8.
22 июля 2021 г. в 19:11
Зима в Равке выдалась для неё тревожной и отдавала полынной горечью. Корсар, как она и подозревала, оказался личиной молодого царя, который боролся со своими демонами, пытаясь попутно управлять страной. Про этих демонов она слышала лишь урывками, поскольку в ближайшее окружение государя не входила, несмотря на близкие отношения с Зоей и Женей. А эти две теперь – как две трети Триумвирата – были слишком заняты делами страны, а потому стали жутко важными (хотя куда уж больше, право).
А уж сама Нина Зеник вернулась на родную землю вовсе непонятно кем. Добра особо не нажила, спустив кучу денег на взятки, чтобы снять обвинения с Матиаса. Приплыла в Равку с одним чемоданом, набитым глупыми сувенирами типа духов и туфелек. Без каких-либо сбережений, если не считать жизненного опыта и нерастраченных чувств.
Бывшие соратники-гриши отнеслись к её возвращению либо безразлично, либо с ощутимым холодком: о её неравнодушии к некому фьерданцу было здесь известно каждому. Неожиданно для самой себя девушка легко нашла общий язык с Фёдором, который тогда поймал их с Матиасом; а ещё с Адриком, который по жизни слыл молчуном и меланхоликом, то бишь полной её противоположностью. Парни ввели её в курс происходящей на данный момент круговерти, поделились свежими сплетнями и брали с собой на традиционные попойки в столичных трактирах. Эти забегаловки отдалённо напоминали заведения Бочки, и поэтому вызывали глубоко внутри саднящую боль.
Некоторые и вовсе сторонились её, наткнувшись ненароком. После Кеттердама за ней закрепилась репутация беспощадной ведьмы. Хотя если подумать, кого из сердцебитов нельзя так назвать? Конечно, мисс Зеник просто пришлось стать сильной и расширить диапазон своих возможностей, ведь иначе в столице торгашей было просто не выжить. На прохладное отношение земляков Нина старалась закрывать глаза, но эти мелочи вроде косых взглядов и недоверия даже по самым несущественным вопросам ранили её.
Выпавший снег напоминал о Хельваре.
Держало на плаву только то, что ей не дали долго слоняться без дела. Ряды гришей всё ещё пополнялись крайне скудно, поэтому для вербовки новых и новых солдат Второй Армии были нужны агенты по всему миру. Зоя приставила сердцебитку к разновозрастным новоиспечённым гришам в качестве учительницы иностранных языков в школе Малого Дворца. Как и многое, это получалось у Нины довольно хорошо. Смеясь, она представляла, как удивились бы Вороны, завидев её в чопорном образе строгой преподавательницы. Несмотря на требовательность, специфическое чувство юмора и взрывной характер, она полюбилась как маленьким своим ученикам, так и более старшим. Малыши кидались обниматься и дёргали за юбку, пытаясь погреться в лучах внимания мисс Зеник, а некоторые из старших пытались даже оказывать знаки внимания. Самые смелые звали на свидания. Среди гришей связи между учителями и учениками не особо порицались, но Нина каждый раз тактично отказывала.
Каждую ночь ей снилось суровое фьерданское лицо в обрамлении светлых волос. Уроки фьерданского, надо сказать, давались с большими моральными усилиями, которые ей до поры удавалось мастерски скрывать.
Последней каплей было письмо Инеж, пришедшее аккурат к Новому году. Судья, которому она заплатила баснословную сумму, буквально преподнёс Матиаса делегации дрюскелей на блюдечке с голубой каёмочкой. Даже Каз ничего не смог сделать. Хельвара втащили на боевой чёрный драккар, а он даже не оглянулся. Когда ты исчезла, его глаза совсем погасли.
Судьба северянина была теперь никому не известна, но Нина готовилась к худшему. Изменника запросто могли казнить.
Не находя себе покоя, сердцебитка слегла и весь январь отходила от тяжело протекающей простуды, а потом попросила Николая отправить её во Фьерду. Женя сделала ей новое лицо и научила его поддерживать в нужной форме. Командер Зоя Назяленская помогла с новой биографией и приставила меланхоличного Адрика и взрывную Леони в качестве соглядатаев.
Внедрение в портовую жизнь в качестве молодой вдовы-фьерданки занимало гораздо больше времени, чем она предполагала. Она быстро приучилась отзываться на новое имя – Мила Яндерсдат. Но с погодой и менталитетом местных смириться молодая кипучая женщина никак не могла. Фьерда не нравилась ей без Матиаса, которого (за неимением новостей) она начала оплакивать.
При помощи Леони и Адрика она находила и перевозила гришей в Равку. Работа на рыбном заводе в портовом городке была хорошим прикрытием для их деятельности. По максимуму пользуясь силой гриша, сердцебитка вербовала сочувствующих и обходила стороной ненавистников. Попутно она судорожно (но с оглядкой) пыталась найти хоть какие-то крупицы информации о Матиасе, но всё было глухо. Ярл Брум со своей свитой просто вернулся в столицу из дипломатической поездки в Керчию, ни о каком отступнике никто не слышал. Нина попросила Зою перевести её дальше в глубь страны, ближе к столице, но та наотрез отказалась. Командер чутко и точно просчитывала риски, связанные с темпераментом и личной историей Нины.
Во Фьерде, так или иначе, было неспокойно. Пропадали люди, о которых впоследствии становилось известно как о гришах, пытавшихся бежать.
