Амбивалентность

      Сигарета тлела между пальцев, а музыка в наушниках ласкала уши. Шань пялил в идеально белый потолок, периодически прерываясь на затяжки и на уведомления, приходящие на телефон. Позвоночник упирался в твердый пол, но Мо совершенно не ощущал неудобств, потому что его захлестывало куда более сильное чувство. Это можно было описать как нечто вязкое, протяжно тянущееся от низа живота и вверх к ребрам. Словно сначала полный штиль, а затем небольшая тревожная качка. Это нельзя назвать определенно приятным чувством, но тем не менее, оно вызывало неконтролируемую улыбку.       Со вчерашнего вечера, Мо утолял себя в сигаретах до покрасневшего и больного горла. Пусть он будет потом кашлять и хрипеть, но Шань ощущал особую потребность в тонкой струйке полупрозрачного дыма, который сначала выходил сплошным потоком и только под конец закручивался в сизые узоры. Ему нравилось лежать вот так, наедине с самим с собой, разгадывать вихри дыма, вкушать горечь на кончике языка. Он чувствовал необходимость этого момента, чтобы его голова не раскололась до конца.       Еще одно уведомление заставило взять Шаня телефон. Неизвестный номер: «Сегодня в три? На Кецун?»       Несколько раз перечитал сообщение, как будто оно было особой важности, и ответил неохотное «да». Это то самое состояние, когда на улице светило солнце, когда настроение куда-нибудь выбраться и чем-нибудь заняться, но вместе с тем, все зависело от того, с кем это время делить. И думая о том, что ему придется идти на прогулку с Мэй, Шань хотел пустить корни в пол и прирасти к нему, образовывая новый организм. С Мэй было интересно гулять в первый раз, она не глупая, местами забавная, но Шань чувствовал тягость, словно он себя заставлял с ней общаться. Может, дело в том, что он закрытый и не любил к себе подпускать кого-то нового, а может, дело совсем и не в нем, и не в Мэй.       Еще раз наполнил легкие едким дымом и затушил сигарету об новую пепельницу, которую он смастерил совсем недавно, на этот раз из-под банки ананасов. Расслабление обволокло каждую мышцу, делая из Шаня точно желеобразную субстанцию. И так хорошо, каждой клеточкой своего тела наслаждаться одиночеством. Вытягивая руки перед собой, растопыривая пальцы, всматриваясь в суставы, обжигаясь невидимым прикосновением. Воображаемым, но при этом таким реальным, будто Шань пребывал в сонном параличе. И вновь улыбка задела губы, а глаза прикрылись.       И почему так хотелось утонуть в собственном мире? Увязнуть голыми ногами и руками в фантазиях, оказаться заключенным в картине, которая выцветала размашистыми, смелыми мазками в голове. До мелких деталей, до дотошного воспроизводства погоды за окном, обстановки, белого пола и положения капель на паркете. И пульс продолжал учащаться от каждого невидимого касания. Может, это сродни терапии или медитации? Неважно. Просто, просто это хорошо, слишком даже. И в совокупности с музыкой в наушниках, такой тянущейся, как сироп, но при этом местами ритмичной, как под такт его сердцебиения. И слов, что выкрикивал голос чернокожей женщины на срыв. Шаня крыло похлеще, чем под веществами.       Он не знал, что он мог быть таким. Это открытие себя с совершенно новой стороны. Мо никогда не считал себя мечтателем, романтиком — возможно, но не мечтателем. А тут, помимо касаний, додумывал продолжение или… Что было бы, если в какой-то момент поступил бы иначе.       И помимо неровного дыхания и сбитого сердцебиения, валяясь на полу, он почти незаметно шевелил корпусом и мышцами, подтанцовывая музыке.       Жаль только, что когда живешь в семье, встречи с самим собой становятся короткими, а поток фантазий может резко оборваться.       Сквозь толщу век он почувствовал, что стало темнее. Открыв глаза, он увидел перед собой взбалмошную Юи, судя по ее выражению лица, она была крайне недовольна. Юи выставила руки в боки и из ее рта лился беззвучный поток, все ее реплики заглушала музыка. Мо вынул наушник. — М? — Почему вся квартира куревом провоняла?       