The Job

В этот раз Тобио проспал куда дольше: когда он очнулся, в комнате было уже темно. Его тело, налившись тяжестью, отказывалось двигаться, и хотя он всё ещё лежал в кровати, под собой Тобио чувствовал что-то куда более плотное и горячее, чем протёртые простыни дешёвого мотеля. Очки, аккуратно сложенные, покоились на тумбочке. Одеяло было натянуто до самых плеч. Тобио, пересилив себя, поёрзал. — Добро пожаловать обратно, — раздался тёплый голос где-то совсем рядом — буквально… под ним. Тобио, удивлённый, вздёрнул голову. Хината мягко улыбался — сейчас он выглядел менее напряжённым и взволнованным, зато куда более взъерошенным, чем обычно, и он… Он выглядел хорошо. — Как долго я спал? — сонно выдохнул Тобио. — Всего несколько часов. — А ты? — Всё в порядке, — отозвался Хината. — Кто-то должен был побыть на стрёме. — Я мог бы посидеть вместе с тобой, — зевнув, произнёс Тобио. — Тебе нужно было хотя бы немного выспаться. Тобио, прищурившись, покосился на Хинату. — Так ты занялся со мной сексом лишь ради того, чтобы я наконец заснул? — Господи, Кагеяма, — закатил глаза Хината. — Нет. Но тебя похитили, подстрелили и заставили пережить достаточно травмирующих событий. Поэтому я решил, что тебе стоит отдохнуть. Стряхнув последние остатки сонливости, Тобио поразмыслил и пришёл к выводу, что, конечно, Хината был прав. Спина, пострадавшая от выстрела, всё ещё ныла, а голова до сих пор отдавалась болезненной пульсацией, но кое-что было куда тягостнее, чем вся эта физическая боль, вместе взятая… Резко втянув воздух через нос, Тобио сел — голова, не согласная с такой внезапной сменой положения, закружилась. — Хината… Бабуля, они сказали, что она… Хината протянул руку и мягко коснулся ладонью его щеки. Тобио затих. — Я знаю. Стеклянная стена, отгораживающая Тобио от осознания произошедшего, чтобы он смог сконцентрироваться на выживании, с гулким треском разбилась. Тобио сжал ладони, покоившиеся на груди Хинаты, в кулаки и стиснул зубы — но боль не отступала. Разом хлынули слёзы, и зрение поплыло, пока они, горькие и горячие, скатывались вниз. — Прости, — прошептал Хината, притягивая его ближе к себе. — Мне так жаль. — Н-не… — едва выдавил Тобио. — Это моя… это всё моя вина… — Не твоя, — произнёс Хината, успокаивающе перебирая пряди чёрных волос. — Клянусь, это не твоя вина. Но я знаю, насколько сильно тебе сейчас кажется, что это именно так. — Не кажется! — вскрикнул Тобио, и голос его надломился в конце, опускаясь до шёпота: — Если бы я… — Если бы ты сделал всё по-другому, то этого бы не случилось. — Да! Так почему ты тогда говоришь… — Так почему ты не сделал? Тобио вздрогнул, яростно вытирая глаза ладонью. — Что ты имеешь в виду? — Почему ты не сделал всё по-другому? — спросил Хината. — Или же: почему ты сделал всё именно так, как сделал? — Потому что я думал… я думал… — Тобио уставился на простыни, слишком пристыженный, чтобы выдержать взгляд Хинаты. — Я думал, они не смогут отследить нас. Я думал, что всё проверил… я думал, это невозможно. — Да, — согласился Хината. — А я думал, что убежище в Таиланде хорошо спрятано от чужих глаз. А Бабуля думала, что сможет справиться с любой опасностью, пришедшей за ней. — Он коснулся пальцами подбородка Тобио, заставляя его приподнять лицо, чтобы их взгляды наконец встретились. — Мы все ошибались, Тобио. И в этом нет ничьей вины. Хината, скупо улыбнувшись, рухнул обратно головой на подушку. — Если бы я выбрал другой маршрут, другое безопасное место, Бабуля бы осталась жива, — медленно произнёс он. — Но я хотел повидаться с ней. Она спасла меня, когда кто угодно другой на её месте позволил бы мне умереть. Хината накрыл глаза ладонью, и Тобио выпрямился, потянулся к нему, хватая его за запястье и отводя руку в сторону. Хината не сопротивлялся, его карие глаза сияли ярко, но не привычно — вместо солнечного света они затянулись чем-то холодным, отстранённым. — Ты не виноват в произошедшем, — прошептал Тобио. Хината рассмеялся, но в смехе его не было ни капли былого веселья. — Теперь понимаешь, почему я стараюсь убедить тебя в этом? Тобио опустил голову