Стоячая вода

      Выйдя за тюремные ворота, Чимин неожиданно для себя понял, что испытывает не боль, а злость. Юнги всегда так поступал. Стоило им поссориться, как тот тут же начинал играть в молчанку. Обычно первым сдавался Чимин. Он не мог долго выносить безразличие друга, такое отношение его ранило. Чувствуя свою вину, он шел и просил прощения, и его великодушно прощали. Но в этот раз извиняться он был не намерен. Впервые в жизни он был готов пойти против воли Юнги. МинХо прав, ему давно уже стоило начать прислушиваться к собственному мнению и желаниям. Если Юнги его действительно любит, то примет и поддержит любое его решение. А если нет, то зачем им продолжать общение?       Сколько бы Чимин не думал, так и не смог понять, чем руководствуется Юнги, ставя его перед таким сложным выбором. Он действительно не хотел возвращаться в Японию. Эта страна ассоциировалась у него лишь с холодом и серостью. Он понимал, что своё впечатление он строил исключительно по Ганкаджиме, и, быть может, за пределами острова пестрят яркие краски, и тепло нежно окутывает дома, но убеждаться в этом лично ему совершенно не хотелось.       Ему нравился Сеул, ему были симпатичны жившие там люди, они не пытались как-то нарушить его личное пространство и просто проходили мимо. Чимин это ценил. Прогуливаясь по оживленному проспекту, он задумался о том, что же на самом деле страшнее: остаться в одиночестве или жить подобно марионетке? Одиночество не пугало его — не такое оно уж и страшное, как его описывают в книгах. Чимину нравилось находиться наедине с самим собой. В такие моменты он мог никуда не торопиться и, собравшись с мыслями, понять, что и как ему следует делать дальше.       Пак панически боялся вновь оказаться в клетке. Сидеть взаперти и мечтать о лучике света — что может быть хуже? Ганкаджима, в представлении парня, до конца его дней останется неким подобием тюрьмы. Там всегда было холодно, не телу, а душе: словно Пак весь был покрыт толстым слоем инея. Снять этот ледяной панцирь самостоятельно у него никак не получалось. Но затем пришел Чонгук и разбил его на триллионы кусочков, таких мелких, что вновь собрать их воедино просто невозможно. Не жалея ни о чем и не думая о последствиях, тот освободил его из оков и согрел душу. Чимин был очень благодарен ему за это. Ему очень хотелось как-то отблагодарить того. Но что он мог ему дать? Разве что себя.       Чимин долго сомневался, стоит ли ему начинать строить отношения именно с Чонгуком. Там, на острове, ими управляла страсть. Симпатия, разумеется, тоже была, но этого мало для того, чтобы начинать говорить о чём-то большем. Чимин прекрасно помнил тот момент, когда признался Гуку в своей симпатии. Слова сами слетели с его губ. Он произнес их, не думая. Так, словно за него говорило само сердце. Но так ли это? Не совершит ли он ошибки, вновь доверившись кому-то?       Если поначалу Чимин злился на Чонгука за то, что тот пошел в полицию, то сейчас он был ему признателен. Он словно прозрел, оказавшись в другом, таком живом мире. Это поистине подарок свыше. Людские сердца изменчивы, сегодня они опьянены любовью, а завтра — пропитаны ненавистью и злобой. Любовь и ненависть — две стороны одной монеты. Как ни подкидывай эту самую монету в небо, все равно не сможешь вычислить, какой стороной она упадет.       Ненавидел ли Чимин Юнги? Нет, он по-прежнему любил его. Как брата, как отца, как друга. Как… мужчину? Сложно сказать. Духовное родство куда ближе кровного, его не так уж и просто разорвать. Он злился на Юнги за ложь, за нежелание идти на компромисс. Он боялся навсегда потерять того, но, даже несмотря на всё это, не хотел больше прогибаться под него. Обретя право голоса, очень сложно вновь добровольно стать рабом.       Чимин пусть и не сразу, но всё же принял непростое для себя решение больше не пытать свою голову многочисленными размышлениями и просто жить. Жить так, как он хочет. И если, оказавшись у новых берегов, он не обнаружит рядом с собой Юнги, то так тому и быть. Как говорится, не судьба. Больно, досадно, но не смертельно. Наверное.       