The Job

Канчанабури, Таиланд «Таиланд, наверное, самое густо заросшее зеленью место из всех, что я когда-либо видел», — думал Тобио, рассматривая проносящиеся мимо пейзажи. Вместе с Хинатой они бросили украденную машину на обочине и взяли такси до пригорода, откуда поймали автобус, доставивший их до Канчанабури — города, расположившегося на реке Мэклонг. Там они, наконец, добрались до группы небольших деревянных домиков с соломенной крышей, скорее похожих на хижины, чем на постоянные жилища. Сначала Тобио подумал, что утомлённое долгой дорогой воображение играет с ним злые шутки, или, возможно, трещина в разбившихся на заправке очках давала отблеск — казалось, что прямо на его глазах часть домиков слегка покачивалась, проседая. Недоумевая, Тобио прищурился. — Тебе не кажется, — сказал Хината, подойдя к нему. Его голос прозвучал странно, и Тобио с любопытством обернулся: во взгляде карих глаз, направленном на ряд домов, прослеживалась необъяснимая... тоска? Тобио нахмурился, рассматривая побледневшее лицо с тёмными кругами и наконец понимая: непривычная «нотка» в голосе Хинаты была не чем иным, как усталостью. — Ты… — Тобио замолк, раздумывая, а можно ли вообще спрашивать кого-нибудь такого... такого, как Хината, о самочувствии? — Давай зайдём внутрь. Они направились к самому большому дому, стоящему на сваях на берегу реки. Стоило им только приблизиться, как дверь распахнулась, и из жилища вывалилась кучка маленьких детей. Тобио не обращал на них никакого внимания ровно до тех пор, пока не стало очевидно, что дети, наоборот, очень даже заинтересовались гостями. Крошечная толпа бросилась с криками прямо на Хинату, который, вместо того, чтобы недоумевать как и Тобио, широко улыбнулся и уронил спортивную сумку прямо на землю, наклоняясь. В считанные секунды малышня забралась на смеющегося Хинату, и Тобио, всё ещё сбитый с толку, наблюдал, как тот беззаботно болтает с ними на неизвестном языке. Наверное, это был тайский — ритм речи и ударения звучали слишком непривычно для его ушей. Кто-то из детей указал пальцем на Тобио, и Хината, помешкав, окинул его долгим взглядом, прежде чем ответить. Ребятня враз начала улюлюкать и хихикать, а одна из девчушек спрятала покрасневшее лицо в его чёрной футболке. — Что ты им сказал обо мне? — Хочешь узнать? — Да, — ответил Тобио. Хината с ехидным «какая жалость» высунул язык. Тобио был готов запротестовать, но дверь дома вновь открылась — рослая зрелая женщина в выстиранных джинсах и жёлтой рубашке выглянула изнутри, что-то зычно крича шумной банде. Её взгляд остановился на Хинате; глаза удивлённо распахнулись. Хината помахал рукой, крича что-то в ответ. — Кто это? — спросил Тобио. — Если хочешь, можешь звать её Бабулей, — пожал плечами Хината. — Я не знаю её настоящего имени, и, наверное, так даже лучше. Она обеспечивает безопасность этого поселения уже долгие годы. И заботится об этих монстриках, конечно, — он растрепал волосы пробегающему мимо малышу. — Честно говоря, не думаю, что хотя бы один из них приходится ей родственником. Когда они подошли ближе, Тобио наконец понял причину странного «колебания» построек: некоторые маленькие домики покоились на плотах, расположившихся прямо на реке и крепко привязанных канатами к береговой линии. Заметив его удивление, Хината улыбнулся. — Добро пожаловать домой, — сказал он. — Как минимум, на несколько следующих дней. — Зачем мы пришли сюда? — спросил Тобио. Под упомянутым ранее Хинатой «безопасным местом» он представлял скорее высокие стены, внушающие доверие ворота, современную систему безопасности. А эти лачужки… едва ли их вообще можно было назвать «домом». — Нам нужно всё обдумать. Собрать информацию, — сказал Хината. — И, если ты не заметил, нам пора отдохнуть. Так что после вас… Он жестом указал Тобио перед собой, и тот, помешкав, поднялся в маленький домик, покачивающийся на воде. Зрение не обманывало: изнутри жилище было таким же крошечным, как и выглядело снаружи, и состояло из кухни, небольшой спальни и совсем маленькой ванной комнаты. — Мы остановимся здесь с… — Тобио опустил взгляд на детей, бегающих у его ног, — со всеми? Хината рассмеялся. — Разве не было бы весело? — Когда Тобио, нахмурившись, кинул на него серьёзный взгляд, Хината покачал головой. — Нет, большинство домов на плотах принадлежат Бабуле. И нам выделят немного места… совсем немного. Он положил спортивную сумку на деревянный стол и, порывшись в ней, вытащил