обратно на его грудь. Долгое время они молчали: Хината крепко обнимал Тобио, а тот завороженно слушал ровное биение чужого сердца. — Поэтому ты говорил мне, чтобы я не пытался сблизиться с тобой, — прервал тишину Тобио. — Потому что от всего этого… от всего этого больно. Я имею в виду, больно, когда случается что-то плохое. — Не только поэтому, — отозвался Хината. Тобио нахмурился. — Тогда… почему ещё? Хината вновь замолк, и его молчание продлилось так долго, что Тобио ненароком задумался: а не зашёл ли он слишком далеко в своих расспросах? Но не успел он прийти к однозначному ответу, как Хината, глубоко вздохнув, заговорил. — Я начал работать на РАПТОР совсем молодым, — произнёс он. — Был даже моложе, чем ты сейчас. И до того, как я вступил в агентство, у меня не было… ничего. Никого. Я никогда не знал свою мать — она умерла, когда я был ещё ребёнком. Мой отец так и не смог оправиться от этого, так что, можно сказать, я не знал и его. Он служил в армии и редко находился на территории Японии, а когда мне исполнилось двенадцать — он умер. Несчастный случай — или, по крайней мере, так тогда мне сказали. — На самом деле он был жив? — спросил Тобио. — Нет, — покачал головой Хината. — На самом деле, он служил не в пехоте — он работал на РАПТОР. Подняв голову, Тобио удивлённо уставился на Хинату. — Ты серьёзно? — Да, — ответил тот. — Они связались со мной, когда мне уже исполнилось шестнадцать. Все пять лет до этого я… в общем, я ступил на плохую дорожку. Можно сказать, мои действия были далеки от законных, но даже ребенком я был в этом хорош: успешно ускользал от системы, исчезал из поля зрения — можешь называть это как хочешь. Я пытался остаться в живых, и мне это удавалось. Честно говоря, тогда я считал себя чертовски крутым. — Хината печально рассмеялся. — Но РАПТОР нашёл меня быстро — будто с ребёнком в прятки сыграл. — Они хотели арестовать тебя? — Нет… нет. Я был совсем мелкой рыбёшкой — они, может, и вовсе не стали бы тратить на меня время, но мой отец… В общем, они решили, что его способности могли передаться по наследству. Тобио, заинтригованный, опёрся подбородком на грудь Хинаты, слушая. — Так они наняли тебя на должность супершпиона, потому что ты успешно ускользал от полиции? — Он едва мог скрыть благоговение в голосе — история Хинаты напоминала сюжет крутого боевика. — Они не сразу наняли меня, — ответил Хината. — К счастью, им было не интересно создавать армию из способных детишек. Долгое время они просто… подсылали ко мне людей, чтобы те наблюдали за мной. Сближались, прощупывали, узнавали, какой я на самом деле. — Прямо как… — Да, прямо как я узнавал всё о тебе, — подтвердил Хината. — Им нужно было убедиться, что я смогу выдержать давление, стресс, связанный с работой такого рода. Ведь я мог оказаться просто тупицей с суицидальными наклонностями. Но долгие месяцы я не чувствовал подвоха. — И что ты сделал, когда они всё рассказали тебе? — Ох. Я сказал им пойти на хуй, — ответил Хината. — Что?! — неверяще воскликнул Тобио. Даже несмотря на всё произошедшее, он не мог представить, что кто-либо всерьёз может отказаться от такого щедрого предложения — от ресурсов, возможностей, от шанса работать над проектами такого размаха… размаха, которого он сам всегда пытался достичь — размаха, достойного мировой арены. Всё это звучало слишком заманчиво. — Ну, да, так и было, — продолжил Хината. — Они рассказали мне всё, и, с моей точки зрения, казалось, будто это РАПТОР виноват в смерти моего отца. Думаю, я всегда немного винил его за вечное отсутствие, а РАПТОР подарил мне возможность наконец-то ткнуть пальцем в кого-то конкретного. Переложить всю вину на них. — Наверное… — Ты должен понять, — вздохнул Хината. — Нет, я знаю, что ты, наверное, настолько привык к своей жизни, что даже не задумывался, но… у меня не было никого, кто складывал бы в мой чемодан гавайские рубашки, желая мне хорошего отпуска. И долгое время я не мог разобраться в своей голове — разрывался между попыткой убедить себя, что мне плевать, и желанием сжечь этот мир дотла. Уничтожить его лишь за то, что он не подарил мне