Rejection — Отторжение.

Чимин вскочил и побежал в ванную. — Не иди за мной. Закрыл дверь на ключ, подошёл к умывальнику, начал полоскать лицо холодной водой. Нервно расхаживал от одной стены к другой. — Чимин… — Просто… Подожди немного, мне нужно время. — Ты не должен был проходить через все это из-за меня. — Отчаянно послышалось за дверью. Он сел на пол, обняв колени и, прикрыв глаза, ожидал хотя бы слова от Чимина. Прошло несколько минут, младший вышел, будто зачарованный, и медленно перевёл взгляд на Юнги. — Ты… — Чимин, как ты? Мне так жаль... — Замолчи! Ты самый большой придурок, которого я когда-либо встречал! Ненормальный тупица! — он схватил его за воротник и потянул наверх. — О чем ты? — Боже, — он в порыве поцеловал его в губы, отошёл, снова схватил за воротник. — Ты глупый идиот, Юнги! — Что с тобой происходит? — он напугано положил руку на его лицо. — Сейчас же ответь мне на вопрос. Я правильно понял — ты думаешь, что твоя лучшая сторона это Шуга? — Не… Зачем ты спрашиваешь... — Юнги! Отвечай на вопросы! — Д-да… Он… Шуга, я должен быть им… Хотя бы им. — Позволь мне объяснить тебе! Черт! Я так хочу ударить тебя! Почему ты такой глупый? — он снова поцеловал его в губы и кинул на кровать. В нем боролись два чувства: злость и счастье, что все прояснилось. — Садись и слушай меня внимательно. Ты — Юнги! Юнги — это лучшее в тебе. — Не понимаю. У тебя жар? — Заткнись! Я сейчас и так зол! — Почему ты злишься-то? — Потому что ты так много времени потратил, так долго мучил себя выдуманной хуйней! — Что ты знаешь о… — Я знаю много! Думаешь, после твоего признания о якобы болезни я не изучал это с тех пор? Каждый день я читал разные книги, истории и рекомендации докторов. Я узнал буквально все, касающееся этого дела. Но понял тебя, только прочитав этот проклятый дневник! Юнги, ты должен понять одно. Шуга — это имя, придуманное тобой для своей, по твоему мнению, лучшей стороны. Ты внушил себе что он идеален. Но нет! На самом деле, это он строил из себя ебаную королеву, ты сделал его своим идеалом, отдавал ему свои лучшие поступки, приписывал ему лучшее в себе. Хотя на самом деле, это он пытается тебе внушить, что ты убогий, что ты ничтожество и бесчувственный зверь, который должен покончить собой. Ты так прогибаешься под него. Видишь это! — он схватил дневник и показал ему страницу от двадцать девятого декабря. — Смотри: «Я знаю, что ты не хочешь слышать меня, не хочешь знать. И не хочешь, чтобы я существовал.» Понимаешь, в чем дело? Ты сам знал, что он хочет твоей смерти! Но не осознавал этого в нужном ключе. Он внушал тебе, что страдает от твоих жутких поступков, что он слишком идеален, и что это он — кумир миллионов, что он создаёт все эти прекрасные песни, что он обращается со мной хорошо, он позволил тебе влюбить меня. Но ему надоело, потому что он не может, такой прекрасный, уживаться в тебе, в твоём якобы убогом теле, с хуевой душой! И ты извиняешься перед ним! Юнги, зачем??? Почему ты не мог понять это? Почему не поделился со мной? — Я не понимаю ничего… Ты говоришь непонятную хрень, думаю, тебе надо успокоиться. Я пойду, чтобы не сводить тебя с ума ещё сильнее своим присутствием. — Он встал с дрожащими ногами и направился в сторону двери. — Ты никуда не пойдёшь! А ну стой! — схватил парня за руку, повёл его за собой к кровати, повалил на неё и сел поверх него. — Слушай сюда, ты все прекрасно понимаешь, просто сейчас ты разрываешься внутри себя, потому что знаешь, что я прав. Та маленькая часть него внутри тебя должна покинуть твоё сознание, единственное, что мешает этому, что держит его — это твоя тупая уверенность в том, что он хороший. Нет! Юнги! Это ты любишь меня, ты занимался со мной любовью, это ты подарил мне свободу, подарил надежду на жизнь, в которой я буду желанным и счастливым. Ты спасаешь тех детей от смертей. Ты отправляешь кучу денег в разные фонды. Это ты написал то завещание в том дневнике, чтобы твои органы после смерти отдали тем, кто в них нуждается. Это все ты! А он… Его не существует! Это просто