Связанный кровью

      — Ох уж это ваше женское любопытство. Ладно. Покажу сейчас. Но только ты смартфон убери, чтобы потом фотография моего члена не разлетелась по интернету. — Эрен поднялся и начал было спускать штаны, открывая аккуратную полоску мышц, уходящих вниз. — А вообще, — он остановился, задумавшись, — думай, как тебе нравится.       Поведя плечами, Йегер достал из переносного ящика-холодильника бутылку пива и, скинув крышку ударом о столик, протянул Микасе, а затем проделал то же самое и со своей. Парочка глотков, и можно было говорить дальше:       — Просто ты не полилась Ниагарой при виде меня… Не отговариваешь, но и не осуждаешь. Ты странная. И умеешь рассуждать. А еще у тебя охуенные ботинки. Мне понравились. Ну и тебе могу сказать честно, что я как раз и хочу проебать все. Отсасывать мужикам и играть гея — не для меня. Я хотел заниматься именно музыкой, но когда-то все похерил к чертям. В этой поганенькой жизни меня ничего не держит больше. Поэтому хочу попробовать как можно больше всего да спокойно свалить, как и положено рок-звезде. Пока тридцак не стукнул.       Открыв ящик, Эрен достал пакетики и небрежно опустился на диван рядом с Микасой, соприкасаясь с ней бедрами.       — Без понятия, что с этим делать, но мне нужен партнер на эту ночь.       — Как банально. — Она немного выпила, нащупывая смартфон с разбитым в нескольких местах защитным стеклом. — Мне нужно сказать, что меня не убили, и все, собственно. Даже если я здесь откинусь, искать меня все равно никто не будет, хах. — Быстро напечатав ответ своей подруге, Микаса заблокировала телефон и откинула его на край дивана. — Интересно, какова вероятность того, что меня съедят заживо, если я сейчас выйду? Сто процентов. Да и что ты паришься? Еще чуть-чуть и войдешь в клуб двадцать семь. Выше нос!       — Только давай без этих вот: «удиви меня» и «сам догадайся, чего я хочу», — фыркнул Эрен, будто игнорируя все, сказанное Микасой. Хотелось ответить про то, что уж не мелкой девчонке говорить про возраст, но решил промолчать. Дрожащими руками он попытался открыть хоть один из пакетиков. Он даже не удосужился узнать, что вообще приобрел. Какая разница, если результат один? — Говорят, что через слизистую эта херня лучше всего впитывается. И я задумался: а если у меня насморк — пробьет? Хотя, сколько же надо выжрать, чтобы подохнуть… Да и вообще. А ты бы на сцене смотрелась лучше нашего клоуна Флока. — Мысли перебегали дорогу друг другу, слегка путаясь, но это и оправданно: Эрен всегда терялся, стоило испытать волнение.       Микаса аккуратно взяла пакетик из его рук и начала вертеть его перед глазами. Устало вздохнув, она вскрыла его и, макнув мизинец в порошок, решила устроить небольшую проверку.       — Хах, алкалоид тропанового ряда. Обладает анестезирующим эффектом. Из побочек долгого применения: инфаркт миокарда, тахикардия, аритмия и прочая гадость. — Она вернула Эрену пакетик. — Кокаин. Я не осуждаю тебя, но эта штучка может тебя разочаровать. Впрочем, — Аккерман ухмыльнулась, — это твои проблемы. Я тебе не мамочка, чтобы осуждать.       — Ты кто вообще такая? — Эрен изогнул бровь, склонившись к лицу Микасы, всматриваясь, словно мог прочитать что-то. — Ощущаю себя так, будто нахожусь в школе на уроке химии, но с сексуальной училкой.       Хмыкнув, Йегер облизнул губы. Отчего-то мысли о такой смерти совсем не выглядели теперь столь желанными. Стоило вообще вот так вот отказываться от всего? Но вдохновение уже давно, помахав на прощание, скрылось за горизонтом, поэтому следовало принять хоть что-то. Нужен был допинг. Только как теперь его принять, когда перед Эреном сидела девчонка, раскладывающая информацию, как пятилетнему пацану?       — Я? — Она засмеялась. — Я жила несколько лет в районе, где большинство толкало, либо производило наркоту. Соседский мальчик, с которым я дружила, тащил вечно в гараж к его папаше, который занимался этим всем. Ну, а еще я хотела поступать в медицинский. Того мужика, кстати, расстреляли перед его домом. Я еще от него слышала историю о том, что одна дамочка занюхала с члена дорожку, а потом во время секса абсолютно ничего не чувствовала. А все потому, что частицы кокаина сработали как анестезия для ее вагины. Но я сомневаюсь, что из-за этого у нее не было проблем там.       — Ладно. Эту срань мы отложим. Нужно же нам чувствовать хоть что-то во время секса. Иначе зачем трахаться? — небрежно бросил Эрен, разбирая оставшиеся пакетики. — Тогда остается это. И, ради всего святого, не говори мне о последствиях и таких историях, после которых стоять не будет. Без того в пассивы записывают. И вообще: я и так из-за тебя за жизнь цепляюсь. — Недовольно проворчав, Йегер разместил на ладони две таблетки в форме сердечек. — Вот.       Микаса отодвинула его ладонь тонким пальцем, слегка сморщившись, а затем, изображая пальцами человечка, пнула вторую таблетку, и она упала на пол.       — Если ты выжрешь две сразу, то будешь как овощ. Так не интересно. Мне с самой собой интеллектуальные беседы вести? Ужас. У рокеров своя романтика, да? — Она замолчала и из-за чего-то усмехнулась. — А вообще. Вчера я назвала тебя творческим импотентом, а сегодня ты покусился на бедного Порко. А говорил, что не гей. Но я никому не скажу, если что. Я секреты хранить умею.       — Могла бы просто отказаться. — Эрен покачал головой и впервые за долгое время пусть и немного сдержанно, но рассмеялся. — Откуда мне знать, может, ты тоже захочешь? — Колкие фразы Микасы странным образом вынуждали как-то реагировать, тормоша погрязший в депрессивных мыслях рассудок. — Погоди-погоди… Тебе хочется, чтобы я был геем, или нет? Определись, Микаса. То просишь рассказать про мой член, целуешь, а теперь ревнуешь меня к Порко? — Закусив губу, он сжал таблетку в кулаке и устроил на нем подбородок. — Так как ты любишь: с пирсингом или нет?       — Мне просто нравится издеваться, а про член ты первый начал. — Она закатила глаза, откидываясь спиной на его плечо и кладя ноги на подлокотник дивана. — Надо же хоть как-то развлекаться, раз уж я сегодня играю в шута для звезды. К тому же, не думаю, что с пирсингом удобно. Нравится такое только мазохисткам. Если тебя прям так волнует твой гвоздик в уздечке, то могу дать номер своей подружки. Она как раз такая.       — Не нужно. Нет у меня пирсинга. Именно там нет, я имею в виду. — Рука Эрена плавно обвила талию Микасы, занимая положенное место. Он все еще колебался, но интерес все-таки взял верх. Накопив побольше слюны, он положил на язык яркую таблетку и, зажмурившись, проглотил, поспешив запить пивом. Непроизвольно рука сильнее прижала к себе Микасу. — Так что не нужна мне твоя подруга. Сдалась она мне.       — А мне откуда знать? Вдруг вы найдете друг в друге отдушину, и будете прямо как Курт и Кортни. — Она засмеялась. — Только без ружья. Это должна быть сказка о любви, наркоте и вечных походах к гинекологу. А так, надеюсь, ты не из тех буянящих под наркотой.       — Значит, готова меня отдать на растерзание мазохистке? Нет. Ты не такая. — К горлу подошел горький ком, который Эрен поспешил сглотнуть. — Ты не могла ведь спасти меня от смерти в дерьме, чтобы вот так бросить на амбразуру подруги. Я ее даже не знаю. — Склонив голову, прижавшись ухом к макушке Микасы, Эрен прислушался к себе. Вроде ничего не возникло необычного, но именно каких-то непредсказуемых последствий он и боялся. — Я должен остаться в здравом уме, чтобы сочинить песню. А ты запоминай, если я вдруг что-нибудь выдам. Это важно. Ты важна сейчас для меня. Поэтому здесь. А если я не смогу вернуться в прежнее состояние? Я же только по алкоголю. — Тело Йегера непроизвольно напряглось.       — В каком смысле «ты не такая»? Я злая; я съем твою душу. — Она повернулась к нему. — Разве ты такой наивный, что доверяешь рандомной девушке с улицы, которая спасла тебя от поноса? Я знаю, что я секси, но чтобы настолько… А вдруг я украду твою песню, пока ты из-за своих таблеток обканчиваешься, а потом стану знаменитой и лишу тебя карьеры?       Эрен взглянул на Микасу, словно и впрямь увидел ее впервые в жизни, и часто заморгал. Он провел пальцами по ее волосам.       — У тебя в них волны. Такие красивые и переливаются. Ты этого не видела никогда наверняка. — Эрен обреченно вздохнул, будто именно это было мировой проблемой. — Хочешь, я могу посвятить тебе песню, которую придумаю. А еще хочу сыграть с тобой. Ты же умеешь играть на гитаре. Вон — моя в углу. Хочу, чтобы ты сыграла на моей гитаре. — Сглотнув вновь подобравшийся ком, Йегер широко улыбнулся. — Как в песне. Продолжай, детка! Дай почувствовать твой жар. Обдай меня огнем. И силой опусти на колени. На каждый товар найдется свой купец. Соблазнительный ангел в глазах Бога. Даже там тебя снимают. Я буду авангардистом. Или не было такого? Почему я об этом подумал? Микаса… Это нормально вообще? — Эрен стиснул пальцами ее запястье, уставившись широко распахнутыми глазами, ища поддержку.       — Все в порядке, просто таблетка подействовала. — Она быстро поднялась и, найдя тетрадь, записала все, что он сейчас выдал. — И для чего я занимаюсь этим сейчас? Так уж и быть, сыграю. Но только от скуки.       Аккерман достала гитару и, поставив стул прямо напротив расслабленного Йегера, стала перебирать аккорды и напевать себе под нос какую-то песню.       Эрен дышал через раз, прикидывая в голове что-то свое, но оно постоянно уползало, терялось и путалось. Будто еще не пришло время, всего лишь необходимо было подождать… Чего? Разницы не было. Главное, что пальцы Микасы плавно перебирали струны, которые нежными лентами обвивали ее руки, переходили на тело, скользили по шее и вплетались в волосы. Зажмурившись и потерев кулаками глаза, Йегер так и не смог развидеть этого. Струны-ленты, как и музыка, обволокли Микасу, превращая ее в настоящую нимфу. Разве что небольшие рожки выдавали дьявольские искры. Рука Эрена самопроизвольно потянулась к голове Микасы. Он сжал эти самые рожки и шумно выдохнул.       — Блять, они гладкие… Думал, что будут холодными, а такие теплые и красивые, что я… Да. Музыка! — вскрикнул Эрен и накрыл руку Микасы своей. — Здесь нужно перебор добавить, чтобы потом уйти в паузу и вот такое. — Он изобразил ритм, который уже застрял в его голове — оставалось только воспроизвести. — Да, моя фея. Именно так! Продолжай! Не стой на месте. Я бы убил за желание. Быть вечно между твоих ног. Не говори, что я единственный! Кричи, когда кончаешь, и тогда я остановлюсь. Ты ходячий секс!       Было уже и самому Эрену непонятно, обращался ли он к Микасе, или разыгравшееся воображение выдавало ему идеи, спрятанные в подсознании и жаждущие толчка для выхода.       