Rejection — Отторжение.

у меня половина сердца, без тебя.

Они ехали домой. Кое-как, собрав всю волю в кулак, Чимин коснулся руки Юнги, которая лежала на ручнике. Старший ощутил легкое покалывание по всему телу, он все ещё не мог привыкнуть к тому, что может терпеть чьи-то касания. Да не только терпеть, но и возбуждаться от любого контакта, и даже от мысли, что этот человек хочет касаться его. Немного выдержав паузу, он всё-таки повернулся к Чимину и слегка улыбнулся. Когда Юнги стоял на коленях, Чимин умолял его встать. В итоге ему пришлось обнять его, встав самому перед ним на колени. После чего Юнги и вскочил. Чимин не понимал, почему он так поступает. Почему он не может стоять перед ним на коленях. Неужели так сильно ценит его? Чимин не мог уже сдерживаться, он хотел убить себя за те мысли, когда думал, что тот издевается над ним, думал что не чувствует к нему ничего... Когда он переживал такое... Когда так сильно любил его. Для меня любовь была такой простой... Хоть мне все время и казалось, что все сложно. А каково было ему? «Я борюсь за тебя каждый день.» Юнги-а, я так сильно облажался. Не понимал того, что мои открытые и смелые чувства приносили тебе боль. Я швырял в тебя «люблю», «скучаю», «поцелуй меня», а ты все это время терзал себя. Я был таким идиотом. Клянусь, с этого дня буду пытаться понять тебя… Никогда не сомневаться в твоих словах и чувствах. Они долго обнимались, но Юнги решил прервать эту идиллию тем, что заставил младшего сесть в машину, чтобы отправится обратно в отель, беспокоясь о его здоровье. Когда они сели в салон и дождь прекратил капать на них — было ощущение, будто они отмыли с себя все недосказанности, всю грязь и обнажились друг перед другом. Оттого и было неловкое молчание. Каждого переполнял колоссальный спектр эмоций. Им ещё никогда не было так неловко друг с другом. Колени Чимина дрожали. После того, как он прикоснулся своей рукой к его, тот будто понял, что все это действительно произошло и что все будет теперь лучше, чем было до этого. Несомненно, оставалось много вопросов, но он поклялся себе, что этот мальчик, который настолько смелый, что в момент, когда ему жутко неловко, ломает себя и касается его — он больше никогда не разрешит ему плакать, быть сломленным и уж точно попадать в больницу. — Тебе холодно? — голос Юнги прервал тишину. — Н-нет, — Чимин запнулся от одного его голоса, который стал для него слишком особенным. Голос с этого момента принадлежащий человеку, которого не только он любит до безумства, но и тот его. — Твои колени дрожат. — Он ухмыльнулся. Чимин отвернулся, но пока его мозг не начал обдумывать то, что он собирался сказать, он выпалил это быстренько: — Это все твоя рука. Мое тело так реагирует на твои прикосновения, — он возмущённо поднял брови. Я уже говорил, что я тупой баран? — Хах, ты такой дурачок, Чимин. — Юнги отпустил его руку, что очень не понравилось младшему. Но его недовольство длилось недолго, ибо тот положил ее на его бедро. — А так? — спросил Юнги, от чего глаза младшего на лоб полезли и он смущённо отвернулся. Что он творит, фак?! Рука Мина скользнула выше и его пальцы задели ширинку. — Думаю, эта одежда слишком мокрая, как насчёт того, чтобы снять ее? ИЗВИНИТЕ? — Нет! — Чимин накрыл свой пах рукой и съёжился, все дальше отодвигаясь от его руки. Сучий член! Нахрена ты вечно позоришь меня? Хватит вставать! Кто тебя звал? Сука такая. Каждый