непривычно громоздкий сотовый телефон. Присев на край столешницы, он что-то сказал Бабуле — и та, кивнув, так громко крикнула детям, что даже Тобио подпрыгнул от неожиданности. Не терпящим возражений тоном женщина вывела детей из дома: малышня с неохотой тащилась к выходу, бубнила себе под нос и цеплялась за Хинату, однако, в конце концов, вышла наружу, оставляя их вдвоём. — Хорошо, — сказал Хината, поднимая телефон. — Хочешь посидеть тут, пока я займусь делами? — Какими делами? — спросил Тобио. — Я собираюсь позвонить в Главное управление. Нам нужно выяснить, что происходит. Получить полную картину событий. — Это безопасно? — Тобио уставился на допотопный телефон, словно вышедший прямиком из девяностых. — Звонок не отследят? — Как ты думаешь, почему я не использую айфон? — Хината постучал по телефону, зажатому в руке. — Уж поверь мне, его нельзя отследить. Думаешь, ты единственный гений, которым мы заинтересовались? Хотя, честно говоря, из всех ты, наверное, самый полезный… — Тогда я хочу послушать, — сказал Тобио, подходя и присаживаясь прямо на стол рядом с Хинатой. — Раз я настолько полезный… как минимум я хочу знать, что вообще происходит. — Хорошо, — Хината кивнул. — Тогда слушай. Но молчи. — А что, если у меня возникнут вопросы? Хината со смехом покачал головой. — Пожалуйста, придержи их до конца презентации, — он включил телефон, и тот сразу зашипел помехами. Тобио нахмурился: наверное, это был даже не совсем сотовый в привычном ему понимании — скорее странного вида радио. Хината подкрутил настройки, и помехи исчезли, сменяясь на незнакомый голос, зачитывающий ряд цифр. Казалось, Хината ждал именно этого. Он поднял телефон ко рту. — День добрый? Управление, как слышно? Это агент один-ноль-один-ноль. Конец. Со мной высокоприоритетное гражданское лицо, нам нужны данные и сводка. Голос продолжал произносить цифры. — Что это? — спросил Тобио. — Что за числа? Никаких закономерностей или определённой последовательности он не заметил. — Пустяки. Они ничего не обозначают, — сказал Хината, прежде чем вновь вернуть всё своё внимание к радио. — Управление, вы получили сообщение? Это агент один-ноль-один-ноль. — Радио продолжало молчать. Хината нахмурился. — Управление, вы меня слышите? Внезапно голос, озвучивающий цифры, стих, словно кто-то поставил запись на паузу. Из радио донеслось: — Мы слышим, Десятый. Хината вздохнул с облегчением. — Боже, я думал, частоту скомпрометировали. Цукишима, в следующий раз отвечай быстрее, ладно? — Знаешь, ты не единственный агент на задании. Кроме того, из-за тебя я проиграл спор. Поэтому держи язык при себе, если не хочешь, чтобы я отключился. — Что за спор? — спросил Хината. — С кем? — С Куроо-саном. Ты позвонил. Я проиграл. — Ты спорил, что я не позвоню? — возмущённо спросил Хината. — Нет, я ставил на то, что ты уже мёртв. Тобио уставился на телефон — голос собеседника прозвучал удивительно безучастно. — У тебя вообще есть какая-нибудь полезная информация? — О ситуации в Малайзии? — Нет, конечно, какая-нибудь другая информация. Желательно не имеющая никакого отношения к дерьму, в котором я погряз, — рявкнул Хината. Радио смолкло, и он быстро продолжил: — Не отключайся. У меня были тяжёлые двадцать четыре часа. «Мягко говоря», — подумал Тобио. Ему и вовсе казалось, что с начала кошмара прошло куда больше одних суток. — Ты натворил — тебе и разгребать, — сказал Цукишима. — Знаешь, у всех, кто пытается разобраться с этой ебучей ситуацией, включая, кстати, меня, тоже выдался тяжёлый денёк. Так что прекрати беситься. Тобио почувствовал нарастающее раздражение. — Но стреляли-то в нас, — громко сказал он, и Хината повернулся, морщась и поднося палец к губам. Повисла тишина. После долгого молчания Цукишима наконец спросил: — Это гражданский? — Он, — смиренно ответил Хината. — Восхитительно, — произнёс Цукишима. — Рад познакомиться с тобой, гражданский. Знаешь, твоя программа разрушила инфраструктуру целой страны менее чем за сорок минут. И пока в тебя стреляли, я провёл день, пытаясь уберечь твой проект тщеславия от уничтожения всего остального мира. Предполагаемый ущерб составил бы тысячи жизней и сотни миллиардов долларов. Хочешь ещё что-нибудь сказать? Тобио ощетинился. — Но я… — Нет, он не хочет, — оборвал его Хината, сжимая зубы. — Цукишима, доложи о нынешней ситуации. Пожалуйста? С того конца донёсся усталый вздох. — Доложить о ситуации… да не о чем докладывать. — Что? — непонимающе спросил Хината. — У нас ничего нет, — сказал Цукишима. — Информации минимум, и вся она бесполезна. Не думаю, что ты в силах понять, насколько «О.