Связанный кровью

      Мурашки прошлись по его телу, откачивая всю кровь от головы. Эрен не сразу понял, что открыл рот, и только спустя время поспешил захлопнуть челюсть, чудом не прикусив язык.       — Я никогда не устану удивляться, как ты вообще мне досталась, — сорвалось моментально. Он придвинулся к краю кровати, ставя обе ноги на пол. — Иди сюда, — прозвучало хоть и хрипло, но властно.       И она подошла. Медленно, словно кошка. Касаясь холодными пальцами его шеи, ключиц и груди.       — И что дальше? — тихо вырвалось у нее.       Смотря на Аккерман снизу вверх, можно было сойти с ума только от одного вида. Сжав ее бедра, Йегер резко потянул ее на себя, прижимая, усаживая к себе на колени. Его язык прошелся по ткани бюстгальтера, захватывая сосок, сжимая его губами. Сдвинув ткань трусов, он проник двумя пальцами, медленно и дразняще начиная двигать ими, прижав большой палец к клитору. Расстегнув второй рукой брюки, приспустив их, он довольно быстро вынул пальцы из Микасы и, сжав ее бедра уже двумя руками, направил член ровно в нее, действуя аккуратно, со всей возможной в такой ситуации нежностью. Он будто впервые в жизни ощущал ее полностью, и это нельзя было ни с чем сравнить.       Она приобняла его за плечи, чувствуя, как ладони переместились с бедер на ягодицы, надавливая на них и погружая член все глубже. За те недели, что Микаса не позволяла им зайти так далеко из-за истощённости организма, она успела отвыкнуть от такого напора. Неприятное тянущее чувство медленно исчезало с каждым резким толчком и его обжигающе горячим дыханием на коже.       Аккуратно переместив Аккерман на кровать, мазнув поцелуями по ее животу, он скинул с себя брюки, отшвырнув в сторону стула с рубашкой. Эрен навис над ней, путаясь в своих же мыслях в том количестве идей, что действительно хотелось бы сделать. Правда, пока приходилось ограничиваться и не действовать безрассудно. Что было крайне сложно, стоило просто взглянуть на ее тело. Она почти всегда говорила ему не медлить, но как можно отказать себе в удовольствии насладиться ею полностью, разглядывая каждую линию, каждую деталь, которую тут же запоминал, словно не видел никогда раньше.       Он провел подушечками пальцев от ее подбородка, обвел грудь, прошелся по коже в районе ребер, задержался на животе.       — Ты уверен, что восстановился достаточно? — расстегивая лиф, спросила она. Легкая розовая ткань отлетела в сторону. — Или решил воплотить все свои мечты в жизнь и все-таки укусить меня за ягодицу?       — Просто помолчи, мелкая, — прорычал Эрен, не позволяя сомнениям прервать его желание, затыкая ее поцелуем, углубляя напористо, настойчиво, позволяя ей обхватить торс ногами.       Ощущения соприкосновения обнаженного тела с ее гладкой, нежной кожей, которая сейчас хоть и была бледной, но привлекала ничуть не меньше обычного, уносили сознание в бездну из удовольствия и болезненного ожидания близости. Эрену нравился этот контраст. Нравилось периодически целовать белоснежные запястья с проступающей паутинкой вен и сосудов. Едва касаясь, будто страшась навредить, словно она была сделана из тончайшей карамели, и невозможно было удержаться, чтобы не испробовать на вкус. Всегда чертовски изумительный, опьяняющий. Но сейчас баланс едва держался, склоняясь совсем в другую сторону. Безумную и полную страсти.       Разорвав поцелуй, сжимая зубы на ее плече, он начал входить в нее, в этот раз медленно, но только чтобы, погружаясь полностью, плавно отстранить от нее бедра и повторить все снова.       Микаса сжала губы, изо всех сил стараясь не стонать. Он же сказал молчать, вот она и молчала. Ехидная улыбка появилась на ее лице, а длинные пальцы сжимали кожу на его спине, оставляя за собой покраснения. В некоторых местах проступили еле заметные капли крови. Она совсем отвыкла от длинных ногтей за годы игры на гитаре.       — Ты послушная тогда, когда хочешь, — сквозь срывавшееся дыхание выдавил хрипло Эрен, меняя ритм, периодически ускоряясь, но вновь замедляясь под собственные тяжелые стоны. — От рук отбилась за это время.       Царапины саднили от попадавшего в них пота, из-за чего Йегер шипел и, ведя плечами, срывался с темпа. Все ощущалось намного острее, но сейчас приносило только пьянящее наслаждение. Стоило повернуть голову в сторону, и можно было лишиться рассудка от увиденного благодаря расположенному там зеркалу. Эрен прекрасно знал это, и периодически смотрел, как происходящая между ними химия выглядела со стороны. Движениями Микасы можно было любоваться, будто находясь под какими-то необъяснимыми чарами. От нее просто невозможно было оторвать взгляда. Она притягивала к себе, как настоящий суккуб, но не забирала энергию, а наоборот — бальзамом проходилась по всем внутренним шрамам, разглаживая их.       Прерывисто вобрав в себя воздух, Эрен пытался увести мысли в другое русло, чтобы продержаться как можно дольше, насладиться процессом после столь длительного вынужденного перерыва. Но Микаса не была бы собой, не начни своевольничать.       — Черт, ты хоть не сжимай меня так! — выругался он, наклоняясь. — Или настолько возбудилась от укусов?       Его ладонь звонко опустилась на ее бедро, и тут же Эрен повторил это еще дважды.       — Я просто издеваюсь, — простонав, прошептала она и продолжила сжимать его внутри. — Или что-то не так? Тебе не нравится?       — Блять! В твоих же интересах говорю это, — проскулил Йегер, плавно двигаясь назад и с силой толкаясь вновь, останавливаясь. — Я не настолько железный. Моя, — еще толчок, — выдержка, — сжал губами сосок, наклонившись, — на пределе.       Его пальцы легли на ее живот, спустились ниже, выводя круги на клиторе. Эрен повторял, чередуя поцелуи с влажными касаниями языком, изгибы выделяющихся венок на тонкой коже шеи, продвигаясь к уху, чтобы прошептать что-то несвязное.       Она выгнулась, тихо постанывая из-за каждого его движения. Внизу живота с каждой секундой все больше и больше пульсировало, а вихрь мыслей в голове не давал ей достаточным образом сосредоточиться.       — А ты попробуй довести меня без пальцев, — с вызовом сказала она, убирая его руку. — Или не сможешь?       — Издеваешься, — ухмыльнувшись, прохрипел Эрен, тут же вновь припадая губами к шее, сменив поцелуи на укусы, зализывая начинавшие выступать покраснения. Его рука сжала ее грудь, пропуская сосок между пальцев, чуть оттягивая.       Прижимая к себе ее бедра, он ускорился, вбиваясь сильнее, но задерживаясь, когда почти полностью покидал ее. Лишь бы не кончить, он сильнее сжимал кожу Микасы зубами, концентрируясь только на ней, думая о чем угодно, но только не о том, насколько было жарко. Все вокруг плавилось, расплываясь сладким послевкусием.       — Только не стони…       Микаса прижала ладонь ко рту, пытаясь сдерживаться, но выходило плохо. Приглушенное мычание, тяжелые вздохи и легкое подрагивание. Все говорило о скором завершении его пыток, а в особенности жар, постепенно разрастающийся и с каждым толчком становящийся все более и более невыносимым.       — Не останавливайся, — прошептала она, притягивая его к своим губам. — Пожалуйста.       — Мика, — вырвалось непроизвольно, протяжно, ласково. Уткнувшись лбом в ее шею, он прижал Аккерман к себе, просунув руки под ней, задвигавшись быстрее, чуть сбиваясь, когда дыхания уже не хватало. Рассудок уже давно отключился, а сознание так и продолжало маятником переходить из полного отключения к возбужденным стонам и хрипам. Эрен словно слышал себя со стороны, ощущая, что каждое движение приближало его к еще большему удовольствию.       С громким стоном Микаса сжала простыню, выгибаясь. Ее тело напряглось: по нему прошла мелкая дрожь, из-за чего она, закрыв глаза, прикусила губу. Щеки горели от румянца, а волосы окончательно растрепались.       С придыханием простонав выше обычного, отчего чуть не сорвался на кашель, Эрен дернулся еще несколько раз, наконец кончая. Хватая воздух, он расслабился, выравнивая напрочь сбившееся сердцебиение. Голова кружилась от нагрузки на организм, но это уже мелочи. Его губы подрагивали в самодовольной улыбке.       — Пойдет? — не сразу спросил он, только когда удалось хоть немного нормализовать дыхание. — Не сомневаешься больше?       — Я и до этого не сомневалась, — она усмехнулась, убирая с его лба волосы. — Просто небольшая шалость в виде подстрекательства.       — Ты… — Он коротко рассмеялся, нежно поцеловав ее в губы, — боже, — произнес, переворачиваясь на спину, притягивая Микасу к себе. — Ты потрясающая и невероятная мелкая вредина. — Он приложил ладонь ко лбу, смотря в потолок. И когда это он успел стать настолько зависимым от этой девчонки? Наверное, с самого начала, стоило ей коснуться его. — Зато теперь твоя шея в полном порядке.       — А твоя спина нет, — Аккерман усмехнулась, нависая над ним. — Ты точно не вампир?       — Ты же мне ее до мяса разодрала. — Он поерзал, все еще ощущая покалывания. Было немного непривычно, чуть неприятно, но терпимо. А еще… Эрену явно нравилось осознание, что на его теле ее отметины. Словно откуда-то из далекого прошлого. Из времен, когда инстинкты правили. И сейчас он чувствовал, что принадлежал не только душой Микасе Аккерман, но и телом. Полностью. — Вот я поднимусь, а там кровавые следы на простыне. И кто из нас кто, м?       Приподнявшись, стараясь дышать медленнее, Эрен сумел стянуть презерватив и, привычно завязав, отбросить на пол.       — Ну-ка, иди сюда, мне не хватает кое-чего. — Он подцепил смартфон с тумбочки, пусть и не с первого раза, и, присев вместе с Микасой, накрыл ее грудь своей рукой, выставляя вторую дальше для снимка. — Ты же не против? — поинтересовался он, опуская руку с телефоном в последний момент.       — Не против. — Она притянула его к себе, проходясь языком по его нижней губе и углубляя поцелуй. Прямо в этот момент раздался щелчок. — Ну как? Ты после каждого секса будешь фоткаться? Только эту не выкладывай.       — Нет, — усмехнулся Йегер, — эта только для меня. — Он направил камеру на нее, чуть отдаляясь, — как и эта. — Открыв получившееся фото, он увеличил, рассматривая, хитро улыбаясь. — Но надо бы что-то и выложить. Особенно если учесть, насколько мы охуенно смотримся.       — А давай и выложим, — как-то задорно сказала она, откидывая одеяло. — Ложись, давай.       Едва успев инстинктивно прикрыться, Эрен с явным подозрением взглянул на Микасу и, подняв с пола трусы и натянув их, вернулся на место.       — Когда от тебя прет такая инициатива, то это точно будет чем-то поражающим.       Микаса легла на Эрена так, чтобы их было видно в зеркале, после чего накинула сверху одеяло. Оно предательски слезло до талии, открывая зеркалу вид на ее прижимающуюся к нему грудь.       — Почему ты не сказал, что у меня растеклась тушь? — возмутилась она. — Ладно. Давай сюда свой телефон.       — По мне, так ты всегда красива, — быстро среагировал Йегер, подавая Микасе смартфон, — Даже с потекшей тушью. — Большим пальцем он провёл по ее щеке. — А так даже сексуальнее. Будто трахал тебя до слез и изнеможения.       — Ну, почти так и было, — немного смущенно прошептала Аккерман, открывая камеру и, глядя в зеркало, сделала фото.       — Не льсти мне, — Эрен хмыкнул, но все-таки не сдержал улыбку, хоть и знал, что после болезни восстанавливать приходилось во всех смыслах, поэтому о прежней выносливости можно было только мечтать. Быстро поцеловав Микасу в висок, он кивнул на смартфон. — Давай, показывай. Что-то мне подсказывает, что в этот раз можно обойтись какой-нибудь фразой… — Он задумался. — Я буду трахать тебя, пока ты не закричишь и не заплачешь. — Рассмеявшись, он осыпал поцелуями ее лицо. — Ладно! Ладно. Возьмем другую строчку. Я хочу держать тебя в объятиях сегодня ночью. Ради твоей любви я сделаю всё, что бы ты ни захотела.       Аккерман легла немного выше, целуя его ключицу, шею, а затем и небольшой участок кожи за ухом.       — Ты так и не спел ее. — Она слегка прикусила свою нижнюю губу.       Дрогнув от нежного касания за ухом, Эрен машинально сжал сильнее ягодицу Микасы. Только уже не от возбуждения, а от напоминания об еще одном последствии отравления.       — Ну, — шмыгнув растерянно носом, протянул он, — если честно… — Нахмурившись, Йегер задумался, прокручивая в голове мысли. И ни одна из них ему особо не нравилась. — Вообще не особо уверен, что как-то смогу вернуться к тому голосу. — Кашлянув, он напрягся и отвлекся на свой же смартфон, то снимая блокировку, то снова возвращая ее. — Дыхалки не хватает. Сама видишь, хватаю воздух даже во время секса, как какая-то рыба на суше. Да и хриплю, как прокуренный сигарами. Я бы очень хотел спеть тебе все песни, которые у меня накопились. И эту в первую очередь. Но, наверное… — Он сел поудобнее, так и не договорив, что придется смириться с тем, что вокалистом ему уже не быть, а придется уйти в тень, пользуясь единственным возможным талантом — Писать тексты для желающих. — Слушай, может, заберешь мой смартфон? Ты с ним управляешься куда лучше. Купил только перед гастролями. Ну, или давай тебе уже новый купим. Покоцанный же…       — Не меняй тему. — Микаса надавила на его плечи, заставив лечь, и приложила ладони к щекам, оставляя легкий поцелуй на его губах. — У тебя точно получится. Спой.       Уставившись в ее глаза, Эрен ощутил, как внутри что-то перевернулось, но тут же рухнуло, сдавленное его же страхом. Будто взлетевший шар дернули за нитку, привязанную довольно прочно, напомнив, что высоту ему больше никогда не набрать.       — Это не так просто, Микаса, — он накрыл ее ладонь своей, — это… — Отведя взгляд, Йегер рвано вобрал в легкие воздух и медленно выдохнул. — Я не смогу вот так. — Быстро моргнув, он сжал губы, будто из него могла вырваться эта нелепая попытка хоть что-то спеть. Пальцы дрогнули, и он спешно отнял руку, пряча под одеяло, как очередную слабость.       Аккерман внимательно осмотрела его лицо, после чего поднялась и накинула на себя халат, висящий на спинке стула.       — Слушай, я знаю, что это непросто. Ты боишься, — завязывая ремень на халате, сказала она. — Но тебе не восемнадцать, чтобы тратить месяца на пустой страх. Либо сейчас ты берешь себя в руки и начинаешь идти вперед, либо ты не сделаешь этого никогда.       Она выдохнула, поправляя свои волосы.       — Это важно для тебя, так почему бы не постараться вернуться в форму? Я в душ.       Прорычав, Эрен сжал в руке смартфон, едва ли сдержавшись, чтобы не отправить его на встречу со стеной. Совладать со своей внутренней надломленностью было непросто. Сев на край кровати, он оперся локтями в колени и спрятал лицо в ладонях. Только в отсутствии Микасы он позволил себе дать слабину. Сглатывая соль из-за защипавших глаз, он взъерошил волосы и, шкрябая кожу головы ногтями, зажмурился; ладони быстро увлажнились, как и щеки. Пока он не пытался узнать, как поведет его голос, для него будто существовала некая надежда, что все еще не так плохо, что петь он еще мог. Но что-то внутри подсказывало, что это совсем не так. Даже если добавилось бы хрипоты — с этим можно было бы работать, обыграть… Но если он не сможет вытянуть элементарную гармонию, не говоря уже о полноценной лид-партии? Микаса была права. Эрен боялся потерять окончательно даже эту сумеречную надежду на свою пригодность.       Порко столько говорил о возобновлении группы, но никогда не замечал, как сильно сжимались челюсти Йегера, даже когда он улыбался. Не замечал, как сильнее дрожали пальцы Эрена, и он прятал их в карманы. Прятал свой страх ото всех. Да он и гитару-то в руки взять боялся. Глупо. Очень. И Йегер злился на себя. Настолько сильно, что, поднявшись, Эрен не особо помнил, как оказался в душе рядом с Микасой, как сжал ее подбородок, прижимая ее тело к стене, смотря в ее глаза, не позволяя отвернуться.       — Если я не смогу, у меня останешься ты. Но разве я могу сдаться, когда слышу напоминание о разнице в наших возрастах? — Он переместил ладонь на щеку Аккерман, смахивая с ее лица капли воды. — Мне не восемнадцать, ты права. Черт. Но я ведь обещал тебе спеть эту песню. А обещания я держу, как знаешь.       — Тогда возьми и спой эту гребанную песню, — с агрессией прошипела она. — Прямо сейчас, или я не буду с тобой разговаривать, пока ты это не сделаешь!       — Даже не смей ставить мне ультиматумы, — прорычал он, четко обозначая свою позицию, вновь сжимая ее подбородок. Даже если в нем и бурлила ярость, она точно не была направлена на Микасу. Кипела внутри, не выливаясь за ограждение, и не обжигала.       Вода стекала по лицу, освежая, смывая волнение, тревогу. Перебороть свой страх — только кажется просто. На самом деле он уже сейчас выедал все больше дыру в Эрене, чувствуя его попытку избавиться от этой холодной и колкой мерзости внутри себя.       Текст, даже несмотря на подпортившуюся память, Йегер знал наизусть, как мантру, как самый ценный подарок, который всегда должен быть рядом. Впрочем, так оно и было. Опустив голову, он замолчал, восстанавливая дрожащее дыхание.       Микаса вздохнула, видя его тревогу и сомнение. Теплая вода продолжала течь по лицу, до ужаса нервируя. Она подняла его голову, заставляя смотреть ей в лицо.       — Я хочу держать тебя в объятиях сегодня ночью. Ради твоей любви я сделаю все, что бы ты ни захотел. — Микаса начала петь достаточно громко. — Так скажи мне, что ты хочешь. И я дам тебе это*.       Выдавить из себя хоть слово получилось не сразу. Зажмурившись, Эрен пусть и не чисто, пусть не прежним своим голосом, которым искренне когда-то гордился; хоть и травил сигаретами, но вытянул строчку, улавливая ее за Микасой, избегая долгого напряжения, все еще не протягивая там, где это просилось, где бы раньше взял дольше, выше. Скорее походило на его обычную дурацкую распевку. Даже хуже. От осознания этого становилось только горче, но Эрен проглотил этот ком, чтобы не подать виду. В груди, казалось, сердце перестало биться. Оно застыло, парализованное, будто не хотело мешать, отвлекать. Гортань саднило, словно по ней прошлись наждачной бумагой. Но даже так. Сдвинуться с мертвой точки — уже достижение. Прижав Аккерман сильнее к стене, он, чуть склонившись, прислонился своим лбом к ее и зажмурился. Его указательный палец коснулся ее губ, когда он, захватив больше воздуха, срываясь, на грани вывел последнюю строку:       — Я сделаю все, что бы ты ни захотела, ради твоей любви.       Сдерживая кашель, он не дотянул так, как мог бы когда-то, и, явно недовольный оплошностью, поморщился, кривясь. Его рука уперлась в кафель рядом с головой Микасы, пока Эрен рвано, дергано выдыхал, благодаря то, что его лицо заливала вода, пряча волнение и разочарование самим собой. Казалось, что вышло все настолько отвратительно, что можно было провалиться в загробный мир уже здесь. На этом месте.       Микаса не смогла сдержать улыбки, притягивая его к себе. Целуя губы, щеки, лоб. Эрен дрогнул, словно вырванный из морока, не до конца осознавая ее действия, совсем теряясь в происходящем.       — Вот видишь! У тебя получается, просто нужно потренироваться. — Она обняла его.       — Ну все-все, — деланно недовольно, сквозь прорывающуюся улыбку, едва слышно говорил он, — я вижу, что хрень, не льсти мне. Вывела меня на «слабо». — Сдерживая смех, все еще ощущая нервозность, Эрен притянул ее к себе, крепко сжимая в объятиях. Так было спокойнее. Ее поддержка словно добавила кислорода в опустевшие легкие, сгладила все рубцы. — И за какие заслуги мне ангела послали, которому рожки и хвост приделали?       — Я не… слушай. Замолчи, — она усмехнулась. — Ты сам себя накрутил. Вот и все. Ладно. Ты выйдешь или так и будешь в трусах стоять в душе?       — Я тебя ангелом назвал, а ты про трусы. Могу и снять, если они тебя так раздражают. — Выпуская ее из объятий, он демонстративно выдавил в ладонь первый попавшийся шампунь и, вспенив, нанес себе на волосы, — гель для укладки смывать точно было проще, чем выковыривать из прядей лак.       — Снимай. — Микаса звонко шлепнула его по ягодице. — И вообще… Захочу и буду ставить ультиматумы.       Обреченно вздохнув, ощутив, как вспыхнула кожа, Йегер сощурился, чтобы пена не попала в глаза, и без каких-либо раздумий разделся. Выжав боксеры, он бросил их в направлении сушилки.       — Ну, вспылил немного. — Он виновато взглянул, чуть склонив голову, и пожал плечами. — Или напугал? Напугал тем, что прижал? Правда, я ничего бы тебе не сделал плохого, и не собирался даже. — Приблизившись, он аккуратно приподнял указательным пальцем ее подбородок и тут же поцеловал в уголок рта, и вновь развернулся спиной.       — Ты реально думаешь, что меня можно напугать фразочкой про ультиматум? — Она намылила мочалку и, прижавшись ближе к Эрену, начала аккуратно проводить ею по его спине. — Я теперь не отстану от тебя.       — Так я тебе и не говорил, что против, — усмехнулся он, напрягаясь периодически, когда Микаса затрагивала более чувствительные участки. — Ну и не разрешал от меня уходить. А вообще, — он закинул руки за голову, выпрямляясь, — можем после интервью сгонять в Берлин. Хотя, не знаю. Лететь далеко, наверное, пока что. Я просто хотел, чтобы ты увидела дом. Значит, не зря я там ремонт организовывал. Смел почти все, что там было раньше.       — Все равно заниматься нечем. Торчать в квартире и трахаться — весело, но, сам понимаешь, даже от этого можно устать. А так, почему нет? Может, пофлиртую с немцами. Опыт подсказывает мне, что они классные парни. — Она ухмыльнулась.       — Вот совсем нечестно. Большинство немок — как с мужиком общаешься, да еще и считают, что краситься — это унижать себя и делать из себя шлюху. Я вот красился, и ничего. Как-то шлюхой не стал. — Он повернулся, а уголки его губ дрогнули. — Или что, предлагаешь мне тоже там за мужиками приударить? Вроде мордашка у меня ничего так.       — Ничего страшного, можешь пофлиртовать. Вдруг найдешь третьего к нам, что может быть приятнее, чем быть ублажаемой двумя сильными мужчинами? А еще лучше женщиной… — Она пыталась не засмеяться, глядя на то, как быстро выражение его лица меняется.       Скрип зубов, как и треск выдержки, были слышны слишком очевидно. Конечно, он помнил об этой фантазии Микасы. И даже задумывался, смог бы воплотить это все в жизнь, но столько внезапный разговор застиг его врасплох.       — Если ты так хочешь, чтобы я тебя связал и прошелся ремнем по твоей заднице, — Эрен клацнул зубами прямо перед носом Микасы, но быстро выпрямился, — то можно просто попросить. Только вот в самолете лететь будет чертовски неудобно. Тогда была только моя рука. Кто знает, что в этот раз придет мне на ум. Плохое это дело — выводить меня на ревность. Отвратное, сказал бы. Неизвестно, что я выкину в следующий раз. — Опустив руки на ее ягодицы, он крепко сжал их, прижимая Аккерман к себе.       — Свяжи. — Она с вызовом глянула ему в глаза, проводя своей рукой по его руке вверх. — И накажи, может, перестану над тобой издеваться, папочка, — она прошептала последнее слово прямо в его губы.       Он успел только слегка ухватить зубами, прикусив, но тут же отпуская.       — Если ты скажешь еще хоть несколько подобных вещей, то, прости, конечно, но до кровати мы не доберемся. — И ведь хотелось не добраться, поэтому его рука легла на ее шею, чуть сжимая. — Скажи, что же ты чувствуешь, когда вокруг меня вьются другие девчонки? Наверное, неприятно. И, твою мать, Микаса, я хочу, чтобы все видели те следы, что я оставил. Это чертовски заводит. — Он говорил чуть сбивчиво, переходя на хрип, из-за чего голос казался вибрирующим, проникающим.       — Я могу ходить голая: в таком случае будут видны все следы, — она ухмыльнулась. — Я не ревную. Знаешь, почему? Потому что в любом случае ты — мой, никто из них не сможет выбить мой образ из твоей черепной коробки, сравниться со мной или хотя бы попытаться заменить. И даже если мы расстанемся, в других ты будешь искать именно меня, но по итогу все равно вернёшься. Так было и с ним, происходит и с тобой, но разница в том, что его я не любила, а тебя — да. И, говоря все это, ты в глубине души понимаешь, что никто другой на самом деле мне не нужен.       Ни с одним ее словом спорить не было никакого смысла. Она только озвучила факты, которые Эрен и без того знал. Возможно, прятал от какой-то своей части, боясь признаться, насколько привязался, казалось бы, к самой обычной девчонке. Таких ведь много… Нет. Определенно нет. Такая была только одна. И она была именно в его руках. Именно сейчас. И именно ее всегда было мало, всегда недоставало. Это было настолько странно, настолько непривычно — понимать, что с такой разницей в возрасте он, будучи вполне состоявшимся мужчиной, готов был на все ради одной девушки. Сколько бы он ни бахвалился, ни отрицал, но факт оставался фактом. Эрену Йегеру действительно никто не был нужен, потому что Микаса смогла выжечь все внутри него, заполнив собой.       — Я пытался большую часть жизни избегать наркотиков. Ну, ты знаешь. Та дрянь была единственным случаем. А вот как вышло в итоге. Микаса Аккерман. Официально. Хочешь ты этого или нет. Только ты мой наркотик с одной-единственной побочкой. — Эрен склонился и прошептал ей на ухо, убирая при этом руку с ее шеи. — Я женюсь на тебе рано или поздно. Такая вот удивительная побочка. Хотя. Вторая тоже присутствует. — Его руки прошлись по ее волосам, откидывая тяжелые пряди назад. — Мне еще никого так сильно не хотелось видеть голой. Но если ты будешь ходить так постоянно, то я точно умру. Но хоть умру счастливым, конечно. — Немного сложно было говорить нечто подобное, но молчать, услышав такие слова Микасы, уже не представлялось возможным.       — Что, прям женишься? — Она недоверчиво глянула на него. — Я потом проверю. И вообще: так быстро ты забыл о своих планах.       Вместо ответа на вопрос, Эрен мягко поцеловал Микасу в губы, провел кончиком языка по верхней, хмыкнув.       — В моих планах… — Его рука плавно, гладко прошлась по телу Аккерман, слегка сжав ее грудь, оставив небольшие полоски от ногтей на ноге, и скрылась между ее бедер, поглаживая. — Много чего интересного. — Ухмылка стала только хитрее, когда один палец аккуратно скользнул внутрь. — Но ты же не повторила то самое… Так печально. — Достав руку, он облизнул свой палец, смотря ей в глаза.       — Хочешь, чтобы я повторила? Хорошо. Свяжи меня и отшлепай так, будто бы я смяла все твои сигареты, которые ты так старательно прячешь за шкафчиком. — Она проследила за его пальцем, смутившись. — А я их, кстати, смяла. А еще. Тебе так нравится, когда я называю тебя папочкой? Неужели наша разница в возрасте настолько возбуждающе действует?       — Могу связать тебя и прочитать лекцию, почему мне нравится, когда именно ты так меня называешь. Но одна из причин. — Он склонился, закусил ее ухо, хмыкнув, и, целуя шею, добавил: — Так ты выглядишь покорной, видящей во мне защиту. — Отстранившись, он ощутимо шлепнул ее по ягодице. — Вперед теперь, мелкая моя, вываливай, что там у тебя за хренотень в ящике. Ишь. Сигареты мои уничтожила. Заноза. Зачем? — Мысль о том, что теперь не выйдет вновь ощутить этот запах заставила напрячься. Небольшая паника поселилась внутри, но пока что ее удалось спрятать как можно глубже.       — В каком ящике? Нет у меня никакого ящика. — Микаса отвернулась, смывая с себя остатки пены, и вышла из душа. — Вообще не понимаю, о каком ящике идет речь.       Быстрыми движениями она протерла запотевшее зеркало. Полотенце со странными узорами хорошо впитывало лишнюю влагу с ее волос.       — Но на лекцию я согласна.       Повернув вентиль, выключая воду, Эрен вышел следом.       — Это странно, что ты не подумала, будто я ничего не найду, раз уж вычистил почти всю твою квартиру и разложил все вещи, как следует. — Повесив сушиться брошенные трусы, он обернул полотенце вокруг бедер. — Уверен, такое нельзя было пропустить. Но опустим твое нежелание в приведение к единому порядку хранение этих самых вещей. — Он говорил намеренно низко, с некой поучительной ноткой, хоть и готов был засмеяться. — Поэтому. То, что я нашел бы все, что пряталось в твоем нижнем белье, — дело времени. Но блять. — Выдохнув, прикрывая глаза, он вытер волосы. — Сигареты-то за что? Я ведь не курил!       — Чтобы не было соблазна. — Она вздохнула, вешая полотенце на свои плечи и поворачиваясь к нему. — Ну, нашел ты, и что это дало тебе? И вообще, что за тон? Чувствую себя как шестилетка, которую отчитывают.       Эрен приблизился неторопливо, сдержанно оглядывая Микасу, и чуть склонившись произнес:       — Потому что наказывают только хороших девочек, которые плохо себя вели. Их заставляют стонать и кричать, чтобы больше так не делали. Но ведь одного раза им мало. А значит, нужно придумывать что-то новое. — Теперь он выпрямился, смотря на Аккерман сверху вниз. — Так что, мелкая. — Он был совсем близко, но не предпринимал ни одной попытки коснуться ее, хотя в мыслях уже несколько раз поимел ее в разных позах.       — Я смотрю, ты уже полностью восстановился, — она усмехнулась, глядя ему в глаза. — Попробуй.       — Эй, я же не настолько старый, — протянул он, прижимаясь спиной к стене, ощущая приятный холод. Сам он все же сомневался насчет полного восстановления, но очень уж не хотелось отказывать себе в такой возможности. Методично скрутив полотенце, которым только что вытер волосы, он хлестанул им по бедру Микасы, довольно улыбаясь. — Будешь еще пытаться перечить?       — Ай! — притворно взвизгнула она, но все же отошла. — Перечить тебе уже дело принципа.       — Ну все, принципиальная, — прошипел Эрен, закидывая Микасу на плечо. В этот момент «можно ли так делать» было на последнем месте. — Доигралась.       Уже в спальне он бросил ее на кровать, проследив, чтобы она не ударилась ни обо что. Не дав сдвинуться, он сел сверху, удерживаясь чуть на весу, не наседая на Микасу. Прикинув, что можно сделать, Эрен перевернул ее на живот.       — А теперь вытяни руки и не двигайся, — прошептал он и, не сдержавшись, поцеловал ее шею, бережно откинув волосы в сторону.       Она завязала волосы в хвост и вытянула руки, ерзая.       — И что дальше? Вскроешь мою коробку?       — Зачем же настолько нервировать соседей? Они и без того уже проклинают тот день, когда я здесь появился. Не будем настолько портить с ними отношения. — С улыбкой на губах он поднял с пола свой галстук, и шелк нежно обвил руки Микасы, фиксируя их у изголовья кровати. — Скажи, если слишком туго. Мы ведь не хотим подтвердить факт принуждения к сексу для прессы. — Чуть ослабив, Эрен провел плавно ладонью по спине Аккерман, повторяя ее изгибы, но нигде не задерживаясь.       — Женщина, которая сдает мне эту квартиру, обещала идеальную шумоизоляцию. Раз соседи до сих пор не пришли — значит все в порядке. — Она провела пальцами по спинке кровати.       — Ты точно извращенка, — довольно ухмыльнулся Эрен и приложил ладонь к своему лицу, раздумывая. — Ту коробочку мы прихватим с собой в Берлин. — Это совсем не вписывалось в его характер, в его установки и вообще казалось настолько странным, что он чуть подзавис в своих размышлениях. — Сама напрашивалась, — будто снимая с себя ответственность, произнес он.       Ремень от брюк был самым мягким, поэтому и выбор Йегера пал именно на него.       — Сожми ноги и не опускайся. — Поставив Микасу в нужную ему позу, Эрен отстранился. — Что, даже не попросишь начать? — Опустившись рядом, он нежно прошелся поцелуями по внешней стороне ее бедра, поглаживая рукой между.       — Не попрошу, — она хмыкнула, поворачиваясь к нему. — Ты прямо мистер Грей, а я Анастейша. У тебя в Берлине есть красная комната?       — Конечно есть. Я ведь знал, что встречу тебя. Такую упрямую и несгибаемую, которой будет нравиться нечто подобное… — Первый удар пришелся ровно по правой ягодице, чуть задевая поясницу.       Она ахнула, выгибаясь. Ягодицы приятно жгло, из-за чего она сжала холодные прутья.       — Неужели до меня ты занимался праведным сексом? Только миссионерская, только под одеялом! Шаг влево, шаг вправо — расстрел.       