шанса заботиться о ком-нибудь. Тобио слушал молча, обводил кончиком пальца бледный шрам, росчерком украсивший плечо Хинаты. — Но в итоге ты согласился. — Согласился. Когда узнал, сколько они платят, — криво ухмыльнулся Хината. — Знаешь, я решил… я решил, что просто попробую. — И тебе понравилось. Хината кивнул. — Я был… я был удивлён. — Тем, что тебе понравилась работа? — Не совсем. Тем, что мне понравились люди, — в ответ на недоуменный взгляд Тобио Хината слабо улыбнулся. — У нас был наставник, базовые тренировки, отдельное жильё для новичков… Они бросили меня в кучку к новобранцам, и внезапно я наконец получил… семью. Я прошёл долгий путь от полного одиночества до общества мудаков, окружавших меня днём и ночью — я не смог бы от них скрыться, даже если бы захотел. И, самое странное, мне это нравилось. Они мне нравились. Наверное… наверное, всё дело в человеческой психике — вы сражаетесь вместе, истекаете кровью вместе, и рано или поздно вы начинаете чувствовать связь друг с другом. До вступления в РАПТОР я никогда не знал, каково это — у меня не было семьи, не было людей, о которых хотелось заботиться так же сильно. — Звучит… звучит неплохо, — заметил Тобио. История Хинаты из крутого боевика переросла в сюжет классического фильма о войне — о прошедших сквозь огонь, воду и медные трубы друзьях, которые всегда прикрывали спины друг друга. — Да, это было хорошо, — продолжил Хината. — У меня было два лучших друга — Изуми и Коджи. Они присоединились к РАПТОР примерно одновременно со мной — лишь немногим позднее, и поэтому мы всегда были вместе, — Хината мягко рассмеялся, в этот раз — с очевидной нежностью в голосе. — Подозреваю, руководство специально так подстроило, чтобы научить нас ладить друг с другом, но… Думаю, Изуми и Коджи понравились бы мне и без этого. Мы довольно сильно влияли друг на друга — мотивировали двигаться дальше, развиваться, и никто… Представляешь, ни у кого раньше не получалось бросить мне вызов, с которым я бы не смог справиться. Но они… Не думаю, что у меня получилось хотя бы раз обойти Изуми по очкам на стрельбище — у него был прирождённый талант. А Коджи был единственным из новичков, кто выстаивал в рукопашной драке со мной до самого конца. Так что мы сблизились — я всегда таскал их с собой на дополнительные тренировки, спарринги, стрельбу — мы так уставали, что после практически ползком возвращались в казармы, но это не мешало нам двигаться дальше. Те времена… для меня они были одними из лучших. Тобио вздрогнул, чувствуя лёгкий укол ревности, но это… это было несправедливо по отношению к Хинате. У Тобио, в конце концов, была семья, были мама и папа, которых он… которых он правда любил. Пусть они не были очень близки. Но у Тобио никогда не было настоящих друзей. — И что случилось дальше? Хината вздохнул, лениво скользя пальцами по спине Тобио. Если бы они не провели вместе столько времени, если бы не пережили сущий кошмар наяву, Тобио решил бы, что Хината не просто думал, как подвести историю к логическому концу — Тобио решил бы, что Хината замешкался. — По прошествии чуть больше года мы наконец завязали с детскими заданиями, — выдохнул он, — и РАПТОР начал доверять нам разгребать уже взрослое дерьмо. Важное. И, конечно, опасное. Но мы справлялись со всем — тогда мы думали, что нас просто невозможно остановить. Но мы ошибались. Чертовски ошибались… — голос Хинаты перешёл на хрип и, откашлявшись, он продолжил: — Мы попали в засаду. Численное преимущество было на стороне противника, а мы же были ранены и загнаны в угол. Из всей команды остались только втроём, и только я сумел избежать серьёзных травм. По всем протоколам мы должны были исключить дальнейшие потери, залечь на дно, зализать раны, а после отправиться в штаб и отрапортовать, что операция провалилась. — Ты сам сказал, что миссии были опасными, — промямлил Тобио. — Так что наверняка это не первый раз в истории РАПТОР, когда агенты не справлялись… — Это ещё не всё, — резко перебил Хината, и Тобио смолк. — До нашей эвакуации оставались считанные часы. Штаб приказал нам сидеть тихо и не высовываться. Это был