В.И.Т.» помог им замести следы. Они словно призраки. Хината ударил кулаком по столу, заставив Тобио вздрогнуть, и медленно провёл ладонью по лицу, глубоко вздыхая — и снова Тобио заметил, насколько вымотанным он выглядел. — Хорошо, — произнёс Хината. — Хорошо. — Нам бы помогло, если б гражданский рассказал, каким образом они смогли взломать «О.В.И.Т.». — У меня есть имя, — пробормотал Тобио. — Ох, простите, Ваше высочество, вы всё ещё тут? — Да, я всё… — Кагеяма, — с нажимом произнёс Хината. — У тебя есть, что рассказать нам? Тобио, задумавшись, нахмурился: с самого выезда из Куала-Лумпур он ломал голову над возможной лазейкой, но ни к чему дельному так и не пришёл. — У «О.В.И.Т.» хорошая, продуманная система безопасности. Знаю, сейчас это не имеет никакого значения, но… — Имеет, — с удивительной уверенностью произнёс Цукишима, прежде чем добавить: — Я несколько последних месяцев пытался получить доступ. Так и не смог. — Ты пытался взломать меня? — воскликнул Тобио. — Проверял, можно ли вообще это сделать. Если бы преуспел — нам не стоило бы тратить на тебя время. — Ох, — сказал Тобио. — Ну… я думал, это невозможно, но они смогли. Не знаю, как… Я работал над «О.В.И.Т.» всю неделю и каждый день включал сканирование системы безопасности. Всё было в порядке. Тобио замолк: что-то продолжало терзать его — словно воспоминание, которое отказывалось всплывать в голове, словно он проглядел что-то очень важное. Тобио был уверен, что проявил должную осмотрительность, проверил все укромные уголки программы, но… — Я хочу провести ещё несколько тестирований, — наконец продолжил он. — Но это будет рискованно. Хината кивнул. — Проведи. Цукишима? — Я запущу помехи, — согласился Цукишима. — Это должно замаскировать исходящий от вас сигнал… поможет запутать следы. Кагеяма, тебе нужно предоставить мне доступ. — Хорошо, — проворчал Тобио. — А указания мне? — спросил Хината. — Что предлагаешь, Десятый? — Извлечь гражданского. Собрать информацию по ситуации. Устранить угрозу. — Близко, но не совсем. — Что я пропустил? — Ничего, — сказал Цукишима. — Ты добавил лишнее. Никакого извлечения. — Никакого… — Хината уставился на телефон. — Что это значит? — Гражданский остаётся с тобой. Как ты собираешься без него отключить «О.В.И.Т.»? Если, конечно, с нашего последнего разговора ты не стал специалистом по взлому программ? — Гражданский не… ты шутишь? Он не может оставаться со мной! — Хината уставился на Тобио, который, распахнув глаза, смотрел на него в ответ. Он правильно понял? Они говорят о... — Почему нет? — Он ребёнок, Кей! — Хината встал со стола и начал яростно мерить комнату шагами. Тобио нахмурился, возмущённый: он, может быть, и молод, но едва ли его можно назвать ребёнком — Хината слишком уж преувеличивал, ведомый желанием его опекать. — Первый раз меня подстрелили в восемнадцать. Тебя, кажется, ещё раньше? Он справится. — Если не умрёт! — закричал Хината в телефон, и всякое возмущение Тобио испарилось. — Он не подписывался на это, он даже ещё не работает на нас официально. Я обещал, что доставлю его домой! — Твои обещания — твоя проблема, сам с ними разбирайся. И да, когда мир на грани уничтожения, любые контракты — просто бумага. На мгновение Хината застыл, казалось, растеряв все слова, но, опомнившись, продолжил: — Я хочу поговорить с капитаном. Цукишима фыркнул. — Савамура не принимает звонки. Ярость Хинаты сменилась на нечто, очень сильно напоминающее обиду. — … Я хочу поговорить с Тадаши. В этот раз из телефона раздался ехидный смех. — Хорошая попытка. Он, кстати, передаёт привет. — Цукишима… — Мы вышлем новые документы. Свяжись с нами через несколько дней. Раньше не звони. — Постой-ка… Голос Цукишимы стих, сменяясь на бесконечный пересчёт бессмысленных цифр. Тобио посмотрел на Хинату — спустя несколько минут тот молча уставился на него в ответ. — Хината… — начал Тобио. — Это значит… это значит, что я не могу вернуться домой? — Я… я всё равно могу попытаться. Но без поддержки это будет куда опаснее, и… — расстроенно пробормотал Хината. — И я единственный, кто может разрешить ситуацию, — внезапно осознал Тобио. — В конце концов, это я во всём виноват. Хината нахмурился. — Кагеяма. Ты не виноват. — Но ответственность на мне. — Нет… — Хината вздохнул. — И тебе не обязательно геройствовать, чтобы