Rejection — Отторжение.

дьявол внутри тебя.

За время, что Юнги отсутствовал, Чимин успел убраться в его комнате и перенести все свои вещи к нему. А Джин, не уставая, спрашивал, почему тот собрался жить с Юнги, на что Чимин отвечал, что они так решили из-за Хосока, который не спит допоздна. Но Джина явно не устраивал такой ответ, он был соседом Юнги и в их общую комнату он почти никогда не заходит, якобы, не хочет с кем-то жить, из-за чего Джин уже убрал все его вещи и теперь живет один. Так что старший никак не мог в это поверить, но и мысль о другом его не посещала, по его мнению, они могли просто сойтись на время для совместного написания какой-нибудь песни. В прошлой комнате Юнги было много фотографий, поэтому Чимин решил субботним вечером съездить за рамочками и заодно распечатать фотографии. Они с Джином ходили по разным местам, выбирая аксессуары для дома, пробуя разные сладости и попивая время от времени кофе. День прошёл очень насыщенно и легко, пока Чимин не вернулся в эту пустую комнату, наполненную ожиданием. Смиренно выдохнув, он распаковал пакеты, расставил статуэтки по полочкам и вставил фотки в рамочки, после чего, полностью вымотанный, зашёл в душевую кабинку. Каждый миллиметр этой комнаты был пропитан запахом Юнги. Он не мог думать ни о чем, кроме него. Горячая вода пролилась на его голову и он присел на пол, положив руки на колени. В голове все крутилась его последнее сообщение: «Дождись меня...» Чимин не ответил ему ничего, о чем пожалел в ту же ночь и, проснувшись от ужасного сна, он судорожно схватил телефон и начал печатать все, что приходило в голову. «Где ты?» «Юнги, мне страшно.» «Да, я гребанный трус!» «Приезжай, прошу, где бы ты ни был, что бы ни делал, вернись ко мне. Я больше не могу так, прошёл всего лишь день, а мне кажется, будто век, будто ты отдаляешься от меня с каждой минутой» «Я не хочу жить в месте, где нет тебя.» «Чувствую себя таким беззащитным…» «Приезжай, я не могу подождать!» «Не могу!» «Ты читаешь?» «Ты не должен справляться сам, дай мнеокончательно войти в твою жизнь!» «Юнги, просто… Вернись.» Да, это был крик души, но смелость Чимина не имела границ, за что его Юнги так любил. Этот парень не умел молчать, он не знал, когда надо заткнуться. И если что-то чувствует, то должен был тут же кричать об этом. Его любовь была эмоциональной, порывистой, страстной. Она не умела ждать... Она хотела все и сразу, и навсегда. Но за эти дни Чимин понял, что очень сильный и заметно морально вырос. Его терпение оказалось таким мощным, что он поражался самому себе. И сегодня… Когда прошло 163 часа с тех пор, как он видел Юнги, его мозг начал постепенно посылать сигналы тревоги. Будто его поразила болезнь, мозг посылает тебе сигнал о том, что ты умираешь, и тело само по себе начинает вырабатывать спасательный рефлекс. Его спасательным рефлексом был он. А если его нет, то тело поражено, мозг поражён, и оставалось лишь считать минуты до скончанья. Настроение Чимина скатилось до нуля, он забыл все хорошее, произошедшее за сегодня. Все эти дни в попытках не думать о том, что Юнги может причиняет себе боль, он не кушал, мало выпивал, не смеялся. Ведь, вдруг в этот момент с Юнги что-то не так, а он тут веселится. Правда, сегодня он наелся сполна, и его это мучило. Закончив с душем, Чимин вышел из кабинки и, высушив тело полотенцем, бросил его в корзину и вышел из ванной. И на момент задумался о том, что даже его глаза сходят с ума, когда увидел перед собой только вошедшего Юнги с огромной коробкой на руках, в светло-коричневом