Хмыкнув, Йегер только оставил еще несколько полос на теле Микасы, все еще сдерживаясь, чтобы не сделать слишком больно. Правда, с каждым разом все больше хотелось зацеловать ее пылающую кожу. Это было чертовски странно, но и возбуждало прилично.       — Не хочу никаких мыслей о том, что было раньше, — слишком хрипло бросил Эрен, не желая развивать эту тему. — Может, я вообще занимался этим по определенным дням под одеялом. Но с тобой иначе. Потому что ты — другая. Мне этого достаточно. А еще… — Очередной удар, и Эрен поморщился, заметив, что попал на бедро. — Ты слишком дерзко себя ведешь. Может, методика ошибочная, и мне следует остановиться? Хм. Но ведь кое-кто тогда останется без оргазма, мелкая.       Аккерман пыталась сдержать ухмылку и, повернувшись к нему, выгнулась сильнее.       — Не останавливайся, папочка, — томно прошептала она и снова отвернулась, закусывая губу. — Это ты хотел услышать?       — Чудеса воспитания? — Осмелев, Эрен более уверенно прошелся рядом ударов, не прерываясь, но продолжил следить, чтобы не нанести никаких повреждений. Вид ему определенно нравился. — Надо же, у тебя уже ноги дрожат. Как тебя возбуждает, однако, то, что я делаю. — Эрен не сдержался: оставил несколько поцелуев на покрасневшей коже, провел влажным языком по пояснице, прижимая ладонь к ее промежности, лишь немного двигаясь, не проникая глубоко.       — А ты вошел во вкус, — двигая бедра навстречу его ладони, сказала она. — Говоришь так, будто бы это возбуждает только меня. Может, ты не до конца честен с собой?       Сильнее стиснув зубы в районе бедра Микасы, Эрен ухмыльнулся, не сразу разжимая челюсти, не позволяя ей даже здесь вернуть контроль.       Отвесив уже рукой несколько звонких шлепков, наблюдая с замиранием, как вздрагивает Аккерман, наслаждаясь ее откровенно пошлыми стонами, он прошелся пальцами по ее бедрам, надавил на клитор и еще раз шлепнул по многострадальной ягодице. Заметив, что Микаса уже была совсем близка к концу, Эрен сильнее прижал пальцы и, направив член, вошел в нее одним толчком, тут же придерживая второй рукой под животом, не давая упасть.       Она резко втянула воздух, ощущая, как он с силой направляет ее тело навстречу себе. Быстрые грубые толчки заставляли ее крепче сжать спинку кровати и упереться в нее локтями. Ягодицы болезненно бились об его тело.       — Черт, — протяжно простонала она, ощущая, как ее накрывает оргазм.       — Торопишься. Шайсе. Ты прям такая… — Сдерживаться уже не было смысла, поэтому Эрен, двинувшись бедрами еще несколько раз, выдохнул сквозь зубы.       Это казалось чем-то невероятным, магнетическим. Все произошло довольно быстро, но отнюдь не тускло, совсем не пресно. Йегер не спешил покидать ее тело. Ему нравилось ощущать себя внутри Аккерман. Она будто идеально подходила ему. Да почему же «будто»? Просто идеально.       — Может, мне тебя не развязывать, м? Обалденно смотришься, — натягивая трусы, произнес Эрен насмешливо.       — Развяжи меня. Иначе на интервью я скажу, что ты держишь меня, как секс-рабыню. — Она лежала на животе, подложив себе под голову подушку, и, медленно покачивая ногами, стучала по витиеватой спинке кровати.       — Кто еще кого держит, — рассмеялся Йегер, медленно подходя ближе. Присев на край кровати, он неторопливо развязал галстук, поцеловав при этом запястья Микасы. — Очень больно, да? — С небольшим волнением произнес он, поглаживая ее поясницу, останавливая ладонь на ягодице.       — Не очень. — Она повертела запястьями и разблокировала телефон. — Все только и пищат о суде и о том, что мы выложили. Там еще фото папарацци. Порко в стрип-клубе, глянь.       — О, узнаю Галлиарда! Каждый раз после гастролей одно и то же. Только раньше клубы были закрытые, а теперь можно все. Рад за него. — Осушив залпом кружку уже холодного чая, Йегер вытянулся на кровати. — А чего там пишут про нас? — Резко повернувшись, он устроил подбородок на плече Микасы.       — Что мы отпраздновали на славу. — Она закусила губу. — Хочу напиться, но нельзя.       — Напиться не вышло, зато натрахались. Вот и пусть завидуют, глядя на то, что ты — только моя. — Прищурившись, он несильно шлепнул ее. — Как ты сидеть будешь на интервью, на жестком стуле-то? На моих коленях?       Его явно забавляла теперь эта ситуация.       — Переживу. — Микаса продолжала листать комментарии. — Не впервой.       Эрен хотел было заглянуть в экран чисто из-за любопытства, но передумал вторгаться в личное. Мало ли.       — Видимо, моя жизнь даже во время бунтарства, когда панковал, была скучна и однообразна. — Он многозначительно хмыкнул, залезая под одеяло и укрывая им Микасу. Вспомнив про пропущенный обед, Эрен поморщился, радуясь, что хоть раз удалось пропустить эту пресную и пустую, по его мнению, еду. — Тебе всего двадцать, а в жизни у тебя было, наверное, все.       — Ты преувеличиваешь. Что-то похожее было один раз, и то я была на твоем месте. — Микаса подползла к нему, обнимая. — Вот что бывает, когда две пьяные девушки остаются один на один.       — Я не хочу представлять эту картину! — рассмеялся Йегер, обнимая Микасу и целуя в висок. — Мне больше нравится видеть тебя в той роли в сексе, в которой ты со мной. Ты все время самостоятельная, уверенная и самодостаточная, а так… — Он дернул плечом и неоднозначно хмыкнул. — Мне нравится иногда видеть и слабость в тебе, понимая, что могу тебя контролировать. — Его пальцы быстро прошлись по ее ребрам, щекоча. — Вот и вся лекция.       — Хоть где-то ты можешь это делать. — Она ущипнула его за бок. — Мы не ели, а нужно. И не надо делать такое лицо.       Обреченно вздохнув, понимая, что спрятаться под одеялом не получится, как это не получалось еще ни разу, Эрен натянул свои домашние штаны и привычно поплелся на кухню, чтобы разогреть что-нибудь поесть. Иногда он поражался, как, казалось бы, рутинная жизнь, которой он раньше побаивался, могла быть настолько приятной и насыщенной. Видимо, все дело и впрямь было в той, что завладела всеми его мыслями.       — Слушай, а ты правда выкинула мои сигареты? — начал он немного небрежно, совсем не в тему, пытаясь выстроить в своей голове все настолько правильно, насколько это было возможно. — Нет, я не потому спрашиваю, что собрался курить, совсем нет. Просто… Дело немного в другом. — Он улыбнулся, совсем растерявшись, не зная, как озвучить и преподнести все так, как нужно.       — Наверняка это будет выглядеть глупо или немного странно. — Прижавшись к столешнице, он сложил руки на груди, ожидая звука микроволновой печи. — Многие ведь люди хранят вещи дорогих им людей при себе. Наверное, это правильно. Я помню, как мама каждые выходные пекла яблочный пирог с корицей. Отец так часто курил, что я всегда мог определить, когда он возвращался домой. И мама… — Эрен поперхнулся, приложил кулак ко рту, отворачиваясь к окну, тут же задумываясь, стоило ли вываливать все на Микасу. — По всему дому раньше стояли баночки с палочками ванили и корицы. Корицу я до сих пор не люблю.       Немного помолчав, Микаса достала из нижнего ящика пачку сигарет и кинула ее на стол. Криво улыбнувшись, она сжала его плечо.       — Мне жаль, правда. Но я не могу.       Она вышла из кухни и зашла в ванную, давя в себе нарастающие рвотные позывы из-за вдруг появившейся тревоги. Взглянув на себя в зеркало, она посильнее завязала халат и скрестила руки на груди. Цвет кожи больше не был таким болезненным, а круги под глазами становились меньше и светлее. Она приходила в норму быстрее, чем ожидалось.       Неловкий момент, отозвавшийся колкой болью в груди Эрена. И кто только его за язык тянул? Он сдавил пальцами переносицу и, прерывисто долго выдохнув, откинул голову назад, зажмурившись. Наверное, другой бы обиделся, но для Йегера такого варианта не существовало. Как можно было обижаться, если он сам решил выговориться, даже не уточнив, подходящий ли на это момент. Может, стоило так и оставить прошлое в прошлом? Опустившись на стул, Эрен принялся рассматривать любопытные узоры на витиеватой чайной ложке, повторяя их подушечкой пальца.       Сигареты так и остались лежать на столе. Странно, но он даже не сразу заметил их наличие. Сейчас он не испытывал в них жуткой потребности. Он не чувствовал одиночества, которое пытался заглушить их дымом, наполнить себя хоть чем-то. У Эрена теперь была Микаса, которая придавала ему сил, невольно толкала его вперед, дарила смысл самой жизни. Убегать больше не хотелось. Повертев, наконец, пачку сигарет в руке, Йегер открыл дверцу и выбросил ее в мусорный бак. Он и без того долго цеплялся за хрупкие иллюзии, игнорируя очевидное: необходимость разобраться в собственных чувствах. Принять факт, что скучать — нормально. Вытащить все наружу. Но так, чтобы не накрыло этим его с головой, и чтобы не утянуть за собой Микасу.       Погруженный в мысли, Эрен пропустил, как в очередной раз микроволновая печь напомнила о себе. Привычка разгружать голову уборкой очень помогла. Йегер сам не заметил, как выдраил столешницу, расставил посуду в верном порядке, протер раковину, и черт знает еще сколько мелочей позволило ему отвлечься. Прошло не меньше пары часов, прежде чем он, допив остывший чай, вернулся в спальню. Помедлив на пороге, он, стараясь быть как можно тише, залез под одеяло рядом с Микасой почти с головой, прижимаясь к ее плечу лбом.       — Я расставил посуду по цветам, — произнес он как можно тише, лишь бы не сорвалось «прости», которое, по собственному опыту Эрена, обычно не приводило ни к чему хорошему в таких ситуациях.       Он надеялся, неторопливо сжимая ее ладонь, что сможет передать собственные мысли, как бы по идиотски это ни звучало. Надеялся, что она заметит, что он прекрасно понимает ее состояние и не собирается ничего ворошить в ее воспоминаниях.       Микаса сплела их пальцы, подкладывая его руку под щеку.       — Хорошо, так будет удобнее, — так же тихо сказала она, прикрывая глаза. Запах свежего постельного белья расслаблял. — У тебя руки холодные.       — Зато ты теплая, — едва коснувшись губами ее плеча, ответил Эрен, чуть улыбнувшись, и прижал вторую ладонь, на удивление, к действительно теплой коже на талии Аккерман. Заметив, как она дрогнула от внезапного холода, Йегер спешно убрал пальцы. — А еще с тобой хорошо и спокойно. Вот, еще и руки согрела.       — Прости, я все порчу. — Она развернулась к нему лицом, кладя его холодные руки себе на талию. — Я не должна была уходить.       — Не надо извиняться. — Губы Эрена дрогнули в ласковой улыбке. — Я все прекрасно понимаю. Все в порядке.       Он провел большим пальцем по ее щеке, выныривая из-под одеяла, чтобы прижаться плотнее, с облегчением выдыхая.