всё исправить. Это может сделать кто-нибудь другой. — Но это должен быть я, — Тобио опустил взгляд на сжавшиеся кулаки. — Я должен это сделать. — Кагеяма. — Хината приблизился, ожидая, когда Тобио посмотрит на него. Карие глаза напряжённо всматривались. — Пока ты здесь, со мной, ты — мой главный приоритет. Прежде чем распутать эту ситуацию, прежде чем выяснить, кто за всем этим стоит, прежде всего остального — я буду обеспечивать твою безопасность. Тобио с трудом сглотнул. — Тебе нужно… выполнять свою работу… — Ты — моя работа, — процедил Хината. — В первую очередь, мне поручили защищать тебя — этим я и займусь. Мне очень важно, чтобы ты понимал это. Но ещё тебе придётся меня слушать. Если я говорю что-то сделать, неважно что, то ты берёшь и делаешь. Без всяких вопросов. — Он наклонился ближе, пока Тобио продолжал молчать. — Понял? Кагеяма! — Да! — спешно воскликнул Тобио. Хината довольно кивнул. — Хорошо. Сегодня особо никаких дел, кроме уборки и отдыха. Иди в душ первый, мне нужно уладить ещё парочку мелочей. Удивительно, но душ действительно помог: горячая вода пощипывала чувствительную царапину от пули, но неглубокая длинная рана уже начала покрываться корочкой. Тобио повезло. Струи тепла приятно окутывали тело и омывали синяки, проявившиеся на многострадальном боку. Душевая была такой же крошечной, как и весь дом: Тобио бился локтями о стены, но зато вода успешно смыла запах, казалось, впитавшийся в кожу и раз за разом бивший в ноздри, заставляя испытывать тошноту. В голову лезли неприятные мысли. Его вина. Во всём виноват он. Тобио вышел из душа ещё более уставшим, чем до этого, но зато хотя бы уже похожим на себя самого. Понюхав ткань новой рубашки, он застирал зону подмышек и разложил одежду на деревянном столе в надежде, что так она высохнет быстрее. Хината уже вышел из столовой и, судя по приоткрытой двери, находился в спальне. Порог предупреждающе скрипнул, и Тобио резко развернулся — но это была всего лишь Бабуля. Зайдя в дом, она протянула маленькую чёрную сумку и кивком указала на спальню. — Возьми, — произнесла она на ломаном японском. — Ему нужно, — она толкнула сумку в руки Тобио и без каких-либо объяснений вышла из дома, оставляя его в недоумении пялиться на принесённое. Встревоженный, Тобио задумался, стоит ли ему проверить содержимое, но в последний момент отбросил эту идею из головы. Подойдя к спальне, он замешкался. Если бы Хината не хотел, чтобы его беспокоили, он бы закрыл дверь или даже запер замок, но, тем не менее, прежде чем войти внутрь, Тобио осторожно заглянул в приоткрытую щель. Стоя спиной ко входу, Хината начинал раздевался. Тобио резко отвернулся, прежде чем напомнить самому себе, что, в конце концов, он не увидит там ничего нового. Повернувшись обратно к спальне, он замер — Хината принялся за футболку, аккуратно стягивая чёрную ткань. Наблюдая за плавными перекатами мышц под кожей, Тобио закусил губу, прежде чем нахмуриться: движения парня были неестественно медленными... Причина стала очевидной, когда футболка обнажила рёбра — глубокая, с кровавыми подтёками рана, изгибаясь, ползла от бока к спине. Если бы Хината не поднял руки, Тобио, наверное бы, даже не заметил — тем более, когда поверх была накинута куртка. Ткань, прилипшая к засохшей крови, болезненно натянулась — Хината задержал дыхание и рывком скинул футболку через голову. — Пялишься, — внезапно произнёс он, и Тобио потребовалась долгая секунда, чтобы понять, что обращались к нему. — Ты ранен, — ответил он. — Как и ты, — сказал Хината, опуская взгляд на сумку в его руках. — Бабуля? Тобио кивнул. — Сказала отдать тебе. — Спасительница, — улыбнулся Хината. — Давай сюда. Тобио нерешительно прошёл в комнату, кладя сумку на кровать. Расстегнув её, Хината принялся рыться в содержимом — внутри нашлись упаковки лекарств и бинты. Вытащив флакон обезболивающего, он кинул его Тобио — тот внезапно проникнулся острой симпатией к Бабуле. Голова и бок болезненно пульсировали. — Садись, — сказал Хината, указывая на кровать. Тобио сделал как просили, и парень склонился над ним, рассматривая. — Ничего не сломано… — С чего ты решил? — Поверь мне, уж я-то знаю, — сказал Хината. — Ты раньше ломал кости? — Тобио покачал головой. — Ах, чёрт. Значит, довольно неплохо держишься, — он вытянул ладонь, мягко нажимая пальцами на посиневшую челюсть. — Болит? Тобио поморщился. — Немного… — выдохнул он, но вспомнив, как редко Хината жаловался