The Job

Ченнай — штат Тамилнад, Индия В отличие от уже пройденного пути, маршрут «Индия — Париж» протекал практически безболезненно: им не приходилось гнать на машине всю ночь напролёт, они не прятались на борту грузового судна и даже иногда позволяли себе забыть о необходимости оставаться начеку. В порту Ченнаи Хината резво вытолкал Тобио на сушу, оповещая о факте их отбытия лишь моряка, что помог им пробраться на корабль. Так они и ушли — «по-английски» и ни разу не оглянувшись. Сначала Тобио воспринял этого довольно холодно, ведь во время морского путешествия Хината успел подружиться с несколькими членами команды, и часть из них даже присоединилась к урокам по самообороне. Но когда он прямо спросил о причинах столь скомканного прощания — Хината покачал головой. — Нет необходимости оповещать всех о нашей высадке, — пояснил он. — Кроме того, мы вновь на суше — а значит, вновь возвращаемся к работе. Нет времени на долгие прощания. Тобио нахмурился, сверля взглядом землю. Ему всё равно казалось неправильным покидать судно без предупреждения: да, возможно, «друзья» — слишком громкое слово, но он никак не мог перестать вспоминать незатейливые шутки моряков, их смех, рассказы и даже беззлобное поддразнивание. Возможно они не успели стать друзьями — но и неприязни между ними не возникло. Казалось, экипажу искренне нравилось их общество. — Может, это просто ты не хочешь найти для них время, — пробормотал Тобио. Хината, в последнее время демонстрирующий одновременно и лёгкую холодность, и непринуждённую доброжелательность, лишь коротко улыбнулся. Это не успокаивало. — Понимаешь, — мягко произнёс он, — чем меньше они знают, тем меньше вероятность, что за ними придут. Из-за нас. Тобио отпрянул, едва не запнувшись о собственные ноги. О таком он даже не думал. — Пошли, — бросил Хината, проходя вперёд и больше не оборачиваясь. — Нам нужно кое-куда заехать перед тем, как направимся в аэропорт. Хината поймал для них моторикшу — узкий трёхколёсный мотороллер без боковых дверей. Настолько нелепый, что сложно было поверить, что передвижение на этом действительно легализовано — но улицы, наводнённые такими же цветастыми моторикшами, говорили сами за себя. Нахмурившись, Тобио открыл рот. — Они безопасны, — сухо отозвался Хината прежде, чем Тобио успел вымолвить хотя бы слово. — Просто не высовывай конечности во время движения, и всё будет в порядке. Правдивость сказанного сильно варьировалась от того, что именно подразумевалось под «будешь в порядке». Как Хината и обещал, сама по себе моторикша действительно не представляла опасности, однако вокруг было столько всего яркого и шумного, что уже через несколько минут после выезда из порта в ушах Тобио звенело от многоголосных сигналов такси, а мысли спутывались от удушающей духоты и влажности. Эта поездка разительно отличалась от их путешествия в порт Диксон, когда Тобио сидел на заднем сиденье жёлтого мопеда Хинаты, и они мчались по тихим улочкам, пока тяжёлый шлем стойко заглушал какофонию городского шума. Тобио откинулся на спинку сиденья и прикрыл глаза — стало только хуже. Голова противно кружилась. -…укачало? Нет, не должно было — ты только что был в порядке… — он слышал слова Хинаты, но никак не мог заставить себя открыть глаза и вновь столкнуться с калейдоскопом красок Индии. — Громко… — прошептал он. — Само пройдёт. И куда быстрее, если они наконец окажутся в более тихом месте. — Чувствителен к шуму? — пробормотал себе под нос Хината, едва ли ожидая ответа. Через мгновение Тобио почувствовал прикосновение пальцев, постукивающих