Остановившись у неприметной высотки, Чимин с удивлением отметил то, что пришел именно к дому Чонгука. Он никогда не был в гостях у того, опасаясь остаться с ним наедине. МинХо часто высаживал его у этого дома, и Чимин, присев на старую скамейку у подъезда, ждал, пока Чонгук спустится. Тот выбегал на улицу практически сразу, радостно улыбаясь ему. Это приятно. У Чонгука действительно безумно красивая улыбка. Можно даже сказать идеальная. Гук улыбается искренне и широко. И дёсен при этом у того не видно…       Но с дёснами всё же красивее… Чёрт!       Немного поколебавшись, Чимин несмело вошел в парадную и неторопливо поднялся на третий этаж. Остановившись у нужной двери, он, переборов подступающую панику, один раз нажал на кнопку звонка. А Чонгук вообще дома? Может сначала всё же стоило позвонить? Ох, не привык он ещё к современным методам коммуникации…       Услышав заливистый громкий лай, Чимин на несколько шагов отошел назад и терпеливо стал дожидаться того момента, пока ему откроют. Услышав звук открывающегося замка, Чимин, затаив дыхание, смотрел на то, как распахивается дверь, и на пороге появляется заспанный Чонгук в забавной зеленой пижаме.       — Привет, не занят? — немного неуверенно произнес Чимин. — Я тут мимо проходил. И вот… зашёл.       — Привет, проходи, — совершенно искренне обрадовался Чонгук, пропуская Чимина в дом. — Я рад тебя видеть.       Переступив порог чужого дома, Чимин с опаской оглядел небольшую собаку и, не совершая никаких резких движений, стянул с себя легкую ветровку и кеды.       — Не бойся, он не укусит, — поглаживая собаку, проговорил Чонгук. — Он у нас больше для красоты, чем охраны.       — Я не был бы так уверен, — произнес незнакомый Чимину голос. — Тани парень с характером.       Обернувшись к источнику звука и придирчиво оглядев высокого, стройного и очень привлекательного юношу, Чимин медленно подойдя к тому, почти в притык, восторженно проговорил:       — Ты такой красивый, как модель из журнала!       — Спасибо, — на автомате ответил Тэхён, кидая вопросительный взгляд в сторону Чонгука. Кто это такой, и что он тут делает?       — Тэхён, знакомься, это Чимин. И он очень любит привлекательных людей. Ты бы его реакцию на выступление Хёны видел, — добродушно рассмеялся Чонгук, попутно вспоминая, как недавно они с Чимином смотрели музыкальную передачу. Сколько там было эмоций!       — Очень приятно, — кивнул Тэхён, наконец, вблизи разглядывая корейскую версию Маугли. Ну такое… милый.       — Взаимно, — широко улыбнулся Чимин и, пожав руку Тэхёну, вновь вернул всё своё внимание Чонгуку и притихшему псу.       Проводив нежданного гостя в свою комнату, Чонгук удобно усадил того на кровать и, включив телевизор, отправился на кухню, дабы сварить кофе. Войдя в кухню и обнаружив там Тэхёна, Гук тихонько проговорил:       — Прости Чимина, он очень эмоционален, вот и реагирует на все так бурно.       Чонгук ещё со дня знакомства, уяснил тот факт, что Тэхёну не нравится, когда мужчины обращают на него столь повышенное внимание, и поэтому боялся, что слова Чимина тот мог расценить, как интерес к своей персоне. Да и вообще Тэхён в последнее время крайне странный. Даже больше, чем обычно. Мало ли, что в голову мог себе вбить.       — Все нормально, он забавный, — равнодушно ответил Тэхён, зыркнув на Чонгука. — Значит, ему и девушки нравятся?       — Ему нравится все, что выглядит мило.       — Ты по-прежнему намерен ухаживать за ним? — облокотившись задницей о подоконник, как бы невзначай, поинтересовался Тэхён.       — Да, мои чувства совершенно не изменились, они стали лишь сильнее.       — Как знаешь, — пожал плечами Тэхëн. — Ладно, я ушел на подработку.       — Хорошего тебе дня.       