на собственные «боевые трофеи», поспешно добавил: — Не так уж и плохо. В целом. Ладони спустились до тёмно-фиолетовой отметины на боку. — А здесь? Близость Хинаты всё ещё не вызывала дискомфорта. Да и должна была ли? Тобио никогда не нравились чужие прикосновения, но вот он сидел на кровати, а мужчина, убивший кучу людей прямо на его глазах, обследовал его покрытое синяками тело. И Тобио был не против. Хината касался нежно, осторожно — медленно обводил пальцами яркое пятно на костях. Он был так близко, что Тобио мог почувствовать его запах. Моргнув, он попытался вытеснить настойчивую смесь крови, пота и грязи из головы — не самый подходящий аромат, чтобы наслаждаться и желать большего. Но Тобио желал. — Кагеяма? — произнёс Хината. — Болит? — Н-не совсем, — пробормотал Тобио. Несмотря на высказанное заверение, что все кости целы, в глазах Хинаты отразилось слабое облегчение. И почему-то Тобио хотел этого — хотел меньше безразличных заявлений, что он всего лишь подопечный и очередная «работа», и больше, куда больше крошечных жестов, вовсю сигналящих о том, что Хината заботился о нём. Хотел уберечь его. Именно его. Но Хината отпрянул, и Тобио закашлялся, прочищая глотку. — А что насчёт тебя? — спросил он, останавливая взгляд на глубоком порезе. — Всё не так плохо, — отозвался Хината. — Что случилось? — Ах-х-х, я не сразу заметил четвёртого парня, — вздохнул Хината, пробегаясь рукой по коротким волосам на затылке. — На заправке. У него был нож. Я напоролся, — в голосе зазвучала лёгкая нотка расстройства, словно всё произошедшее было обычной, рутинной неурядицей. Тобио поднял взгляд на его лицо. — Он пытался убить тебя? — Да, готов поспорить, что так. Неправильное решение с его стороны, — Хината рассмеялся, и смех его был всё таким же, как в отеле. Как в тот вечер, когда он сидел с Тобио в ванной, хлебал из горла виски и вёл беседы обо всём и ни о чём одновременно. Тобио вскочил на ноги. Вцепился пальцами в лохматые грязные пряди волос. Потянул к себе, намереваясь поцеловать. Вздрогнув от удивления, Хината вскинул ладони к его лицу и случайно задел синяк на челюсти — Тобио рвано выдохнул, прежде чем податься вперёд, пытаясь приблизиться до самого предела. Губы Хинаты были тёплыми, а ладони так успокаивающе гладили щёки, что Тобио не смог сдержать мягкий стон. Ему было плевать. Ему было, чёрт побери, совершенно плевать, что Хината — не тот, за кого себя выдавал, ведь его улыбка всё так же сводила с ума, а голос… прикосновения заставляли чувствовать… Хината оттолкнул его. Он был куда сильнее, чем можно было предположить, и Тобио запнулся, падая на кровать. Ошеломлённый, он поднял взгляд. Хината, разъярённый — с красным лицом и отяжелевшим дыханием, — уставился в ответ. — Что ты… почему ты делаешь это? — Я…я просто… — Тобио неуверенно затих. Он не забыл слова Хинаты в машине, но после всего, что произошло… — Мне просто было нужно. Хината смерил его долгим нечитаемым взглядом. Потряс головой. — Нет, не нужно. — Да, я… — Сейчас тобой руководят эмоции. И я могу это понять: ты напуган, ты устал и наверняка просто сходишь с ума от происходящего, — Хината сделал шаг назад. — Но ты не можешь позволить нервам взять над собой верх. Не когда твоя жизнь зависит от этого! И я хочу… я хочу, чтобы ты внимательно слушал меня и мои слова, а не витал в облаках, думая, как бы в очередной раз меня поцеловать. — Я знаю, — выдохнул Тобио. — Знаешь? — Хината скрестил руки. — Позволить эмоциям отвлечь тебя — лучший способ получить пулю в череп. Всё, что ты сейчас чувствуешь — увлечение мной или что угодно другое, неважно — это адреналин. Возможно — комплекс спасителя. Что угодно. Плевать. Тебе нужно преодолеть это. — Это не увлечение! — громко воскликнул Тобио. — Я… Ты мне действительно нравишься! — его лицо, казалось, пылало: он никогда раньше не признавался в чувствах. Да и не было повода. Глаза Хинаты, вспыхнув, опасно опустели — так он смотрел на Тобио впервые. — Тебе нужно прекратить. — Я не могу просто… — Ты можешь, — холодно отрезал Хината. — Ты можешь, и ты прекратишь. — Я не хочу! — выпалил Тобио, с нескрываемым расстройством садясь в кровати. Долгие минуты Хината молчал — его лицо, отрешённое, абсолютно безэмоциональное, походило на маску. Наконец он покачал головой. — Мне плевать. — Ты не можешь заставить меня… — начал Тобио, но Хината прервал его, договаривая: — Мне плевать на чувства, что ты испытываешь ко мне, — воскликнул он, и