по тыльной стороне ладони, сжавшейся в кулак — они не пытались привлечь внимание, лишь мягко тарабанили, сохраняя ритм. — У тебя всегда так? — спросил Хината. Тобио кивнул. Именно поэтому он предпочитал проводить время в тишине и в уединённой рабочей обстановке. В целом все его предыдущие поездки можно оценить как «терпимые» — в большей или меньшей степени. Он плохо переносил плотно населённые городские улицы, но тот единственный раз, когда он оказался в открытом транспортном средстве без шансов на шумоизоляцию, его отвлекала упругая талия Хинаты под ладонями и многочисленные возможности, открывающиеся перед ним. Сейчас всё стало куда сложнее, а потому напряжение лишь увеличилось. — Было хуже, — произнёс Тобио. — Когда я был младше. Но иногда… всё ещё… — Всё ещё тяжело, — закончил за него Хината. «Тук-тук… тук-тук…тук», — барабанили его пальцы вновь и вновь, и с каждым разом прикосновения казались всё ближе и ближе, становились заметнее, ярче, оттесняя на задний план бессмысленный гул машин. — На что-нибудь другое так реагируешь? Например, на резкий свет? Тобио на секунду задумался. — Редко и не так сильно. — Значит, в основном только звуки. Какие именно? — Громкие. — Да, я понял, но, может, не все? Например, как ты себя чувствовал во время перелёта из Японии? Самолёты тоже довольно шумные, — в голосе Хинаты звенели отголоски лёгкой улыбки. Тобио нахмурился: гул двигателей самолёта заглушал весь второстепенный шум, но никакого напряжения он не испытывал — если, конечно, не брать в расчёт беспокойство, вызванное первым в жизни полётом. — Было нормально. — И, когда мы были на корабле, судовой двигатель и звуковые сигналы, кажется, тоже не вызывали такой реакции. — Да, — согласился Тобио. — Это больше, думаю… — «Тук-тук… тук-тук… тук». Тобио расслабил руку, разжимая кулак. — Внезапные звуки. Или, может, пронзительные. Хината задумчиво промычал. — Пылесосы. Тобио сморщил нос. — Ненавидел их в детстве, но сейчас всё нормально. — Измельчители отходов? — Нет, на них я тоже так не реагирую, — отозвался Тобио. — Почему ты допрашиваешь меня? — Чтобы лучше узнать. Нахмурившись, Тобио открыл глаза и посмотрел на Хинату — тот, конечно, пялился на него в ответ. Тобио не знал, почему Хината утруждал себя расспросами и копался в мелких деталях — они же уже выяснили, что вне работы Тобио ему абсолютно не интересен. И через секунду он наконец вспомнил: первоначально работа Хинаты как раз и заключалась в том, чтобы изучить его от и до. — Фены? — продолжил Хината. Тобио вздохнул, признавая: — Всё ещё не пользуюсь ими. Хината засмеялся. — Хорошо, что я спросил. — Почему? — Скоро узнаешь. Мы на месте. Тобио с облегчением выбрался из моторикши: отсутствие дверей и дёрганный темп езды усилил его чувствительность к звукам (и следующую за ней тошноту), но стоило ему вновь оказаться на своих двоих — как сразу стало намного легче. Они стояли перед рядом пёстрых магазинчиков с продуктами, одеждой, электроникой, а слева притаилась крошечная парикмахерская, к которой Хината сразу же и направился. Озадаченно нахмурившись, Тобио поплёлся следом. Помещение было забито под завязку — ни единого свободного кресла. Хозяин парикмахерской, обернувшись, уставился на вошедших, и Хината поднял руку, приветствуя. Поздоровавшись, они перекинулись парой фраз на незнакомом Тобио языке, и мужчина, с улыбкой отмахнувшись, указал на комнатку в конце зала. Дверь в подсобное помещение была защищена кодовым замком, но, как оказалось, Хината знал нужную комбинацию: после быстрого нажатия кнопок механизм протяжно