сценическое имя. Это такая же прекрасная часть тебя, тот шанс, который был дан тебе Намджуном, чтобы ты мог различать сценического, погружённого в музыку, и обычного себя! Он не давал имени твоей лучшей личности, ты сам сделал это. Он и мы все любим тебя, Юнги. Прекрати поступать так, поверь мне. Ты доверяешь мне? — он наклонился и приблизился к его лицу. — Ч-Чимин… Как… Как ты понял это? — с глаз парня полились слезы, тут же намочив простыню. Младший поцеловал его у глаза, убирая слезы. — Мне было так больно читать то, что ты извиняешь перед ним за то, что я нравлюсь тебе. Как так? Почему тогда, думая, что худшая сторона тебя — это Юнги, ты позволил мне признаваться тебе, используя это имя? Почему, когда в ту ночь я стонал твоим именем, ты сказал, что думал об этом каждый день? То, как я произносил твоё имя, подействовало на тебя. Почему ты не задумался? Ты никогда не разрешил бы мне называть твоё имя во время нашей первой ночи, если бы не был уверен в том, что ты — именно он. Ты слишком сильно меня любишь, чтобы врать мне и разрешать чувствовать что-то к такому плохому Юнги. — Чимин… Мне так больно… — он закрыл своё лицо и начал рыдать. — Юнги! — он кинулся убирать его руки и расцеловывать его лицо. — Успокойся, слышишь? Все хорошо… Ты мой. Я не позволю ему забрать тебя, не позволю, чтобы ты ощущал боль. На самом деле, Чимин готов был кричать от беспомощности, он хотел сам укрыться в его объятиях. Страх одолел его тело, он не мог держать себя в руках. Но пытался, сегодня он должен быть сильным, как никогда, должен стать на один день Юнги. Должен стать опорой для человека, который будто умирает и заново рождается в его руках. Он дал ему поплакать, будто отпуская все, что было излишне, в последний раз давая выйти из себя. — Ты веришь мне? — Да… Я думаю, что понял все. Мне нужно разобраться с этим, внутри будто кто-то горит и тянет за собой. Такое чувство, что ты кинул в него спичку, а я, боясь, зажег ее. Теперь он тянет за собой. — Что ты ощущаешь? — он огладил его припухлое от слез лицо, ссаживаясь с него и ложась рядом. — Ты не хочешь это слышать. — Мы больше не молчим друг другу, помнишь? — Я… Мне хочется вскрыть вены. Я ощущаю, что станет легче, намного… Уже продумываю, как я сделаю это. Несколько мыслей выдаёт. Я еле держу себя, чтобы не вскочить и не запрётся в ванной. — Это все он. Не слушай его! Я знаю, что ты побеждаешь. Ты не болен, любимый, просто сам разделил себя на две части, ты давно вылечился. Просто не смог это осознать и жил в привычной для себя среде. — Да, я начинаю это осознавать… Я давно все чувствую, даже то мое сожаление, что ему якобы плохо. Разве это тоже не являлось эмоцией? — Да, ты абсолютно прав. Чимин прижался к нему, и они пролежали в объятиях друг друга ещё очень долго. Каждый думал о том, что произошло, как теперь все будет, как изменится их жизнь, и изменится ли вообще. Но оба знали определенно точно — Юнги это Юнги и он безумно влюблён в Чимина. — Чимин… — он смотрел в потолок, поглаживая волосы младшего, чья голова лежала у него на груди. — М-м? — Меня все же очень заботит одна вещь… — Какая? — он поднял на него взгляд. — Ты очень давно не говорил, что любишь меня… — Боже… Юнги, я люблю тебя. Он поднялся и, медленно приблизившись, поцеловал его припухшие губы. Поцелуй стал совсем другим, таким решительным, уверенным, и нежным. Они долго целовались, нежась друг в друге. Каждого распирала буря эмоций. Чимин пролез рукой под его футболку и начал гладить тело парня. Тот в свою очередь не мог держать себя в руках, зная то, чего хочет младший. Он буквально на минуту поддался эмоциями и решил, что сейчас тот момент… Но остановился. — Стоп-стоп, — оттолкнул шокированного и заведённого Чимина. — Передохни. — Улыбнулся. — Какого хуя? Нет! — он снова потянулся за своим поцелуем, но Юнги, засмеявшись, остановил его лицо, взяв в свои руки. — Малыш, я люблю тебя, и хочу любить всю ночь и всю неделю, и все века. Но там есть ещё кое-что, и пока мы не покончим с этим, мы не можем начать все заново. — Он