***
В очередной раз Аннабель пришла к дому, чтобы наигранно несмело постучать в дверь. Эрена уже тошнило от слез, от своей реакции, от Ли, от себя самого. Она опять сидела на крыльце, протяжно всхлипывая. Соседи уже начали выглядывать в окна, и Йегеру пришлось к ней спуститься, чтобы открыть дверь. Почему всегда так происходило? Почему он всегда вновь впускал ее в свою жизнь, прекрасно зная, что она обманывала его? Это было чем-то нездоровым, неправильным. — Ани, тебе не кажется, что это уже переходит все границы? Я и так помог тебе. Снял квартиру. Чего еще тебе нужно, чтобы просто оставить меня в покое? — Йегер скрестил руки на груди, пряча уже знатно дрожащие пальцы, сжав ими ткань футболки. Его голос дрожал, но только из-за переизбытка эмоционального напряжения. — Я же… Я же не специально. — Ее слезы, оставившие разводы от туши на щеках, уже ничего не стоили. Да и красилась она наверняка специально, чтобы эффектнее было. — Не обманывай хотя бы себя. Ты каждый раз приходишь в надежде на что? Скажи честно, и мы закроем эту тему раз и навсегда. Ты хочешь разговора? Давай. — Эрен махнул в сторону кухни и, не дожидаясь, прошел туда сам, сразу располагаясь за столом. — Выкладывай, что стряслось, мы решим твою проблему, и ты дашь мне жить дальше. — Нет, Эрен, послушай, все совсем не так. Ты просто не понимаешь, насколько мне дорог. Насколько мне… тяжело. Прошу, не отталкивай меня. Я… Это так больно — терять ребенка. Это страшно. И я думаю, что это моя расплата за то, как относилась к тебе. Прости меня, пожалуйста, прости. — Аннабель опустилась перед Эреном на колени, прижимаясь лбом, обхватывая его руку, из-за чего Йегер дернулся, прерывая контакт, морщась. — Я знаю, знаю, что ты не любишь меня больше так, как любил. Но прости меня, прости, прошу! Не проходит и дня, чтобы я не подумала, что все могло сложиться лучше, веди я себя иначе. Ты заслуживал лучшего отношения к себе, а не того, что я могла тебе дать. Эрен, когда я поняла, что я потеряла тебя, когда потеряла все, что нас могло связывать, я хотела умереть. Исчезнуть из этого мира… — Так ты и исчезла. Для меня точно. Для многих. Что мешало продолжать оставаться там, где и была? — Йегер поднялся, нервно приглаживая волосы, одергивая футболку. Он отошел на пару шагов, но все равно ему было мало. Воздуха не хватало, и сердце долбилось о ребра, отзывалось пульсацией в висках, и голова кружилась. — Да что ты… — Ли обхватила голову, падая лицом на мягкую сидушку стула, разрываясь от рыданий. — Как ты так можешь? Я же… Я ведь тоже человек, Эрен! Я тоже могу ошибаться! И сейчас, когда я пришла к тебе единственному за помощью, ты говоришь мне, что лучше бы я умерла? Эрен! — Ее слезы душили Йегера, он прижался бедрами к столешнице, не смея пошевелиться, словно каждое его движение только усиливало ее стенания. — Ты не такой! Совсем не такой. Тот Эрен Йегер, которого я знала, тот Эрни… Он другой. Он отзывчивый, мягкий, добрый. Он способен пожертвовать всем ради любимого человека. Даже своим комфортом. Он способен, вопреки всей критике, прийти на помощь, утешить, ослабить боль, которая с каждым днем во мне только сильнее. Пока я не нашла тебя, Эрен, я умирала каждый день! Это невыносимо! Не убивай меня еще и ты! Что от меня тогда останется? Ты не выгоняешь меня, Эрни, не выгоняешь почему? Почему, скажи! Часто дыша, болезненно хватая воздух, Йегер смотрел на Ли и не понимал абсолютно ничего из того, что она говорила. Будто стена возникла между ними, а уши заложило. Почему не выгоняет? Почему? Почему он терпит? Почему терпел столько времени ее поганый характер? Почему до последнего верил в их отношения? Голова