзы сами лились, но это было не отчаянье, это была не печаль, не грусть, не тоска, не потеря, не утрата — это было то, что заставило его закричать во всё горло вспоминая дозу, которая его насиловала внутри и только тогда пришло осознание, что он достиг оргазма. Он кончил, излился, ласково простонав, чувствуя, как горячее семя выходит из головки члена, как это низко, пошло, но цепи падают, они ломаются и он ловит кайф, понимая, что эти оковы больше никогда не станут тянуть его в Ад, которого он так боялся, он живой. Он. Живой. Крик всполошил птиц вокруг и он наконец-то смог сказать, хоть и захлёбывался в слезах и истеричном смехе. — Проваливай в Ад, конченный ты уёбок…***
Валентино увидел просвет кровавых облаков и возвышающуюся фигуру, которая налегала на него. Сутенёр лишь спустя мгновения смог увидеть лицо Евангелия, который ласково улыбался, смотря демону в глаза. Но что ещё больше шокировало режиссёра, так это то, что грешник входил в него снова и снова, крепко держа за бёдра и трахая задницу мотылька, который был лишь только в порванном платье. Член Ены вдалбливался в зад мужчины и заставлял его стенки сжиматься и принимать хуй, словно рот смазливой шлюхи, которая сосёт своему хозяину 24 часа в сутки, все 7 дней в неделю. Крик не заставил себя долго ждать, но прежде, Ева первый успел сказать, ласково гладя ноги моли. — Детка, уууф, я никак не мог подумать, что ты первый кончишь, да ещё с такими яркими, сладкими стонами, Валь… — Какого хуя, блять, ты вообще сейчас делаешь, еблан сраный?! , — закричал взбесившийся оверлорд, тут же подняв корпус и оттолкнув от себя Еву, который, мягко говоря, шокировался, ибо его оргазм был близок, но не пришёл, так как Валентино получил голову на своих плечах назад, выйдя из грязных, размытых воспоминаний прошлого. — Вэл, стой, что случилось? Но крыска и договорить не успела, как увидела в глазах потерянного демона поступившуюся слезу. — В-Вэл? Ты… Мотылёк сжал челюсти, как только смог, до скрипа, что было мочи и его гневу не стало ни конца ни края. Глаза перваншевого оверлорда начали полыхать, сжигая нахуй жалкие слёзы, от которых он отрёкся ещё при жизни. Сутенёр попытался ударить парня прямо в лицо, но грешник ловко уклонился, отскочив и немного споткнувшись, смотря на мужчину опешенным взглядом. — Валентино, я не понимаю, детк… — Сукин сын! Оверлорд начал пытаться вцепиться в парня клыками, переходя в наступление и всячески порываясь на того, словно бы забыв обо всех своих демонических способностях. Его движения были быстрыми и Ева не успевал ото всех уклониться, в итоге получая сильные раны в виде следов от когтей. Оба грешника «танцевали» на часовне раз за разом, «танец» сопровождался криками крысоподобного парня, который пытался остановить демона, что внезапно начал играть с тем, наступая и раня когтями и клыками. Ева уклонился от очередного резкого рывка Валентино, чувствуя, что тело горит от внезапной смены обстановки с любовной, искренней на холод и какие то издевательства со стороны партнёра. — Ч-чёрт! Прошу, Вал, объясни мне, что случилось, всё же было хорошо. Ты же сам этого хотел! Но парень не смог увернуться от резкого, «искосочного» рывка Тино, который обогнул Ену и вмазал тому со спины локтем, оказываясь впритык к тому той же спиной, а правой нижней рукой, мотылёк ударил парня в лопатки, заставляя того податься вперёд, но нога мужчины, а именно правая, подстегнула ногу Евангелия и резко втянула того назад, перетягивая парня и заставляя того свалиться, жалобно простонав от боли. Не останавливаясь, мужчина сжал кулак и обернувшись, очень быстро, вмазал прямо им в землю, ибо Ена успел перекатом через спину, увернуться от удара, который, скорее всего, сломал бы ему лицо. Валентино увидел, как под его кулаком треснула, еле заметно, часовня, её фундамент, а сам кулак, косточки пальцев, моль перестала чувствовать сломав их, когда с помощью замаха всей рукой, не рассчитала силы и удар был через чур ломкий. Но режиссёр и глазом не повёл, приподняв голову и посмотря на Ену, который пытался сбежать к люку с крыши нахрен, но каждый раз, оверлорд его настегал и заставлял того чувствовать боль, не смертельную, но всё же. Ена ломился вперёд, понимая, что одеяло, выпивка, которую они распивали, еду, которую недавно ели и которую он сам готовил, всё это было сейчас не важно. Ноги бы унести и остаться «живым». Тино одним ловким прыжком, совершив сальто через грешника, оказался перед его носом встав на корточки достаточно элегантно, ловко дефилируя ногами и снова заставляя Еву не ожидать подобного и упасть, чувствуя в ушах звон от ударов и от боли. Всё было настолько резко, что парень не мог понять, сколько мотылёк раз ронял его, измывался и нарочно не убивал, ибо словно, получал наслаждение смотря на то, как низший грешник вскрикивал и как пытался сбежать, держа на своём теле несколько