поцеловал запыхавшегося Чимина в нос и встал из под него, придвигая ближе коробку. — Хах, ну ладно, — он сделал вид будто сможет потерпеть. — Смотри, это твои шнурки. — Мои что? — он протянул рук. — Шнурки от твоих первых кед, которые ты купил сам. — Не может быть! Почему они у тебя? — его тело покрылось роем мурашек. — Ты так радовался, когда принёс их, гордился тем, что впервые смог сам себе купить обувь. — Да! Я помню, Боже, как ты… Юнги! — Они стали старыми и тебе сказали выкинуть их, а я пошёл и забрал шнурки. Хотел отдать тебе, сказать, что не обязательно полностью расставаться с ними, можно сохранить воспоминания. Но тогда я не понимал, что творю, и на протяжении многих лет хранил их у себя. — Я в шоке, как ты мог такое делать? Кто вообще так делает? Как ты можешь быть таким замечательным. — Он кинулся на его шею и крепко обнял, после чего снова схватил эти шнурки и прижал их к сердцу. — Какой замечательный? Просто пиздабол, который впустую потратил шесть лет. — Ну, это да. — Ага, мог бы пораньше начать игнорить твоё существование, и ты начал бы доставать меня своими СМСками, после чего началась бы наша чудесная история. — Он иронично развёл руками. — Засранец! Я писал тебе не потому, что хотел внимания, меня действительно раздражало твоё поведение. — Он улыбнулся и пнул его локтем. — Да ладно тебе, просто наш «его высочество Чимин» негодовал из-за резкого низкого внимания к себе, привыкший, что вокруг него все и вертится. — Он ухмыльнулся, доставая его футболку из коробки. — Иди к черту, возможно, я просто искал причину написать тебе, откуда ты знаешь? — он довольно закатил глаза. — Это же моя футболка? — Да, та, с которой я учился засыпать. — Я думал, что потерял ее, воришка! — он еле сдерживал себя, чтобы не накинуться на него с очередными объятиями. Снял с себя футболку и надел ту, что принёс Юнги, все это время не прерывая зрительного контакта. — С огнём играешь, тебе лучше прекратить. — Он сжал руку в кулак, пытаясь не забить на все и взять его сейчас. Но он не мог так сделать, ведь все должно начаться с полного понимания и без остатка вопросов и недосказанных фраз. В конце концов, Чимин должен прочесть свой дневник. — Ладно, я буду осторожнее. — Улыбнулся. — Так, этот дневник… В нем я записывал слова или фразы людей, которые застревали в моей голове, если я не ощущал ничего, то хотя бы обдумывал некоторые вещи. Анализировал их, и некоторые просто вызывали у меня отвращение. Мне становилось легче, когда я записывал. — Можно? — он взял из его рук уже коричневый, но также кожаный дневник. Юнги одобрительно закивал, когда тот кинул на него взгляд, прежде чем открыть. На первой странице красовалось название: “speech diary”. 13.04.2008. Сосед по палате, имя которого я не помню, хоть буквально перед тем, как уснуть, он мне снова называл его, но ладно. Впрочем, он сказал мне несколько вещей, которые я должен записать. Впервые я рассказал кому-то, что хочу писать тексты к песням. Он ответил мне: «Какая разница, ты же все равно болен, давай просто стараться вылечиться, а потом думать о будущем?» 23.05.2005г. Мама сегодня была, как ни странно, в хорошем настроении, и когда я узнал, почему, мне уже не захотелось ни кушать, ни жить в этом доме. Ее фраза: «Ты идёшь на поправку.» 27.05.2005... Брат заламывал пальцы и мямлил что-то невнятное. Его слова: «Твой друг с больницы и сосед по палате умер. Он покончил с собой вчера.» Мама с папой обсуждали: «Это не значит, что он такой же! Пойми! Он другой, наш сын сильнее.» Брат: «Безопаснее будет оставить его вбольнице.» 16.06.2006. Новый сосед, чьё имя я тоже не помню: «Как называется твоя болезнь?» 31.06.2005г.. Брат говорит с доктором: «Ему нужна отдельная палата, уже второй парень умирает, это влияет на него!» 5.07.2005г.. Девочка с палаты 209: «Если я не пойду с тобой, то пожалею, одолжи мне денег, я верну их, когда приедем в Сеул.» 10.08.20065г. Папа: «Делай, как хочешь, я никогда не был сторонником того, что они пытались держать тебя в этой воняющей отходами больнице. Не возвращайся из-за жалости, я успокою твою мать, а брат против меня не пойдет. Я доверяю тебе, сын, исполни свою мечту.» 