разрывалась от вопросов. — Ты же знаешь ответ. Ты до сих пор… — Заткнись! — Йегер замотал головой, сжал пальцами столешницу. — Заткнись, Ани! Ты ничего обо мне не знаешь! Я не могу любить тебя. — Не мог? На секунду Эрен напрягся, но ответ был очевиден и не изменчив. Никогда не любил. — Ты манипулировала мною столько времени, убивала меня, использовала так, как тебе было нужно. А сейчас хочешь, чтобы я что? Что ты хочешь? Вернуться ко мне? Я помню каждое твое слово, Аннабель. И это невозможно забыть по щелчку пальцев, невозможно выбросить из головы все то дерьмо, которым ты отравляла меня. Да, я не заливался алкоголем, когда был с тобой, но без тебя… Наши отношения были адом. Ты лепила из меня монстра. Ты хоть понимаешь, что могла добиться того, что я бы, сломав самого себя, убил бы тебя в конце концов? Зачем ты сейчас провоцируешь меня снова? Зачем тебе все это? Почему не оставишь меня, когда я счастлив? Тебе доставляет удовольствие видеть меня в таком состоянии, скажи?! Эрен сам не заметил, как вжал Аннабель в стену, как смотрел в ее пылающие глаза, видел дрожащую улыбку, призванную отразить испуг. И лишь всплеск хитрости и самодовольствия в ее глазах вернул его в реальность. Отскочив на пару шагов, Йегер опустил голову, наблюдая все еще за Ли, потиравшей явно болевшее плечо. — Не подходи ко мне сейчас. И никогда не смей больше даже пытаться проделывать со мной подобное. Я тебе больше не лабораторная крыса для экспериментов. Не позволю. Надеюсь, ты услышала меня. Это был последний раз, когда я разрешил тебе остаться в нашем с Микасой доме. — От одного только произнесенного имени стало легче. Сердце успокоилось, а по телу прошли мягкие разряды, снявшие напряжение. Теперь он мог сравнивать. Было с чем. Любовь — это то, как ему хотелось быть рядом с Микасой. То, как он принимал ее любой. То, как переживал всякий раз, стоило ей нахмуриться. То, насколько было больно за собственные действия, из-за которых она — там, в одиночестве — переживала все наверняка остро, а он ничего не мог с этим сделать. Любовь для Эрена — смотреть на Микасу и улыбаться одному ее присутствию в своей жизни, каждому ее вздоху, заспанному виду, утренним потягиваниям, совместной готовке… Любовь — это Микаса Аккерман. И никак иначе. — Она приедет, и не дай бог тебе заявиться сюда еще раз с подобными разговорами. Я понимаю твои страхи, и мне жаль тебя. Жаль, что все так вышло. Но не позволю калечить мои отношения. Взъерошив ставшие влажными волосы, что они так и остались торчать, Эрен спешно скрылся в спальне. Только там он мог найти хоть немного покоя. Выпив достаточно снотворного, он стянул с себя футболку да так и рухнул на кровать, погружаясь в нездоровые сны, от которых избавить его могла лишь Микаса. Сквозь крепкие сновидения он хмурился, пытаясь уловить, приехала ли это Аккерман или же просто ему казалось. Приторно-сладкий запах сирени ударил в нос, и Эрен поморщился. Чья-то рука принялась поглаживать его торс, двигаясь от плеч, спускаясь ниже — к резинке штанов, перешла на бедро, пробралась под ткань, поглаживая. Йегер прошипел, недовольный происходящим. — Ты не Микаса, — прохрипел он, натягивая на себя одеяло. Дурной сон. — Иди на хер. Возмущение, слабо донесшееся до его слуха, вызвало улыбку. Как и образ Аккерман, возникший в сознании.***