пальто, красными щеками и широкой улыбкой. — Ю-юнги? Блин, нет же! — он стукнул себя по голове, пройдя к шкафчику, — ну да, как же. Коричневое пальто, красивый весь такой, улыбающийся во все тридцать два. Чимин, может тебе ещё лимузин подать, до Швейцарии прям? — говорил он сам с собой, рыская в шкафчике с одеждой. Парень запнулся на секунду и медленно выглянул из-за шкафа. — Малыш, это я, — он снова улыбнулся, ставя коробку на пол. Чимин сморщил лицо а-ля «Что за говно мне мерещится?», после чего снова потерялся за шкаф и, схватив чёрную футболку, он бросил ее на кровать вместе с штанами. — Ну да, Юнги, пришёл, прям как в сказке, — недовольно закатив глаза, он скинул с себя халат, предварительно натянув боксеры. Вдруг к его шее прикоснулись губы парня, чьи руки обняли его сзади. — А твой Юнги из сказки так может? — спросил он, снова поцеловав его шею. Чимина наконец осенило. Черт бы подрал этот кофе! Юнги? Правда он!? — Юнги! — он схватил его руки на своём животе и зажмурил глаза, боясь того, что они могут исчезнуть. А вдруг он откроет их и все окажется сном? — Хей, это я, прекрати пугать меня, — Мин развернул к себе парня и погладил его по щеке. — Ты где был!? — младший разлепил глаза и оттолкнул его. — А вот это уже Чимин, — он улыбнулся, — задаёт вопросы, когда сам хочет прыгнуть в мои объятия, — Юнги закатил глаза. — Я убью тебя! Черт! Я думал, что умру… — сорвавшись с места, он накинулся на шею парня и со всей силы прижался к нему. — Прости меня, — Юнги обнял его всем телом. Они молча стояли в обнимку, периодически касаясь то спин друг друга, то шеи. Младший не мог поверить в то, что происходит, будто вселенная, почувствовав, что Чимин на грани, вернула ему Юнги. — Ты… Наконец пришёл ко мне? — Чимин отпрянул, посмотрев в его глаза. — Да. — Я не мог дышать без тебя. — Прости меня. Мне было очень хуево без тебя. — Тогда почему ты дал этому свершиться? Я провёл целую вечность без тебя, бля, да я постарел на десять лет. Думал, что никогда больше не смогу улыбнуться. Я, черт возьми, забыл, как это делается! — Прости, малыш... Так надо было. Мне нужно было разобраться во всем. Это… Этого больше не повторится, обещаю. — Ты разобрался? — Я на пути к этому. — Как я могу помочь тебе? — Улыбкой. Твоя улыбка не просто помогает, она и есть мое спасение. — Боже, ты понимаешь, что я чуть не умер? Ты — дурак! — он подошёл и, ударив его слегка в грудь, обнял, но спустя минуту снова отошёл. — Все нормально? — Нет! Возможно, я с ума сошёл, поэтому не знаю, что и делать. Просто, ты же… Как так, Юнги? — Я все понимаю. Поверь, мне было также хреново, но это было необходимо. — Нет ничего необходимого в этом мире, ради чего стоило бы терзать нас так долго! Не хочу тебя расстраивать и быть таким занудой и не хочу, чтобы ты думал, что я не пытаюсь тебя понять. Я пытаюсь, но… — Я так не думаю, — он улыбнулся, умиляясь ворчуну Чимину. — Я просто… — Ты же хочешь все высказать, ты же не успокоишься, пока не накричишь и не сломаешь мне несколько костей? — Да! Я хочу накричать! — Давай, — он одобрительно закивал. — Иди ты, это что, заказная паника? Нет! Я не буду ругаться, на зло тебе не буду! Ты — бешеный идиот! Пропадаешь на целую неделю, ничего не пишешь, не берёшь телефон, будто на гребенной конференции у президента! — он словно ошпаренный начал натягивать на себя футболку, совсем забыв, что стоял в одних трусах. — Таких придурков надо в челюсть бить, чтобы потом знали. И вообще, я больше не буду с тобой сюсюкаться, я мужик, а ты идиот! Неделя, блять! Семь дней, это же