Шань не понял для чего она это спросила, потому что очевидно же: рядом стояла жестянка со свежими окурками. И Юи смотрела прямо на нее. Наверно, вопрос был риторическим? — Я курил, — дернул плечами Мо. — Шань, ты издеваешься? Я же просила, не курить здесь! — вскинула руками Юи. — Я прове-е-етрю, — недовольно протянул Мо, прикрывая лицо руками. — Да правда что ли? — Юи уверенным шагом подошла к окнам и открыла парочку, впуская в задымленную комнату уличный воздух. — Я просила тебя в принципе здесь не курить, — выделила она суровой интонацией. — А в чем проблема? — приподнял бровь. — Я же дома это делаю спокойно. — Дома это дома. А здесь ремонт дороже стоит, чем наша квартира. — То есть здесь я все-таки не дома, а в чужой квартире? — Ты поясничать вздумал? — Так ты мне ответь: я дома или в чужой квартире? — Шань. — Мам. — Гуань Шань, — ее голос приобрел стальной оттенок, а лицо в миг посерьезнело. — А почему моему достопочтенному «братцу» можно, а мне не? — привстал и оперся на локоть, внимательно смотря Юи в глаза. — Тяню? Я ни разу не видела, чтобы он курил здесь. — Если ты не видела, это не значит, что этого нет. — Знаешь что, а стукачить вообще-то плохо? — Ты спрашиваешь или утверждаешь? — Прекрати, а? Я тебе все сказала, не кури тут. И вообще, ты почему на полу валяешься? Я окна открыла, ты сейчас застудишься. — О-о, — утомленно выдохнул Шань, запрокидывая голову. — Я лежал здесь до того, как ты открыла окна. На улице вообще, блин, почти лето. — И что? Вставай давай, без пререканий. — Ща встану. Есть че позавтракать? — Да, я приготовила омлет, если не будешь вошкаться, то успеешь еще горячий съесть.       Скрипя тапками и намереваясь выйти, она направилась к двери. — Бля-я, — полушепотом протянул Мо. — Только не омлет. — Я все-е слышу! А чем это омлет не угодил? — Яичницу я больше люблю, она интереснее. — Ну, гляди-ка какие мы привереды! Извольте кушать то, что приготовлено.       Юи с возмущением повела носом и вышла, специально не закрыв двери. Шань вобрал воздуха полную грудь и выдохнул, лениво поднимаясь с пола. Ногой он пихнул пепельницу под кровать — нужно же было тут хоть как-то обживаться, а самый верный способ Шань находил в творческом беспорядке. В каждой самодельной пепельнице он видел символизм. Что конкретно это значило, хрен его знал, но что-то определенно значило.       Открыв шкаф, Мо достал оттуда черный ремень, подтягивая им серые джинсы. Он заметно схуднул, поэтому штаны на нем болтались. Наверх хотелось надеть что-то поинтереснее, чем черная футболка. Может, белую?.. Гардероб, конечно, разнообразием не блистал, так что, после недолгих метаний, Шань решил остановиться на классике — черное худи. И, разумеется, не забыл наушники убрать в карман.       Елозя белыми носками по полу и собирая всю пыль, Шань прошел на кухню. Сначала он хотел самостоятельно наложить в тарелку завтрак, однако Юи его опередила и отправила за длинный стеклянный стол. Она поставила перед Шанем минималистичную тарелку, на которой пополам был свернут омлет, припорошенный зеленью и усеянный помидорками черри. К омлету прилагался апельсиновый сок, заботливо налитый в стакан. — Спасибо. — Да не за что, правда я думаю, что уже все остыло. Ты очень долго собирался, кстати, а куда это ты с утра? — спросила она, параллельно доставая тарелки из посудомойки и выкладывая на полку. — Гулять. — Сейчас даже двенадцати нет, — она мимолетно глянула на настенные часы.       Шань предпочел промолчать, вяло ковыряясь вилкой в тарелке. Он делил омлет на части и медленно отправлял кусочки себе в рот. Вкусно, конечно, однако особого аппетита не было. Был бы у Шаня выбор, он выпил бы только сок. Но Юи обижать не хотелось и на вопросы лишние отвечать тоже.       