Рейс задерживали, поэтому Эрен, периодически поправляя маску, избегая лишних взглядов, сидел в зале ожидания, вертя в руках ключи от автомобиля. Он знал, что вещей будет не мало, поэтому пикап должен был подойти. Но больше всего Йегер переживал насчет самой встречи с Аккерман. После разлуки он боялся, что, едва она окажется в его объятиях, то он забудет обо всем, и не сможет отпустить. Погрузившись в свои мысли, он глупо улыбался, хоть и прекрасно понимал, что им предстояли еще серьезные разговоры. Микаса чувствовала себя отвратительно. Четыре перелета за неделю — худшее решение в ее жизни. И сейчас она буквально спала на ходу, только вот энергичная Браус доставала Порко, от чего тот не давал заснуть Микасе, пока они шли к залу ожидания. Порко шел быстрее всех и первым заключил Йегера в объятия, после него Микаса нехотя приобняла его и плюхнулась на скамью, подпирая рукой подбородок и прикрывая глаза. — Оболтус, это Саша. Саша, это Эрен. — Порко представил их друг другу. — Приятно. — Йегер улыбнулся и быстро пожал Браус руку. — Приятно? Приятно и все? Это все твое приветствие, Йегер? А где фейерверки по случаю нового состава группы? — наигранно возмутился Галлиард, закатывая глаза. — Ладно, расслабься. Хватай вещи, тащим в машину. — Все будет, но потом. — Эрен с беспокойством посмотрел на Микасу, присаживаясь рядом. — Ты совсем вымоталась. Нельзя же так… — Я в порядке. Просто перелет был тяжёлым. — Она провела ладонями по своему лицу и поднялась. — Если мы сейчас не уедем, я усну прямо здесь. Порко засмеялся, помогая Саше с чемоданом. — Она не шутит. Если бы я ее не тормошил, пришлось бы тащить. — Будто мне трудно. — Эрен пожал плечами, убрал ключ от машины в карман и ловко подхватил Микасу двумя руками, не оставляя ей и шанса на сопротивление. — Чемоданы на тебе, Гал. — Вот же… Жучара. — Порко выругался, но прихватил сумки и, удобно устроив их на специальной тележке, они вместе с Сашей последовали за Йегером. — Отпусти-и-и, — протянула Аккерман, пытаясь хоть как-то вырваться, но после сдалась. — Это ведь бесполезно, правда? — Абсолютно, — невозмутимо произнес Эрен, внимательно следя за тем, чтобы не оступиться ненароком. Хоть подобные физические нагрузки ему и не были рекомендованы, но разве он мог поступить иначе? Повезло, что машина находилась недалеко. Поставить Микасу пришлось уже рядом с ней, чтобы открыть двери. — Постарайся уснуть, пока едем. Эй, ребята, я вас развезу по домам. Отдохните, как следует, потом выберем день, чтобы встретиться и все обсудить. — Меня два дня не беспокоить, я буду отсыпаться и наслаждаться тем, что больше не в Америке. — Порко забросил все вещи в кузов, и Эрен помог ему связать их крепче. — Саш? Два дня на отдых тебе хватит? Если что, я постарался арендовать вам квартиры недалеко, и до нас сравнительно удобно добираться. Так что, два дня выходных у всех. — Эрен заботливо пристегнул на Микасе ремень безопасности и только после этого уселся за руль. — Два дня — замечательно. — Саша улыбнулась. Микаса же хмыкнула. Будучи лягушкой путешественницей она будет клевать носом еще как минимум неделю. Пока Аккерман мирно спала, Эрен развез всех по домам, как и обещал. Это заняло немало времени, но даже после этого он не стал будить Микасу, а перенес ее в спальню, раздел и накрыл одеялом. Она выглядела абсолютно уставшей, изнуренной. Словно кто-то вытянул из нее почти все силы. Вздохнув, Йегер прилег рядом, легко касаясь ее волос. Он не позволял себе задавать вопросы, пока она не прилетела, прекрасно зная, что обычно такие выяснения могла заканчиваться не лучшим образом. Только вот некоторые моменты его волновали настолько, что он и сам не спал ночами. Журналисты знали свое дело, и к этому времени вышло довольно много статей, в которых их с Микасой уже успели десять раз поженить, а после и развести. На каких-то фотографиях он видел совершенно опечаленную чем-то Аккерман. И в тот момент был готов в очередной раз броситься к ней, плюнув