***
– Если остатки здравого смысла тебя ещё не покинули, дружище, то ты понимаешь, что мы не могли не собраться вот так, – твёрдо заявил Джес, подталкивая Матиаса к столу, за которым уже сидели Нина и Инеж. – Вас-то теперь в Кеттердам не вытащишь. Нина взволнованно посмотрела на Инеж и сглотнула. Как и планировалось, Джес усадил Матиаса по левую руку от Зеник, не давая северянину ни малейшей возможности взбрыкнуть. Выдавали Хельвара только раздувающиеся ноздри и желваки. Каз, весь подобранный, вернулся от стойки и поприветствовал друзей. Они встретились в таверне, расположенной в предместье Ос Альты, чтобы не вызывать повышенный интерес к своей компании у жителей столицы. – Что ж, первый тост – за встречу! – провозгласил Уайлен, споро расставивший бокалы с выпивкой перед всеми. – Чур, не пропускать! Парни и девушки отсалютовали и пригубили выпивку. Сказать честно, поначалу было неловко. Во-первых, они не виделись сколько? Больше года; а при столь стремительно развивающихся событиях это совсем не малый срок. Во-вторых, кеттердамцы, хоть из Нининых писем и знали о том, какой теперь Матиас, вживую явно не были готовы к встрече с его новой личностью. Сам северянин первые два тоста яростно молился про себя, упрашивая своего бога отпустить грехи. Он хотел во дворец, к Ханне. А потом, слава святым, алкоголь начал действовать. Однако они были молоды, а дружба, проверенная участием в аферах и улицами столицы Керчии, всё же брала верх. Прошёл едва ли час, когда они уже обнаружили себя за игрой в карты. Зрелище, конечно, ещё то. Казу всё, что было связано с азартными играми, давалось без особого труда, потому что его врождённый талант игрока подпитывался ежедневной практикой. Собственно, только он и выигрывал. Никто не был в обиде, ведь процесс только сближал (возможно, потому что играли не на деньги). Инеж прилежно следовала правилам, Джеспер бравурно блефовал и подсказывал Уайлену, который то и дело советовался с возлюбленным. Матиас долго хмурил лоб и тщательно думал, какую же карту бросить на стол. Нина была похожа на себя прежнюю: незло шутила, поводила плечами, случайно задевая окружающих, ходила чем попало и часто совсем невпопад, о чём ей говорили более внимательные противники. Она снова флиртовала со всеми вокруг, чуть ли даже не с тузами, дамами и валетами. Она была счастлива просто от того, что Матиас сидит рядом с ней и ему не противно. Что ребята приплыли из Кеттердама, чтобы поддержать её (в этом она не сомневалась). Сердцебитка словно вновь вернулась назад в прошлое, в котором была так счастлива. Когда перевалило за полночь, Уайлен начал зевать, и все вдруг поняли, что уже поздно, что они порядком напились, а завтра с утра нужно быть во дворце в достаточно бодром состоянии. Каз, предусмотрительный, забронировал для них комнаты наверху. Пока Уайлен и Джес вели Матиаса, Бреккер вполголоса бросил Нине: – Если великан будет уж слишком против, можешь перейти в комнату 3. И сунул ей в руку ключ. Нина просияла: – Ты, оказывается, просто душка, Каз. Он только поднял брови и ухмыльнулся. Инеж улыбнулась своим мыслям, провожая взглядом подругу, подпиравшую плечом огромного мужчину, которого ей передали парни. Эта парочка ввалилась в комнату, едва устояв на ногах. Нина, пыхтя, повела Матиаса к кровати и усадила на самый краешек. – Ничего не получится… дрюсье. Тебе больше меня не околдовать, – заплетающийся язык явно подводил фьерданца. – Может быть, – фыркнула Нина, стаскивая с него сапоги. – Зато если ты и будешь блевать сегодня, так точно от выпивки, а не от звучания моего имени. Выкуси, идиот. Он почему-то кивнул, предварительно наморщив лоб. Упился, да ещё как. Пока он укладывался на кровати, Нина поставила с его стороны тазик, предусмотрительно оставленный хозяином таверны. Нина медлила, хотя понимала, что Матиас может отрубиться буквально в любую секунду. Чертыхнувшись, сердцебитка скинула платье и нырнула под одеяло, оказавшееся удивительно чистым для пригородного заведения. Ни на секунду она не подумала, что они оба связаны брачными узами, причём, с другими людьми. Матиас задумчиво смотрел на неё сверху вниз, подложив