надо! — Юнги с улыбкой наблюдал за его нервной прогулкой по комнате. — Ты бы ещё на месяц остался, может, я окончательно свихнулся бы, ты должен мне тысячи часов отработки! Я не знаю, какой, но я обязательно придумаю, да и вообще... — Чимин, я хочу заняться с тобой любовью. — Юнги прервал его. — Да, ещё и… Что, прости? Т-ты ч-что со мной…!? — Прямо сейчас. — Ю-Юнги, — Чимин начал отходить, когда старший с непривычным для него огнём в глазах все приближался к нему. Взяв его за подбородок, он потянул на себя Чимина и прежде, чем соединить его губы со своими, остановился. Его глаза закрылись, и он словил себя на мысли, что без ума от этого парня, что один его запах находит в нем самые чувствительные точки, в его голове с трудом укладывалась мысль, что Чимин разрешает себя трогать, разрешает себя любить… Да, Юнги все ещё не может поверить в реальность всего происходящего, что он влюблён и в него влюблены. И не просто кто-то, а именно Чимин, тот самоуверенный, никого дальше своего носа не видящий. Юнги всегда казалось, что Чимин никогда не женится, ибо слишком капризный, да и характер у него гадкий. А сейчас он понимает, что младший не совсем такой, как ему казалось, оказывается, влюблённый Чимин превращается в беззащитного котёнка, который всеми способами пытается выжить, ему это удаётся и он захватывает тебя в плен своего очарования. — Подожди! — парень оттолкнул старшего. — В чём дело? — Я… Я не готов. — Не готов? — глаза Юнги сузились, будто он сейчас осознал всю правду мира. — Нет! Не подумай, что я не хочу. Я хочу, больше всего на свете хочу. Но... — Больше всего на свете? — Мин заулыбался. — Да! — выставляя руку вперёд, он пытался предостеречь то ли себя, то ли его от порыва страсти, из-за которой они могли накинуться друг на друга. — Тогда, ты боишься? — он медленно приблизился к нему. — Н-нет, просто... — Что? — Отойди, — он снова его толкнул. Юнги скрестил руки и сначала долго пялился в пол, прежде чем поднять голову и презренно посмотреть на напуганного Чимина. — Что поменялось за неделю? — он сдерживал свой голос, чтобы не кричать. — Ничего… — Чимин. Что произошло? — Ничего, я просто… — Что ты — просто? — взявшись за руку, он притянул парня к себе, когда тот собрался отойти. — Прошу, давай не будем ссориться? — Это не ссора, это, блять, что угодно! — Юнги знает, Чимину нужен гребаный скандал. А кто в этом профи? Правильно, Юнги. Поэтому он начал играть под него. — Юнги... — Что — Юнги? Давай обсудим это? — Обсудим? — Да! Обсудим, блять, почему мой парень не хочет заниматься со мной сексом?! — Ты не говорил, что это секс... — еле слышно промямлил Чимин. — Какая разница, как я называю это! — он развёл руками и, буквально закипая от злости, начал расхаживать по комнате, каждый раз тормаша свои волосы. — Разница. Разница есть, не надо так… — Чимин, заткнись, если не хочешь, чтобы я изнасиловал тебя! — Почему ты сразу злишься? Даже не выслушав меня? Неужели обязательно каждое твоё желание должно быть выполнено? А, если я этого не делаю, ты или орешь, как псих, или уходишь. — Каждое моё желание? — Да! Все всегда должно быть по-твоему. Ты вечно пропадаешь, когда тебе вздумается, и также снова являешься! — Ты прав. — Нет, вот только этого не надо — соглашаться со мной, чтобы я чувствовал себя мразью. — Нет, ты прав. Я не должен был приходить. — Ты идиот!? Никогда не начнёшь понимать меня? Ты уходить не должен был! — Чимин… — Юнги! Я скажу, ты много говорил! Мне было хуево каждую гребанную минуту, пока тебя не было, я почти не кушал, но сегодня Джин