пискнул, и Хината потянул ручку, являя просторное помещение, заставленное полками с парикмахерскими принадлежностями. Пропустив Тобио вперёд, он зашёл следом и проследил, чтобы дверь плотно закрылась. Тобио повернулся к нему. — Мы… мы будем ждать наш рейс здесь? Помещение выглядело довольно безопасным. — Да, — кивнул Хината. — Как выяснилось, нам есть чем заняться. — Он медленно шагал вдоль полок, пока внезапно не замер с тихим «ах». Наклонившись, Хината потянул дверцу потайного люка. — Пошли. Давай сюда! — позвал он, размахивая рукой, и Тобио поспешил к нему. Заглянув в открывшийся проход, он увидел очень узкую лестницу, ведущую прямо в темноту. — Ухм… — Если бы тебя преследовали, ты был бы уже мёртв, — отчитал его Хината — к счастью, сказанное прозвучало куда добродушнее, чем все его комментарии за прошедшие два дня «тренировок». — Давай-давай. Спускаться по крутым ступенькам, едва вмещавшим две трети стопы, было опасно. Тобио слышал шаги Хинаты за спиной, и когда тот со зловещим щелчком захлопнул люк, они остались в полнейшей темноте. Тобио судорожно сглотнул. — Х-хината…? — Уф-ф-ф… — выдохнул тот, врезаясь ему в спину и едва не отправляя их обоих в полёт. — Каге… кто вообще резко останавливается на лестнице? Нет, ну серьёзно? — Тот, кто боится, что внизу их убьют. Вспыхнул свет — после долгого ощупывания стены Хината наконец нашёл выключатель. — Ну, это зависит от того, сможешь ли ты не дёргаться во время стрижки. — Стри… стрижки? — повторил Тобио, моргая от резкой вспышки флуоресценции. Яркий свет позволил ему детально рассмотреть скромную комнатку, больше походившую на тюремную камеру, чем на жилое помещение. В углу приютился маленький и неказистый матрас — ну, хотя бы чистый, — у стены стоял верстак с приличным набором инструментов, чуть дальше расположились туалет, треснувшее зеркало и раковина. Полки, прибитые к стене, были доверху заставлены консервами и пачками медикаментов. — Это убежище? — удивляясь собственной догадке, спросил Тобио. — Да. С этим местом у меня связаны исключительно нежные воспоминания: как-то раз я прятался здесь три недели подряд. Тобио окинул взглядом мрачную крохотную комнатку и почувствовал необъяснимую грусть. — Отстой. — Лучше, чем умереть, — воодушевлённо воскликнул Хината, перетаскивая деревянный стул от верстака к зеркалу и поворачивая его спинкой к раковине. — Садись. — Зачем… — Я же сказал: нужно подстричь тебе волосы, — пробормотал Хината, выискивая что-то на длинных полках. — Я бы ещё и покрасил их, но, к сожалению, мы не хотим, чтобы ты слишком сильно отличался от фотографии, вклеенной в поддельный паспорт. — К сожалению? — Тобио не спешил присаживаться на предложенный стул. — Что… что не так с моими волосами? Хината фыркнул. — Ты едва видишь из-под этой чёлки. Твоя причёска буквально кричит, что ты из тех, кто не знает как пользоваться стиральной машинкой. — Всё я знаю! — возмутился Тобио. — Ну и при какой температуре нужно стирать вещи, чтобы они не сели? В горячей или холодной воде? — спросил Хината. Тобио скрестил руки на груди. Сморщил нос, тяжело вздохнул и наконец плюхнулся на стул. — Спасибо, — чинно произнёс Хината. — Мои волосы в порядке, — обиженно пробормотал Тобио. — Да-да, — Хината заставил его полностью откинуться на спинку и наклонить голову над раковиной, чтобы вода стекала прямо на волосы. — Как минимум, я знаю, как мыть голову, — продолжил ворчать Тобио. — Уверен, что знаешь, — примирительно согласился Хината. — Я мог бы и сам помыть. — Довольно тяжело делать это в раковине. Возможно, Хината был прав — Тобио не знал наверняка, ведь ему никогда не приходилось мыть голову в таких условиях. Но и на пререкания больше не было сил. Ладони Хинаты касались его головы не нежно и не грубо — лишь быстро и действенно, но Тобио испытывал чистое блаженство, когда пальцы проскальзывали между мокрыми прядями, массируя коротко остриженными ногтями скальп. Он практически заснул, когда Хината вновь скомандовал сесть ровно и придвинуть стул вперёд, чтобы он смог протиснуться. В убежище не наблюдалось полотенец, и вода, стекающая с волос, быстро намочила рукава и спину рубашки. — Могу я, ухм… — нерешительно начал Тобио, хватаясь за подол одежды. Хината, перебиравший расчёски и ножницы, рассеянно кивнул, и Тобио стянул рубашку и, смяв её, оставил лежать на коленях — прохладные капли, стекающие с шеи, заставили поёжиться. Чувствуя себя максимально незащищённым, Тобио ссутулился, ожидая. — Сядь ровно, — произнёс Хината, и Тобио неохотно выпрямился. — Я не смогу нормально постричь тебя, если ты будешь весь перекошен. — Ты когда-нибудь делал это раньше? — скептически отозвался Тобио. — Кучу раз, — уверенно заявил Хината. — Что, не доверяешь мне? — Просто мне кажется, это не самый полезный из всех твоих навыков. — Это ты так думаешь, — фыркнул Хината. Несмотря на гнетущую обстановку, несмотря на поджидающую их во Франции опасность, он, казалось, смог немного расслабиться — эдакое затишье перед бурей. Впрочем, верно: им нужно собраться с силами, а паника способна только замедлить их. — Знаешь, сколько раз мне приходилось стричь самого себя? Что, кстати, куда сложнее. Так что я успел набить руку! — Хм… — с сомнением протянул Тобио. — А волосы ты раньше красил? — Да! — с гордостью воскликнул Хината. — Во всевозможные цвета. Блонд выглядел странно, хотя… было довольно круто. Надо как-нибудь повторить. Тобио хотел было повернуться, чтобы посмотреть на него, но Хината подтолкнул его голову вперёд. — А… а рыжий? Это… — Не, это родной, — усмехнулся Хината. — Хорошо, — не подумав, ляпнул Тобио и, осознав произнесённое, сразу же забормотал, — я имел в виду… — Начинаю стричь, — внезапно объявил Хината, и Тобио захлопнул рот, делая вид, что не хочет отвлекать мастера от работы. Судя по тому, как горели щёки, он сильно покраснел. В комнате повисла тишина. Хината проворно орудовал ножницами, время от времени стряхивая срезанные пряди с обнажённого плеча или аккуратно трепля затылок. Иногда он подавался вперёд к стулу, и его торс прижимался к спине Тобио — их разделяла только мягкая ткань, тёплая от жара тела, и в такие моменты дышалось заметно труднее. «Он просто стрижёт мне волосы», — думал Тобио. Что, честно говоря, было вполне обоснованно — в те редкие дни, когда ему приходилось выезжать в офис, он нередко слышал за спиной перешёптывания о его неухоженной причёске. Коллеги в шутку судачили, что он, должно быть, и вовсе испытывает страх перед парикмахерами и обществом в целом — раз даже на работе появляется так редко. Ну, что тут можно сказать… сейчас у него официально самый ужасающий барбер в мире. Когда Хината наконец остался доволен его затылком и макушкой, он обошёл стул и встал спереди. — Закрой глаза, — выдохнул тихо, и Тобио зажмурился, окунаясь в темноту, наполненную металлическими щелчками ножниц и едва слышным отрывистым звуком, с которым пряди отделялись от головы. Тобио кожей чувствовал взгляд Хинаты, полностью сосредоточенного на занятии. На задании — на своей работе. Интересно, он хоть раз смотрел на него не сквозь пелену обязанностей? Тобио очень хотелось спросить, но он знал, что это