Взяв с серванта две чашки и разлив в них ароматный кофе, Чонгук расположил их на подносе и поспешил вернуться в комнату. Не гоже заставлять такого гостя долго ждать. Открыв одним пальцем дверь и войдя в свои хоромы, Гук ловко поставил свою ношу на стол и довольно посмотрел на гостя.       Чимин сидел на полу, напротив пса, и внимательно разглядывал того. То и дело морща аккуратный носик. Осторожно погладив собаку по голове, он поднялся с пола и, посмотрев на Чонгука, проговорил:       — Он милый, но маленький.       — Порода такая, — прыснул Чонгук, протягивая Чимину чашку.       — Спасибо.       — Хочешь печенья или кушать? — немного волнуясь, поинтересовался Чонгук.       — Нет, я хочу побыть с тобой.       Широко улыбнувшись Чимину, Чонгук осторожно обнял его и, наслаждаясь теплом, исходящим от его тела, зарылся носом в мягкие волосы. Он и минуты не жалел о том, что познакомился и подарил своё сердце этому дикому цветочку. Ну или Маугли, как того любит называть Тэхён, Чимин был эмоционален и честен, он всегда говорил то, что думал — Гук очень ценил эти его черты.       Увидев то, что Чимин сомневается в целесообразности их отношений, душу и сердце Чонгука пронзила острая ноющая боль. Но он стерпел её. Гук не навязывал себя и свои чувства Чимину и просто старался быть рядом, надеясь на то, что рано или поздно ему ответят взаимностью. И ответили же. Чонгук понимал, что, придя сегодня к нему, Чимин дал им шанс быть вместе. И это безумно его радовало. Похоже, его симпатия все больше начинает походить на любовь. И он совершенно этому не против.       Отстранившись от Чимина, Чонгук ласково погладил его по щеке, и спросил:       — Чем хочешь заняться?       — Может, кино посмотрим?       — Давай, тут как раз пара новых комедий вышла.       Удобно умостившись на кровати, Чонгук прижал к себе Чимина и, положив рядом ноутбук, включил первый попавшийся фильм, что был на его жестком диске. Наблюдая за тем, как Чимин прижимается к нему и ласково улыбается в те моменты, когда их взгляды встречаются, Гук окончательно убедился в том, что всё сделал правильно.

***

Два года спустя:

      Выйдя из института, Чимин, закинув на плечо тяжёлый рюкзак, со всех ног бросился к автобусной остановке. Сегодня Юнги выходил на свободу, и он очень хотел успеть его встретить. За эти два года они виделись всего три раза. И ради этих встреч ему приходилось подкупать надзирателей, чтобы те привели Юнги, невзирая на его желание. Их разговоры были короткими и безэмоциональными. Юнги совершенно не волновали успехи Чимина в институте или на каком-либо другом поприще. Казалось, будто он для него просто умер. Это очень ранило Чимина. Но изменить что-либо он не мог.       Чимин давно уже решил не вестись на провокации Юнги и до конца стоять на своём. Эти два года стали настоящим испытанием для него, привыкшего жить на всём готовом. Сейчас он, наконец, полностью осознавал то, как много друг для него делал. Злость, которую он испытывал по отношению к Юнги, давно уже канула в века. Да, его мнением никто не интересовался, но он сам это позволял. Есть ли смысл винить кого-то в собственной слабости? Не проще ли отпустить прошлое и жить настоящим?       Подходя к воротам тюрьмы, Чимин сразу же заметил Саваду-сана. Тот, вооружившись стандартным набором для встречи заключенного, покорно ждал момента освобождения. Поравнявшись с ним, Чимин сухо поздоровался и, больше не говоря ни слова, тоже погрузился в ожидание. Когда ворота, наконец, распахнулись и, щуря глаза от солнца, Юнги вышел на свободу, Чимин тут же, словно верный пёс, подбежал к нему.       — Поздравляю с освобождением! — радостно пролепетал Чимин, крепко обнимая Юнги. Как же он скучал по этому запаху и недовольному взгляду!       — Спасибо, — сдержанно улыбнулся Юнги, приобняв Чимина в ответ.       Повернувшись к Саваде лицом, Юнги, куда более добродушно улыбаясь, похлопал его по плечу.       — С возвращением! Я приготовил тебе шикарный подарок, он ждет дома, — торжественно проговорил Савада, совершенно игнорируя присутствие Чимина.       — Спасибо, друг, дай мне двадцать минут, — тихонько промолвил Юнги, кивнув в сторону Чимина.       — Хорошо, я подожду тебя на стоянке, — проговорил Савада, отходя в сторону.       — Договорились.       Вернув всё своё внимание Чимину, который все это время стоял подле него, Юнги на удивление ласковым голосом проговорил:       — Пойдем кофе, что ли выпьем.       — Давай, тут недалеко есть хорошее кафе.       Кивнув, Юнги молча отправился следом за Чимином. Это так странно… Идти сзади малыша, а не самому вести того. Похоже Юнги никогда к этому не привыкнет. Да и нужно ли? Добравшись до кафе и присев за дальний столик, они заказали две чашки кофе и, дождавшись своего заказа, решили-таки, наконец, поговорить.       — Не передумал? — отпивая горячий кофе, хмуро спросил Юнги.       — Нет, прости, мне нравится здесь, — виновато проговорил Чимин, потупив взгляд.       — Тебя здесь что-то держит?       — Да, я лучший на своём курсе, твои суровые уроки пошли на пользу, — улыбнулся Чимин, закусив нижнюю губу.       — Ещё бы, я столько нервов на это потратил, — кивнул Юнги, нехотя вспоминая свою преподавательскую деятельность на Ганкаджиме. Ученик хоть был у него всего один, но зато крови выпил, за целый класс. — Как дела с туристом? Встречаетесь?       — Да, у нас все хорошо.       — Любишь его? — зачем-то спросил Юнги.       — Он мне нравится. У меня ещё целая жизнь впереди, успею его полюбить.        — Почему-то по отношению ко мне ты не видишь целой жизни, — хмыкнул Юнги, хмуро отворачиваясь в сторону. — Обидно даже.       — Юнги, ты — моя семья, мне сложно представить нас любовниками. Прости.       — Ладно, забыли, — отмахнулся Юнги. Любовники… почему сейчас это звучит так нелицеприятно? Потому что Чимин утерял свою невинность? Или же из-за того, что сам Юнги слишком сильно ранен им?       — Что планируешь делать дальше? Едешь в Японию? Дай мне свой номер, — затараторил Чимин, стараясь расспросить обо всём и сразу. Когда ещё у него будет такой шанс?       — Да, как только получу визу, тут же вернусь в Японию. У меня нет пока телефона, я дам номер тебе позже.       — Ладно, — тихонько произнес Чимин, прекрасно понимая, что никакого номера ему никто не даст. Не слишком ли это жестоко?       — Ты хорошо выглядишь, — внимательно оглядев Чимина с ног до головы, проговорил Юнги.       — Дочки МинХо любят таскать меня в салоны и на шопинг, — нахмурился Чимин, тут же вспоминая пытки магазинами.       — Тяжко тебе, — засмеялся Юнги, отпивая несколько больших глотков кофе из своей чашки.       — И не говори…       — Ладно, я пойду, нужно ещё в полицию зайти, — поднимаясь на ноги, проговорил Юнги, смотря куда угодно, только не на Чимина. — Береги себя. Хорошо?       — Мы ещё увидимся?       — Конечно, — кивнул Юнги, прекрасно понимая, что лжёт.       Смотря вслед уходящему, самому ценному отрезку своей жизни, Чимин прекрасно осознавая то, что, вполне возможно, они больше никогда не увидятся, был готов позорно разрыдаться в голос. Слишком много Юнги для него значил. Слишком сильно хотелось быть с ним рядом. Но… он ведь теперь самостоятельный, да? Сам же этого хотел. И вот получил.       Расплатившись за кофе, Чимин вышел из кафе и, достав из кармана телефон, отправил Чонгуку стандартное СМС.       «Лекции закончены, буду дома минут через двадцать».       Как и следовало ожидать от Чонгука, ответ пришёл практически сразу.       «Жду тебя. Люблю».       Прочитав сообщение и, положив телефон в карман, Чимин неторопливо направился к дому Гука, в душе трепетно лелея надежду на то, что он всё сделал правильно. Потерять Юнги за возможность быть самостоятельным — равноценен ли этот обмен? Сможет ли когда-то Чонгук заменить ему Юнги? Кто-то вообще ему сможет того заменить? Только ни о чём не жалеть. А то и передумать недолго.