3.03.2010г. Продюсер: «Я буду счастлив работать с тобой.» 14.07.2010г. Возможно, первый настоящий друг: «Я? Мое настоящее имя Намджун, но я думаю над своим сценическим именем, а ты... Давай ты будешь белым? Как тебе? Min White? Ты и вправду красив, тебе идёт твоя бледность! Я знаю! Suga! Круто же?» 7.09.2012г. Две работницы стаффа: «Он очень странный, думаю, он всегда будет только тексты писать и в тени сидеть, ведь таких нельзя пускать на публику.» 10.01.20132г. Продюсер: «Неужели ты действительно хочешь дебютировать, как артист?» 4.03.20132г. Хосок: «Поверь! Ты не просто обычный человек, ты помог мне с поиском своей личности, помог стать тем, кем я являюсь. Ты для меня один из самых важных людей! Никогда не сиди в одиночестве!» 13.06.2013г. Оператор на шоу: «Дебют так себе, не думаю, что они долго продержатся...» 8.07.2013г. Менеджер: «Ничто и никто не сделает за вас работу, и знаменитыми вы станете, только если будете идти напролом! Так что вставайте, вытрите слезы и продолжайте репетицию. Это всего лишь комментарии людей, которые хотят вашего провала.» 12.07.2013г. Чимин: «Хён, мне очень грустно из-за этих строк в песне, ты же в порядке? Нет, серьёзно, ну посмотри на эти слова: “Серый дождливый день в Сеуле. Я все еще не могу заснуть, меня не покидает ощущение, словно я исчезаю. Дождь заканчивается, и в лужах отражаются мимо проплывающие тучи. И я осознаю, что сегодня я еще более несчастен. — Кат” 19.11.2016г. Ведущая: «Лучший альбом года: Bangtan Sonyeondan!» 23.09.2017г. Девочка из палаты 209 написала мне сообщение, я вообще должен писать сюда сообщения? Это же не услышано мной... Ладно: «Я вернула твои 51 тысячи вон, проверь свою почту. Ты стал таким знаменитым, оппа. Всегда понимала, какой ты талантливый, но не думала, что настолько. Ты смог жить дальше, и благодаря тому, что тогда, сбегая из больницы, ты не оставил меня, и, купив билет, приехал со мной в Сеул, я обрела свободу. Я всегда буду благодарна тебе за эту жизнь, ты подарил мне ее. Но я не смогла. Я не могу побороть это, моя голова устала от всех мыслей. Я устала притворяться, что мне нравится жить. Оппа, справься, пожалуйста. Я слышала, что все возможно... Попытайся? Ты пишешь такие вещи, ты же не влюблён? Неужели ты смог? А если ты опять все выдумал, я вернусь с того света и надеру тебе задницу. Влюбись, пожалуйста... За меня тоже. Спасибо за все. Порви этот мир! Удачи!» Каждая фраза, написанная на листах, отличалась не только цветом ручек, но и почерком. Будто каждый раз ему было по-новому больно, или же хорошо. Чимин пропускал его через себя, касался тех точек, которые он вставлял буквально за каждым предложением. Ему нравился его почерк, нравилось ощущать себя ближе к нему, касаясь этих чернил и читая эти предложения. Но боль и чувство обиды за парня все таки преобладали в нем, снова хотелось рыдать и сжимать своё сердце, пока оно окончательно не лопнет. «Уже второй парень умирает, это влияет на него.» — Почему твой брат так решил? — Он просто был идиотом, ну, я не виню его. Они не знали, как мне помочь. Но доктор оставлял меня в общей палате лишь для того, чтобы я видел их смерти… Он знал, что они безнадёжны, ему казалось, что я смогу почувствовать хотя бы боль. — Что ты почувствовал первый раз? — Боль. — Когда? — Когда думал, что Тэхен умер. Чимин взглянул на него с таким пониманием, но с чувством того, что он счастлив и рад, что Юнги любит Тэхена настолько. Он ничего не ответил и продолжил чтение с комом в горле. «Я доверяю тебе, сын, исполни свою мечту.» — Я всегда обожал твоего отца. — Ха-ха, спасибо, — он улыбнулся. «А ты… Давай ты будешь белым, как тебе? Min White?» — Ох нет! — он рассмеялся. — Неужели он и вправду предложил тебе это Мин Вайт? — Да! — он почесал затылок, также усмехаясь находчивости друга. — Блять, этот оператор, эти две девушки из стаффа, надеюсь, они уволены нахуй! — Думаю, они помогли мне, я им назло и стал