глупый вопрос — глупый вопрос с неутешительным ответом. — Окей, — сказал Хината, и Тобио, проморгавшись, открыл глаза. Первое, на что он обратил внимание — без чёлки, лезущей в лицо, смотреть действительно проще. На самом деле, он настолько привык к ней, что даже не замечал, насколько сильно она загораживала обзор. Следующее, что Тобио увидел — Хинату, склонившегося перед ним, чтобы оценить проделанную работу. Он потянулся рукой, словно хотел слегка наклонить голову Тобио, но, опомнившись, отдёрнулся, продолжая скользить по его волосам и лицу взглядом. В горле пересохло. — Ну, — произнёс Хината, — длинная чёлка и очки, конечно, убийственное комбо, но… просто посмотри на это. — На что? — взволнованно спросил Тобио. Хината молча кивнул в сторону зеркала, и Тобио повернулся, уставляясь в отражение. Хината хорошо постарался: казалось, он всего-то укоротил концы прядей, но вместо привычного беспорядка волосы были аккуратно подстрижены и мягко обрамляли лицо. Чёлка сохранила естественную форму, но выглядела куда опрятнее. — Не хочу хвастаться, но, думаю, я мог бы даже зарабатывать этим, — довольно произнёс Хината. — И наконец я могу нормально видеть твои глаза… раньше было сложно рассмотреть, даже какого они цвета. Отражение Хинаты улыбнулось. Тобио, наоборот, недоуменно нахмурился. — Они голубые. — Я сказал «сложно рассмотреть», — фыркнул Хината. — Но я не говорил, что мне это не под силу. Он начал молча складывать обратно парикмахерские принадлежности, оставляя Тобио размышлять: а был ли хотя бы мизерный шанс, что среди всей этой работы Хината хоть раз действительно видел только Тобио?

***

После мучительных двух часов в очереди в международном аэропорту Ченная, в течение которых Тобио был убеждён, что его вспотевшее бледное лицо обязательно выдаст в нём беглеца, они наконец прошли паспортный контроль. Казалось, Хината вовсю использовал на работниках службы безопасности своё дружелюбие и очарование — и Тобио был уверен, что так он лишь пытался оттянуть большую часть ненужного внимания на себя. В итоге обязательные формальности были улажены, и они подошли к выходу лишь немного раньше положенного — совсем скоро прозвучало приглашение на посадку для пассажиров первого класса. Хината, привлекая внимание Тобио, постучал по его колену. — Давай, пошли. — Посадку объявили только для первого класса. — Да, и это мы, — произнёс Хината, не скрывая самодовольства в голосе. — Что? — выдохнул Тобио, поднимаясь на ноги. — Мы летим первым… а так можно? — Почему нет? — спросил Хината, закидывая на плечи сумки — свои и чужие. — Ну… едва ли это соответствует нашему плану «не привлекать внимания». — Едва ли, — согласился Хината. — Но мы ведь не используем настоящие имена, Бакагеяма. Кроме того, раз от нас ожидают, что мы заляжем на дно, так зачем нам оправдывать их ожидания, верно? — Возможно… — Тобио с подозрением посмотрел на Хинату. — Твоя компания за это заплатила? Хината беспечно рассмеялся. — Не-а, я сам! Я повысил класс обслуживания во время регистрации. Тобио неверяще потряс головой. — Ты идиот. — Ну я могу найти другого попутчика, если ты так сильно хочешь лететь в экономе… — Нет, — быстро выпалил Тобио, с ужасом вспоминая затекшие ноги во время перелёта из Японии в Малайзию. Хината хитро ухмыльнулся, и Тобио, закатив глаза, отвёл взгляд. В животе скрутило. Для супершпиона, который то и дело сталкивался со смертью, Хината слишком уж заботился о собственном комфорте. Хотя, возможно, этому было вполне логичное объяснение: нет смысла трястись над каждой копейкой, когда любой из дней