***

      Медленно шагая вдоль дороги, Юнги, окончательно потеряв всякую надежду на то, что его малыш когда-нибудь вновь будет с ним, чувствовал себя донельзя опустошённым. Жизнь так жестока. И он, похоже, её излюбленная груша для битья. Как он себе и пообещал, он не стал просить Чимина остаться с ним — слишком много чести мелкому паразиту. Потрясающему любимому паразиту. А, может, все же стоило переступить через свою гордость и попросить? Может, тогда сложилось бы всё иначе? Может, тогда Чимин поехал бы с ним? Может, тогда… Поздно.       Сев в машину Савады, Юнги безэмоционально уставился в окно, стараясь совладать со своими эмоциями. Он справится. Не в первой же.       — Не пожалеешь? — тихо спросил Савада, заводя мотор.       — Нет. Наверное, нет.       — Смотри, не разрыдайся мне тут.       — Сколько мне, по-твоему, лет? — нахмурился Юнги, хмуро посмотрев на Саваду.       — Мы можем заставить Чимина силой поехать с нами, — выезжая на дорогу, как что-то само собой разумеющееся, проговорил Савада.       — Не нужно, — отрезал Юнги. — Пусть живёт, как хочет.       — Как знаешь.       — Приеду в Японию и заведу собаку, — устало почесав переносицу, проговорил Юнги. — Милого пуделя.       — Зачем? С собаками гулять постоянно нужно. Даже в непогоду.       — Мне нужно о ком-то заботиться. В людях я разочаровался, буду дарить свою любовь животным.       — Не спеши. Забыл, что я приготовил тебе подарок? — хитро улыбнувшись, протянул Савада.       — Ты купил мне пса? — приподнял бровь Юнги.       — Нет.       — Кота?       — Нет.       — Нет, только не грызуна. Я их не люблю, — скривился Юнги, невольно передёрнув плечами.       — Замолчи, а? Скоро сам все увидишь.       Нахмурившись, Юнги без какого-либо интереса вернулся к любованию местными красотами, даже не пытаясь узнать, чего там такого диковинного купил ему друг. Экзотика так экзотика. Пофиг.       Когда машина затормозила у небольшого частного дома, Юнги медленно вышел из салона и, дождавшись, пока Савада загонит автомобиль в гараж, вошел следом за ним в дом.       — Готов увидеть мой подарок? Я учел все твои вкусы, — хитро оскалился Савада, потянувшись к ручке на двери.       — Показывай уже, — нахмурился Юнги. — Если там питон, я скормлю ему тебя.       Открыв дверь в комнату и пропустив вперед Юнги, Савада совершенно довольно кивнул головой в сторону маленького мальчика, который сидел под большой пальмой на полу и играл с дворовым котом.       — Савада, я немного не понял, — прошептал Юнги, с прищуром глядя на ребёнка. — Кто это?       — Все ты понял. Не бойся, его искать никто не будет, он интернатовский, ко всему, я законно оформил опеку, мы можем вывезти его из страны в любой момент. Нравится?       — Не Чимин, конечно, но пойдет, — пожал плечами Юнги, особо ни о чём не думая.       Подойдя к мальчику и присев возле него на корточки, Юнги, глубоко вздохнув, ласковым голосом спросил:       — Я Юнги, а тебя как зовут?       — Хосок, — смутившись, шёпотом ответил мальчик.       — Какое красивое имя, а сколько тебе лет?       — Десять.       — Прелестно, — одобрительно закивал Юнги, оценив, наконец, сюрприз.       — Мин, ты — чертов педофил, — громко фыркнул Савада, наблюдая за другом. — Мы улетаем через два часа.       — Хорошо, — быстро кивнул Юнги. — Его документы готовы?       — Да, дом я тоже купил, — отчитался Савада. Зря он что ли два года на себе весь их бизнес тянул?       Кивнув другу, Юнги вновь посмотрел на ребёнка и проговорил:       — Хосок, отпусти кота, нам пора собираться в дорогу.       — Но мне так нравятся котики, — поник ребёнок, выполняя сказанное ему.       — Когда мы приедем в Японию, я куплю тебе кота, какого только захочешь.       — Правда? — тут же оживился Хосок. — Хочу с лежащими ушками!       — Вислоухую что ли? Хорошо, купим.       — Я назову кису Лео.       — Прекрасный выбор.       — А дерево мы забрать можем? — показав пальцем в сторону высокой пальмы, спросил Хосок.       — Можем, — почти искренне улыбнулся Юнги и, посмотрев на Саваду, скомандовал: — Тащи пальму в машину.       — Да, да, — закатил глаза Савада и, подняв тяжелый горшок с растением, потащил его к автомобилю.       Кому-то для счастья достаточно запаха летней жары, пения цикад, брызг теплого моря. Кому-то — далекой дороги, снега ранним утром и морозного воздуха. А Юнги — маленького мальчика, которого он сможет окружить своей заботой.       Савада понимал, что портит ребёнку жизнь, но мук совести по этому поводу не испытывал. Мучиться с депрессивным Юнги у него не было ни малейшего желания. И если Хосок лишит его этой нелицеприятной участи, то он готов забыть обо всех минусах его усыновления.       Цветы растут и распускаются, глядя в небо. Быть может, немного повзрослев, Хосок сможет стать тем самым цветком, который разгонит тучи и осветит небо в сердце Юнги, заставив его тем самым, наконец, отпустить Чимина. А, может, и не сможет. Что вероятнее всего. Чимин для Юнги — всё. Был есть и будет.