Юи продолжала греметь тарелками. Вроде бы, приготовила только омлет, а столько посуды, как будто целая орава ела. Хотя прикрытый фольгой противень давал догадки о том, что она сготовила что-то еще. И откуда у нее столько сил с утра? Неужели и вправду когда появляется любимый человек, для него хочется горы свернуть?       Когда Юи закончила, она налила в небольшую чашку кипятка и закинула пакетик черного чая, добавила ложки две сахара и присела за стол к Шаню. Прислонившись губами к узкой кромке, она аккуратно отпила чай. Мо старался не смотреть на Юи, но чувствовал, как она сверлила взглядом его, от этого становилось некомфортно и хотелось выйти из-за стола.       В этот же самый момент Шань услышал шаги из соседней комнаты, краем глаза он поймал Тяня, который вышел из своей спальни. Сердце отдало мгновенным импульсом. Тот вальяжно прошел к чайнику, делая себе утренний кофе. Казалось, что Юи, будучи в своих мыслях, даже не заметила его появление. — Что, тебе совсем не нравится? — спросила Юи у Шаня. — Не, это вкусно, просто аппетита нет чето. — Если не хочешь, можешь не доедать, — как-то сдавленно сказала она. — Я доем.       Пока Тянь делал кофе, Шань уставился на его спину. Бледные тени изящно играли на его теле, подчеркивая самые красивые участки. Острые лопатки на фоне рельефных мышц и широкие прямые плечи, что делали его силуэт массивным. Один только взгляд на это заставлял сердце биться чаще, а губы непроизвольно сжиматься. Позвонки на шее выпирали, словно у дракона и если спускаться взглядом вниз по ровной линии, то можно было наткнуться на две впадины — ямочки на пояснице. Когда Тянь обернулся и облокотился об столешницу, обнимая длинными пальцами кружку с кофе, Шань весь съежился и отвел взгляд.       Его замутило, потому что отрывистыми флэшбэками заиграло вчера. Если одному было проще воображать ту сцену, то находясь в его присутствии, с Шанем происходило что-то необъяснимое. Он будто выходил из строя, все процессы моментом выкручивались на максимум, сердце басило так, что мама не горюй и ладони становились жаркими и липкими. И в голове заевшей пластинкой: Мальчики? Мальчики? Мальчики?       Жаркое дыхание над ухом, кривые слова, как каллиграфия, в пустоту. А потом, как холодной водой из ведра окатывает и Шань бешенным взглядом носится по комнате, отталкивая от себя Тяня, лишь бы мама не увидела, лишь бы не поняла, что происходит.       И когда она в комнату зашла, улыбающаяся, что-то в ее взгляде как будто изменилось, как будто какой-то частью своей души она поняла и нарисовала все то, что было до этого. Но с другой стороны… Ничего же особо не было? Ведь это не считается: когда парни держатся за руки, когда от шепота волной мурашек кроет, когда один прижимается к другому и они оба не против, и когда стояк дикий.       Мо ведь себе накрутил, но тогда он почувствовал себя собачонкой, загнанной в угол, которую собирались бить палкой.       И ее вопрос, который в тот момент показался глупым, хотя на самом деле вполне логичный: — А что у вас тут происходит? Почему молоко разлито?       И уши в миг запылали огнем, как и щеки. Мо как будто в секунду заболел и на него свалился жар, испарина выступила на лбу и во рту пересохло. Слова забылись, мысли спутались. Только Тянь бросил быстрое: — Случайно разлил, сейчас уберу. — А-а, а я телефон забыла. Вернулась вот. Сейчас уйду.       Будто специально обронив последнюю фразу, она прижала миниатюрную сумку к животу, улыбка с ее лица слезла, а взгляд сделался озадаченным. Таким, как и сейчас, когда она сидела напротив, попивая чай.       