на все. Наверное, его остановило ее твердое заверение, что она справится. Или же разговор с Порко, который обещал при необходимости в любую секунду сорваться с места и добраться до Микасы. Но не только это разрывало мысли Эрена. На некоторых снимках она была с некой девочкой, и они вполне неплохо проводили время. Только в этот раз Йегер решил не перегибать палку, не задавать глупых вопросов. Оставалось дождаться, пока Микаса проснется. Во сне она казалась ему совсем хрупкой, нежной, ранимой. И от этого становилось тошно, ведь в какой-то степени он причинял ей боль своим дурным характером, тем, что никак не мог собраться с силами выставить окончательно за дверь Аннабель. От одного ее говорящего взгляда было тошно. Он жалел ее, но не больше. Это скорее походило на безуспешную попытку вытравить из мозга навязчивую мысль. Говорить по телефону Микасе — дурное решение. Нужно было обсудить все лично, Эрен так и хотел, если бы не возникшая рядом с дверью Аннабель, испортившая точно намеренно тот короткий разговор. Эрен вновь поморщился. О чем хотела поговорить с ним Мика? Взглянув вновь на умиротворенное лицо Микасы, чьи губы чуть подрагивали, Йегер тяжело вздохнул. Стаскивая с себя неудобную одежду, он лег удобнее. Стоило вдохнуть полной грудью запах Аккерман, и стало чуточку спокойнее. От немалой усталости Эрен и сам отключился на какое-то время. Но вскоре, сумев проснуться, решил заняться чем-нибудь, чтобы отвлечься. Как обыкновенно и делал. Оставалось только молиться, чтобы не пришла в дом эта ведьма. Проснувшись к десяти вечера, Микаса почувствовала сильную потребность в еде и душе. Быстро ополоснувшись, она надела свою майку и домашние штаны. Из кабинета слышались какие-то звуки, Мика не стала тревожить Эрена и спокойно спустилась вниз. Копошась в холодильнике, она услышала как входная дверь тихо открывается. — Что ты здесь забыла? — Микаса нахмурилась, скрещивая руки на груди и упираясь спиной в дверной косяк. — Да перестань, ты знаешь, — бросила тихо Аннабель. — Странно, что ты вообще вернулась. — Достав зеркальце, она смочила палец слюной и еще раз прошлась по щекам, размазывая макияж. — Отойди с дороги лучше, уже раздражаешь. — Какая же ты непрошибаемая дура. Я знаю о ребенке, Аннабель. Я видела ее, и у меня есть доказательства, что она дочь Эрена. — Микаса улыбнулась. — Сегодня я все ему расскажу, так что можешь не стараться. На какое-то время кожа ее лица приобрела серый оттенок, а после побледнела. — Какая прелесть. Лазила по мусоркам? Так сразу и скажи, что просто хотелось вернуться в родную среду и сидеть в помоях с этими грязными, никому не нужными детьми. Ты настолько упала в моих глазах. Ах, да. — Аннабель скривилась, каждое слово ей точно давалось с трудом. — Сколько вы уже трахаетесь, а беременности так и нет? Не в нем же дело, а в тебе. Я хотя бы могу родить ему еще детей, если будет нужно. И сделаю это. А ты на что сгодишься? Поломанная и несчастная. Потасканная дура с гнилыми органами. Только и остается, что рыскать по грязным приютам, теша себя тем, что на что-то годишься. Просто признай, что нашла ее, только чтобы подавить свою ущербность. Скажи, что не так я что-то сказала. Ты же… Рот Аннабель с силой был зажат ладонью, а она сама и пискнуть не успела, как оказалась на улице, грохаясь куда-то на влажный газон. Она что-то еще кричала, но Эрен не слушал. Как и не дал слушать это Микасе, зажав ладонями ее уши, прижимая к своей груди, медленно двигаясь в сторону дивана. Казалось, ее лишили возможности двигаться. Сердце начинало биться быстрее с каждой секундой, заставляя Аккерман дышать чаще. Для чего она вообще проснулась? — Я