грёбаный раз. Ну вот сейчас-то в чем дело? Сегодня был сложный день, ты замёрз, блять, да что угодно! Лежи и не высовывайся! — Почему отодвинулся? Я смущаю тебя? — Н-нет, про-просто... Не то чтобы я отодвинулся, просто... Дождь! Мне нравится дождь, хотел разглядеть улицу. — Оу, серьёзно? — произнёс старший, когда увидел, что у парня стояк. — Ч-что? Что?! Хватит пялиться! Это все твоя вина. — Он схватил шапку Юнги, лежащую в бардачке и прикрылся. — Моя вина? — он строил из себя глупого, еле сдерживая улыбку. — Нет! Я не это имел ввиду! Просто холодно... В общем, не обращай внимания! Аж бесишь, — он недовольно отвернулся. Есть ли человек, который умер со стыда? Если нет, то первым буду я, прямо сейчас. — Хей... — Что ещё? — его надутые губы сжались в обиде. — Знаешь, как я кайфую с этого? — С чего? — С того, что я волную тебя, что у тебя встаёт буквально на любое мое действие. В тебе так много чувств? Черт. — Мне просто сносит крышу одна мысль о том, что ты целых два раза делал это из-за меня... — Что я делал? — Приятно себе... Думая обо мне. — Два раза? — щеки парня горели. — В тот раз, когда мы смотрели фильм, и когда у нас была репетиция. — Он повернулся к нему и довольно прикрыл глаза. — А... А... Вот о чем ты... — Да. Я думаю об этом буквально каждую секунду. Если тебе кажется, что это унизительно... — Нет! Мне просто кажется, что ты подумаешь о том, что я озабоченный. — Если тебе действительно так кажется, мне обидно... — Почему? Ну, теперь нет... Я понял, что тебе это... Чимин не мог договорить, ибо от стыда от его слов горели горло и щеки парня. — Понял, что мне нравится это? — Д-да... — Веришь мне? — Да. — Мне это очень нравится, Чимин. Так сильно нравится... Не только ты и твоё сердце принадлежат мне, но и твоё тело. Оно реагирует на меня... Оно знает, кто я. Представь, что я ощущаю? Могу ли я умереть сейчас, когда так сильно счастлив? Если кто-то на свете чувствовал то же, что и я... Нет. Никто не почувствует того же, что и я. Ведь ни у кого нет Юнги. — Если ты... Если тебе так нравится это... Хочу сказать, что... Я делал это не только... Что я делаю? Черт, я раскрываю все свои карты. Как человек может так легко внушать доверие и желание отдаваться ему полностью, без секретов, без утаиваний, и без остатка?! — Что? — Юнги отвлёкся от дороги и взглянул на него. — Я делал это почти каждый день, с тех пор как начал понимать, что ты нравишься мне... Мин обратно отвернулся на дорогу и ничего не сказал. Его скулы сжались. Я срочно должен продолжить... Какого хрена повисла эта тишина? Ладно, пока есть смелость... — Знаешь, когда это началось? — он запнулся. — Мы готовились к концерту в Сингапуре. Ты был в хорошем настроении. Целый день провёл, разговаривая и шутя. Если честно, я всегда старался избегать тебя. Точнее, я знал, что раздражаю тебя, и в начале нашего знакомства ты вечно делал какие-то упреки, и каждое слово критиковал. Мне сначала было очень обидно, но со временем я начал думать, что лучше просто буду игнорировать тебя. Понимаю, что я был дураком. Тем более, ты говоришь, что я избегал тебя, а это не так, и мне очень жаль, что ты так думал... Я просто старался быть обходительным и не мешаться тебе под ногами. Ты казался мне слишком непокоримой «горой». Я даже не задумывался о том, что вообще важен для тебя. Но я помню тот день, когда вы говорили о чём-то, и все вокруг смеялись с твоих шуток. Я чувствовал