В ту секунду Тянь и Шань переглянулись, у Тяня испуг плавно сменился усмешкой в глазах. Такой же усмешкой, как и сейчас, после вопроса Юи: — Слушай, а ты у меня не влюбился случайно? — Че? — поперхнулся Шань и замер. — Просто мне кажется, что ты выглядишь в последнее время неважно. Ешь плохо, похудел, постоянно как будто в облаках витаешь. — Э-э, нет, точно нет, — и взгляд ненароком юркнул с Юи на Тяня. — Шань, правда, я же вижу, что что-то не так, ты можешь мне рассказать. Я же имею право знать, чем живет мой сын, вот сейчас тоже, куда ты собрался так рано? — Я пока только собрался, я еще никуда не ушел, — уставился в тарелку, сглатывая слюну. — Уйдешь значит, какая разница? Ты весь какой-то бледный, неразговорчивый, влюбился, да? Скажи честно.       Шань завис, что на это ответить? Она ведь права, Мо в последнее время выглядел не очень: круги под глазами стали темнее, скулы четче обрисовались, на голове черти что творилось, впрочем, как и на душе. Влюбился? Это так называется? «Влюбился? Я влюбился?» — задавал себе вопрос Шань. Влюбился. Но что это значит? И в кого влюбился?       И взгляд опять упал на силуэт, обрамленный в утренний свет. Высокий, худой, мускулистый. И сердце чечетку отбивало под натиском чувств, когда смотрел на него. Когда внутри тугой струной все резало от того, насколько выразительными были его черты лица. От того, как стремительно таял Шань под прищуренным, хитрым взглядом. От того, как его усмешка притягательна, что взгляд не увести.       И потом единственным вопросом полоснуло, как лезвием: — Кто она?       Она?       Она? Да хотелось на всю комнату закричать, срывая голос: «Мама, да не она это! Я вообще хуй знает, как так получилось. Мне стыдно, стремно. Но если я все это чувствую, потому что влюбился, то у меня для тебя плохие новости». — Неважно, — буркнул Мо. — Вы встречаетесь? Ее родители знают? — Не-важ-но. — Тебе рассказать о предохранении? — Че… Н-нет, мам.       Шань растерялся, засмущался — все вместе. Не по себе как-то говорить об этом с Юи, о чем угодно, но только не о сексе. По крайней мере, нужно было сделать это гораздо раньше. С чего она вообще взяла, что шестнадцать — подходящий возраст? Он уже с тринадцати лет порнуху смотрел во всю, а как все там устроено и что нужно делать — еще раньше узнал. В конце концов, век интернета. Но дело даже не в этом…       Мо заметил, как Хэ на заднем плане расцвел, он пытался сдержать смешки, пробивающиеся через улыбку. А в глазах так и читалось: «Ты попал». И от его выражения лица еще хуже, позорище какое. — Шань, это очень важно, — она взяла его за руку. — Первые отношения, первый секс — это о-очень важно. Сейчас, подожди секунду.       Она метнулась за сумкой, что стояла на диване, роясь и пытаясь в ней что-то найти. А с лица Тяня улыбка не слазила, он подмигнул Шаню, на что Шань сценично достал средний палец из кармана и ехидно улыбнулся в ответ. Хэ же не спешил отставать, он ткнул пальцем в Мо, затем указал на свою ширинку и сделал неприличное движение рукой у рта, то утыкаясь языком в щеку, то убирая его, тем самым говоря: «Отсоси». — Сука, — одними губами произнес Шань, смотря на Тяня. — Господи, нашла, — сказала Юи и присела обратно напротив Шаня. — Итак.       И следующее действие Юи заставило Шаня закатить глаза и спрятаться за ладонью. Да, конечно, это важно — говорить об этом, но надо было просто сделать это раньше… Просто. Раньше. И не при Тяне, черт возьми. Ибо сейчас все объяснять будет трудно.       Она медленно подвинула к нему серебристый блистер презервативов, небезызвестной марки. Ультратонкие. Он знал эту серию. Блять. — Я думаю, ты знаешь, что это, Шань. — Конечно, знаю, мам, — сдавленно выдохнул Мо и закивал. — Да, в общем, нужно… — Пожалуйста, мам, не надо. — Шань, нет, послушай меня. Когда возникает эрекция, то… — Мам, я ими уже пользовался, — перебил он ее. — Да, но… Что?       «Что?» — этот вопрос воцарился не только у Юи, по изменившемуся взгляду Тяня стало понятно, что он в не меньшем удивлении, чем миссис Мо. Хэ приподнял бровь и остановился пить кофе, он с интересом вытаращился на Рыжего. А Юи, будучи обескураженной, кажется, просто забыла как дышать и что вообще хотела сказать. — Ам-м… Э-э, в смысле прям пользовался по назначению? — Да. Я не… — Шань прикусил губу и увел взгляд в потолок, собираясь с мыслями. — Я не девственник, мам. Уже давно. — Я… — она заморгала, двигая бровями то вверх, то вниз и тупя взглядом в серебряный блистер. — Я просто как-то не ожидала, что вот так все. Я думала… А насколько давно? — резко спросила она и так же резко посмотрела на Шаня. — Ну, ма-ам, ну какое это имеет значение? — запрокинул он голову. — Зачем мы вообще об этом говорим? — Потому что я не знала, — вскинула руками. — А теперь мне интересно, ты ведь даже не рассказывал мне об этом. — Мне тоже интересно, — вставил Тянь и отпил кофе. — Отвали, — фыркнул Шань. — Тянь, не язви, а ты не груби. — Бля-я, мам, хватит, в чем смысл? Ты мне тоже не рассказывала о своем первом опыте, это ведь личное. Я, мож, вообще не хочу это обсуждать при посторонних. — Я не прошу подробностей, сынок. Мне этого не нужно. Просто я взволновала тем, что я оказывается много не знаю о тебе. — Господи… Почти два года назад, мне тогда только пятнадцать исполнилось, тебя устроит такой ответ? Можно я пойду? — Ну… — выдохнула Юи. — Во всяком случае, Тяню тоже полезно узнать о контрацепции. Не все ведь такие взрослые, как ты, — она корпусом повернулась к Тяню, но не успела сказать ничего вразумительного. — Миссис Мо, я вынужден вас разочаровать, — скрыл улыбку за глотком кофе. — То есть…? Я что, совсем опоздала с этой темой? — Можно сказать и так, — ответил Тянь. — Короче, с меня хватит.       Шань с грохотом встал со стула, кинул с характерным звуком вилку на полупустую тарелку и выбросил остатки в мусорку, а после оставил грязную посуду в раковине. Напоследок он окинул Тяня недоброжелательным взглядом и скрыл за капюшоном рыжий ежик. — Вернусь, помою. — Ты же сегодня придешь домой?! — Ага!       Он оставил Юи и Тяня на кухне одних. Шань не знал куда идти в такую рань, до встречи еще четыре с половиной часа, но голову надо было освежить. Он подумал, что будет неплохой идеей прогуляться по улицам, повтыкать в вывески в сопровождении музыки и, может даже, зайти в какую-нибудь забегаловку перекусить попозже. Ему определенно нужна была перезагрузка и одиночество.       Но свежий воздух, казалось, еще больше опьянял и расфокусировал внимание. Влюбился. От этого слова мурашками по коже и мозги как будто бетоном залили, потому думать Шань просто не в состоянии. Мысли в полной стагнации. И, вроде, это все так очевидно уже давно, но такое прямое попадание обескуражило Шаня. В голове только образы и картинки яркими вспышками. Лицо его, руки его, запах его. В груди защемило, а на лице глупая улыбка отобразилась. Больше всего он не хотел верить в любовь, но как совладать с ощущениями? Как совладать с тем, чтобы признаться самому себе в том, что ему это нравится? Что для Шаня Тянь уже не просто раздражающий фактор. — Даже не знаю, что делать, — посетовала Юи, смотря на Тяня. — А зачем что-то делать? — А если они в одной школе, ты представляешь, что может быть? — Думаете Вас вызовут? — Разумеется. И от родителей девочки еще попадет. О-ой, волнуюсь, конечно, я, — склонила она голову и потерла лоб ладонью.       Тянь промолчал. В одной школе. Это так забавно, а если отставить существование Мэй и выдвинуть на первый план их отношения с Шанем? Отношения…? Нет, не в том плане. Нет и не было никаких отношений, и не будет. Это просто подобие флирта, который даже непонятно — можно ли считать за противоправное? Это ж всего лишь шутка, которая правда вызывает чувства, но шутка.       Забавно еще, что родителей даже в школу не пришлось бы просить. И это еще азартнее для Тяня, что-то вроде инцеста? Мерзкая вещь, но, по сути, они ведь друг другу никто.       Однако, если это все ради забавы, то почему близость с Шанем уже не казалась Тяню чем-то мифическим? И ее ведь хотелось. Даже если на момент нарисовать в голове, что как будто это происходило прямо сейчас, Тяню не становилось противно, как прежде от других.       