певцом, ведь хотел быть просто продюсером. — Все равно, в любом случае на жопы ты их точно посадил нашим успехом. — Он довольно закрыл глаза. — Хоби такой умница! — Да, он великолепный друг. — О-о! Мои слова про Rain?? Ты их тоже записал? Знал бы ты, как много я думал об этой песне, ты бесил меня этими текстами, не объясняя ничего. — Если честно, я ни разу не читал ни один из этих дневников и ничего не помню. Но сейчас чувствую облегчение, вспоминая их с тобой. Я думал, что никогда не прочту это. — Они будут нашей ценностью. — Спасибо… Чимин продолжил чтение, иногда улыбаясь, вспоминая случаи из их жизни, а иногда хмурясь от грусти. Он закрыл его с лёгкой душой, показывая Юнги, что все хорошо или… Все будет хорошо. Каждый дневник, каждое предложение, слово, буква. Все было ценным для Чимина, будто он знакомился с Юнги впервые. Будто открывал для себя его душу. Ещё месяц назад он даже подумать не мог, что проведёт рядом с ним больше часа, что тот скажет ему больше, чем три-четыре слова. Что влюбится в него и подарит своё сердце, познав, что оно у него есть. — Это ещё не все. Чимин немного поник, думая, сколько же ему пришлось пережить, раз он завёл три дневника. Но увидев то, что он затем достал из коробки, его лёгкие забыли своё предназначение. — Ч-что это? — Ты долго не верил, что я люблю тебя. Да и эти дневники — в них тоже нет особых чувств. Но как хорошо, что у меня есть он — мое самое весомое доказательство того... — Господи! Что? Доказательство чего? — его глаза наполнились слезами, а руки дрожали, увидев надпись на сером кожаном дневнике, написанную от руки Юнги. — Доказательством того, что я хочу тебя с твоих семнадцати. — Он довольно улыбнулся и скрестил руки на груди, будто сорвал ту самую звезду с неба и преподнёс ему. — У тебя есть дневник под названием «Пак»! — Да. — Стой! Это же я? Я — Пак? — Нет, это твой брат! — он закатил глаза. — Как это вообще возможно? Я не верю, подожди, первая дата, надо посмотреть! — его руки сильно тряслись, открывая, возможно, самое дорогое, что он держал в своих руках. — ДВЕНАДЦАТРЕ ФЕВРАЛЯ ЧЕТЫРНАДЦАТОГО ГОДА?! Ты охренел? — он кинул на него шокированный взгляд. Юнги с довольным лицом устроился на кровати, кладя голову на подушку и руку под неё, будто он сейчас отдыхает от трудоемкой работы. — Какого черта?! — Ты пока тешь своё самолюбие, а я с удовольствием понаблюдаю за тобой. Чимин фыркнул на него и развернулся, чтобы оказаться к нему лицом. Взял дневник и начал читать. 12.02.2014г. Почему я так на него смотрел? Он же не заметил? Нет, скорее всего, нет, но какого черта у меня встал на него? Я не понимаю, как устроено мое тело. — У тебя встал на меня впервые когда увидел? — его щеки покраснели. — Тебе обязательно спрашивать? Там же все написано. — Эй, выскочка, отвечай на вопросы! — Да, встал, блин, и это была не первая встреча, ты до этого приходил, но я не замечал тебя. И потом ты явился на нашу репетицию и нам объявили, что ты тоже будешь участником группы, и начал эти свои танцульки развратные делать. — Боже, я вспомнил! — Кстати, тебя в начале все недолюбливали, слишком уж тебе все было позволено, пришёл, когда мы почти дебютировали, и скакал туда-сюда, строя из себя непонятно кого. — Черт, знаю, я был полным придурком, думал, что выше вас во всем. — Хоть ты и ниже нас всех, — он улыбнулся. — Шутки про рост служат минус одному сексу в твоей жизни. — Эй! Я не знал правила! — Незнание правил не освобождает от чего? Правильно, от ответственности! — Там было «прав», но, в принципе, фиг с ним. — Все, не мешай мне! — Продолжил чтение. 