в порядке. — Микаса отвернулась, подавляя нарастающий приступ паники. — Конечно, — произнес Эрен как можно спокойнее, размереннее, садясь на диван и утягивая Аккерман к себе на руки, даже не думая позволять ей уйти. — Мы сейчас подышим вот так. А потом вернемся в кровать. Я заварю тебе чай, выпьешь его, таблетку. И будет легче. — Мне не нужен чай. — Она чуть отстранилась, всматриваясь в его лицо. — Ты слышал? То, что я сказала. — Я… Пришел немного на других словах. — Он сглотнул, осознавая, что, видимо, по какой-то причине проигнорировал слова Микасы, включив полнейшее желание обезопасить ее от словесного недержания Аннабель. Прижавшись губами к ее лбу, Эрен прикрыл глаза. Микаса поднялась и, взяв его за руку, повела с собой в спальню. Открыв чемодан, она достала папку и передала ее Эрену. — Это то, о чем я хотела поговорить. Сведя брови к переносице, Йегер присел на кровать, периодически поглядывая на Микасу, пытаясь представить, что там могло быть. Он не спешил заглядывать в документы, будто понимая, что после прочтения все никогда не будет прежним. — Ты получила огромное наследство от тетушки из Бразилии, Аккерман? — Изо всех сил скрывая нервозность, попытался хоть немного сгладить волнение Эрен. Он попытался отложить папку, но все же решился открыть. Уже на второй странице буквы начали смешиваться, растворяться, пока в животе разливался вулкан, а в глаза кто-то швырнул нещадное количества песка, и теперь его приходилось пытаться достать, проводя по векам ребром ладони. Но щипать не переставало. Эрен не понимал, что нечто такое вообще возможно. И почему именно с ним? Что сделал не так? Чем настолько обидел или насолил, что можно было сделать такое за спиной? Неужели был настолько плох в отношениях, что не удостоился хотя бы возможности знать? Или совершенно не вызывает доверия, нельзя положиться, не умеет брать ответственность? Неужто все настолько плохо с ним? И почему вдруг ребенок оказался оторван от нормальной жизни? Только по причине, что девочка была от него? Пальцы дрожали, а в голове проносилось, что это какая-то глупая шутка. Эрен даже не заметил, что задавал вопросы вслух. Не заметил, как выпали из папки документы. А еще не мог уложить в голове, что это все провернула Микаса. От этого осознания раскалывалась голова, словно помещенная в церковный колокол. Эрен сжал виски и уставился в одну точку на полу. Аккерман села перед ним на колени, крепко обнимая и поглаживая по голове. Словно это хоть как-то помогло бы ему пережить этот момент, словно это могло бы облегчить… Она чуть отстранилась и прошлась поцелуями по его щекам. — Эрен, ты лучший, — прошептала она, заставляя его взглянуть ей в глаза. — Ты лучший парень, муж и был бы лучшим отцом. Здесь нет твоей вины, лишь ее. Она не испытывала и капли чувства вины, вернувшись к тебе зная, что теперь где-то там брошен твой ребенок. Продолжала жить как обычно. Я знаю, это выбор каждого, но ты обязан был знать. Эрен вобрал в себя воздух, ставший тягучим. Он словно плавил легкие, но как-то дышать все же было необходимо. Он не думал про Аннабель. Не сейчас. Важнее был совсем другой человек. Запутавшись в своих же эмоциях, Йегер смотрел на Микасу и совершенно не понимал, что делать в таком случае. Абсолютная растерянность. И ни одного верного варианта, словно каждый мог привести к непоправимой ошибке. Слезы обжигали глаза, и казалось, что все сейчас исчезнет. Впервые на него накатило незримой волной полнейшее непонимание. — Я… Я не знаю, что делать. Его плечи дрогнули от честно озвученной фразы. Эрен всегда пытался найти выход. Всегда знал, что был способен справиться. Но сейчас он