прямой приказ, но… боевики не просто перебили мою команду — они перебили моих друзей. Семью, которой у меня никогда раньше не было. Тобио нахмурился, вспоминая горящий взгляд Хинаты — вспоминая его ярость, когда террористы пытались убить их на том складе. — И что ты сделал? — Вернулся обратно. Только я. Они не ожидали — точно не после того, как размазали большинство наших. И уж точно не думали, что будет всего один человек. Я… это был практически суицид, — Хината бездумно протарабанил пальцами по обнажённой спине Тобио. — Но мне было плевать. Я знал лишь одно — мне нужно заставить их заплатить за содеянное. Я убил их. Всех до последнего. Изначально операция задумывалась ненасильственной — убивать было разрешено лишь в случае провокации. Ну и… — Хинате не нужно было озвучивать очевидное — его, блять, действительно спровоцировали. — Я сделал это. И добыл информацию, за которой нас послали. И всё равно мне казалось, что это отнюдь не соразмерная компенсация. — Но ты справился. Один. Это уже… что-то. — Да, это было «что-то», — согласился Хината. — Я тоже изо всех сил убеждал себя, что это хотя бы «что-то». И затем я вернулся в наше убежище, и я… Он резко смолк. Тобио поднял глаза: Хината уставился прямо перед собой — он смотрел, но ничего не видел. Он стиснул зубы, нахмурился, зарылся пальцами в волосы и сжал крепко — до боли. — Хината, — мягко выдохнул Тобио. — Тебе не обязательно рассказывать дальше. Хината расслабил пальцы, пригладил волосы и заставил себя моргнуть, всё также пялясь в потолок. — Пока я охотился на них — они охотились на нас. Когда я вернулся в убежище, там уже не осталось ничего, кроме бушующего огня. Изуми и Коджи были… они были… — он покачал головой. — Я один вернулся в тот день живым. Тобио молчал, не зная, что сказать, не сумев подобрать слов, способных успокоить столь давнюю и сильную боль. Приподнявшись, он прижался лбом к виску Хинаты. Обнял его. — Суть в том, — тихо продолжил Хината, — что в итоге я выполнил задание. Но если бы следовал приказу, если бы я не принимал всё так близко к сердцу, если бы я не потерял голову и не бросился обратно, чтобы… чтобы отомстить — как оказалось, в этом даже не было смысла, — я был бы с ними. С Изуми и Коджи. Они были серьёзно ранены, не могли сражаться, но, возможно, я бы смог их спасти. — Или, возможно, тебя бы убили вместе с ними. — Может и да, — кивнул Хината. — А может и нет. Но теперь ты понимаешь? — Он повернул голову, встречаясь взглядом с Тобио. — Я отлично знаю, каково это, когда всё произошедшее — твоя вина. — Хината, это не… — начал Тобио, но Хината коснулся ладонями его щёк, заставляя затихнуть. — Я рассказал тебе эту историю, чтобы ты понял. Мне нужно, чтобы ты верил мне, когда я говорю, что всё произошедшее — не твоя вина. Тобио замер. Глаза обожгло — зрение вновь поплыло, и Хината притянул его к себе, позволяя спрятать лицо. Слёзы потекли по щекам, казалось, даже не собираясь останавливаться. Тобио думал, что никогда не сможет успокоиться. Не сможет перестать трястись. Но он смог. В конце концов, он смог. — Вот поэтому… ты стараешься не привязываться к людям, — глухо просипел Тобио. Не только из-за боли, рождающейся, когда что-то идёт не по плану: Хината замыкался в себе и избегал других, потому что чувства затуманивали рассудок, приводили к необдуманным решениям — к смертельным исходам. Хината встретился с ним взглядом. — Ну, я стараюсь, чтобы это не вошло в привычку. Тобио закусил губу, хмурясь. По большому счёту, это было не важно, но ему… ему правда хотелось знать. — Значит, ты всё ещё боишься сблизиться со мной? — Да, — произнёс Хината. — Боюсь. Тобио выдохнул тихое «ох», пытаясь ничем не выдать навалившееся разочарование. Учитывая всё произошедшее, всё, к чему он приложил руку, имел ли Тобио право требовать от Хинаты доверия? Мысль о том, что Хината боялся открыться ему — тот самый Хината, который, казалось, никогда и ничего не боялся, — легко перетянула на себя одеяло, затмевая печаль. Разве они могли так рисковать своими жизнями? Хината повернулся к нему и, потянувшись, уверенно схватил его подбородок