23.05.2014г. Я все ещё не могу заставить себя прекратить пялиться на него. Видимо, окружающие начинают это замечать. Намджун как-то даже ударил меня, но я не смог оторвать взгляда и все так же наблюдал за каждым его движением. Беда. 17.03.2015г. Ненавижу его. Самый лицемерный человек из всех, кого я знаю. И какого хрена я продолжаю писать про него? Нужно сделать что-нибудь, чтобы его выперли отсюда! — Стой, и почему я лицемерный?! Просто к каждому искал свой подход, а ты был слишком странным, и я боялся контачить с тобой! И хорошо, кстати, что ты не справился с задачей, чтобы меня выперли. — Да хватит уже спрашивать каждый раз. И да, ты был ещё тем лицемером и подлизой. — Неправда! — он обиженно закатил губу. — Ладно, неправда, я тогда просто был тупым, доволен? — Так звучит более правдоподобно, — он довольно ухмыльнулся и снова продолжил. — Ох... Кажется, мне плохеет от записи с двенадцатого апреля. 12.04.2015г. Сегодня я опять разозлился на него... Не знаю. Я не знаю ничего! Не знаю, какого хрена ношу с собой шнурки от его кед, какого хрена у меня не встаёт, пока не представлю его, какого хрена я надеюсь переспать с ним!? И почему вообще думаю о нем в таком «ключе»?! — Ух, в тот день я был на грани, думал, просто изнасилую тебя и забью где-нибудь в море. — Как мило, блин! — Знаю, — он подмигнул. — Идиот! 03.12.2015г. Я увеличил дозу. И продолжаю думать о нем, хах, он всегда смеётся… Нет, это я всегда и повсюду слышу его смех. Куда бы ни пошёл, он преследует меня. Ненавижу его. 10.04.2016г. Зачем я завёл этот дневник? Почему решил завести чертов дневник. Какого хрена назвал его так!? — Юнги... Дозу? — Да, я употреблял наркотики... Но бросил их, когда понял, что мои лекарства сильнее накрывают, чем они. — И как никто не заметил этого? — Вот так. — Блин... Мне так хреново от этого... Из-за меня... — Думаю, я не должен скрывать от тебя ничего, раз начал. Те вырванные страницы... На них была кровь, но там были описания прорезов, которые я делал, пытаясь угомонить свои чувства к тебе. Думал, что это какая-то ошибка, будто мне внушали это. Но не думай, что я убрал их, потому что хотел скрыть. — Черт... Ты просто не хотел делать мне больно. — Да... Но я также понял, что это было глупостью, и сжёг их. Глупо было приплетать твоё имя к этому. Некоторые из моих порезов принадлежат ему... Но он, не виноват в том, что разрушенному человеку нужно разрушать себя ещё больше. Он не виноват в том, что мне нужно смотреть, как лезвия рассекают мою кожу. Как течёт кровь. Как игла зашивает разорванный порез. Я не могу жить без того, чего Чимин боится больше смерти. Я не могу жить без смерти. Мне нужно нарушать все границы просто для того, чтобы почувствовать... Боль? Нет, я ненавижу боль. Но она помогает мне жить. Ведь боль — лучшая подруга смерти. А у меня есть возможность послать к чёрту обеих. Ведь, что может помочь мне почувствовать себя живее, нежели доказательство того, что у боли и смерти нет надо мной контроля? Если я чувствую боль, это значит, что я всё ещё жив. Если я чувствую боль, это значит, что по моим венам всё ещё течёт кровь. Что моё сердце продолжает биться. А мне нужно чувствовать себя живым. — Сколько раз? — Много... Я не считал. — Как ты это делаешь? — Три небольших пореза каждый день, без них я не жил — будто доза. А все остальное было дополнением. — Я ненавижу это... Не могу полностью принять это, иначе я сойду с ума. — Все хорошо, ты не должен думать об этом. — Я люблю тебя и твоё тело. — Я знаю. — Юнги сел и вытер слезу с его щеки. — Не делай этого, я все ещё не увидел жалости в твоих глазах, и если увижу, мне будет очень сложно дальше. — Нет! Я не буду жалеть тебя, я жалею лишь о том, что настолько глуп. — Хватит. Он со слезами на глазах приступил к продолжению. Читать про себя прошлого, не подозревающего о чувствах Юнги, было необычным ощущением. Не сказать, что Чимину он нравился тоже, но тогда он восхищался им, считая чем-то недосягаемым и загадочным, это точно. Он любил заигрывать с ним, зная, как его это раздражает и выводит из себя, особенно на сцене. Но сам Юнги изначально и явился плодом разжигания интереса к их паре. И Чимин замечал, что у него нездоровый интерес к их фансайту. Ему это нравилось. 