заставил меня покушать, и только что я три часа вымывал свой рот, потому как меня тошнило от одной мысли, что ты, возможно, где-то там не в порядке, а я в это время мог есть. И как я мог себе позволить такое?! Каждую секунду я думал о тебе, надеялся, что ты сейчас зайдёшь и скажешь, что в порядке. Выжигал дверь глазами до утра, а ты… Юнги не дал ему закончить и кинул его на кровать, схватив за плечи. — Я должен прямо сейчас это сделать. Мне нужно это… — прошипел он ему в лицо, прежде чем соединить свои губы с его. Глубже, чем этот поцелуй, у них не было. Будто Юнги пытался заполнить себя им. Он так сильно скучал по его губам, по запаху и вообще по его коже и голосу. Схватив ворот его футболки, он разорвал её и старательно прошёлся рукой по торсу, стараясь коснуться каждого миллиметра его тела. Они почти задыхались, но Юнги даже не думал прерывать этот поцелуй. Когда Чимин попытался это сделать, он схватил его подбородок и прижал к себе сильнее. Но Чимин попытался во второй раз и ему это удалось. — Дурак! — он глубоко дышал. — Отдышись быстрее, мне нужны твои губы. — Стой... — его грудь вздымалась в бешеном темпе. Он взял за щеки парня, пытаясь успокоить его. — Юнги, послушай, успокойся.... Нет, не успокаивайся. Я хочу сказать… Я боялся, поэтому и не хотел; боялся, что не понравлюсь тебе. Не потому, что не хотел тебя, просто я совсем ничего не умею. Старший посмотрел на него взглядом, наполненным теплом и безграничной любовью. — Ах, Чимин-а, — нежно дотронувшись до его лица. — Ты такой дурак, — он поцеловал его лоб. — Не больше, чем ты, — младший улыбнулся и обнял в ответ. Они лежали так несколько минут, переводя дыхание. — Юнги? — Что? — Займись со мной любовью? — Черт. Он приподнялся и посмотрел в горящие от желания глаза Чимина, который начал медленно стягивать с плеч парня пальто. Его глаза закрылись, и он попытался внушить себе спокойствие. На самом деле Юнги было сложно, очень сложно. Он не мог себя сдерживать, не привык быть терпеливым. Тем более перед Чимином для него казалось невозможным не сорваться. Он привык, что все ему подчиняются, что может творить все, что вздумается. Даже когда он не платил, любая девушка, оказавшаяся в его комнате, становилась той, какой он хотел ее видеть. Но сейчас… Разве он мог позволить себе жестокость по отношению к нему? С какой нежностью и любовью тот снимал одежду с него, целуя его шрамы и заставляя сердце замереть. Как он прижимался к нему носом, пытаясь всем лицом почувствовать каждый шрам парня. Будто он обнимал Юнги, и не просто так, а обнимал каждую частицу его жизни, каждую боль, пережитую им, каждый год и день, проведённый в палатах больниц. Все его страхи и сомнения, все шрамы, каждую слезу и каплю крови, он обнимал и этим залечивал все его раны. Он любил его, как никогда и никого. Но Чимин… Вся прелесть Чимина была в том, что он делал, как чувствует. В нем всегда жил и живёт этот чертёнок, так сносивший крышу Юнги. — Что ты делаешь? — спросил младший, снимая с себя футболку и выползая из-под Юнги, после чего, устроившись на подушках, он расставил ноги, продолжая смотреть на него с вызовом, будто действительно вызывает его на бой, но бой этот не обычный. Юнги же почти не двигался, глядел по сторонам, время от времени закатывая глаза и закусывая губу, он старался не смотреть на Чимина. — Что ты делаешь? — снова ехидно спросил он. — Пытаюсь не сорваться. — А что будет, если сорвёшься? — Я вытрахаю тебя до смерти. — Неужели? — Да. — Покажешь, как? Я доверяю ему. Но я боюсь… Боюсь не понравиться, сделать