сильных ссадин и 4 следа от когтей, один из которых, являлся укусом и остался от клыков моли. Снова попытка удара, уворот, удар, когти так сильно резали кожу, словно нож сыр на разделочной, кухонной доске. — Вэл! Не переставал кричать Ена, видя темноту, но понимая, что несётся со всей дури к краю часовни, чувствуя, как ноги подводят и хотят остановиться, заставив своего хозяина упасть и снова принять насилие мужчины, который гнался за ним по пятам, ласково рыча и не произнося не слова. Это было просто наваждение, просто сон, но нет. Вэл слыл оверлордом, Ена его взял на часовне, но это было обоюдно. Почему? Снова рывок, ещё и ещё, ноги уже сдались и когтистая рука Тино настигла спину Ены, рвя плоть и оставляя на той длинный шрам от когтей. — В-э-э-эл!!! Оба грешника настигают конца часовни и только тогда, озабоченный собственник молвит животным, озлобленным и неуравновешенным голосом, что полон льда и снега. — Давай немного полетаем, сучка! — Что?! Из спины моли вырываются не до конца регенерировавшие крылья и сутенёр летит вниз с парнем, понимая, что разорвёт всех и вся на своём пути и, мать его, плевать на ебаные сплетни, он убьёт всех и вся. Он сделает всё, чтобы заткнуть тех, кто ему не интересен, он изнасилует, опорочит, он запятнает, унизит. Он не проиграет своему «я», миру, Аду, жизни, смерти. Он победитель и срать на то, что какая то крыса с помойки завела его в часовню и оттрахала. Этого никто не узнает, ибо Вал свернёт его шею, опустошит тело от органов и изнасилует его жалкое, гнилое сердце острыми, шальными святыми пулями из серебряного оружия и срать, что сделает он это голым, полуголым, срать. Он его убьёт. Он его заткнёт. — Блять, Валентино!!! Стой! , — Ева звонко вскрикнул, когда полетел вниз, видя где-то вдали машины и ходящих по земле грешников, он хотел позвать на помощь, но понимал, что это Ад и все тут только ждут одного — выгоды, тут есть некрофилы, каннибалы. Все. И если Вала не тронут, так как просто боятся его и по силе слабее, то его точно выебут, обокрадут и съедят. Ловкий парень успевает схватиться за край выступа декора часовни, понимая, что сейчас его сорвёт Валентино, но мотылёк оказывается не столь цепким, полагаясь на свои крылья, Вал ранет парня, в последний раз, впивая в того свои когти, но таки не успевает хорошо зацепится за Ену или выступ, понимая, что снова падает, как и той ночью под кислотным дождём. Крылья бьются, как сумасшедшие, словно у голодного мотылька, что глупо бьётся в лампу, хотя себе световой «массаж» для глаз. Сутенёр бросает на грешника взгляд и понимает, что сколько бы он не падал, он убьёт и унесёт за собой всех и Ену в том числе. Слышатся отборные маты и мотылёк пулей летит на землю, пытаясь зацепиться за часовню, но при прыжке, хотя унести Ену, грешник переборщил и расстояние вышло слишком колоритным. Не вышло. Демоническая форма вот вот готова была вырваться из тела перваншевого, порвав на нём его привычную оболочку, но слепая ярость и хотение поиздеваться над низшим — стало выше могущества Валентино. Ена, еле как держась, закричал, смотря на то, как моль вшибается в красную машину, что не имела крыши и убивает вслед за собой, ещё и какого то молодого демона, что был похож на сову, но с чёрными рогами на перевес. Тот и пикнуть не успевает, как все кости ломаются и оба демона более не двигаясь, замолкают. Зато на перекрёстке творится чёрте что. Зеваки и прочие прохожие, как сумасшедшие, валят к месту происшествия, но не за тем, чтобы помочь, а затем, что понимают, кто умер и какие вещи носил на себе. Да. Тела обоих демонов испарились, превратившись в прах за считанные секунды, оставляя только их вещи, украшения и аксессуары. Кольца, перстни Валентино — это ни с чем более не сравнимо. Богатства сутенёра на одном касании от простых «смертных». Они тут. Они ждут тех, кто забрав их, станет новым хозяином, если только сумеет отвоевать «своё».***
А он ведь обещал себе, он ведь знал, что слёзы — это слабость в его понимании, но уронив при Ене свои и не раз и не два, он понимает, что должен прикончить парня, даже если тело не слушается, даже если он умрёт и упадёт так глупо ещё раз 100, даже если его бурю и чувства увидит кто-то, он его убьёт!***
Выключив телевизор и откинувшись на спинку кресла, ведущий тихо ухмыльнулся и подозвав к себе своего подчинённого, попросил у того большой и тёплый плед. — Конечно, господин, сейчас всё принесу, но… вы собрались на природу? Вокс выгнул бровь, посмотрев на прислужника и заставив того, резко сглотнув, умчаться и выполнять приказ ТВ-лорда незамедлительно. Варк без устали смотрел в глаза хозяина, за что получил ласковое поглаживание по макушке. — Не хочешь немного подышать, сладкий? , — нежно спрашивает расслабленный Вокс, видя бурную реакцию акулы, хотя бы по его сильно расширившимся и радостным до ужаса глазам. Конечно он хочет.