Аккерман остановилась, продолжая записывать все, что он говорил, и стараясь сдержать смех. Выглядело это странно: как разговор с человеком, который ведет спиритический сеанс. Штырило его сильно.       — О чем еще думаешь? — Она отставила гитару, взяв ручку удобнее. Учитывая, что он в прострации, она немного подправляла некоторые фразы, меняла местами, чтобы звучало лучше. — Да уж, веселая ночь.       — О тебе? Ведь я могу сейчас думать о тебе, раз в голове играет эта песня? Она подходит так. Ты просто подумай: если бы я тогда умер, то не смог бы озвучить этого всего. Представляешь? Я хочу тебя. Хочу видеть тебя в группе. Видеть на сцене. Твое место в нашей группе. Ты на моей гитаре играть можешь. Это ведь так круто. И, смотри, — он сжал запястье Микасы и провел пальцем от кончика ее указательного до изгиба локтя, — ты пронизана золотыми нитями. Как богиня. Ты плачешь тоже золотом? Ты поедешь с нами в тур, как соло-гитарист. А я подарю тебе Gibson. Самую дорогую модель. Обещаю. Ведь поедешь? Конечно же да. Я тогда смогу говорить тебе постоянно, как сильно влюбился. В голос твой. И в умение слушать, наверное. В тебя? Или я говорю лишнее? Блять. Я точно вообще вернусь в свое прежнее состояние? Только я не хочу умирать. А если снова захочу? Остановишь? Нет. Подтолкни, чтобы я не торчал в раздумьях.       Он шумно выдохнул и закрыл глаза, только вот нити никуда не исчезли. Веки стали словно прозрачными, не закрывая Эрена от созданной реальности ни на секунду.       Все это время в углу комнаты он видел светящийся шар, приближавшийся с каждым произнесенным словом все быстрее. Едва он оказался совсем близко, как лопнул, окропив своим светом Эрена, отчего он вздрогнул всем телом. На стены Йегер вообще старался не смотреть, ведь они то и дело покрывались трещинами, и ему начало казаться, что он управляет ими: мог сжимать, расширять и ломать все, что его окружало. Сомкнув челюсти, Эрен решил не озвучивать ничего из увиденного, чтобы не показаться совсем поехавшим. Хотя куда уж сильнее? На его губах заиграла какая-то блаженная улыбка.       Аккерман растерялась из-за такого наплыва — ручка с тихим стуком упала на тетрадный лист. Даже и сказать было нечего, лишь что-то нечленораздельное. Не найдя ничего лучше, она просто решила воспользоваться эффектом неожиданности и, ткнув пальцем прямо в его лоб, выдавила из себя:       — Остановись!       И он это сделал, как-то даже глупо моргая своим затуманенными глазами.       — Я говорила про песню…       — Нет. Про песню. Нет. Я… — Эрен растерянно почесал затылок. — Я не про песню говорил, да. Но у меня вряд ли получится что-то толковое, потому что я тону в своих проблемах. Ненавижу продюсера. Убил бы его, да с моей внешностью в тюрьму боюсь. И боюсь, что меня отпустит, а я ничего не вспомню. Я должен записать, что дал тебе место в группе. Пошел в задницу этот Флок. Как мне выебал мозг. Дрочит на меня, когда я сплю. Жутко. Омерзительно. Тебе бы разрешил, а ему… — Йегер тряхнул головой, и на короткое время ему показалось, что сознание вернулось к нему. — Ты понимаешь, что я выполню свои обещания? Понимаешь, да? Ты так пахнешь, что я теперь точно знаю, что умру именно от этого — от нехватки тебя в моей жизни. Бред несу. Пожалуйста, можно это прекратить как-нибудь? Мысли такие горячие. Они плавят там все внутри. — Эрен склонился и обхватил голову руками, задрожав всем телом, словно его пробил жуткий озноб, как при выходе из теплого салона автомобиля в разгар ливня. — Не хочу вот так умирать. Вообще не хочу умирать. Хочу только чтобы в покое меня они оставили. Дали делать то, что мне нравится. Ведь я ничего не умею, кроме музыки. Бездарность. — Разум заволокла настоящая паника, словно кто-то и впрямь пытался заставить Йегера сделать то, от чего он пытался убежать. Аргументов не сопротивляться было слишком много. Они всплывали в голове один за другим, тянули за собой, порабощая тело, сознание. Казалось, он был обязан остаться один, чтобы последовать этим приказам, и только присутствие Микасы как-то сдерживало разрывающие голову идеи.       Аккерман абсолютно не знала, что ей делать со всем этим. Она — не тот человек, который мог бы поддержать словом, поэтому придумать что-то дельное было трудно. Она обошла диван и стала медленно массировать голову Эрена, стараясь не подавать вида, что она удивлена.       — Не обязательно умирать, чтобы начать новую жизнь. — Микаса смущенно нахмурилась, зная, что сейчас будет говорить все, что полезет в голову, без разбора. — Неужели контракт пожизненный? Если нет, то стоит просто подождать, а потом послать на хуй. Всегда есть выход, даже если тебе кажется, что последний оставшийся вариант — суицид. Никогда не знаешь, как сложится твоя жизнь.       — Мне нравится то, что происходит сейчас. — Эрен откинулся на спинку, поднимая голову, чтобы взглянуть на Микасу. — Это так забавно. Ты видишь, нет? Вокруг тебя бабочки. Охуенно. — Взмах рукой, и Йегер осторожно разжал кулак, наблюдая, как в его руках переливалось свечение, искрилось и отзывалось музыкой в голове. Настроение сменилось в один короткий миг, будто ничего и не было. — Красивая такая. Радужная. — От недавних страданий не осталось и следа, но Эрен, прижав ладонь Микасы к своей щеке, закрыл глаза, все еще наблюдая порхающих бабочек. — Я завтра уволю Флока к чертям. Хочу тебя это… Как это слово? Такое простое. Важное. Когда нравится кто-то, то это делают люди. А. Да. Точно. Видеть. Смотря друг на друга. Можно поцелую? Нет. Дай поцеловать. Вдруг это поможет успокоиться? Жизнь вижу. Яркая. Но такая уебищная, что не верю в то, что вижу перед собой. А еще она пахнет чем-то сладким. — Напевая недавнюю мелодию, Йегер потянул на себя Микасу за запястья. Как-то неловко навалившись на его плечо, она попыталась встать, но он продолжил тянуть и заставил ее сесть рядом с собой.       — Целоваться обязательно? — Удивленная Микаса стряхнула с лица упавшую прядь и глянула в сторону двери. — Слушай, не нужно никого увольнять…       — Меньше болтай. Он меня бесит. Он всех бесит. Ты — нет. Все слишком очевидно. И вообще: иди сюда. Это будет моя благодарность на сегодня. Потом ты напомнишь мне все, что было, если я вдруг забуду. Но это не хочу забывать. Никогда. — Эрен приблизился и прижался к губам Микасы своими. Ему тут же показалось, будто он когда-то это уже делал. Только тогда это было печально и до одурения больно, а сейчас — приятно и тепло. И в этом тепле хотелось тонуть. Йегер провел кончиком языка по верхней губе Микасы, но не настаивал на углублении поцелуя, давая ей право вести. Аккерман удивленно промычала, обдумывая: послать ей его нахрен сейчас или чуть позже.       «Просто поцелуй, почему нет? Все люди целуются с незнакомыми рокерами».       Она придвинулась к нему ближе, разжигая поцелуй сильнее. Возможно, потом ей будет жаль свой мэйк, ведь она так идеально накрасила губы. Теперь все ее старания будут у него на лице. Но это потом, а сейчас важнее было только то, что еще чуть-чуть и все могло зайти явно дальше обычного поцелуя. Его грубая ладонь прошлась от колена вверх, к середине ягодицы, задевая сетчатые колготки и разрез на платье.       Йегеру казалось, что он просто был обязан снять всю помаду с губ Микасы, потому что именно она не позволяла продвинуться дальше. Его пальцы уже оказались в ее волосах, чтобы исключить прерывание поцелуя. Чтобы вспыхнуть Эрену хватило считанных секунд. Он слышал, как в его венах шумела настоящая магма, умиряемая тишью океана, которым виделась ему Аккерман. Микаса была его феей, нимфой. В голове свербела мысль, что он был обязан сейчас зайти дальше — проникнуть в нее, слиться, завладеть ее душой. Микаса была для него как последняя из выживших прекрасной и продвинутой цивилизации, которой просто необходимо было продолжение рода. И только он — Эрен Йегер — мог дать ей это. Огромная миссия легла ему на плечи, от качества выполнения которой зависело будущее всей Вселенной. Но для этого он должен был уничтожить следы прошлых перевоплощений — красную помаду. Барьер, который был наложен с помощью магического заклинания — не меньше.       Язык Эрена прошелся по губам Микасы, в то время как его руки освобождали тело «последней феи» от ненужной одежды. Сердце билось с невероятной скоростью, из-за чего чернело перед глазами, но цель упорно оставалась на первом плане. Цель: объединить два мира в один. Эрен захлебывался в наслаждении, хрипел от возникающих картин, двигаясь только вперед.       — Эрни, ты долго еще шары катать тут собираешься в одиночестве? Мы так-то уже… Оу. — Распахнувшаяся дверь отвлекла Йегера от сладко-клубничного вкуса губ Микасы, и он точно готов был прожечь дыру в вошедшем без разрешения Райнере. — Я ж не знал, что ты начал кого-то к себе водить. Но мы все едем в ресторан, а потом в отель. Ты с нами? Вернее, вы.       — Как видишь, ты вот вообще не вовремя сейчас здесь, — прорычал Эрен, напрягаясь всем телом, готовясь кинуться и вцепиться в глотку Брауну, так нагло прервавшему процедуру спасения мира. — Никуда я не поеду. Мне нужно еще обсудить детали сотрудничества с нашей новой участницей. — Сознание прорвалось сквозь мглу как нельзя кстати.       — Неужели вместо Флока? — Райнер сверкнул глазами, приближаясь к дивану, игнорируя всем своим видом напряжение Эрена. — Давно пора. Из-за него совсем никакой личной жизни. Ко мне до сегодняшнего дня одни пацаны приходили. А я и с девочками же хочу.       Эрен уткнулся вместо ответа в грудь Микасы, пытаясь успокоиться, но только дальше отправил свое воображение. Откинувшись на спинку дивана, Йегер стиснул до скрипа зубы, наблюдая за происходящим, будто со стороны. Он не понимал, где находился, а лишь осознавал, какие эмоции его переполняли: обреченность, печаль, горе, смирение. Он точно за что-то боролся. За что-то навязанное или вообще ему не принадлежавшее? Последнее, что он увидел, — взмах чего-то блестящего и тонкого; жгучая вспышка боли в горле; поцелуй, напоминающий вкусом пепел. После этого настала темнота и полнейший страх, сковавший тело. Йегер вцепился пальцами в кожу дивана.       — Что за пиздец с ним? — вскрикнул Райнер.       Эрена выгнуло, но спустя минуту он уже дышал более ровно, только глаза так и не мог открыть. Веки словно слиплись, став тяжелыми.       — Микаса… Не исчезай только, — просьба прозвучала внезапно, и Эрен обмяк, ощущая каждым сантиметром кожи пережитый страх смерти. — Я точно хочу жить.       Она вскочила, отходя от него на несколько широких шагов. Стук каблуков эхом отдавался по комнате, из-за чего Эрен слегка морщился. Она неопределенно взмахнула рукой.       — Я… Я… — Аккерман пыталась объяснить Райнеру, в чем проблема, но из-за волнения все мысли выбило из головы. — Он принял таблетку, здесь на полу есть похожая. Слушай, мне нужно уходить. Я не должна быть здесь. С ним все будет в порядке, скоро отходняк. Я… Пока.       Схватив свой телефон и сумку, она резво вышла из гримерки, покидая здание через черный ход. Последнее, чего ей хотелось, — встречи с группис в таком виде. Да вообще с кем угодно.       «Просто поцелуй, ага! Идиотка, нужно было и вторую таблетку выкинуть», — корила себя она, быстрым шагом направляясь в сторону района, в котором живет.