левую руку под голову. – О чём бы ты сейчас ни думал, помни: потом сможешь всё отмолить перед своим богом. Или снова сказать, что это я тебя околдовала. Она осторожно дотронулась пальцами до его растрескавшихся губ; Хельвар дёрнулся, но не отстранился. Сейчас Нине было плевать на всё. Внутри всё горело. Она больше не станет писать слезливых писем и убегать, как тогда. Девушка ловким движением придвинулась вплотную к фьерданцу и игриво прошептала: – Не хотите ли согрешить, генерал-майор Хельвар? – Ты знаешь моё звание? Он отличался умением задавать наиглупейшие вопросы в самый неподходящий момент. Нина только озорно улыбнулась и скользнула ладонью по его рубашке, незаметно распутывая завязки у горла. Он не останавливал её. Возможно, виной этому были изумрудные глаза, от которых невозможно было оторваться. Или несметное количество алкоголя. – Я же шпионка, ты забыл? Я многое о тебе знаю. – И это тоже? На её горле вдруг сомкнулись сильные пальцы. Крепко: стало трудно дышать. Матиас заметил в её глазах промельк неподдельного страха. Должно быть, вспомнила тот день, когда он при побеге из Хеллгейта чуть не придушил её. Фьерданец отметил, что ему было по нраву играть с ней так. Это он помыкает ей, а никак не иначе. Однако для него ощущалось это насильное действо совершенно по-новому; королева в полуобморочном состоянии и рядом не стояла с дрюсье с её горячей кожей, горящими глазами и тяжело вздымающейся грудью. Она прохрипела: – Да, и это. Но у нас такого не будет. Не сегодня, во всяком случае. И убрала его руку с шеи, по которой пошли уже красные пятна. Хельвар взбеленился: а какого чёрта, собственно?! Мужчина резким движением откинул её на спину и оттянул волосы назад, заставляя выгнуться и застонать от тянущей боли. Это ему нравилось. Страдания ведьмы. Его взору открылась широкая пышная грудь, едва прикрытая нижней сорочкой. В горле пересохло, а мысли путались. Виноват алкоголь. И жажда мести. Нина тем временем замерла. Сейчас она знала только одно: на боли их отношения, какими им не предстояло бы стать, основываться не будут. Но пока он не заходил слишком далеко. Нина чувствовала, насколько он возбуждён. Улучив момент, девушка притянула великана к себе, заставляя буквально распластаться на её теле. Чёрт, какой он всё-таки тяжёлый! Она сдавленно засмеялась, уже торопливо спихивая северную тушу. Куда угодно, лишь бы не умереть от недостатка воздуха. Матиас не особо и сопротивлялся, просто приземлился на прежнее место, почему-то расплываясь в озорной улыбке. Не теряя времени, Нина положила голову на его плечо, выдыхая в чётко очерченную ярёмную впадину. От него вкусно пахло. За пару месяцев в Равке Хельвару удалось отъесться и вернуться в свою прежнюю форму. Форма такая, надо сказать, заводила Нину на раз-два. Прямо сейчас она закинула на него ногу и тут же ощутила, как сильная пятерня притягивает её задницу ближе. Она замурлыкала. Пару минут они просто лежали так, молча. Она легонько поглаживала его по груди. А Матиас, можно сказать, мял её, как пекарь с врождённым талантом любовно мнёт тесто, прежде чем придать ему форму. – Я бы не хотела врать Ханне. Это почему-то было первое, что сорвалось с Нининых уст. – Причём здесь Ханна? – Ну, ты её муж. И, судя, по всему, у вас всё прекрасно. А я её бывшая. – С Ханной я решу сам. И нам не о чем ей говорить. Нина приподнялась на локте, едва не влетев губами в его приоткрытый рот. – То есть сейчас между нами ничего не происходит? – Нет. Она сделала недвусмысленное движение бёдрами, вцепившись пальцами в его рубашку. На лице девушки были написаны все её желания. – А теперь? – А теперь ты пытаешься меня околдовать. Матиас ухмыльнулся и закинул руки за голову. Но Нина была не так-то проста. Она притворно зевнула и отстранилась. – Ну, на такого истового фьерданца мои чары, похоже, не действуют. Пойду пропущу кружечку и пооколдовываю кого-нибудь внизу. Она спустила ноги с кровати, медленно натянула сапоги, потянулась к платью. Он жадно ловил каждое её движение, потому что знал: это только для него. Коварно улыбнулся. Прекрасная актриса эта дрюсье, всё-таки. – Удачи. Ей