не мог ничего решить. И это убивало. От такой слабости тошнило. Йегер сам не понимал, что нашел силы на этот вопрос, будучи потерянным, доверяя тем самым решение Микасе. — Ей там не место. Она не дружит с детьми, все время проводит в стороне, наблюдая за тем, как забирают других ребят, и обдумывая то, почему ее бросили. Так не должно быть. — Она мягко провела по его щекам, аккуратно стирая слезинки. — Она так похожа на тебя. Мне даже не нужен был тест, чтобы понять. Эрен вздрогнул, но, смог сделать вдох. Он сполз на пол, кладя голову Микасе на колени, обхватывая ее, настолько крепко, насколько это было возможным. Медленно приходило осознание случившегося, но то, что Аккерман смогла найти невозможное, да еще и вот так была способна рассуждать, действовать… Йегер глубоко выдохнул, всхлипывая, позволяя себе эту секундную слабость. Он всегда считал, что в мире было больше несправедливости, как, например, то, что Микаса была лишена возможности иметь детей, а такие, как Аннабель, бросали, едва родив. Но оставить ребенка жить дальше в одиночестве — это была бы еще большая несправедливость. Эрен достаточно переживал это гнетущее и мерзкое чувство одиночества, чтобы позволить маленькому человеку испытывать нечто подобное. Он точно знал, что никогда не простит себе, если, как и Аннабель, отвернется от родной дочери. Все это пугало до жути, никак не хотело усваиваться, но ситуация была безвыходная. — Заберем, — прозвучало смазанно, но повторил Йегер уже более решительно: — Заберем обязательно. Я не знаю, что ей сказать. Не знаю, понравлюсь ли. Я же… Совсем не знаю, как себя вести. А ты… Я видел снимок и… Она так на тебя смотрела. — Все будет в порядке. — Аккерман снова начала гладить его по голове. — Ты обязательно понравишься. Иначе и быть не может. Легкие начали восстанавливать свою работу, хоть сердце все еще и не слушалось Эрена, подскакивая к горлу. Он приподнял голову, чтобы видеть Микасу. — Почему ты со мной? Ты же… Ты — Микаса Аккерман — лучшая девушка во всем мире. Как так вышло, что ты перевернула мою жизнь настолько, что я… счастлив? Даже сейчас. Я не понимаю этого. — Он криво улыбнулся, начиная расставлять внутри себя эмоции, чувства, расставлять мысли. — Ты меня смущаешь. — Она улыбнулась, поднимаясь с пола вместе с ним. — Пойдем на кухню? Оба выпьем успокоительного и обсудим уже серьезнее. Иначе я умру от голода. Дергано моргнув, Эрен кивнул, немного неловко спускаясь по лестнице, не выпуская руку Микасы. — Знаешь… — Йегер опустился на стул, понимая, что сейчас ему бы и кусок в горло не полез, да и готовка в его исполнении могла бы закончится конкретным фиаско. Было немного неловко за такое состояние, поэтому Эрен торопливо и выдержанно приводил себя в порядок изнутри. — Я должен задать вопрос Аннабель. Я хочу увидеть, услышать. Потому что не могу уложить в голове, для чего нужно было уничтожать жизнь человека, которого видела считанные секунды, если судить по бумагам. Ведь… Она могла отдать ребенка мне. Я же не мудак вроде бы. Нахмурившись, Эрен наблюдал, как пальцы на его руках все еще периодически самопроизвольно вздрагивали. Но его голос уже звучал спокойнее. — А после. После я уничтожу всю ее гребаную жизнь и превращу в ад. Она дышать не сможет. Будет жалеть до конца, что заявилась сюда. — Эрен сжал ладони в кулаки и сомкнул зубы. — Что ж, я не буду тебя останавливать. — Микаса усмехнулась, доставая сок и некоторые нужные ингредиенты, чтобы повторить кулинарный шедевр, который сделала еще в Бостоне. — Не думаю, что ты получишь вразумительный ответ. Да и сомневаюсь, что ее хоть как-то волновал брошенный ребенок. Выстроив план на