Стоячая вода

      В арсенале Юнги всегда было два образа, которые он использовал особо часто. Настоящий он — тот, кто создал себя с нуля на разрухе и хаосе, болезненное прошлое — его пища для размышлений, а груда неудач — угольные камни Ганкаджимы, коими была выстелена дорога его памяти. И его красочное отражение — мирный, ложно добрый рыбак Мин, его настоящее — светлое и, словно цветы сакуры весной или же звездное небо летом, притягательно. Каждый раз, когда он находит для себя что-то новое, что-то старое теряет свой блеск. Сейчас он счастлив, пляж за окном чарует и ласкает взор, но ведь и на рифе ему было комфортно, водная гладь манила его не меньше. Так почему же те воспоминания начали меркнуть? Потому что он сам подсознательно этого желал?       Людские чувства непостоянны и легко меняют свой полюс. Ненависть отделяет от любви всего один шаг. Но Юнги, похоже, постоянно играет в классики, прыгая то туда, то сюда. Сегодня он ненавидит Чимина, завтра слепо обожает, с утра все начинается по новому кругу. Остепениться бы, да сил нет. Когда ничто не тянет назад, гораздо проще идти вперед, Юнги это прекрасно знает, но сам же маниакально привязывает себя к образам прошлого, то ли боится забыть, то ли не хочет… Порой ему начинало казаться, что он перестал себя понимать. Он — словно сломанный оловянный солдатик: играть им ещё можно, но уже не так интересно, как новым. Нужно собраться. Хватит бегать, вытянув руки, вслед за тенью, пора брать на абордаж владельца этой самой тени.       Повернувшись на бок и с нежной улыбкой посмотрев на спящего Чимина, Юнги почувствовал себя до неприличия счастливым. Всё так, как и должно быть. Его малыш рядом, к нему можно прикоснуться, почувствовать запах, мягкость волос… Да, наглый турист цветок его невинности уже сорвал, но на это он готов закрыть глаза. Как там говорил Дарий? Похож на сладкий пряник блуд, но плод его — позор и кнут? А ведь в этом определённо, что-то есть. Чимину повезло, что наказывать его за похоть Юнги не намерен. Он очистит его. Собой.       Услышав, как тихо пискнул мобильный, оповещая о новом входящем сообщении, Юнги осторожно поднялся с постели и, отыскав на тумбочке телефон, вышел в коридор. Прочитав краткий отчёт о продаже рыбы, он, довольно зевнув, направился на кухню. Его малышу вставать минут через сорок. Перед уходом его нужно хорошенько накормить. А потом приласкать добрым словом, чтобы тот захотел вернуться. Кивнув, соглашаясь со своими мыслями, Юнги надел фартук и со знанием дела принялся за готовку. Сварив рис и пожарив в кляре рыбу, он достал из холодильника пару закусок и неторопливо накрыл на стол. Когда все было готово, он протёр руки полотенцем и, предвкушая приятный завтрак, отправился будить своего гостя.       Войдя в комнату и тихонько присев на кровать, Юнги заправил за ухо Чимина непослушную прядь волос и ласково проговорил:       — Просыпайся, соня, а то опоздаешь на конференцию.       — Ещё пять минуток, — забавно морща нос, сквозь сон пробурчал Чимин.       — Уже семь утра. Опоздаешь на поезд. Как до Токио добираться будешь? Своим ходом?       — Вызову такси, — не сдавался Чимин.       — Дороговато будет, — искренне рассмеялся Юнги. — Я пожарил рыбу именно так, как ты любишь. Она остывает.       — С хрустящей корочкой? — сонно потирая глаза, промурчал Чимин.       — Именно. Умывайся, и идём кушать.       — Уговорил, — поднимаясь с постели, сонно кивнул Чимин.       С трепетом наблюдая за тем, как, забавно путаясь в собственных ногах, Чимин заходит в ванную, Юнги с некоторым облегчением подумал о том, что хоть люди и предают, бросают, забывают друг друга, но вот уйти от родственной души, встреченной однажды, никому не под силу. Подобные люди, как магниты. Все равно притянутся друг к другу. Это неизбежно. Тряхнув тяжёлой головой, он в который раз за последние сутки, переборов желание прижать своего малыша к стене и наглядно продемонстрировать, как сильно он скучал, вышел из комнаты и нехотя поплёлся будить Хосока.       