показалось, что слух её подвёл. Нина тряхнула каштановой копной и предательски трясущимися пальцами нащупала ключ в кармане платья. Медленно обернулась и соблазнительно протянула: – Ты знаешь, где меня найти. Матиас не стал её останавливать. Ничего не понимая, Нина хлопнула дверью за собой и, не пройдя и пары шагов, выругалась и поспешила вниз, залить своё непонимание и нарастающую злость. Он весь вечер смотрел на неё, заигрывал, а теперь вот так? Надеется, что она забудет саму себя и будет умолять? Вот ещё! Девушка устроилась за стойкой, чудом отыскав свободное место, и заказала пинту подогретого яблочного сидра. Ух, святые, она была злая как чёрт! Подразумевалось, что эта ночь подарит ей уединение и наслаждение с любовью своей жизни. И что мешает вернуться в его комнату и упасть перед ним на колени? Гордость? Или что-то ещё? Как же она устала любить так, впустую… Как же уже хочется быть любимой! На приставания подвыпившей публики она не особо-то реагировала, настолько была погружена в свои мысли. Прикончив сидр, Нина приняла решение доспать оставшиеся часы в комнате, которую оставил про запас Каз. Прокралась в конец коридора, стараясь не скрипеть половицами. Странно, дверь не заперта. Она нащупала спички на тумбочке и зажгла свечу. – Ну наконец-то. Вскрикнув, сердцебитка выкинула руки вперёд и тут же их опустила. Чёртов Хельвар лежал на кровати как ни в чём не бывало, с любопытством наблюдая за переменами на её лице. Алкоголь взял верх, и Нина несдержанно воскликнула: – Не пошёл бы ты нахер?! Я чуть не померла. Он только улыбался. Нина сняла сапог и кинула прямо в него. Годы тренировок давали о себе знать даже в подпитии, поэтому Матиас без труда схватил голенище и аккуратно опустил на пол. Со вторым сапогом вышло так же. Снимать платье в этот раз Нина не стала, хотя Матиас уже был без рубашки. И пусть, идиот. Она стояла посреди комнатушки, уперев руки в боки. Играть в гляделки она тоже умела. Матиас проиграл: – Ложись. И похлопал по простыне рядом с собой. Она только фыркнула и начала мерить помещение шагами, время от времени спотыкаясь. – Ты стал абсолютно невыносим, знаешь ли. – Но ты всё равно здесь. – Ты тоже. Хотя ненавидишь меня. – Мне просто интересно наблюдать. – Что, как интересно наблюдать за животными? Ты меня ведь теперь ставишь ниже животных, да? – Отчасти. Она замерла и скривилась, сдерживая слёзы. Значит, он просто притворялся, что хочет её. Значит, это не прежнее его вожделение. Но… надо хотя бы договорить. – Мне жаль, Матиас. Что я тогда сбежала. Что Брум промыл тебе мозги. Я очень тебя любила. – Любила? Не смеши, дрюсье. Я вижу все твои жалкие взгляды в свою сторону. Всё ещё любишь. Только вот штука: я уже совсем не тот. Внутри всё похолодело. – Да, ты другой. Я это вижу. Ты даже не можешь произнести моё имя, потому что тебя тут же стошнит. – Это мелочи. – Тогда зачем это всё? Зачем мы здесь? Хочешь поиграть со мной? – Почему бы и нет? Ханна мне всё рассказала. Как ты оплакивала меня. Как кинулась к ней в объятья. К первой попавшейся фьерданке, проявившей к тебе сочувствие. Знакомый сценарий, не правда ли? Я знаю, чего ты хочешь. И знаю, куда давить. Вот теперь Нине действительно стало страшно. Вот теперь она поняла, что это действительно не тот Матиас. Но она всё ещё чувствовала сильное притяжение. Это пугало. – Где же хвалёная шпионская смелость? Бахвальство? Острый язык? Сердцебитка попятилась назад, осознавая, что масштабы трансформации личности Матиаса до этого ей представлялись не совсем чётко. По хищному блеску его глаз, по напряженной позе человека, готового сорваться с места, она видела, что он может броситься на неё в любой момент. И отнюдь не в порыве страсти. – Я ухожу, Матиас. Прости за всё, если сможешь. Я больше не перейду тебе дорогу. Нина выставила вперед руки, спиной уперевшись в дверную ручку. Ей нужно только мгновение, чтобы выйти за дверь. – Уже поздно разбрасываться такими словами. Но сегодня ты можешь идти. У нас впереди целая вечность. Впившись глазами в его неподвижную фигуру, девушка подобрала с пола сапоги и плащ и проскользнула за дверь. Прямо в коридоре кое-как натянула