***

      Райнеру досталась незавидная роль в ту ночь. Особенно было проблематично помогать Эрену добраться до его квартиры. Йегер все прекрасно понимал, что с ним происходило, но никак не мог заставить мозг вернуться в обычное состояние. Его видения становились все страшнее с каждой минутой, а само время вообще потеряло привычный ход. Дорога от клуба до дома ему показалась целой вечностью, хотя на деле заняла всего лишь час, если не считать остановок на проблеваться. Периодически Эрен разжимал ладонь и проверял целостность крыльев бабочки, которая, как ему казалось, досталась ему от Микасы. Он был точно уверен, что обязан сохранить ее в безопасности, словно от этого зависело существование всего человечества. Умереть самому, но сохранить эту радужную бабочку.       Повезло в том, что воды в квартире Эрена всегда было достаточно, и он вливал ее в себя, как в бездонную бочку, — всегда мало. Голова гудела, тошнота так и не отпускала, а в животе то и дело будто что-то трепетало. Райнер хоть и просидел с Йегером почти до утра, но выдержать его речи, когда начало отпускать, уже оказался не в состоянии. Возвращение в реальность ударило по Эрену острейшим пониманием собственной ничтожности. Насколько нужно было опуститься, чтобы докатиться до такой жизни? Стоя на балконе, сжимая сигарету во рту, Эрен наблюдал, как дым изо рта растворялся в воздухе. Хотелось так же. Раствориться, чтобы не осталось ничего. Раскинув руки, Йегер зажмурился. Вымышленные цепи противно звякнули, и голова опустилась под тяжестью мыслей. Когда-то ведь он мог сходу выдать целый текст, мог наиграть мелодию буквально в тот же момент, а спустя день отшлифовать до состояния полноценной песни. А сейчас? Без допинга он не смог бы связать и строчки, а тут — накидал что-то и впрямь любопытное. Только что именно оказало такое влияние на его творчество?       Эрен помнил, как слышал работу собственных органов, как стучало его сердце, разгоняя по телу золотистую кровь с примесью смолы. Помнил, как видел выходящие на собственных руках вены, завязывающиеся узлами. А еще помнил чувство абсолютного счастья. Такое позабытое, но желанное. Он и впрямь был счастлив в те моменты, несмотря на жуткие видения. Даже того огромного паразита с сотней отростков на теле, пытавшегося утащить Эрена в стену следом за собой. А еще… Йегер помнил абсолютную влюбленность и обещание подарить причине этой влюбленности гитару. Он втянул в себя прохладный воздух, прошедший огнем по носоглотке, сжегший напрочь легкие, смешавшись с сигаретным дымом.       Посмотрев вниз, Йегер понял, что было бы неплохим вариантом вот так предпринять попытку взлететь, заранее зная о провале. Казалось, что вся жизнь и впрямь катилась по наклонной, уничтожая всякий шанс на хоть немного нормальное существование. Но больше всего Эрена пугало то, что периодически он вздрагивал, замечая что-то непонятное краем глаза. Он понимал, что это остатки, отходняк. Но что, если он так и останется в таком подвешенном состоянии? Если его разум будет работать отдельно от всего тела? Что тогда? Какие желания он еще сможет послать разбитому телу? А если и смерть — иллюзия? Если он очнется в больнице под капельницами в сотне проводов, не имея возможности и пальцем пошевелить? Испарина выступила на лбу, и Йегер смахнул ее.       Поднеся в очередной раз сигарету ко рту, Эрен заметил на ней красноватые следы. Сердце замерло на короткое время. Кровь? Внутри он усмехнулся — вот это было внезапно. Кое-как он добрался до ванной комнаты и уставился на свое же отражение, отшатнувшись, как от ожившего трупа. К привычному размазанному сценическому гриму под глазами добавились следы поцелуя в виде красной помады. Так вот что это были за следы — помада. А ведь Эрен успел принять и такой вариант смерти. Кому вообще был нужен выдохшийся и поехавший на суициде рокер? Да еще и решивший заглушить творческий кризис препаратами. Он сам себе был не нужен, а тут дал шанс себе думать, что уверенная и красивая девушка могла посмотреть на него? Но отчего-то все же где-то очень глубоко барахталось желание вновь ощутить ее тепло, окутывавшее этой ночью. Зачем ему вообще это было нужно?       Решив воспользоваться своим положением и некими связями, Йегер, умывшись, переоделся в первое попавшееся и рванул в ближайший магазин инструментов — наводить шорох на продавцов. Даже если он и надумал бы завершить все в скором времени, то уж точно должен был дать шанс себе, группе, Микасе.       В отправленных уже висела целая цепочка сообщений, адресованных Флоку. Эрен даже видеться с ним не хотел. Уволить в самом начале гастролей приглашенного соло-гитариста? Легко. Повезло, что контракт с Форстером заключил именно он сам. Ответить на поток сообщений с угрозами от Флока предстояло позже. Сейчас Эрен, сдерживая тошноту и массируя воспаленные виски, мчался в такси по одному-единственному адресу, который даже успел запомнить наизусть, получив его от знакомого.       