Тобио замолк. — Тебе нужно наконец это понять. И нужно прекратить целовать меня, только потому что «захотелось». Я не чувствую к тебе того же, Кагеяма. И никогда не чувствовал. Тобио, потрясённый услышанным, скрутил простыни в кулаках. Он изо всех сил пытался подобрать подходящие слова, но всё впустую. — Если я говорю тебе что-то сделать, то ты берёшь и делаешь. Без вопросов, — Хината холодно уставился на него сверху вниз. — Ты согласился с этим. Тобио молча кивнул. Хината отвернулся, подходя к двери. — Такая работа заставляет схватывать всё на лету, — произнёс он, не смотря на Тобио. — И, поверь мне, эмоциональные привязанности лишь всё усложняют. Усвой этот урок лучше сейчас. По всей видимости, посчитав, что сказанного достаточно, Хината вышел из комнаты, оставляя Тобио одного.

***

Следующим утром, к искренней радости Тобио, никто не разбудил его ни свет ни заря. Пульсация в голове стихла, сменившись на ноющую боль в челюсти и рёбрах, и когда он наконец вытащил себя из кровати, потирая глаза ото сна, солнце уже высоко зависло над горизонтом. Тобио надел очки, без всякого удивления подмечая, что вторая кровать в комнате пустовала. Вчера вечером Хината отправился в душ и в спальню больше не возвращался — возможно, он остановился в другом маленьком домике, принадлежащем Бабуле, или просто завалился отдыхать в соседней комнате. Тобио было плевать — с этим покончено. Он завязал. Совсем. Больше никакой заботы, никакого беспокойства о Хинате — ведь тот, очевидно, и вовсе не беспокоился о нём в ответ. Осторожно поднявшись с кровати, Тобио двинулся к двери — он шагал медленно, плавно, пытаясь избежать приступов боли. Соседняя комнатка оказалась, конечно же, пустой, и Тобио прошёл в ванную: умылся, почистил зубы и всё-таки решил выйти на улицу. Если бы это было небезопасно, его бы, наверное, предупредили. Хотя, вполне возможно, что Хинате и на это уже было плевать. Через крошечное поселение, раскинувшееся на берегу реки, пролегала просёлочная дорога, но, кроме нескольких местных детишек, играющих в догонялки на заросшей травой обочине, Тобио так никого и не встретил. Выше, над крутым обрывом, по ненадёжно скрипящим рельсам пробирался, пыхтя, старенький поезд — всего несколько дюймов отделяли его от падения в реку. Это было мирное, спокойное место. Позади раздался окрик, и Тобио, вздрогнув, развернулся: Бабуля, выглянув из дома, помахала ему рукой. — Иди сюда, — произнесла она, и даже на кривом японском её командный голос не оставлял места для споров. — Давай-давай, мальчик. Без лишних объяснений она скрылась внутри, и Тобио быстрым шагом поспешил за ней. Этот дом практически ничем не отличался от того, что выделили им — разве что немного больше и обжитее. На просторной кухне витал приятный аромат. Заметив, что Тобио принюхался, Бабуля произнесла: — Обед. Ты — помогаешь. Тобио удивлённо кивнул. — А что мне делать? Бабуля указала на груду неочищенного лука на разделочной доске у раковины. — Чисти. Режь. Кивнув, Тобио подошёл к доске. Раньше он никогда не резал лук (да и вовсе не утруждал себя готовкой), но вряд ли это было куда сложнее, чем всё произошедшее с ним за последние двадцать четыре часа. Пять минут спустя он понял, что крайне заблуждался: ценой огромных усилий луковицы были очищены, но то здесь, то там всё ещё встречались кусочки тонкой зелёно-жёлтой кожицы. Порезав палец ножом, Тобио вскинул руки к лицу — теперь болел не только пострадавший палец, но и слезящиеся глаза. В горле набухло, нос начал шмыгать — Тобио и вовсе пожалел, что поднялся с кровати. Ужасное утро всячески демонстрировало желание перерасти в ужасный день — будто все обстоятельства так и подталкивали его поддаться тому болезненному чувству в груди, появившемуся после того, как Хината сказал… — Попался луку, — проворчала Бабуля, стоя у печки и кидая ингредиенты в кастрюлю. Тобио фыркнул. — Я… — прохрипел он. — Я просто… — Ты плачешь, — сказала женщина. — Никто не узнает. Тобио опустил взгляд на лук и, медленно отложив нож в сторону, опёрся руками о столешницу. Он не плакал — нет, конечно, кроме раннего детства, но из той поры он уже давно вырос. Сейчас же довести его могли только в исключительных случаях. Тобио был слишком незаметным, чтоб к нему приставали хулиганы, и слишком необщительным, чтобы завести друзей — он не участвовал в деятельности школьных клубов, не выстраивал дружеские связи, о разрыве которых смог бы грустить после выпуска из