вещи на себя и, сбежав по лестнице, выскользнула в январский холод. Ей даже не пришла в голову мысль постучаться к Инеж и Казу. В такие моменты Нина никогда не думала о чьей-то помощи. Всегда оставалась одна, наедине со своими демонами. Наедине с холодом. Зачастую не только в переносном, но и в прямом смысле. Поначалу сердцебитка бодро шла вперёд почти по непроглядной темноте. Адреналин разгонял кровь, страх гнал вперёд. Снег хрустел под подошвами тёплых сапог. Через час начало становиться холодно. Она сорок раз пожалела, что так много выпила. Почему бы просто не прилечь под деревом, умерев во сне от холода? И будет уже всё равно. На чей-то громкий оклик она отреагировала не сразу. Медленно обернулась. – Ты не в столицу ли, милая? На дрожках сидел приветливый старичок; из тех, что свой день начинают ещё до рассвета и с молитвы. – Да. Слава святым, что я вас встретила.***
Завтрак не задался. Вороны приехали аккурат к той минуте, когда разливали чай. Матиаса до сих пор не было. Учитывая новогодние увеселения, появляться к столу было не обязательно вовремя. Но Нина вышла вместе с Ярлом. Только ей было известно, каких усилий стоило сохранять невозмутимое выражение лица, когда в дверях залы появился Матиас Хельвар. Он выглядел как-то иначе. Увереннее. Ханна подскочила из-за стола и бросилась к нему в объятия, что явно не встретило понимания у её отца, что-то пробурчавшего себе в усы. Матиас легонько прижал Ханну к себе, не позволяя прочих нежностей. Эти четверо сидели за одним столом, как и всегда с момента двойной свадьбы. Снова пожелали друг другу приятного аппетита. Нина была само спокойствие снаружи. Инеж бросала из-за другого стола встревоженные взгляды на подругу, которой с утра просто-напросто не оказалось в таверне. Каз уже знал о переживаниях возлюбленной. – Такой снег сегодня был ночью, – вдруг произнёс Матиас. – И правда. Сугробы намело – почти как дома, – мечтательно отозвалась Ханна. – А как ваши посиделки с ребятами? – О, отлично, милая. Мы многое успели обсудить. – Нина, а ты? Сердцебитка ощутила, как на носок её туфель опустилась тяжёлая подошва. Она проигнорировала этот жест. – Чудесно. Я скучала по ним. – По разбойникам? – процедил Ярл, обжигая чаем губы и язык. – Эти разбойники – моя семья, – резко отозвалась Зеник, скинув ногу Матиаса со ступни. Остаётся только надеяться, что туфли не поцарапаны. – Неверный ответ. Теперь мы – твоя семья. Даже если никто из нас этого не хочет, – утвердительно кивнул Брум. Нина скривилась. Ему ли рассуждать о семье? Неподалёку раздался смех Николая. – Для кого ты сейчас это говоришь? – Для всех вас. – Святые, избавьте меня от этого цирка. Всему дворцу известно, что всё это не по-настоящему. Нина вышла из-за стола, даже не притронувшись к сладкому. Её не столько раздражали слова Ярла, сколько бросил в холод внимательный изучающий взгляд Матиаса. Равкианка договорилась с Инеж о прогулке и поспешила покинуть обеденную залу, что не укрылось от внимательного взора Зои и Жени.***
– Зеник, хватит истерить. В кабинете Зои была напряжённая атмосфера, как и всегда. Казалось, что даже хрустальные подвески на люстрах дрожали от благоговения. – Я не истерю! Мне страшно. Она чуть ли не впервые признавалась в этом вслух. Девушка закрыла лицо руками, пытаясь скрыть свой стыд. В последнее время слишком много было страха, а это для Нины Зеник просто неприемлемо. Две пары сулийских глаз и один Женин внимательно следили за её нервными шагами. – Что он может тебе сделать? В стенах дворца, тем более. – Это уже не тот Матиас, которого я знала. Даже не близко. Он хочет меня мучить. Он хочет свести меня с ума. – Нина, не очень-то похоже на правду. Он замкнутый, как обычно, – пожала плечами Инеж. – Инеж, я бы пошла пешком зимней ночью в сторону столицы, если бы не чувствовала реальной угрозы? Повисла неловкая тишина. Это было похоже на правду. Но девушкам было сложно поверить в то, что Нине могло быть не по себе из-за её бывшего возлюбленного. – Тоже верно, – всё же согласилась Женя. – Но как мы можем помочь? Вы должны быть рядом, как две примерные семьи. Это прописано в мировом договоре. Не