шероховатыми пальцами. — Тобио, — выдохнул он. — Я боюсь, но не говорю, что не хочу попробовать. Хината поцеловал его — всё также мягко и заботливо, — и Тобио поддался чужим губам. Поддался, потому что чувствовал облегчение, потому что был благодарен Хинате за то, что тот не собирался сдаваться. После всего произошедшего, всего пережитого Хината всё равно хотел попробовать — и всё это ради него. Ради Тобио. Тобио был обязан оправдать риск. Они покинули отель ещё до рассвета — небо едва-едва отпускало ночную черноту, медленно смешиваясь с синим. Тобио раз за разом тёр глаза, пытаясь стряхнуть вновь навалившуюся сонливость — но всё было безуспешно. — Борись, Кагеяма-кун, — усмехнулся Хината, слишком радостный для столь раннего часа. Он запихнул Тобио с их пожитками в невзрачную машину (предположительно, вновь угнанную) и похлопал его по спине, убеждаясь, что натянутый на голову Тобио капюшон успешно скрывает лицо. Тобио устал — все эти дни он только и следил за тем, как его то перебрасывают с места на место, то везут в неведомые дали, и это… это изводило его. Хината улыбался — его слабая улыбка была так же очевидна, как и синяки под глазами. Хината был тем, кто постоянно не спал, планировал их дальнейшие действия и, несмотря ни на что, продолжал защищать Тобио. Это Хината потерял близких друзей при страшных обстоятельствах. Рано или поздно именно Хината станет тем, кто достигнет своего предела. Тобио нахмурился — желание изо всех сил защищать Хинату проснулось с новым рвением. Ему нужно было как можно скорее найти способ покончить со всем происходящим. Какое-то время они ехали в тишине: Тобио слишком хотел спать, Хината — слишком концентрировался на дороге, чтобы тешить себя разговорами. После засады они так и не связались со штабом — телефон Хинаты отобрали ещё тогда на крыше, а звонить по незащищённой линии было слишком опасно. Они планировали выйти на связь из другого убежища, хотя, как сказал Хината, им стоило быть предельно осторожными — неизвестно, какая информация оказалась в руках у террористов и как именно они ведут за ними слежку. Эта мысль не давала Тобио покоя — в груди засело то же чувство, что и в аэропорту: он что-то упускал. Что-то… что-то очень важное — тот самый кусочек пазла, который позволил бы собрать всю картину воедино. Но мысль продолжала ускользать. — Ты в порядке? — голос Хинаты прорезал тишину, и Тобио повернулся к нему — обвёл взглядом синяки на лице, поджатые губы, волевую челюсть. Внутри крутилось беспокойство, смешивалось с напряжением, но Тобио всё равно едва сдержал желание протянуть руку и обвести пальцем рельеф острых скул. — Да, — произнёс он. — Ты же не продолжаешь корить себя за случившееся? Тобио поморщился. — Я… — Он что? Пытался ли он не корить себя? Пытался ли он не позволить себе забыть? Тобио нахмурился, выбирая простое: — Я пытаюсь. Хината кивнул, не сводя глаз с дороги. — Знаю. Поверь мне, я знаю, через что ты сейчас проходишь. — Твоя история… она помогла мне, — прошептал Тобио. Он не хотел, чтобы Хината решил, что его наверняка худшее воспоминание из прошлого было потревожено впустую. Он попытался спасти Тобио от угрызений совести — и даже попытка уже дорогого стоила. Но это всё равно было тяжело. Хината разжал одну ладонь, позволил ей соскользнуть с руля и, не глядя, нашёл руку Тобио. Сжал её — всего на секунду, уверенно и крепко, а затем вновь взялся за руль. — Иногда это так же просто, как оказаться в неправильном месте в неправильное время, — сказал Хината. — Ты можешь даже не понимать то, что, казалось, знаешь наверняка. Тобио моргнул. — Да… — Я думал, что охочусь на них, пока они охотились на нас. Тобио вздрогнул — внутри что-то затряслось. — Неправильное место, — пробормотал он. — Верно. — Нет… — Тобио отрывисто покачал головой, прищуриваясь. — Нет… Хината бросил на него обеспокоенный взгляд. — Тобио? Ты точно в порядке? Выглядишь так, словно твой мозг вошёл в режим перезагрузки. Тобио и в правду «перезагружался» — он перезагружал память, откидывал всё старое дерьмо в сторону, всю ненужную информацию, всё отвлечение, что накапливалось в течение многих дней. Ему нужно было кое-что прояснить. Кое-что вспомнить. Неправильное место… неправильное время… Слова Хинаты крутились эхом в голове, и что-то в них будоражило Тобио, но что? Что именно? Охотились на нас… Как они смогли расставить ловушку? Они, должно быть, знали, что Тобио воспользуется «О.