что-то не так, упасть в обморок. Мой ебанутый организм живёт своей жизнью. Даже если я умру завтра, пусть со мной ничего не случится сегодня. Аминь. — Тебе это не понравится. — А тебе? — Мне — не знаю. Не хочу врать тебе. — Я отвечу за тебя, тебе это очень понравится. — Да. — Тогда покажи мне то, что нравится тебе. — Не в первый раз, Чимин. — Хей, — он потянул его на себя. — Посмотри на меня, я готов ко всему. Я сам хочу этого, понимаешь? — он медленно скользнул рукой до его трусов. — Прекрати это! Ты слишком далеко заходишь. — Нет, я захожу к тебе, а ты не «далеко», ты мой и так, как и я — тоже твой… — сделав паузу, он облизнул свои губы. — Зайдёшь в меня? Юнги, закрыв глаза, несколько раз вдохнул и выдохнул, чтобы преждевременно не разорвать парня, который, не переставая, дразнил его. — Ты самый большой псих, Чимин, знаешь об этом? — Знаю. — Он улыбнулся. Юнги, спрыгнув с кровати, снял с себя штаны. Взору Чимина открылись его ноги, бедра были истерзаны хуже рук. Чимин пытался не сосредотачиваться на этом, пытался пройти быстренько по всему телу взглядом, боясь заметить свежий шрам. Но что удивляло его больше всего, так это то, что тело Юнги ему казалось идеальным. Будто это всю жизнь было то тело, которое ему нравится. Будто каждый его шрам не существует. А ведь они существуют, и Чимину они нравятся. Он любит их и его. Наверное, это должно пугать, но сейчас… Сейчас он смотрел и понимал, что без ума от каждого миллиметра на его теле. Его глаза наполнялись слезами, и это, черт возьми, была любовь, а не жалость, и, если Юнги воспримет это иначе, все кончено. — Чимин… — сев обратно на кровать, — посмотри на меня! — парень схватил его за шею. — Не ищи ничего, я не делал этого. Слышишь? Я не резал себя с той ночи. — Нет, черт, знаю. Я верю тебе. Я просто… Люблю тебя и твоё тело. — Я тоже верю тебе. — Он поцеловал его, нежно и благодарно, после чего встал и подошёл к коробке, которую принёс. — Куда ты? — хриплый голос Чимина наполнил комнату теплом. — Мне нравится твой возбужденный голос, таким же тоном ты шептал моё имя, когда делал себе приятно. — А когда не возбуждён? — А когда не возбуждён, мне хочется тебя возбудить, — он подмигнул, скинув крышку от коробки на пол. Чимин изо всех сил пытался не зацикливаться на словах Юнги, потому что мог потерять голову и умереть от передоза счастья. — Что там? — Тут? Ну… — Юнги? — Все мои дневники. — Ты принёс их мне?! — Да, я хочу прочитать их с тобой. Он принёс мне свои дневники?! Не могу поверить. Каждый раз, когда я думаю, что сильнее полюбить его не получится, он буквально наказывает меня переизбытком чувств. — Но тут не только они, тут те вещи, которые дороги мне. Ну, и ещё одна ценная вещь, — он улыбнулся. — Смазка. С-смазка? Что? Блять, он готовился к этому!? Думал об этом? И как давно он хотел это сделать? — Не удивляйся ты так, аж покраснел весь. — Я-я просто не думал, что ты готовился к этому. — Готовился? Нет, я не готовился. С моим желанием любить тебя на каждом углу и каждый день, хах, я просто страховался. Ты же знаешь, я мог и сорваться. Вот и на случай, если бы такое произошло, не хотел навредить тебе, хотя бы физически. Я люблю его. Не могу так жить, не могу и не хочу больше дышать не одним воздухом с ним. Я никогда не смогу понять, за что он так сильно меня любит. — И давно ты носишь это с собой? Давно хочешь меня? — Я… — Ладно, спрошу так: я уже был влюблён в тебя? Юнги, усмехнувшись, направился к нему, по дороге выключая свет. — Тебе было семнадцать, — прошептал он, накрывая себя и его одеялом.