Каким-то странным образом при переезде на новое место Нина встретила в заснеженном лесу Трассела. Гриши под прикрытием двигались теперь подальше от порта, боясь быть раскрытыми после поимки одного из их местных агентов. На одном из таких дневных переходов волк будто ждал девушку у незамерзающего ручья. Нина сначала подумала, что волчара разорвёт её. Но зверь просто подошёл и лег к её уставшим ногам. В тот вечер она полила его шкуру слезами по своей прошлой жизни и Матиасу, который, судя по всему, сгинул в жерновах милитаристской машины так сильно любимой им страны. Как ещё можно было расценить тот факт, что его исенвулф теперь ел из её рук и спал ночью под дверью? Если его двуногий напарник был бы жив, зверь находился бы рядом с ним.
Она оплакивала Хельвара молчаливо, как-то совершенно не в своей экстравертной манере. Адрик и Леони мало что знали об их истории и в душу не лезли. Им нужно было только помогать и держать Нинин нрав в узде, если придётся. Такие моменты, к счастью, случались крайне редко.
Убежав с рыбного завода, они нашли приют в одном из местных монастырей, в котором потом и произошла эта история с взрывом и Ханной…
Снова одновременно стало происходить слишком много событий, снова она начала испытывать симпатию – и к кому! – к фьерданке, непохожей на своих соотечественников. Ирония судьбы, не иначе. Нина ругала себя, ведь то, что случилось совершенно помимо её желания. Сердцебитка увидела в ней тот огонь, который разглядела тогда и в Матиасе. Когда выяснилось, чья она дочь, Нина снова попыталась выяснить что-то о судьбе возлюбленного. Уроки шуханского, прикрывавшие занятия Малой Наукой, постепенно стали наполняться напряжением и намёками. Тишина. Было бы невозможно не вызвать подозрения, задавая слишком много вопросов.
Вместе с этим на заводе в этом городишке творилось нечто странное. Прогуливаясь однажды, Нина услышала, как её зовёт тихий голос, но рядом никого не нашла. Списала на усталость. В следующий раз голосов стало несколько, а через неделю это был целый шепчущий женский хор. Сердцебитка поняла, что она слышит это только рядом с заводом, окружённым высокими стенами. Туда часто привозили якобы на работу разномастных женщин. Днём трубы часто выпускали чёрный дым. Задействовав свою силу, Нина подтвердила горькую догадку: женщины умирали в стенах завода, где их тела и сжигали. Прямо посреди бела дня. Нина, конечно, была в курсе, насколько Фьерда патриархальна, но всё равно поначалу испытала неподдельный шок.
Они с Адриком, Леони и Ханной разработали план по освобождению находящихся там сейчас женщин и разрушению завода, но неожиданно с визитом нагрянул сам Ярл Брум. Рядом с властным отцом Ханна вела себя совершенно иначе, да и Нине, у которой тряслись поджилки, пришлось тщательнее играть роль смиренной вдовы в трауре.
Однако свой план они всё же воплотили в жизнь. В ходе операции обнаружилось, что в стенах завода проводились опыты над женщинами-гришами. Грязные и бесчеловечные картины навсегда въелись в память равкианских подданных и ещё сильнее укрепили их ненависть к Фьерде.
В итоге после уничтожения завода до основания (Леони оказалась подрывником не хуже Уайлена) и освобождения бедняжек-пленниц, среди которых были и местные жительницы, у этой бесстрашной четвёрки даже было алиби. Адрик и Леони якобы просидели в кофейне весь вечер, а Нина спасла Ханну при взрыве, потому что они прогуливались неподалёку, изучая названия природных объектов.
Командир дрюскелей был непробиваем; во всяком случае, Нина не заметила никаких изменений в его организме, когда он покидал монастырь на следующий день. Очевидным было только то, что пыточная в стенах завода была его детищем, разрушение которого сильно его расстроило. Ханна же негодовала и не могла поверить в то, что её отец способен на такие мерзкие вещи.
В ночь после отъезда Ярла Брума Нина раскрылась Ханне как сердцебитка и шпионка самого короля Равки, а та в ответ поцеловала её. Под влиянием событий и напряжением последних дней Нина, изголодавшаяся по ласкам и уставшая от неизвестности, лишила Ханну девственности в ту же ночь. У неё почти не было опыта с девушками, если не считать тех полупьяных поцелуев и тисканий во время учебы ещё при Дарклинге или флирта с заскучавшими богатыми керчийками на благо Клуба Воронов.
Но с дочкой Брума всё пошло как-то само собой. Единственное, что смущало: после секса Ханна начинала заниматься излюбленным для истовых фьерданцев самоуничижением – принялась молиться Джелю. Нина успокаивала девушку изо всех сил и в конце концов смогла отвлечь и снова затащить в жесткую монастырскую постель.
Вскоре после их первой ночи вместе Фьерда объявила о начале военных действий на своей южной границе. Нина передала сообщение о неспокойном состоянии фьерданских войск на границе, но его, очевидно, перехватили. Трое солдат Второй Армии и фьерданка-гриш чудом успели пересечь границу и вернуться в Малый Дворец.
Свои двадцать пять лет Нина встретила в компании друзей в Ос Альте, переведённой на военное положение. Зоя с видом не-говори-мне-ничего принесла к столу немного алкоголя, который теперь был под запретом (во дворце, по крайней мере). Они просидели вместе половину тёплой августовской ночи, как в старые добрые времена. Война шла, хотя Фьерда пока не развернула полномасштабные действия. Ханна, носившая теперь красную кефту Ордена Живых и Мёртвых, буквально расцвела на глазах. Она прилежно посещала уроки, стараясь выучить как можно больше нового для себя. Она ещё не знала, что скоро им с Ниной предстоит отправиться в разные уголки Фьерды, чтобы продолжить вербовку новых гришей.