на первых местах, но прописано. И в ваших брачных договорах тоже. Нина заламывала руки. – А если инсценировать мою смерть? Я могу исчезнуть, вы же знаете. Никто и концов не найдёт. Зоя и Женя переглянулись. Им не впервой было устраивать фальшивые похороны и поминки. Культ Санкты Алины процветал, в то время как почитаемая мученица счастливо управляла приютом в Керамзине на пару со своим возлюбленным Малом. – Не вариант. По крайней мере, пока. Слишком подозрительно, – отозвалась Зоя. – Через пару лет, может, и то… – Тогда нужно вылечить Матиаса. Ведь, по сути, Ярл Брум его покалечил. Наверняка целители и алкемы могут что-то придумать вместе. Может, такие наработки уже есть. – Я поговорю с Давидом. В общих чертах, – пообещала Женя. – Только ты не паникуй. Мы присматриваем за тобой. Нина как-то неопределённо шмыгнула носом. Её собеседницы переглянулись. Инеж осторожно взяла сердцебитку под руку: – Почему ты считаешь его опасным? – Потому что он ненавидит меня теперь. Потому что я его всё ещё люблю.***
Откровений на этот день было предостаточно. Нина решила дать себе отдых до вечерней прогулки с Инеж. Навела порядок в своей комнате; почитала книжку, пытаясь отвлечься от гнетущих мыслей. Собрала вещи и отправилась в баню, которая теперь топилась каждый день даже без распоряжения Николая. Увидев разомлевшую на полке Ханну, Нина собрала волю в кулак и решила не отменять процедуры. Перебьётся. Она расположилась недалеко от девушки, покрываясь испариной. – Что-что, а в бане мы до сих пор вместе не были, – как-то смешливо произнесла Ханна. – Это точно. – Ты сегодня какая-то не такая. – Да так… Мысли всякие. – Можешь поделиться. Могу ли? Нина вгляделась в лицо Ханны. Ей, пожалуй, повезло оказаться единственным из них счастливым человеком. – Вы с Матиасом обсуждаете меня? – Ну, да. Иногда. – Ханна, если ты узнаешь, что он хочет мне навредить, ты ведь мне скажешь? – С чего ты взяла, что он захочет? – Уже, – грустно вздохнула Нина. – Я всё ещё доверяю тебе, поэтому говорю. Он начал какую-то игру. – Звучит неправдоподобно. – Я сама поняла только вчера. – На встрече с кеттердамцами. Сердцебитка кивнула, и Ханна посерьёзнела мгновенно. У Нины отлегло от сердца: кажется, она ей верила. – Вам хорошо вместе. – Да. Он мой лучший шанс стать нормальной фьерданкой. Думаю, обо мне он думает то же самое. Нас многое связывает. – С этим трудно не согласиться, – отозвалась Нина, отирая пот с лица и рук. – Но жаль это слышать. – Зато тебе не нужно выбирать между нами. Клубы пара сгустились. Но стала бы ли я выбирать? Вот в чём вопрос. – Отец тебя не обижает? – Нет. Но я не доверяю ему. Ханна неопределённо пожала плечами. Нина поддала пару, добавив в ковш эфирных масел. – Тебя попарить? Молча, только охая время от времени, девушки нахлестали друг друга еловыми вениками. Запах в жарком влажном воздухе стоял такой, что становилось уютно. Это был запах детства, запах банного дня в Керамзине. Странно, что присутствие почти голой разгорячённой Ханны совершенно не возбуждало Нину. Трижды они окунулись в ледяную купель, а потом, высушив волосы с помощью дежурившей сегодня шквальной, отправились пить чай. На кухню пускали не многих сторонних гришей, но сластёну Нину знали давно и любили крепко. Девушки устроились на углу огромного стола, стараясь не мешать снующим туда-сюда поварятам. Послебанный чай с бубликами был доброй Нининой традицией. – Я рада, что мы поговорили. Я скучала. – Я тоже, – потупилась Ханна. – Нам не обязательно играть в незнакомок. Все знают, что у нас есть общее прошлое. – Нам нельзя вызывать подозрения. – Пфф, вообще-то, я теперь твоя мачеха, помнишь? Ханна засмеялась. В печи треснуло полено. Нина взглянула на неё другими глазами. Младшая подруга, не более. Милая, начинающая изучать эту жизнь, любопытная. Это взаимное любопытство и завело их далеко, да и обстоятельства сложились так, что было не избежать этой странной любви. И, может, брак Ханны с Матиасом – лучшее, что могло случиться для всех. Может, всё встанет на свои места постепенно. О большем Нина и не мечтала. Ей впервые за долгое время хотелось спокойной жизни. Куда там.