Он сглотнул и поджал ноги, черт. Больше всего торкнуло от того, что Рыжий не девственник. В целом, да, ничего удивительного, он характерный и интересный, но почему-то Тянь думал, что будет наоборот, что придется… А что придется? Хэ поймал себя на том, что какой бы опытный он не был, он сам не знает, как полноценно переспать с парнем. Догадывается, но в целом не знает. Это сложнее и нужно уделить время теории. «С чего я вообще?..» — сдвинул брови Хэ, но не успел додумать свою мысль, как в комнату вошел Вэй. — Привет, милая, — поцеловал он ее в щеку. — Привет, а ты разве не должен быть на встрече? — Все уже прошло. Следующая по расписанию через полтора часа, — глянул он на швейцарский циферблат на руке. — Решил на поздний завтрак забежать к тебе, — улыбнулся он Юи, ласково смотря ей в глаза. — Я омлет и пирог делала. Но омлет уже, наверно, не очень, Шаню вообще не понравился, — выдохнула она. — Уверен, у тебя самый лучший в мире омлет, — он повесил пиджак на спинку стула, а после обратил внимание на Тяня. — А тебя здороваться не учили? Кофе налей мне тоже.       Тянь проводил фигуру отца пристальным, ироничным взглядом. Поразительно, как быстро человек мог перевоплощаться из заботливого любовника в отбитого мудака-отца. Хэ спокойно выдохнул, достал еще одну чашку и наполнил ее ароматным кофе.       Нужно было как можно скорее допить свою порцию бодрящего напитка и свалить отсюда к себе в комнату, ибо конфликтовать с утра у Тяня сил не было, его волновали куда более интересные вещи и ему не терпелось позвонить Цзяню. — Терпкий, — посмаковал Вэй напитком, когда вернулся на кухню.       И как это всегда бывало, Хэ сам того не желая, становился свидетелем взрослых, скучных разговоров. Вэй сидел за столом в дорогом костюмчике, в накрахмаленной рубашечке и продолжал лить словесный поток о работе и партнерах, а Юи внимала. Интересно, его вообще что-то волновало помимо работы? И вновь чувство зависти. Мама Шаня искренне интересовалась своим сыном и хотела помочь. Она даже с Тянем была нежнее, чем Вэй, хотя он никакого отношения к ней не имел — чужой ребенок.       Тянь смотрел на его морщины у глаз, полуседую бородку, как тот строил предложения, как кромсал вилкой пирог, запивал кофе и на кроемке чашки оставлял след от губ. И на момент Тянь ужаснулся от того, что от него хотят того же. Хотят, чтобы он имел жену, как солидный аксессуар к себе, расхаживал в костюмах, ездил в бизнес-классе с водителем и охраной. Кто-то мог бы этому позавидовать, у него вся жизнь построена наперед, он точно станет успешным, но… Это ведь скучно? Никуда ни шагнуть, потому что можно оказаться в пропасти. Тянь слишком зависим от богатой жизни.       И даже тут Рыжий выигрывал у него. Такой свободный, предоставленный сам себе, пусть возможно и без грандиозного будущего, он сам выбирал с кем ему быть, где ему быть, как себя вести. Неподвластен никому. И даже в отношении Тяня. Это Хэ под него подстроился, а не наоборот. И это Тянь сейчас… — Я же тебе говорил, что у него возраст такой. Но это, разумеется, проблема. — Ты обещал с ним поговорить, помнишь? — Но ты же понимаешь, что я не тот, кто должен разговаривать с ним о сексуальных отношениях. — Об этом я уже с ним поговорила и сегодня я поняла, что я вообще своего сына не знаю. С другой стороны, ты сам говорил, что ему нужен мужской совет. Я боюсь, что он может наделать ошибок. Просто ему стоит быть аккуратнее, а мне кажется он не понимает. Мне же опять со школы звонили недавно, я не стала ему говорить, он завалил какую-то важную контрольную и прогуливает часто. — Я тебя понял, я постараюсь поговорить с ним, — кивнул Вэй и проглотил еще один кусок пирога. — А ты, — обратился он к Тяню, натягивая мерзкую лыбу. — Надеюсь, ошибок не наделаешь мне? — Ты о чем? — О девочках. — И? — Юи, ты не могла бы оставить нас на секунду? — Юи никак не мешает, — врезался Тянь, сжав чашку крепче. — Кхм… — Вэй вытер рот тканевой салфеткой. — Хотел напомнить тебе, что… — Мне не надо напоминать, у меня все с памятью ок. К чему ты вообще об этом заговорил, тебе повод только нужен лишний раз начать не в тему?       