В.И.Т.», а потому подготовили всё необходимое для отслеживания. Но он редактировал код по ходу работы — они не могли быть уверенными, что отслеживают именно их, не могли точно знать, когда он и Хината появятся в Париже, если только… если только не следили за его действиями прямо в системе. Но это было невозможно — Тобио был уверен, что обнаружил бы любые признаки взлома программного обеспечения ноутбука. Неправильное место… Но если… если проблема крылась не в программном обеспечении… — Чёрт побери, — выдохнул он. — Что? — резко воскликнул Хината. — Они не взломали систему, — отозвался Тобио, — они просто напрямую подключились к моему ноутбуку. Хината гулко втянул воздух через нос. — Как? Тобио закрыл глаза, сжал ладонями виски, вспоминая. Прокручивая события, думая, как… что они могли бы… Неправильное время… Он ошарашенно распахнул глаза. — Репетиция. — Какая репетиция? — спросил сбитый с толку Хината. — Прогон выступлений перед конференцией. Та общая репетиция! Когда мы все подключались… — Тобио внезапно вспомнил тот день так ясно, будто он был только вчера — душащее волнение, проблемы с подключением к проектору, технический специалист… тот самый, что помог ему… Технический специалист, которого там не должно было быть. — В конференц-зале был технический работник. Я слышал, как координатор ругалась с сотрудниками отеля — мы не оставляли заявку на технику и сопровождение. А работники отеля не могли разобраться, потому что они никого к нам не посылали… Тот человек не работал в отеле! — Тобио повернулся к Хинате. — Тогда они и смогли получить доступ к «О.В.И.Т.». Неудивительно, что он не смог найти никакого следа взлома через обходные пути — террористы вломились в программу прямо напрямую, можно сказать, через «парадный вход». Тобио потерял бдительность всего на несколько минут, но именно этого они и ждали. Так они смогли узнать про поселение в Таиланде. Так они отследили их передвижение и подготовились к их прибытию в Париж. — Мне потребуется время, чтобы отключить их, — произнёс Тобио. Дальнейшие слова причиняли ему боль, но на кону стояли их жизни: — Нам нужно выбросить мой ноутбук. Если на нём трекер… Хината покачал головой. — Подожди, — сказал он. — Если бы они следили через GPS, то уже поймали бы нас раз сто. — А что, если они просто не хотят, чтобы мы догадались, как они нас отслеживают? — Зачем такие сложности? Ресурсы? — Хината постучал пальцами по рулю. — Помнишь, налёт на поселение Бабули случилось после нашего отъезда. И Генри — он встретил нас в аэропорту и вёз туда… к ним на склад… В словах Хинаты был смысл, но всё-таки… — Если мы не выдадим, что раскусили их, то они не будут менять свои планы, — Хината нахмурился. — А это значит, что мы знаем об их действиях больше, чем они о наших. Единственная проблема — теперь нельзя свободно использовать систему «О.В.И.Т.», но именно от неё сейчас зависит успех нашей операции «Стоп-Террор». — Ох. Я могу использовать приложение на телефоне. Долгие минуты Хината сохранял молчание, пока наконец не покосился на Тобио. — Ты можешь использовать что. Это звучало не как вопрос. — Приложение? — повторил Тобио. — Ты разработал приложение для системы «О.В.И.Т.».? — нетерпеливо продолжил Хината. — Ну… оно довольно сырое. И там не такой широкий функционал, как в полноценной версии… — Кто ещё о нём знает? — Только ты, — сказал Тобио. — Я никому не рассказывал, что работаю над мобильной версией. Это был его главный секрет, но почему-то казалось совершенно естественным рассказать о приложении Хинате. Несмотря на все обстоятельства. — Хорошо, — произнёс Хината. — Хорошо. — Что? — опасливо спросил Тобио. Призрак ухмылки скользнул по лицу Хинаты, словно на секунду загорелась разбитая неоновая вывеска. — Думаю, настало время добыче стать охотниками.