может стать твоим последним. Тобио помрачнел. На борту самолёта их тепло поприветствовали стюардессы и с готовностью проводили к местам, называемым, к возрастающему скептицизму Тобио, «сьютами». Но очень скоро он убедился, что они нисколько не преувеличивали — каждое посадочное место представляло из себя практически полноценную комнатку, отделённую от остальных плотными шторами. Его сиденье располагалось в середине салона рядом с кабинкой Хинаты — их разделяла лишь невысокая ширма, а со стороны проходов шторки были задёрнуты, так что они могли спокойно общаться друг с другом в довольно… уединённой обстановке. — Здесь есть тапочки? — неверяще спросил Тобио, пока Хината убирал наверх их багаж. — И пижамы! — Вижу, ты очень тоскуешь по эконому, — пробормотал Хината себе под нос. — Ни единого «спасибо за первый класс, Хината, ты слишком добр ко мне»… — Тобио притворился, что не слышит его ворчание, и плюхнулся на кресло, скидывая туфли и засовывая стопы в мягкие тапочки. — «Спасибо за то, что ты такой великолепный, Хината, я рад, что ты присматриваешь за мной вместо того, чтобы просто засунуть меня в багажник…». — Что происходит… — прошептал Тобио, повторно тыкая на кнопку откидывания спинки — та не спешила останавливаться на привычном уровне, продолжая опускаться ниже, пока не достигла горизонтального положения. — Хината! — прошипел Тобио, пока тот невозмутимо наблюдал, как чёрная макушка исчезает за перегородкой. — Это кровать! Хината подпёр подбородок рукой, упираясь локтем в ширму, и Тобио изумлённо уставился на него. — Удобно? — спросил Хината, получая решительный кивок в ответ. — Вот и отлично. В первом классе блюда подавали на вынос из ресторана, а потому представленное меню отличалось разнообразием и изысканностью. Тобио заказал себе то же самое, что и Хината, и совсем скоро стюардесса подала обед и предложила в качестве комплимента местное вино. Тобио озадаченно переводил взгляд с бутылки на бутылку, а после смущённо позволил Хинате выбрать за них двоих. В конечном итоге они затеяли долгий спор о влиянии правильно выбранного алкоголя на вкус блюда. (Тобио ни черта не смыслил в этом, но продолжал настаивать, что никакого влияния и вовсе нет, лишь по той причине, что это бесило Хинату). — Если никакой разницы нет, то вот скажи мне, — раздражённо пробормотал Хината, смакуя вино. — Хм-м-м-м, — лениво протянул Тобио. Он быстро разделался с обедом, за один присест осушил бокал вина (Хината громко хмыкнул и невнятно проворчал в знак протеста), и приятный туман затянул его сознание. Поёрзав в кровати, Тобио удобно устроился, расслабляясь. — Так вот, скажи мне, — вновь вернулся к разговору Хината, — если нет разницы, то почему правильный выбор напитка так, блять, улучшает вкус? Он с такой непринуждённостью и естественностью держал бокал из тонкого стекла — словно был рождён для этого. Наклонив голову, Тобио наблюдал, как Хината взболтал насыщенную красную жидкость, поднёс бокал ко рту и сделал крошечный глоток, высовывая язык, чтобы слизнуть остатки сладости с губ. И Тобио нехотя вспомнил отдалённые звуки вечеринки. Вспомнил пузырь искреннего счастья внутри груди, настолько огромный, настолько быстро разросшийся, что ему не оставалось ничего иного, кроме как взорваться. Тончайшей мерцающей поверхности не оставалось ничего иного, кроме как расползтись, лопнуть, являя лишь пустоту воздуха. Иллюзия расползлась по швам: их попытки вернуть «непринуждённую дружбу» обнажили горькую ложь, которая, Тобио знал, была с ними всегда — и в холодном песке на пляже и в кипящем алкоголе