Юи засуетилась на месте, но влезать не решалась. Тянь сделал последний глоток и отставил чашку, не хотел скандалить, но без этого, похоже, невозможно ни дня прожить. Действительно, на пустом месте. Ничего не предполагало заводить об этом разговор, но Вэй как будто всегда маниакально желал указать на учесть Тяня в их семье. — Я еще даже школу не закончил, у меня куча времени до исполнения ваших тупых традиций с Чэном и если я захочу, то буду заводить отношения. — С чего ты взял, что у тебя куча времени? — взглянул на него исподлобья Вэй и этот взгляд был абсолютно холодным и безэмоциональным. — Напомни мне, сколько тебе лет? Семнадцать, кажется, зимой исполнилось? — Польщен, что ты хотя бы это помнишь. Как минимум, ждать еще пять лет.       Тяню стало не по себе, потому что Вэй разразился тихим, язвительным смехом. Он сложил приборы на стол и откинулся на спинку стула. — У меня самый умный сын, — подметил он. — Ты в Америку к Чэну едешь не только образование получать, но и исполнять наши традиции. Поэтому успокойся и прими как данное, что никаких серьезных отношений ты не имеешь права заводить. У тебя детство кончается в следующем году, все.       Тянь стиснул зубы, услышав это. И такая злость охватила, сильная, пылающая. Хотелось схватить чашку со столешницы и кинуть в Вэя, пусть она бы разбилась об его голову и осколки полоснули бы по мерзкой улыбке. Настолько звериное желание, чтобы тот подавился или же кровью залил пол, ни малейшей любви нет к собственному отцу. Только ненависть. — Я для тебя не более, чем еще один твой бизнес, — с остервенением сказал Тянь. — Вэй, может, хватит? — Для тебя же так лучше, — он проигнорировал реплику Юи. — Ты не знаешь, как мне лучше. Может, у меня вообще на девочек не стоит? — с усмешкой взглянул он на Вэя. — За словами следи. — А что? Или в твоих мозгах только традиции? Не укладывается, что в современном мире можно любить кого угодно?       Вэй встал со стула и, не спеша, подошел к Тяню, у того же взгляд продолжал гореть костром, а после искрами посыпался, как будто мощным потоком ветра подуло. Щека запылала и сначала непонимание, а потом резкая накатывающееся боль. И как будто мир на миг потерялся из-под ног. Хэ замер и уставился в одну точку, сглотнув слюну и закусив щеку с внутренней стороны. Злость перемешалась с обидой, формируя непонятное чувство. — Вэй, Вэй, ты чего? — взъерошилась Юи и подскочила. — Сядь, — опустил он ее на место за плечо и занял свой стул. — Он получил по заслугам. Хотел меня вывести? На этот раз у тебя получилось. Только не вздумай где-нибудь еще ляпнуть такую чушь, фамилию позоришь.       Подбородок задрожал и в переносице появилось ощущение распирания. Нужно только держаться. Почему сейчас резко стало, как в детстве? Только в детстве было так обидно. И горло связало словно тернем, не обронить ни слова. Тянь напряг челюсть сильнее и медленно выдохнул, а потом так же медленно направился к себе в комнату, не смотря ни на отца, ни на Юи.       Какой бы Тянь не был язвительный и колкий, он все еще оставался человеком с чувствами, а чувства могут быть многогранны. Каким бы взрослым он себе не казался, он все еще был подростком, который подчинялся отцу.       Закрыв дверь в комнату, он сжал ладони так, что ногти впились в кожу.       И сейчас… Опять неконтролируемый поток мыслей. Он до конца не понимал сказал ли он все то специально или в этом и крылась правда. Тот взгляд Шаня, когда ему сказали, что он влюбился, Тянь еще не видел, чтобы тот так смотрел. То неловкое движение глаз и когда они пересеклись. Влюбился. Рыжий влюбился? А, может, и не только он.       