20.07.2017г. Если ты не прекратишь вести себя так, я и вправду изнасилую тебя. Мне придётся убить тебя. И себя. Прекрати, Пак. — Что произошло двадцатого июля? — Ну, ты бесил меня, вы с Джином устроили дурацкую фотосессию в белье, ты заигрывал с ним и с ребятами. В трусах! Прямо перед всеми! Если бы это случилось сейчас, блять, если бы ты вышел хотя бы без футболки! Я бы точно застрелил тебя из травмата! — Ты такой пушистый когда рассержен, обожаю твои надутые щёчки. — Он ткнул в него пальцем. — Молчи! — Почему ты злишься сейчас, это же давно было? — Как вспомню! — он замахнулся и лёг обратно на подушку. Но потом снова вскочил и отобрал у него дневник. — Эй! — Дальше нельзя читать! — спрятал за спиной. — Какого? Можно! Отдай! — он кинулся на него, скручивая руку парня. — Чимин! — Отдай! Он мой! — А ты мой! И если сейчас, прочтя это, будешь ныть и злиться, я кончусь! — Не буду я ныть, отдай! — Ладно, ты сам обещал. Он схватил дневник и, фыркнув на него, открыл на нужной странице. 09.11.2017. Знаешь, что произошло?! Он выпил. Я тоже. — Мне холодно. — Займёмся сексом? — Что, прости? — Я не успокоюсь, пока не вытрахаю из тебя всю эту напыщенность. — Юнги-хён, ты со мной говоришь? — Да! — Т-ты… — Что? — Я нравлюсь тебе? — Нет! С чего это вдруг. — Ты уверен? — Да! — А если я разденусь? — Попробуй. — Только не говори никому. Он разделся. Клянусь тебе! Он, блять, взял и разделся передо мной. И что я сделал? Ушёл, конечно! Пока не стало поздно. Ну и, как всегда, он ничего не вспомнил. — Подожди! Что? Не может... быть!!! — Началось! — Я разделся перед тобой??? Ты сказал, что хочешь секса со мной? А я ничего не помнил??? — Чимин, ты должен понять, что мы были пьяные, иногда люди хрень похуже творят, и тогда... — Я был красивым? — Ты был нереально кра-... Стой, что? — Блять, если я был уродом, я прикончу тебя, что завёл меня! — Ахаха, блин ну ты и... Самовлюбленная сученька, да, ты был самым красивым парнем на свете, как и сейчас. И ты поймёшь, что я так же думал и тогда, просто прочти дальше. — А то, — он пожал плечами, пытаясь не выдать то, что все его внутренности горят от стыда, возбуждения и стеснения. Написанное дальше лишь способствовало его нарастающему желанию. 10.11.2017г. Я не могу заснуть. И не смогу ещё долго. Похоже, у меня ломка. Разве зависимость появляется с первого раза? Разве я не должен увидеть его ещё несколько раз, чтобы хотеть так сильно? Черт. Я действительно ненавижу его. Ненавижу его уверенность в себе. Почему он так просто смог показать себя!? Он делал это перед кем-то ещё? Он привык, так ведь? Я убью его. Клянусь, если узнаю, что кто-то его видел, я не не сдержусь. Мне придётся его убить. На самом деле он не уверен в себе. Я думаю, что он слишком критичен к себе. Почему?! Меня так бесит это. Он тупой? Хах, он идеален. Нет! Он гребаный идиот. 2.12.2017г. Ты понимаешь, что мне ничего не помогает? Пак. Почему ты застрял в моей в голове? Там и без тебя было жутко. Нет, скорее, все из-за тебя и стало. Если я начну пить больше лекарств, у меня случится передоз. Уйди. Прошу, проваливай. 31.12.2017г. Сегодня все выпили, я долго сидел, закрыв глаза, пытаясь по мозаике собрать его тело. Хочу вырвать его глаза, поцеловать его губы. Нет! О чем я думал? С годами становишься тупее! Он лежал на диване. Его щеки горели, а губы… Хах, какого хрена. Кто вообще облизывает губы во сне?! Он умеет меня бесить, даже когда спит. Впервые за долгое время сделал что-то, что каким-то странным образом заставило моё тело наполниться теплом, непонятным теплом. Я перенёс его в комнату и накрыл одеялом. И в момент, когда он был в моих руках, я нёс его так бережно, боясь причинить ему хоть какое-то неудобство. Будто мне вручили ребёнка, и в этот миг вся ответственность легла на меня. Будто я запрограммирован на то, чтобы защитить его. Быстро покинул его комнату. 