школы, не заводил романтических отношений — даже не интересовался ими, за исключением заветной коллекции фильмов. Свободное время Тобио предпочитал проводить дома за компьютером и программированием. И его этого полностью устраивало. Устраивало до тех пор, пока всего лишь одна неделя вне привычного комфорта изменила всё — одна неделя вынужденного отказа от изоляции свела его с единственной душой в целом грёбанном мире, которая, казалось, была совсем не против узнать его поближе. И Тобио… впервые за всю свою жизнь Тобио подумал, что, возможно, он ошибался. Возможно, это знакомство — хороший повод наконец открыться миру. А после оказалось, что Хината не тот, за кого себя выдавал. Супершпионский образ жизни, тайна личности, руки по локоть в крови — Тобио думал, что играючи примет это: у него не было опыта в дружеских отношениях, он не знал, как может быть по-другому, а Хината… Хината совершал ужасные поступки, чтобы помочь ему — помочь Тобио. Ну или так ему хотелось тогда думать. На самом деле, Хинате заплатили. Заплатили за их знакомство, заплатили за флирт и за успешную попытку пробить нарощенную за долгие годы одиночества броню. На самом деле, Хината не был заинтересован в нём. Он ничем не отличался от других. И заботился о Тобио только из-за своей работы. Слёзы полились быстрее, чем он заметил. Тобио продолжил гипнотизировать взглядом лук, а из глаз катились жирные, жгучие, солёные капли. Они стекали по кончику носа, срывались вниз на пол. Тело сводило в безмолвных всхлипах. Плечи тряслись. Бабуля, засуетившись, поспешила к нему, и Тобио отвернулся, поднимая руку, чтобы стереть слёзы, но женщина схватила его запястье раньше, чем он успел притронуться к глазам. Цыкнув, она включила воду и дёрнула, засовывая его ладони под струи и тщательно смывая мозолистыми пальцами остатки лука и крови. Когда она, отпустив, взялась за нож, Тобио уставился в раковину, наблюдая, как прохладная вода омывает кожу. — Не трать, — сказала Бабуля, выключая кран. Долгое время они стояли в тишине, и Тобио пялился на капли, стекающие с рук, пока женщина крошила лук — куда быстрее и опытнее, чем получалось у него. — Начинать работу. Новую, — произнесла она хрипло, и Тобио повернулся. — Нелегко. Он молча покачал головой. — И не станет легче, — продолжила Бабуля. — Только тяжелее. — Я не… я не против, — Тобио прочистил глотку, когда голос засипел. — Мне нравятся трудности. Я люблю справляться со сложными задачами. — Тебе нравится то, что сейчас? — Я… — он замолк, размышляя. Тобио едва ли до конца понимал происходящее, но если бы и понимал, то… что бы это изменило? Даже если бы он закрылся дома, если бы он сидел в безопасности за компьютером, пытаясь найти выход, найти решение — люди всё равно бы находились в смертельной опасности. — Нет. Мне не нравится. Но я всё ещё хочу как-нибудь исправить это. — Тогда ты будешь в порядке, — сказала Бабуля, не отрывая взгляда от кухонной доски. — Ему тоже не нравится. — Ему много что не нравится, — пробормотал Тобио. Бабуля рассмеялась — громко и неожиданно. — Думаешь, это имеет значение? Сейчас? — Нет, — на автомате отозвался Тобио, добавляя: — Точнее… я не знаю. Не знаю, могу ли вообще ему доверять. — Его порезали, — женщина указала рукой на спину. — А ты всё ещё не знаешь? Тобио нахмурился. — Это не из-за того, что он беспокоился обо мне. Бабуля замерла, прекращая резать лук. — Ты. Слушай, — она указала ножом в его сторону, и Тобио вздрогнул. — Ты мёртв? Нет? А он уже умер. Всё ещё хочешь жаловаться? — Тобио уставился на нож, затем поднял взгляд на её морщинистое лицо и уставшие глаза. Потряс головой. Бабуля довольно кивнула. — Нельзя влюбиться, если ты мёртв. — Влюбиться… — выплюнул Тобио. — Я не влюбился… Бабуля! — Тупой мальчик, — фыркнула женщина. Тобио уныло кивнул, но она ещё не договорила: — Получить отказ — тяжело. Потерять… ещё тяжелее. Он вновь пытливо посмотрел на неё, но Бабуля, проигнорировав его внимание, указала на вскипевшую кастрюлю. — Чёрт… — выдохнул Тобио, бросаясь к ней. — Помешай, — сказала женщина, качая головой. — Даже лук не можешь резать. Зачем они оставили его со мной. К обеденному часу, с сомнительной помощью Тобио, они смогли приготовить сытный карри — пахло восхитительно, а на вкус было ещё лучше. Бабуля отправила Тобио на улицу за детьми, и он, выйдя из дома, наткнулся на Хинату — тот, как оказалось, только что вернулся в поселение. Один из малышей бежал рядом, что-то радостно