Несколько лестничных пролетов, и вот его палец уже нажимал на дверной звонок, а вторая рука крепко сжимала гриф через такой же новенький чехол.       С другой стороны послышалось возмущенное шипение.       — Господи, я же сказала, что сегодня никуда не иду. — Ключ резво повернулся в замке, и дверь распахнулась, открывая вид на растрепанную Микасу. — Чего? Ты как вообще здесь оказался? — Аккерман нахмурилась, стараясь сфокусировать свой взгляд на Эрене. Спать до часу было не лучшей идеей сейчас. — Впрочем, заходи. Все равно лучше, чем торчать здесь. Не хочу, чтобы соседи думали, что ты мой новый секс-партнер.       — Рад, что ты меня так называешь, — осипшим и хрипящим голосом произнес Йегер, словно всю ночь только и делал, что кричал. — Но я уверен, что это тебе нужно.       Войдя в квартиру, Эрен непроизвольно сжался: темно-зеленые стены давили (в сравнении с его квартирой), да и, судя по всему, остаточный эффект от таблеток еще сохранился. Не спрашивая ничего, он просто поставил подарок, прислонив к стене, и принялся разуваться.       — А ты маленькая, как вижу. Без каблуков тех. Мило. А есть вода? Хоть из-под крана — пойдет любая.       Они оба, пошатываясь, направились на кухню. Она — из-за того, что еще не до конца проснулась, а он — из-за выжратой дряни. Небольшая кухня, на которой был только угловой набор, плита, холодильник и столик перед окном с видом на улицу. Только вот наслаждению им мешала полупрозрачная тюль. Видимо, винтажная. Микаса достала из холодильника воду и подала ее севшему за стол Йегеру.       — Слушай, а ты выглядишь паршиво. Будто бы говна поел. — Она хрипло усмехнулась, садясь напротив. — И, вообще-то, у меня средний рост. Визуально у нас разница в несколько сантиметров. Восемь? Может быть.       — Все равно — мелкая, — отмахнулся Эрен. — Я пересрался, что сдохну настолько глупо, а обещание так и не сдержу. Поэтому. В коридоре у тебя постоит Gibson. Ну и это… — Он прервался, осушая бутылку залпом. Шмыгнув носом, он провел ладонью под ним и продолжил: — Мое предложение все еще в силе. Хочу тебя… В группе видеть. — Поерзав на стуле, он попытался найти более удобное положение.       — Gibson? — недоверчиво переспросила она. — Надеюсь, ты просто шутишь.       Она тут же направилась в сторону одиноко стоящей гитары. Микаса медленно раскрывала содержимое. Неуверенно заглянув внутрь, она тут же отвернулась, но затем снова посмотрела. Чтобы убедиться, что она правильно все поняла. Чехол тут же резво полетел на пол.       — Я не могу это принять: она стоит почти десять тысяч долларов. — Микаса снова оглядела ее, заходя на кухню, прислоняя гитару к стенке. — Хотя нет, могу. Значит, хочешь, чтобы я заменила дружка гея. Вы даже не слышали, как я играю. Вдруг я шарлатанка?       — Ты справилась с моей, я это помню. В остальном — что может быть хуже мудака, от которого волосы по всему телу дыбом встают, когда он только подходит. Я постоянно думаю, что он смотрит если не на мой член, так на мой зад. Это пугает. Ну и, в общем, завтра у нас концерт. Блять. Песни. Ты же не знаешь наш репертуар. — Эрен уперся локтями в стол и спрятал в ладонях лицо. — Ладно. Мы ведь вытянем на шоу. Ты только приходи. Ты клевая. И смотреться будешь круто. Ну и мне нравишься. А это главное. Остальные примут мое решение. Но чтобы Порко стороной обходила. — Йегер изменился в лице, нахмурившись. Теперь он излучал настоящую уверенность и серьезность.       — Ты бы хоть ноты принес, текст. Как отреагируют ваши фаны? Явно недовольством. Да и вообще: у меня боязнь сцены. Меня стошнит прямо на твои кожаные штаны и будет очень грустно от этого. — Она скорчила печальную мину. — Без шуток, я не могу. Мне страшно, я не хочу. — Аккерман поменялась в лице, хмурясь и нервно почесывая затылок. — Отстань от меня. Я не последняя гитаристка на планете.       Шумно вздохнув, Эрен поднялся со своего места и, подойдя к Микасе вплотную, запрокинул голову. Только после этого он опустился на пол, опершись на одно колено, что сопровождалось чуть наигранным кряхтением. Изображать неудобство не пришлось. После ночного приключения всё тело ломило, а мышцы выкручивало в жгуты.       — Я тоже боюсь сцены. Очень. Но разве это было заметно? Рядом со мной мои друзья. И я делаю то, что мне нравится. Я видел, как ты любишь музыку. — Он крепко сжал ладонь Микасы и заглянул в ее глаза. Тошнота не проходила, горло саднило, будто поел стекла, но Эрен продолжил: — А рядом с тобой буду я. Мы можем прогнать все быстро. Я помогу. Сложное возьму на себя. Что-то спою в акустике. — Он широко улыбнулся, хоть и выглядело это нелепо, и прижался подбородком к колену Микасы. — Пожа-алуйста. М?       — Да я согласна с того момента, как увидела гитару, просто мне было интересно, как далеко ты зайдешь. А ты и поверил… Неужели я похожа на дуру, чтобы отказываться? Ой, такой ты глупый, вставай. Это не те трусы, которые я хотела бы кому-либо показывать. — Она легким движением руки как бы отгоняла его, намекая на то, что он слишком близко. Да и открывать дверь в том, в чем спала, было не очень хорошей идеей. Благо, отцовская растянутая футболка закрывала все достаточно, для комфортного передвижения. — К тому же, Порко мне всегда нравился. Почему это нам нельзя пообщаться? Или большой папочка запрещает?       — А мне нравится розовый на тебе. Но выглядит как то, что хочется снять зубами. — Йегер глухо рассмеялся и спрятал лицо в ее коленях, скрывая наверняка появившиеся белые пятна, заменившие румянец. Его руки так и остались лежать на бедрах Микасы. — Папочка был бы благодарен, не выводи его на ревность одна готичная леди, застрявшая в его голове.       Эрен так и не поднялся, обдавая кожу дыханием.       — Как мило. Ты делаешь кунилингус немного неправильно, — она усмехнулась, поднимая его голову, и отошла к бутылке с водой.       — Предпочитаю качественно пользоваться другим органом. — Поднявшись следом, Эрен подошел совсем неторопливо к Аккерман и оставил невесомый поцелуй на ее шее. — Если только не дергают за пирсинг. Мало приятного, знаешь ли.       — Слушай, я понимаю, что тебя еще держат таблетки и все такое, но давай без этого. — Она медленно закрыла крышку. — Иначе я этот пирсинг откушу тебе, а гвоздики сдам в ломбард.       — Да я так-то про игру на гитаре. Аккорды сейчас скину. Вот навыдумываешь себе всякого, — Эрен фыркнул и рассмеялся, принимая правила: не позволять лишнего. — Неси свою гитару, начнем просветительскую деятельность. — Однако, в противовес словам, Йегер провел пальцами по руке Микасы и тут же вернул ей личное пространство.       — Бла-бла-бла. — Заткнув уши, она вышла в комнату и, причесавшись, переодевшись, вернулась на кухню. Телефон с открытыми нотами мирно стоял на столе. — Что-то пока несильно впечатляют аккорды.       — Сама когда лучше напишешь, попедалируем данную тему. — Очередная бутылка с водой опустела на глазах. — Много бравады. Давай мне действия. Вот то, что я вчера написал. Кхм. Хочу сыграть вдвоем. Это должно быть неплохим для тебя началом. И соло я оставляю тебе. — Пальцы Йегера умело начали летать по струнам. Несмотря на не лучшее свое состояние, он играл почти идеально, спотыкаясь лишь на парочке аккордов. Мурлыча слова под нос, он периодически бросал на Аккерман странные взгляды.       — Нет-нет, слушай. — Она повторила его мелодию, ожидая от него какой-то слуховой реакции, но нет. В дело пошел лист бумаги и две ручки: одна для аккордов, другая — для текста. Быстро набросав текст и аккорды, она начала красной ручкой обводить несостыковки. — Смотри, если здесь мы оставим эту конструкцию, то дальше будет рвано и тяжело, поэтому спотыкаешься. Никакой вокал не спасет. Но если мы облегчим здесь два звена — этой проблемы уже не будет. Так и петь будет легче, и слушать. Ты всегда все чересчур утяжеляешь. А теперь смотри, что выходит. — Она стала резво перебирать облегченный и мелодичный вариант. — Заценил разницу? Заценил. А если про песни, то у меня их целая тетрадь. Давай теперь будем меряться своим творчеством, как маленькие мальчики в детском саду своими члениками. Давай? У меня член больше. Целых двадцать три сантиметра, но проверить не дам. Неприлично. Сам же хотел действия, — ехидно подметила Аккерман.       — Да как ты… — Эрен готов был через нос пускать огненный пар и в другой ситуации вспылил бы, когда лезли в его творчество с замечаниями. Но сейчас он ограничился недовольным бурчанием под нос. Ведь в чем-то Аккерман была права, и это лежало на поверхности. Резало глаз настолько глубоко, что Йегер зажмурился, выдыхая. Поведя плечами, разминаясь, он еще раз покосился на представленный Микасой вариант и, не признавая вслух, просто начал переигрывать по предложенному, хоть и очень хотелось сделать вид, что что-то не так. Впрочем, парочку моментов он все-таки тоже умудрился подправить. — Ты со всеми такая заноза или только для меня так стараешься? — Не выдержал наконец Йегер, отрываясь от игры. Едва мелодия прекратилась, в голове вновь зазвенела тишина.       — Ты сам хотел, чтобы я была в группе. Теперь тебе не нравится то, что я поправляю рваные моменты. Либо ты принимаешь то, что я буду что-то исправлять, либо ты идешь нахер. Я не буду просто тупой куколкой, которая делает все, что ей говорят, все понятно? — Она пролистнула еще раз ноты. — Кис-кис, вот такой вот я сюрприз. Уже не так сильно хочешь… В группу. — Она спародировала его реплику, сказанную ранее.       — Хочу. — Йегер ухмыльнулся, облизнув зубы, даже не думая как-то дополнять и уточнять свой ответ. — Хочу и все. Думал, это и без того слишком очевидно уже. Особенно после того… Как я купил гитару. Ой, нет. Когда помаду твою распробовал. Точно. — Изобразив вселенскую задумчивость, Эрен коротко вздохнул и вернулся к гитаре, перебирая вразнобой струны, отчего мелодия выходила странная, но тягуче приятная. — Нравятся мне твои замечания, нравятся. Но по моей гордости ботинками не ходи. Хотя. Было бы по чему там прогуливаться. Ладно. Проехали. — Погружаться вновь в размышления о собственной несостоятельности теперь уже даже в музыке не хотелось хотя бы сейчас. Проведя ладонью по лицу, Йегер нервно поочередно дернул нывшими плечами.       — Не драматизируй и научись принимать то, что не можешь быть всегда лучше всех. Тогда и проходиться ботинками никто не будет, — снова перебирая аккорды, сказала Аккерман. — Раз тебе так понравилась моя помада… Я могу поделиться. У меня есть еще. Думаю, тебе пойдет красный цвет.       — Я должен быть лучше всех. — Вспыхнувшие эмоции усмирить не удалось, поэтому голос его чуть сорвался, став еще больше сиплым. Он отставил гитару и, подойдя к Аккерман, немного небрежно сжал ее подбородок, поднимая лицо. — Иначе зачем стараться вообще? Можно сразу сдаться и забросить ножки на плечи. — Вслух сказал. Плевать.       — Чтобы быть лучше всех нужно уметь трезво оценивать себя и принимать свои ошибки, извлекая из них урок и не допуская больше такого. Скучно жить, когда получаешь все и сразу. — Ее забавляло это баранье упрямство. — Тебе не кажется, что нужно продолжать работу?       — Заебали меня уже эти игрульки. Ты и так все прекрасно схватываешь. Ощущение, будто с преподавателем в консерватории общаюсь. Поставлю перед тобой на концерте аппликатуру на всякий. — Палец прошелся по губам Микасы, чуть оттянул нижнюю. Колено Йегера оказалось между ног Аккерман. — Но парочку песен еще потренировать необходимо будет. Как у тебя с вокалом, скажи? Хочу твой голос услышать во всех диапазонах по возможности.       — Слушай, — она приложила ладонь чуть выше его паха, якобы пытаясь оттолкнуть, — я не пою человеку на второй день знакомства. Особенно во всех диапазонах. Если без шуток, то мне просто не нравится петь.       — Поэтому руку ниже опустить не можешь, а ограничиваешься такими вот двойными намеками, которые я должен понимать, как должен, но понимать как-то иначе желание должно возникнуть. Блять, Микаса. Демоница хренова. — Эрен прикрыл глаза, прорычав что-то невнятное. Прикосновение оказалось слишком приятным. — А я не дарю девушкам песни и не меняю музыкантов в начале гастрольного тура. И подарки дарить не люблю. Да и вообще собирался обожраться таблетками от того Роя или как эту мразоту? Не важно. У меня лично такое впервые.       — Смотри, ты стал меняться к лучшему! — Она опустила руку на его пах, резко сжимая и продолжая смотреть ему прямо в глаза. — Но правда в том, что мне это не интересно.       Тут же дверной звонок истерично зазвенел. Девон. Она должна была прийти сегодня с таблетками от головы и тортиком.       — Угадай, кто пришел, — Аккерман усмехнулась, отходя от Эрена в сторону двери, в которую уже начали стучать. — Мой муж.       — Микаса-а, проснись и открой мне дверь, иначе я умру прямо здесь!       — Я уже ненавижу твою подругу не меньше, чем Райнера. И даже больше. — Вобрав в легкие воздух, Йегер медленно и протяжно выдохнул его весь без остатка, успокаиваясь. Это не составило труда. На какую-то секунду он даже успел подумать, что Микаса предпочитала девушек, но… Тот поцелуй перед клубом, потом в гримерке, и ее слишком явный флирт не могли же быть пустой оберткой? Нет, точно не могли. Тогда в чем же была причина? Сознание Эрена и без того уже готово было вывесить белый флаг на ближайший месяц, а теперь и вовсе начало биться в конвульсиях. — Блять! Подруга. Черт бы ее подрал на лоскуты. Не впускай ее, ага? — Взмолился вдогонку Йегер. В текущем состоянии он никого вообще не переваривал, а уж тем более незнакомых. А если это та самая, про которую рассказывала Микаса? Эрен оттянул волосы, раздумывая над целесообразностью закрыться в ванной или в спальне.       — Сиди здесь и помалкивай, она уйдет быстро.       Утянув за собой Йегера в спальню, Аккерман закрыла за собой дверь, после чего впустила бедную Девон в квартиру.       — Ты не против, если я зайду? Я так долго терпела, жесть. — Она указала на туалет.       — Конечно. — Аккерман села рядом с закрытой дверью ванны зная, что сейчас начнется.       — Я так устала за эту неделю. Вы вчера ходили с Сашей на концерт! Черт, я так хотела, но и зайчонок не позволила. Мне еще статью писать, а она капризничает. Ей не хватает внимания. Кстати, слышала про то, что слили журналистку, которая спала с начальством? Жесть. Я потом пришлю.       — Ничего страшного, я посижу с ней сегодня. Можешь отдохнуть. Я, кстати, купила тебе сувенир, — сказала Аккерман, забегая в спальню за небольшим пакетом. Йегер скучающе сидел на кровати, оглядывая все вокруг.       «Вот так и сиди, ненормальный», — подумала она, выходя обратно. Подруга уже вышла из ванной комнаты.       — Блин, он такой классный. Спасибо большое! Мне так неудобно каждый раз просить тебя об этом, но сейчас тебе нужна будет эта бумажка. — Она протянула Микасе что-то типа расписки. — Там требуют теперь. Все, я поскакала. Наберешь меня потом, а я поделюсь своей писаниной. Оценишь. Глядишь, премию получу.       Смачно чмокнув Микасу в щеку, она выбежала из квартиры.       — Тебе тоже пора, через час у меня дела. — Аккерман оглядела Эрена, развалившегося на ее кровати.       — Куда? — вырвалось на автомате. — В смысле, а концерт, репетиция? — Одновременно с этим Йегер выдохнул, понимая, что больше не придется прикладывать все силы только чтобы изобразить хоть что-то отдаленно похожее на игру на гитаре. Концентрация в полной степени еще не вернулась, а вот гнусные мысли… — Да, точно. Завтра. — Почесав бровь, Эрен провел ладонями по гладкому покрывалу. — Удобная кровать у тебя. Час? Хотя… Нет. Знаешь, в другой раз игру продолжим. Не сегодня. — Все же голова начала болеть снова, и Йегер привычно помассировал виски. — Но завтра нужно будет прийти часа за четыре, чтобы прогнать все с ребятами. И, прошу, не забудь про то, что я тебе говорил.       — Я не забуду. А теперь давай, шевели своими булками прочь отсюда. — Она скрестила руки на груди, ожидая, когда он выйдет.       — Какая ты заноза. — Йегер закатил глаза, обреченно вздохнув. — Ты бы лучше о них заботилась. Было бы интереснее. — Поднявшись, Эрен оставил на щеке Микасы быстрый мягкий поцелуй и, убрав руки в карманы, направился прочь, прихватив из кухни бутылку с водой.