7.02.2018г. Я чуть не убил его. Точнее… Мы чуть не умерли. Я думал, моё сердце взорвется. Я тоже умирал! Блять, я тоже умирал. Но почему моё проклятое существование всеми способами пыталось спасти ЕГО. Почему? Я же мечтал об этом. Я хотел умереть. И да, черт возьми, я много раз думал о том, что хочу умереть вместе с ним! Никто не должен видеть его тело. Никогда. Если не я, то никто! Я смог бы спокойно умереть с ним. И это был мой шанс. Но его смех. Он опять прозвучал в моих ушах. 9.05.2018г. Да. Я пытаюсь все свалить на тебя. Нет, точнее, ты и вправду виноват во многом. Почему ты такой живой? Почему любишь жизнь? Почему не смотришь на меня. Почему я должен думать о тебе? Сколько уже можно. Сколько лет прошло. Почему каждый раз, когда я собираюсь взять тебя, ты становишься таким невинным?! Хоть я и знаю про твоё мастерское умение притворяться милым, все равно ведусь на это. Пак! Прекрати. Моё терпение кончается. Слишком много о себе возомнил. То, что Юнги все время думал о нем, что пытался собрать его тело, как мозаику, ненавидел за то, что так сильно хотел. Взял на руки… Впервые прижал к себе, не бранясь его прикосновений. Его желание спасти и в то же время умереть с ним, чтобы он не достался никому. Его бескрайняя любовь к смеху Чимина. Мысли о нем спустя столько лет. Все это уносило крышу Чимин. Тяжело ему давался этот дневник, просто было невозможным, что кто-то его так любил. 18.12.2018г. Чимин. Чимин. Чимин. — Ты написал мое имя... Три раза... — Помнишь тот раз в машине? Я целовал тебя и почти сделал своим, дал надежду себе и тебе. А потом назвал тебя «Пак», зная, какую боль это принесёт нам обоим. — Да... Помню. — Когда ты покинул машину, я кричал твоё имя всю ночь, гоняя по пустым трассам. И понял, что люблю тебя больше, чем хочу умереть... — Юнги! — Прочти дальше. Следующая запись шла без даты. Чимин насторожился и принялся за чтение. Я все это время знал, что хочу его. Но разве я просто хотел? Нет, конечно. Лишь прикрывался простым желанием, скрывая от самого себя настоящие чувства. Он моя слабость и моя сила. Мой маяк. Моя гордость и честь. Мой мальчик. Моя утопия. Мое спасение. Центр моей вселенной. Моя надежда и моя безнадёжность. Я люблю Чимина. Я действительно люблю его. Это слово звучит так просто по сравнению с тем, что я ощущаю к нему, я не хочу говорить именно «люблю», ведь люди так обесценили это слово. Но а что я могу сделать? Как ещё могу это назвать? Создать своё слово? Или, может, объяснить по другому? Сказать, что внутри меня будто растут самые огромные цветы, не помещающиеся туда и уже разрывающие меня на части, что каждое его слово для меня, как алмаз, пытаюсь уловить каждое движение и эмоцию его лица? Что я наслаждаюсь одним его дыханием, и его голос лучше всех голосов певцов, которых я когда-либо слышал?! Мое желание и страсть к нему растут и распирают меня с такой силой, что я пытаюсь сбежать от него как можно дальше, лишь бы не взять с помутнения? Каждое его касание заставляет мое тело слабнуть и впадать в отчаяние, в мучениях от того, что мне мало… Что от одной лишь мысли о его губах я могу часами зависать в параллельном мире, вспоминая, какие они на вкус? Все, что было и есть во мне, отдано ему без остатка. И как я могу убедить его в том, что мое «люблю» не просто слово? Как смогу передать все, что чувствую, через одно ничтожное словечко, которое люди иногда бросают второпях или просто так, даже не ощущая этого. А после меняют человека и говорят ему то же самое, спустя чуть меньше недели. Нет, оно не подходит нам, но у меня ничего больше нет. Если вдруг когда-то кто-то увидит этот дневник. Скорее всего подумает, что я ненавидел его и лишь хотел заняться с ним сексом. Дураки. Поймите, что в моем «я хочу его» больше чувств, чем в вашем «люблю». Он как-то раз сказал мне что самое сильное чувство человека — это желание, а я желаю его всем своим существованием. Я все это время не чувствовал почти ничего, и вдруг меня накрыло им. Как думаете, то, что я копил все эти годы, не будет ли огромным взрывом? Мои чувства собирались и таились во мне, и сейчас я дал им волю, и взрыв действительно огромный. Я накрыл его своей любовью, он никогда в жизни не сможет выплыть из нее, потому что это бездонный океан. Мое желание также копилось во мне, и я действительно могу думать только о занятии с ним любовью. И пока я не умру, я буду хотеть его. Потому что мое «я хочу его» сильнее, чем все, что на земле, на небесах и за их пределами. Чимин, я хочу тебя.