Войдя в футбольное царство того и хмуро оглядев вечно царивший там бардак, Юнги с порога громко промолвил:       — Ты вставать думаешь? Пропустишь завтрак — денег с собой не дам.       — Уже встаю, — вылезая из-под одеяла, нехотя подал голос Хосок.       — После школы сразу домой, — строго проговорил Юнги, со злостью глядя на Хосока.       — Что-то случилось? — натягивая форму, сонно осведомился Хосок.       — Случилось. Я вырастил неблагодарного хама. Буду это исправлять.       — Настучал уже? — тут же насупился Хосок. — Не удивлён.       — В моей комнате прекрасная акустика. Даже в ванной я слышу все разговоры, что ведутся там, — с прищуром, проговорил Юнги. — Ты не знал?       — Извини, — тут же сникнув, опустил голову Хосок.       — Тебе нужно извиняться не передо мной, а перед Чимином.       — И не подумаю, — злобно выплюнул Хосок. — Заявился через столько лет, и теперь я должен перед ним на задних лапках плясать? Не жирно ли?       Резкая сильная пощёчина заставляет Хосока шокировано распахнуть глаза и ухватиться ладонью за пылающую щеку. Юнги никогда не поднимал на него руку. Кричал — да, ругал — постоянно, но никогда не бил. Подобная агрессия выбивала почву из-под ног. Чем он это заслужил? Тем, что отказался принимать в семью блудного малыша? Неужели Юнги тот и вправду важнее него? Он что, пустое место? Его чувства никого не волнуют?       — Когда выйдешь к столу, извинишься перед Чимином. Ты меня понял? — плюясь ядом, прошипел Юнги. — Или ещё раз повторить?       — Понял, — глотая комок обиды, поднимающийся в горле, прохрипел Хосок. Конечно, понял. Как тут не понять?       — Вот и славно, — выплюнул Юнги перед тем, как покинуть комнату.       Остервенело кидая учебники и тетради в рюкзак, Хосок, стараясь унять разочарование и боль, шипя от всепоглощающего чувства несправедливости, остатками гордости призывал себя успокоиться. Он все эти годы преданно любил Юнги. Как и сейчас. Даже пощёчина ничего не изменила. Он, а не малыш, постоянно был рядом, он терпел запои и показательный игнор, он всецело заслужил своё право на Мин Юнги. Он, а не Чимин. И если Юнги в этом сомневается, Хосок его вразумит. Найдёт способ. Костьми ляжет, но найдёт… Собрав всю свою волю в кулак, он с высоко поднятой головой зашёл в кухню и, встав возле Чимина, чуть поклонившись тому, чётко промолвил:       — Извини, вчера я повёл себя грубо. Сожалею об этом.       — Ничего страшного, — заметно растерялся Чимин. — Я не держу на тебя зла.       — Благодарю за понимание, — кивнул Хосок, усаживаясь за стол. — Приятного аппетита.       Краем глаза проследив за движениями Хосока, Юнги, довольно хмыкнув, подвинул к нему тарелку с рисом и спокойно произнёс:       — Если не хочешь рыбу, то в холодильнике есть жареные крылья.       — Спасибо, и рыба пойдёт, — вооружившись палочками, пробубнил Хосок. — А где папа?       — Савада ещё в пять утра выехал на Ганкаджиму, — жуя, спокойно поведал Юнги. — Утренний клёв оказался в разы больше, чем мы ожидали.       — Ясно. Это хорошо.       — А антиквариат ты ещё продаёшь? Помню, покупатели к тебе в очередь выстраивались, — наслаждаясь любимой едой, осведомился Чимин.       — Нет, — отмахнулся Юнги. — Я уже вынес с рифа все, что только можно!       — Жаль, что та ваза с цветами осталась в подвале. Она мне очень нравилась, — немного грустно выдохнул Чимин.       — Я хотел за ней вернуться, но не успел.       — Это немудрено.       — Юнги, ты подумал о моей просьбе? — пытаясь обратить повисшее в воздухе напряжение в свою пользу, перевёл тему Хосок.       — О какой?       — Через пять дней моя любимая футбольная команда играет в Китае со своими вечными соперниками. Я должен это увидеть! Мы же поедем? — затараторил Хосок.       — По телевизору посмотришь, мне нужно торговую лицензию обновить, — тоном, не терпящим возражений, ответил Юнги.       — Ну пожалуйста, у них сейчас равный счёт, этот матч будет не на жизнь, а на смерть, — закусив губу, канючил Хосок.       — Ничем помочь не могу, — равнодушно отмахнулся Юнги. — Китай это тебе не соседний город.       — Если Юнги не против, — осторожно проговорил Чимин, тщательно подбирая слова. — Ты мог бы поехать со мной. Я как раз собираюсь в Китай: хочу посетить подводный город Шичен. Выезд из Шанхая. Времени для просмотра матча должно хватить.       — Чимин, я не хочу тебя обременять, — чуть наклонив голову набок, ласково проговорил Юнги.       — Всё нормально. Мне не в тягость. Если Хосок не против, буду рад составить компанию.       Во все глаза глядя на Чимина, Хосок, растерявшись на пару мгновений, попытался понять, зачем малышу ему помогать. Хочет таким способом втереться к Юнги в доверие? Вряд ли. Тот и так поверит любому его слову. Хочет усыпить его бдительность? Вполне вероятно. За ширмой дружбы удобнее плести интриги. Сплести, окутать ими и вырвать ненужное звено из общей цепи. Но вот незадача, Хосок как никто другой знает, что на свете нет ничего ненадёжнее людских слов. Как бы дикий цветочек не старался пустить здесь свои корни, прирасти на земле возле дома Юнги он ему никогда не позволит.       Прикрыв глаза и за рекордно короткие сроки обдумав каждое сказанное Чимином слово, Хосок, не без оснований, пришёл к выводу, что совместная поездка определённо сыграет в его пользу. Привычки, пристрастия, личность, мысли или стремления — всё это он сможет узнать, проведя всего несколько дней рядом с Чимином. А тот, кто знает своего врага, априори на шаг впереди. Да, и футбольный матч в качестве бонуса посмотрит. Удача явно на его стороне. Грех от такого подарка судьбы отказываться.       — С удовольствием поеду, — отложив палочки в сторону, как можно радостнее проговорил Хосок. — Когда выезжаем?       — Через четыре дня. В пять вечера. Встретимся в аэропорту, — доставая из кармана телефон, проговорил Чимин. — Дай мне свой номер, чтобы мы долго не искали друг друга.       — Окей, записывай…       Сохраняя в телефоне контактные данные Хосока, Чимин чувствовал себя последним лицемером. Угрызения совести, подобно мелким червячкам, копошились в груди, не давая возможности расслабиться и убедить себя в том, что так надо. Он ведь поступает правильно? Нет. Кого он обманывает? Чимин бессовестно использует мальчишку. Тот его единственный шанс показать Чонгуку, что волноваться больше не о чем: у Юнги появился другой малыш, Чимин ему больше не нужен. Даже когда тьма разрежет воспоминания, Юнги его не коснётся. Для подобных забав у него теперь есть милашка Хо. Легенда ведь звучит правдиво? Тогда почему сам Чимин в неё не верит? Чувствует что-то? Или же пытается обмануть самого себя? Только ли ради спокойства Гука он всё это затевает? Или же таким образом перестраховывается? Перестраховывается, чтобы ещё раз точно увидеть Юнги?       — Я закажу билеты на стадион, — стараясь хоть как-то заглушить вой своей совести, прошептал Чимин. — Ни о чём не беспокойся.       — Спасибо, — вежливо кивнул Хосок.       — Благодарю за завтрак. Всё было очень вкусно, — вставая из-за стола, поклонился Чимин. — Мне уже пора.       — Я провожу тебя, — поднимаясь следом, тут же всполошился Юнги. Уже всё? Слишком мало!       Наскоро переодевшись и обувшись, Юнги вышел из дома и, отыскав во дворе задумчивого Чимина, промолвил:       — Пошли, остановка близко.       — Идём, — легко согласился Чимин, шагая следом за Юнги.       — Ты уверен насчёт Хосока? Ещё не поздно все отменить.       — Уверен. Надеюсь, что в Китае мы сможем подружиться.       — Тебе правда это нужно? — улыбнулся Юнги. — Он сложный ребёнок.       — Нужно. Он же твоя семья, а ты — моя, — почти не слукавил Чимин.       — Ты слишком добрый.       — Разве? — прыснул Чимин. Добрый он… как же!       — Позвони, как доберёшься до Токио, — заметив поезд, проговорил Юнги, протягивая Чимину листок со своим номером. — Я буду ждать.       — Хорошо. До встречи, Юнги.       — Пока, малыш.