себя обделённым, но в то же время наблюдая за тем, как ты можешь влиять на людей, как заставляешь их смеяться... Меня заворожило это. Я впервые взглянул на тебя, как на обычного парня. Клянусь, что не думал ни о чем пошлом... — он снова покраснел. Юнги слушал Чимина, не отрывая взгляда от дороги. — Нет, в ту ночь я действительно не думал ни о чем пошлом, кроме как о твоей улыбке... И вспоминал моменты, когда ты был увлечён написанием лирики... Я совру, если скажу, что не напрашивался к вам студию лишь для того, чтобы наблюдать за тобой. Я был фанатом... Ты был для меня недосягаемой звездой. И да... В ту ночь, когда в моей голове воспроизвелись моменты с тобой... Я сделал это впервые. И мой оргазм продолжался очень долго, так долго, как никогда ранее... Юнги стиснул зубы, он еле сдерживал себя. — В ту ночь я просто накрыл себя одеялом и, ударив себя в лицо, лёг спать. Думал, на утро я стану снова нормальным. Но утром мой стыд просто перевешивал все эмоции... Я смотрел на себя в зеркало и понимал, что натворил вчера ночью. Ведь на самом деле всё это начал я, не ты. А я. Это я начал разбираться в себе. Я начал все до того, как вообще ты что-то заподозрил. Я не мог вообще смотреть на тебя... Убеждал себя, что это было один раз и никогда не повторится. Но каждый раз, когда я невольно начинал высматривать каждый сантиметр тебя, мне приходилось бегать в туалет. Клянусь, я смотрел разные вещи и не мог... Не мог кончить, пока не смотрел на тебя… На твои видео или не слушал голос... Хотя бы. Я искал этому объяснение и наткнулся на статью, где говорилось: самое сильное, что человек может испытывать к другому, это желание. Юнги, меня разрывало от этого, я так сильно хотел хотя бы дотронуться до тебя, понять, что к чему. Понять, что это не плод моего воображения. Тогда я начал пытаться заговорить с тобой, искал общие темы, но ты ещё сильнее меня избегал. И в то время я понял, что это не просто желание... Ты нравился мне, как парень. Но как и всегда, все, что мне нравилось, я подавлял в себе. Я думал, что это что-то запретное и ужасное. Что ты никогда не примешь меня. Но я никогда не прекращал думать о тебе. Повисла тишина. — Я сказал что-то не то? — Чимин посмотрел на него. — Нет. Все нормально... — Почему ты выглядишь расстроенным? — Я бы хотел, чтобы ничего не существовало, кроме нас двоих... Чтобы мы могли вернуться туда назад, объяснить все друг другу и быть вместе... — Ох, Юнги… — Так много времени потрачено. Я бы так хотел увидеть, как ты делаешь все это, смотрел бы вечность на то, как ты делаешь себе приятно, представляя меня… Это сносит мне не только крышу, но и города… — У нас ещё все впереди… — Уверен, что… Его прервал телефонный звонок. — Юна; возьмешь? — Да, давай. — Он в последний раз взглянул на него, расплываясь в улыбке. — Юна. — Немедленно езжай обратно, или я вырву твою печень. — Да, понял, мы уже едем. — Он улыбнулся и, выключив, отдал телефон обратно. — Ты рассказал ей? Почему такая смена темы? — Нет. — Почему? — Ну, это мое личное дело. — Неужели, — его лицо слегка озарилось улыбкой. — Я никогда не обсуждаю дорогих мне людей с другими людьми. — Она, вроде, тоже дорога тебе. — Да, но ты... Это ты. — Что я? — Ты... — Забудь. Как твоя рука? — Она почти зажила. — Кто снимал швы? Блять... Началось. — В больнице... — Кто? — Одна девушка... — Знаешь, как мне это не нравится? — Знаю. — А почему, как думаешь? — Не зн-наю. — Он запнулся. — Потому что тогда ты не мог быть моим, меня злил тот факт, что кто-то мог трогать тебя, когда я так сильно сам этого желал. И почему-то я решил, что имею право на тебя. — Имеешь. — Хах. — На-накажешь меня? — Накажу ли? — Д-да... — он смутился. — Вау… А ты хочешь этого? — Да. — Только если вторую часть... «...