Не бойся. Не люби. Не верь.

Сегодня пятница, а это значит, что Хоби будет спать не один. По пятницам он всегда не один, а в объятиях любовницы. Она худенькая и привлекательная, начитана, знает несколько иностранных… Мечта любого мужчины нежится сейчас у него в постели, называет ласково и делает все, что хочет ее господин. Хоби доволен. Хотя не так. Хосок. Чон Хосок чертовски доволен своей жизнью. Хоби для него скорее кличка от его нерадивой, нелюбимой и такой чужой жены. А любовница здесь, всегда под боком, тепленькая и ласковая. - Уходи от нее, переходи жить ко мне, - шепчет она, лежа на груди у Чона. Он бы и рад, да постоянно чахло вздыхает, не даря любовнице ничего, кроме пустых обещаний бросить жену не сегодня, даже не завтра… а, скажем, через месяц, полгода, год. Потому что он – Чон Хосок, и жить с той женщиной – его крест. - Не проси меня бросить ее, - строго говорит он. – В прошлый раз, когда я говорил о разводе, она порезала вены, и я месяц капал ее в психушке. Ее отец – мой начальник. Я не хочу терять место из-за его непутевой дочери. Но она любит меня. - Но ты любишь меня, и все становится гораздо запутанней, - заканчивает, мурлыча, любовница. Хоби улыбается. Какая умная девочка ему попалась. - Да, теперь она из шкуры вон лезет, чтобы снова понравиться мне, но это бесполезно. Если я уйду – это добьет ее. Она догадывается обо всем, но упорно молчит, не знаю почему. Я веду себя как последняя скотина, прихожу домой поздно, костерю ее последними словами, срываюсь на прислуге, чтобы доносили обо мне только плохое. Все безрезультатно. Она любит, когда о нее вытирают ноги, - прикуривает сигарету. – Тесть меня хоть и ненавидит, но пока жива его дочь, он будет слушать только ее возгласы о том, какой я хороший. Любовница молча слушает длинный монолог, опять матеря Хосока в глубине души, ведь этот альфонс обещал ей замки Франции на медовый месяц, а все, что сейчас она наблюдает, - воздушные розовые замки из пустых слов. В прочем, как и сам Чон. Он пустой. Совершенно пустая китайская подделка. Любовница даже иногда не понимает, что она в нем нашла, что зацепило ее в этом куске отрепья. Хотя, признаться честно, Хосок привлекательный. Точка. Всю жизнь вывозить свою задницу на лице он не сможет. - Учти, дорогой, я поверю тебе в этот раз и в следующий тоже, но, если ты, - она становится до жути злой, хотя скрывает это под маской приличной девочки, - вздумаешь мне солгать, - подносит ноготь к горлу, - сильно пожалеешь. Хоби понимает, что любовница – это не его жена, слов на ветер не бросает и на красивое личико верит с трудом. - Разве я тебя подводил когда-то? Обманывал? Делал больно? – улыбается Чон. - Это не лишает тебя возможности отравлять жизнь по крайней мере двоим людям. Ты похож на пиявку, Чон Хосок, - она становится до жути серьезной. – Ты присасывашься, проникаешь в вены, заставляешь человека буквально дышать тобой, а потом режешь по живому. Знаешь, иногда мне страшно за тебя, ведь ты не знаешь, когда остановиться. Ты не боишься, что твоя жена, хоть не любимая, снова совершит что-то с собой, пока ты лежишь со мной? - Чего это тебя так пробрало? – вдруг злится Хосок. Его и самого бесит своя сущность, но сделать он ничего не может. - Недавно она приходила ко мне, - говорит устало. – Знаешь, не понимаю, почему ты решил бросить ее. Она красивая. Да, возможно, немного глуповата, но вполне ничего, раз догадалась, где меня найти. Заботливая. Сам же говорил мне, что она каждый раз на работу тебе судочки слаживает, рубашечки лично гладит. Ты кормишься с ее рук и тут же кусаешь ее. Ты странный. - К чему ты говоришь мне это посреди ночи? – пуще злится Хосок. – Раньше тебя мало волновало ее здоровье, красота и мнение. Тебе было пофиг. Что изменилось сейчас? - Она беременна от тебя, - глухо рявкает любовница. – Ты хреновый муж и человек, но сейчас у тебя появился реальный шанс стать неплохим отцом. Воспользуйся им. И не ломай третью невинную жизнь. А я…- она замирает. – Я устала от тебя. Уходи. - Не проси сейчас меня уйти, - оборачивается к ней Чон, -не тогда, когда я уже все перечеркнул, - говорит Хосок. Оба закуривают сигареты, смотрят в стену и думают о своем. Жаль, что ни один из них не провидец, и не может увидеть, что через тысячи стен сквозь их, в шикарном особняке, одна красивая, неглупая женщина вскрыла себе вены в последний раз.