лопоча, и Хината улыбался ребёнку, сжимая в руке толстый прямоугольный свёрток. Заметив Тобио, он махнул рукой, и тот кивнул в ответ — слова Бабули заставили его проявить вежливость. Не более. — Рад видеть, что ты уже проснулся, — сказал Хината. — Чем занимался? — он остановился рядом с Тобио, внимательно вглядываясь в его лицо. Наверное, заметил красноту у всё ещё опухших глаз. — Резал лук, — донёсся голос Бабули из-за спины. Тобио развернулся. — Обед готов. Хината вскрикнул. — Я съем всё до последней крошки! — гаркнул он, привлекая внимание детей, которые немедленно бросились к дому, крича от радости. Хаотичным смерчем они забежали внутрь, следуя за Хинатой. Замешкавшись, Тобио с благодарностью посмотрел на Бабулю — та лишь дёрнула головой, зовя его внутрь, и он опустил взгляд, пряча улыбку. Внутри дома всеобщее веселье продолжилось: дети бегали по комнатам, залезали под стол и практически врезались в Бабулю, которая раскладывала карри и рис по тарелкам. Но совсем скоро Тобио понял: хаос крохотных макушек был куда организованнее, чем могло показаться с первого взгляда, и вскоре все дети аккуратно уселись за стол или на пол, молча наслаждаясь едой. Бабуля сказала что-то на тайском, и малышня враз прекратила уплетать карри. Неровный строй писклявых голосов обрушился на Тобио, прежде чем они, хихикая, вернулись к еде. Тобио озадаченно нахмурился. — Они сказали «спасибо», — пояснил Хината, садясь за стол с тарелкой. — Тебе. За еду. — Ох, — отрешённо выдохнул Тобио. — Ты не хочешь? — спросил Хината, жестом указывая на печку. Тобио, поколебавшись, перевёл на него взгляд и вздрогнул, когда Бабуля внезапно водрузила чашку с едой прямо перед его носом. — Ешь, — скомандовала она, и Тобио принялся за рис. Когда с обедом было покончено, двое старших ребят остались помогать Бабуле с тарелками, а остальные россыпью бросились наружу во двор. Тобио хотел было тоже задержаться, но женщина отмахнулась, кивая в сторону Хинаты. Тот продолжал сидеть за столом, просматривая содержимое конверта — того самого, что он нёс, когда Тобио вышел позвать детей на обед. Любопытство взяло вверх. — Где ты был? — спросил Тобио, подходя к столу. — В городе, — отозвался Хината. — Мне нужно было забрать почту, они не доставляют сюда. — Что это? — Тобио сел напротив. — Сам посмотри, — сказал парень, передавая конверт. Тобио с опаской заглянул внутрь, прежде чем вытащить содержимое прямо на стол. Первое, что привлекло его внимание — голубой пластиковый чехол, открыв который он обнаружил… — Это для меня? — спросил Тобио, вытаскивая новую пару очков. Он водрузил их на нос, и мир вновь обрёл чёткость. Очки сели идеально. — Нравится? Тобио уже хотел рявкнуть: «А тебе какая разница?», но, передумав, проглотил горькие слова, кивая. — Да, — сказал он. Очки ему действительно нравились: они были куда моднее предыдущих, да и от разбитых линз болели глаза. — Откуда вы узнали мой минус? — У нас свои способы, — загадочно сказал Хината. — Но по большей части это заслуга Цукишимы. — Спасибо… — пробормотал Тобио, прежде чем отвлечься на оставшееся содержимое пакета: несколько маленьких квадратных книжечек, в которых он быстро узнал… — Паспорта? — спросил он, поднимая один. Как и следовало ожидать, документ был практически идентичен его действующему, кроме одной огромной детали, сразу же бросившейся в глаза. — Кто такой… Сато Йоширо? — Ты, — сказал Хината, кивая на страницу с фотографией. — Как минимум, на время нашего путешествия. Но это ещё не всё, смотри дальше. Тобио пролистнул несколько страниц, прежде чем обнаружить ещё один сюрприз. — Это же… виза? Индийская? Хината кивнул. — Верно. — Так значит… — Мы заляжем на дно здесь ещё на несколько дней, — сказал Хината, смотря на Бабулю — та дёрнула головой, показывая, что услышала. — Надеюсь, это поможет замести следы, но нам нужно, чтобы ты запустил отслеживание «О.В.И.Т.». Тобио, задумавшись, кивнул: мысленно он уже прогонял всевозможные варианты доступа к программе — он мог прописать бесчисленное количество алгоритмов, чтобы наконец найти злоумышленников. Он был готов поспорить, что знает свой код куда глубже, чем террористы. — И после этого, — сказал Хината, — мы поедем дальше. Следующая остановка будет в Индии, а уже оттуда мы сможем отправиться куда угодно. — Почему Индия? — спросил Тобио. Хината улыбнулся, стуча пальцами по столу. — В Индии много людей, Кагеяма, — сказал он. — Легко потеряться. Сложнее найтись.