То, что было вчера, Тяня будоражило не меньше и ещё Хэ хотелось верить, что Мо посмотрел на него в тот момент, потому что… Потому что, черт возьми, они чувствовали оба тоже самое. Это перестает быть похожим на влечение, шутку или флирт. С ним хочется близости не потому что для Хэ Рыжий игрушка, а потому что просто хочется быть рядом, очень рядом. Ведь Тяня какого-то хрена волновало, что сегодня у Шаня очередная встреча с его «девушкой».       И рука сама дрогнула и набрала номер. Гудки. Гудки. Мучительные гудки. — Алло? — ответил на том конце сиплый голос. — Ты когда-нибудь спал с парнями? — Что… — послышался шорох в трубке и Цзянь как будто проверил тот ли ему номер звонил. — Тянь, что за… Блин, у меня выходной, я сплю, не время для шуток. — Я серьезно спрашиваю. Расскажи мне, что делать.       Заливистый смех, казалось, эхом отскочил от домов. Еще один плюс в Мэй заключался в том, что она такая же спонтанная, как и Шань. — Встретимся в час, а не в три? — Без проблем!       Не то, чтобы Шаню было скучно наедине с собой, но по прошествии сорока минут, он понял, что все уже обдумал и мозг начинал плавиться, да и в целом он ни к каким новым умозаключениям не пришел.       Именно поэтому за полчаса, что они гуляли с Мэй, они, наверно, уже успели обсудить сотни тем. Разговор сегодня стелился ровным ручьем, плавно перетекая из одного русла в другое. И ведь было интересно. Она как отличный друг, с которым можно было обсудить и важную тему, и тему туалетного юмора, например. — Знаешь, я там уже регистрировалась, чтобы просто поугарать, — с улыбкой рассказывала Мэй. — Когда-то я там нашла отношения, но это было ультра насилие. — Парень тиран? — Вроде этого. С другой стороны, это Тантан, там много такого. — Не думала, что надо быть осторожнее? — Думала, поэтому и удалила Тантан. К тому же, он мне теперь не нужен, я гуляю с тобой, — заглянула она в лицо Шаню. — Мы с тобой не встречаемся, — усмехнулся Мо, пряча руки в карманах. — Все в мире поправимо. И вообще, если искать себе парня, то только вживую. — И куда бы ты первым делом отправилась? — Не знаю, в клуб, наверно? — пожала плечами. — Не самое кайфовое место, чтобы искать себе парня. — Почему-у? Ты что-то имеешь против клубов? — Я понимаю, там все тусят, но хрень же полная, по мне так лучше в баре. — Считаешь в баре лучше? Там тоже все пьют. — Дело не в этом, я ниче не имею против алкоголя, но в баре хотя бы поговорить можно и не так шумно. — Может ты и прав, не знаю. Я, кстати, собираюсь с подружкой в клуб на неделе. Хотелось бы и тебя позвать, но не думаю, что это хорошая идея. — Потому что будешь цеплять парней? — Аха-ха, нет же, я просто иду в Сохо, это необычный клуб. — Че может быть необычного в клубе? Танцполы везде одинаковые. Или это какой-то анонимный кружок? — Сохо — это гей-клуб, — полушепотом сказала Мэй, а после расхохоталась от реакции Рыжего.       Его как будто моментом передернуло. Гей-клуб… Твою мать. Шань вообще не задумывался о существовании подобных мест. Он думал, что это, в первую очередь, незаконно. И все. Но, несмотря на то, что это чертовски странно, в нем воспылал некий интерес. Внутри заскреблось, рядом шла длинноногая девушка, стильно одетая, по всем меркам красивая, а у него мысли не о том, как бы взять ее за руку, а совсем о другом. — А че ты там будешь делать? Разве туда не только парней пускают? — издалека начал Шань. — Конечно, нет, это ведь собирательное место. Просто там весело, а у меня подружка по девочкам. — Я думал такие места незаконны. — Это все формальности, — в очередной раз улыбнулась Мэй. — Клуб себя не позиционирует конкретной темой, так сложилось исторически, поэтому никто не обращает внимание. Да и мне нравятся места, где люди могут почувствовать себя самими собой.       Самим собой.       И эта мысль перманентно в голову въелась.