а потом я сделаю тебе приятно, чтобы твоетело...» Юнги, хатит! Нет, не хватит! — Кхм! Мы приехали. — Чимин нервно заёрзал в сидении. Юнги притормозил у ворот. — Ты пойдешь со мной? — Нет, мне нужно ехать к Хосоку. — Я против! — У меня очень много дел, Чимин. — Ты не можешь уехать сегодня. Какие дела могут быть важнее? И вообще, мне там страшно. А вдруг я заболею? Вдруг меня похитят? Ты отвечаешь за это? Я, вообще-то, тут из-за тебя! — Эй, ребёнок, не неси чушь. — Он рассмеялся. — Нет! Смотри, у меня температура. Точно будет плохо сегодня. — Театрально схватился за лоб. — Да пойду я, пойду, не выдумывай только всякий бред, — он вынул ключ и спустился, после чего заблокировал машину, оставляя Чимина внутри. — Эй! Куда ты? — он спустил окно и закричал. — Твоя одежда слишком мокрая и вызывающая, пойду за другой. — Он подмигнул и ушёл в сторону входа. Самое время, чтобы выделываться ревнивым парнем. Парнем?! Он мой парень? А я его? Мы должны это обсудить? Нет. Это глупо. Так делают только малолетки. Я же не девчонка. Я должен понимать, что мы теперь просто вместе, раз и на всегда. Он увидел Юнги, возвращающегося обратно, с белым халатом и с огромной курткой в руках. Чимина очень умиляла эта ситуация, Юнги так старался. — Одевайся, сначала халат, а потом куртку сверху. — Он кинул их на заднее сиденье. — Тут? Мне переодеться тут? — Да. — Полностью снять одежду в твоей машине? — Да, Чимин. Я отвернусь. — Л-ладно... Юнги сел за руль и отвернулся. — Быстрее только, мне самому холодно. — Хорошо, — протянул Чимин. Он перебрался на заднее сиденье и, сняв мокрую рубашку, бросил ее на переднее сиденье. — Не смотри только! — Да не буду я, — он закатил глаза. Через несколько минут он уже снял с себя все и приступал к халату. — Принёс мне банный халат, блин, — бубнил младший. — Ты все уже снял? — Да, только не смотри. — Есть что-то, чего я не видел? — Это неважно! Замолчи просто, — его и так уносило с того, что он в одной машине с ним, так этот еще свои дурацкие подколы делает. — Хах, ладно... Прошло ещё минуты три. — Я взгляну разок? — Юнги! — он схватил халат и накинул на себя. — Ок, ладно, заканчивай. — Улыбнулся. Он оделся уже полностью и застегнул куртку. — Откуда ты ее взял? — У охраны попросил. — Понятно. Ну все, я закончил. — Знаю, я все видел через зеркало, — он повернул зеркало заднего вида к нему. — Ах, ты! Мошенник! Я в суд подам на тебя, — он стукнул его по плечу. — Хорошо, подашь, но сначала разберись с Юной. — Улыбнулся в ответ. Они прошли на ресепшн и взяли номер для Юнги. Когда Чимин вернулся в свой номер, он долго пытался успокоить разъяренную подругу, которая в итоге, обидевшись на его поступок, но все ещё радуясь, что у него все хорошо, ушла в свою комнату и, хлопнув дверью, легла спать. Чимин лёг на свой диван и снова врубил телек. Он же не просил меня придти в его номер. Мненужно туда идти? Я хочу к нему. Но что я скажу? — Привет, извини, ты не звал, но я пришёл?.. Может, он спать собрался? Или уже спит. Онне может спать, когда рядом кто-то есть. Поэтому лучше он отдохнёт сегодня.