во рту, и в прижимающихся губах Хинаты, которые были даже горячее, чем его собственные. Хината был той пустотой, что оставалась по итогу. Он преуспел в своём деле, преуспел в тонких манипуляциях — их было достаточно, чтобы присматривать за Тобио, заставлять его подчиняться приказам, но отталкивать, когда он приближался к черте, которую даже не мог рассмотреть. Наверное, Хината делал это ради них обоих — сейчас их жизни напрямую зависели от осторожности, внимательности и рациональности мышления. Наверное, так и было — но от этого понимания не становилось легче. Должно быть, Хината что-то заметил в выражении его лица, потому что спросил: — Ты в порядке? Тобио коротко кивнул. — Устал. Попытаюсь поспать. — Хорошо. Тобио отвернулся на другой бок, натягивая одеяло до самых ушей. Хината выключил маленькие лампочки и, поёрзав, внезапно вновь заговорил — очень, очень близко к уху Тобио. — Когда мы приземлимся в Париже, — едва слышно прошептал он, пытаясь не привлекать внимания окружающих пассажиров. Его дыхание невесомо скользнуло по коже. — Я не знаю, что произойдёт. Тобио продолжил лежать — не зная, что сказать, он просто решил промолчать. — Возможно, мы найдём террористов. Или, быть может, они уже сменили своё местоположение. Мы можем остановить их, а можем хотя бы собрать информацию. Или нам опять придётся бежать. — Я готов, — прошептал Тобио. — Мы готовы настолько, насколько вообще к такому можно подготовиться, — согласился Хината. — Но мне нужно, чтобы ты кое-что сделал для меня. Он замолк, не спеша вдаваться в подробности, и Тобио, помедлив, развернулся. Хината смотрел на него, не моргая. В приглушённом свете казалось, что взгляд карих глаз был жёстким. Бескомпромиссным. — Независимо от того, что произойдёт, ты будешь делать то, что я тебе говорю. Хорошо? — Я уже говорил, что буду слушаться, — сказал Тобио. — И я слушался. Всё это время. — Знаю, я просто… — Хината резко схватил его за плечи, и Тобио едва подавил желание отпрянуть. Он должен был — но не хотел. — Я хочу, чтобы ты пообещал мне. Пообещал, что будешь мне доверять. Такая просьба была в новинку — Тобио распахнул рот, но не смог выдавить ни звука. А когда смог, голос, сдаваясь, хрипел. — И как я должен это делать? — Ты же знаешь, что тебе небезопасно… — Как я должен доверять тебе? — продолжил Тобио. — После всего, что произошло? Ты думаешь, я тупой? Хината замер — казалось, даже растерял все слова. Он молча разжал ладони и отвёл взгляд — больше друг на друга они не смотрели. — Я понимаю, что ты… что ты больше не можешь доверять мне, — произнёс он, — но ты же знаешь… ты должен знать, что я никогда не позволю ничему плохому с тобой случиться. Ты же знаешь это, верно? Хината вновь посмотрел на него — и Тобио на секунду показалось, что в глазах напротив блеснула мольба. Он вздохнул. — Я знаю, что ты беспокоишься о своей работе больше, чем о чём-либо другом, — сказал он. — Ты можешь доверять хотя бы этому? — спросил Хината. — Да, — отозвался Тобио. — Могу. — Пообещай мне… — Окей, окей, — отмахнулся Тобио. — Я обещаю, ладно? Я не облажаюсь. — Спасибо. Возможно, после всего… возможно, мы сможем наконец отправиться домой. — Было бы отлично, — пробормотал Тобио, вновь отворачиваясь в надежде, что разговор окончен. Он устал — устал от всего этого. У него не было другого выбора, кроме как довериться Хинате — ведь, очевидно, он не хотел умирать. И от этого было только хуже, намного хуже: ведь стоило ему впервые узнать, каково это — доверять Хинате без всякой на то причины, — как Тобио сразу же оказался загнан в угол.