Rejection — Отторжение.

      — Юна! — Намджун выбежал за девушкой на улицу, — стой, прошу! Тут холодно, возьми хотя бы куртку. — Девушка, добежав до ворот, остановилась и, выдохнув несколько раз, она вытерла слезы и повернулась к нему.       — Намджун, Вам не стоит меня провожать, моя машина уже приехала, всего доброго. — Снова откланявшись, скрипя зубами, она мигом развернулась.       Его тело сжигал холод, и не тот, что на улице, а тот, что исходил от нее.       — Стой! — он схватил девушку за руку, разворачивая к себе.       На ее лице блестели слезы, отчего внутренности болезненно сжимались. Намджун впервые мог смотреть на неё со столь близкого расстояния. Если раньше он то и дело, что вглядывался в ее глаза на фотографии, то сейчас мог смотреть на них воочию. И он понимал, что то тепло, которое есть в ней, даже в такой момент не покидало ее глаз. Огромные карие глаза медленно поднялись, и их взгляды встретились.       — Вы что-то хотели? Можно я пойду? — ее веки дрожали, пока она всеми силами пыталась не заплакать.       — Юна... Посмотри в мои глаза, — он взял ее лицо в руки. — Я хотел тебе сказать, но не знал, как это сделать! — он погладил ее щеку, но девушка, не выдержав прикосновения парня, оттолкнула его.       — Что ты позволяешь себе? Я очень благодарна за этот вечер, но это не значит, что меня надо трогать, тем более, мы знакомы всего ничего, — она снова хотела развернуться, но он, схватив за руку, снова ее остановил.       — Прекрати, мы ведь взрослые люди. — Он повысил голос.       — Я - нет, я не взрослый человек... — очередная слеза пробежала по щеке девушки.       — Ты не глупая, Юна, давай поговорим?       — Как раз-таки глупая, раз тебе удалось меня обмануть, — она попыталась вырвать свою руку из его хватки.       — Не будем детьми... Я должен все объяснить, а после ты вольна сделать свои выводы, — он кинул на ее плечи куртку.       — Черт... Я ребёнок, понимаешь? Мне восемнадцать... — она выдернула руку и провела ею по волосам, выдыхая. — Я не хотела, чтобы моё сердце было разбито, я глупо верила в то, что этого не произойдет, не со мной, ещё и такое… — с болью в голосе проговорила девушка.       — Ты не ребёнок, — он усмехнулся.       — При всем моем уважении, ты ужасен, — Юна в очередной раз развернулась.       — Почему вас это так задевает, госпожа? Вы же мне твердили, что слишком стары для своего возраста, — сказал он ей вслед.       — Прощай, — она отворила ворота.       — Эх ты, слабачка. Подрасти и научись справляться с проблемами, а не убегать от них. — Он махнул на неё рукой, и, видимо, точно перепил, ибо это было бы последним, что додумался сказать трезвый Намджун.       — Подрасти? — она остановилась и через несколько секунд повернулась к нему. — И это говоришь мне ты? Хах, — Юна хотела уйти прочь, но в очередной раз остановила себя. — Мне вот, что интересно — почему каждый человек в этом мире хочет, чтобы я переросла свой возраст? Чтобы я была лучше, умнее, красивее... Нет. Я хочу быть той никчемной, безалаберной, глупой восемнадцатилетней фанаткой какой-то группы. — Она сняла свои туфли и бросила их в сторону. — Я не хочу ни за что отвечать, не хочу уметь готовить, быть, черт возьми, ответственной за свою глупую мать! Не хочу слышать, как она изменяет моему отцу, не хочу видеть, как они кричат и дерутся. Почему я не могу быть той, кто хотел в свои чёртовы восемнадцать лет уйти от всех проблем и быть счастливой с кем-то, кто похож на меня!? С тем, кто просто хотел свободы и спокойной жизни. Почему!? — девушка перешла на крик, не в силах больше сдерживать нахлынувшие эмоции. Здесь и сейчас Юна хотела выплеснуть все то, что так усердно пыталась заглушить в себе, — почему я не могу быть той, кто хочет полюбить себя после всех издевательств от людей, которые родили меня!? Я думала... — перейдя на спокойный тон, продолжила девушка, хоть спокойствие и проявлялось лишь внешне, — черт, я думала, ты понимаешь меня, хах. Когда я говорила тебе о том, что с тобой могу не притворяться взрослой и ответственной за все в доме старой женщиной, ты отвечал, что понимаешь меня. — Она бросила на пол куртку, которую Намджун ранее накинул на неё. — Да, блин, я все это пережила и все ещё пытаюсь защитить себя. Пыталась. Я пыталась защитить себя хотя бы от разбитого сердца. Было два места, куда я возвращалась в моменты, когда хотела почувствовать себя нужной — это был ты и группа. Каждый раз. Я смотрела на вас и думала: неужели и я смогу полюбить такую убогую себя? И всякий раз, когда я писала тебе о своей неуверенности, ты чуть ли не ссорился со мной, ты, блин, действительно злился! Так не любил, когда я говорила что-то плохое про себя, что я даже начала верить тебе… Было только два места. Чёртовых два места, где я не хотела вырвать своё сердце и выкинуть его нахрен. Но ты отобрал у меня оба. Все, как всегда, оказалось враньем.       — Юна...       — Молчи. Просто помолчи. Ты пожалел меня? Или тебе было скучно? Когда я рассказывала о Намджуне миллион вещей, на которые он меня вдохновляет, ты ведь просто самоутверждался? С жиру бесился? Тебе не хватало всех тех фанатов?       — Ты не понимаешь, о чем говоришь...       — Просто... — она протянула руку, указывая ему замолчать. — Я просто хочу, чтобы ты знал… пока ты будешь радоваться каким-то вещам, будешь добиваться успехов, ходить на вечеринки, любить, дружить, смеяться. Я просто… просто хочу, чтобы ты знал. Пока ты будешь жить дальше... помни, что ты сделал мне больно, отобрав у меня то, что держало меня здесь, — девушка развела руками, делая акцент на последнем слове, — в этом гребанном мире.       — Юна, выслу...       — Нет. Намджун, я не дам тебе оправдаться. Ты этого не заслужил.       Она убежала за ворота и быстро села в машину, боясь не сдержать свой плач. Но как только дверь захлопнулась, салон машины заполнили разрывающие душу рыдания. Водитель ни о чем не расспрашивал, а она держалась за своё сердце, будто это помогло бы его склеить и, наклонив голову к коленям, продолжала плакать.       — Твою мать! ТВОЮ МАТЬ! — Намджун пнул ворота несколько раз. — Срочно дайте мне машину! — закричал он в сторону кабинки охранников.       — Прекрати, идиот, — Чимин появившийся за спиной в этот момент, схватил его за плечо. — И заходи, ты все равно ничего не сможешь исправить, пока не протрезвеешь, — он потянул его в сторону дома.