завтрашний день, состоящий из звонка собственнице квартиры, в которой жила Аннабель, и визита к самой Ли, Эрен прикрыл глаза. — Нам ведь надо будет как-то обустроить дом. Социальные службы Германии те еще дотошники. — Йегер вздохнул, задумываясь, позволяя мыслям литься в этом направлении, хоть это и отзывалось волнением в голосе. — И комната нужна. А как узнать, что она любит? Может, можно как-то… Ты не спрашивала, нужно что-то ей вот сейчас? Блять. Микаса. Я, наверное, выгляжу идиотом с расщеплением личности, что говорю обо всем и сразу. Но… Дочь. Эрен уставился на солонку, которую даже не заметил, как взял в руки и начал вертеть. — В доме есть абсолютно пустая и просторная комната с ванной комнатой. Если ее обустроить, думаю, будет замечательно. — Микаса нарезала мясо, задумываясь. — Ей пять. Думаешь, ребенку нужно, что-то слишком особенное, что мы не сможем найти? Она поджала губы, поворачиваясь к нему. — Когда я ее посетила, купила все, что было нужно. Но меня одолевают смутные сомнения, что она будет долго пользоваться этим. — Аккерман нахмурилась. — Мне не понравился взгляд некоторых детей. Про комнату Эрен промолчал, уже решив, что дизайн вполне мог бы доверить Микасе. Ему нравился ее стиль, ее вкус, и это было бы оптимальным вариантом. — Я, наверное, сообщу Армину, у него должны же быть какие-нибудь связи и в социальной. Чтобы ускорить процесс хотя бы со стороны Германии. Может, как-то можно попросить лучше следить за тем, что происходит, что касается ее? Директор? Это как-то… неправильно, что… Я бы сорвался с места уже сейчас, но гребаная бюрократия. Ладно. Мне просто надо успокоиться, и мысли улягутся. — Он взъерошил свои волосы и провел ладонями по лицу. — Мика? Можно ведь немного… необычный и личный вопрос? Если не захочешь, не отвечай. — Задавай. — Микаса напряглась, возвращаясь к готовке. — Скажи. Когда ты увидела ее, то… Что было первым? Что ощутила? — Внутри зашлось волнение, но Эрен отчего-то хотел знать это. Прочувствовать то, что чувствовала тогда сама Микаса. — Мне было больно. Потом я разозлилась, мне хотелось, чтобы ты знал все, но я не могла сказать такое по телефону. — Микаса усмехнулась, начиная обжаривать мясо. — А потом мы прогулялись, и я поняла, что в ней нет абсолютно ничего от матери. В прямом смысле, у меня сложилось впечатление, что ты воспользовался принтером. Такая милая и добрая девочка; правда, может капризничать как и любой ребенок. Микаса повернулась к Йегеру. — Она ее даже не назвала. Просто отдала акушерке, которая дала ей потом имя. Когда директриса рассказала мне это, я думала, что придушу Аннабель. А потом я звоню, и эта сука в нашем доме… — Аккерман сжала переносицу, пытаясь держать себя в руках. — Не понимаю откуда столько злости. Может, она думала, что когда мы расстанемся, она сможет манипулировать ребенком, которого чудом нашла. — На меня похожа, значит… — Легкая улыбка проскользнула на его губах. А от понимания, что Микаса приняла наличие ребенка, вгрохала столько собственных эмоций и переживаний, стало непонятно тепло где-то внутри и отдалось неизмеримой благодарностью в сердце. Но от мыслей о поступке Аннабель никак было не избавиться, чтобы окончательно погрузиться во что-то светлое. — Мне теперь кажется, что она даже не вспомнила бы о дочери. Назвать лишним мусором ребенка… Эрен скривился, припоминая все фразы Ли, слышанные когда-либо. Как он не замечал настолько явного двойного дна в ее ответах? Может, будь он внимательнее, сообразил бы раньше? Но корить себя за ошибки прошлого было уже глупо. — Она наверняка надеялась, что я смог бы сделать ей еще одного ребенка. Вот наивная дура. — Йегер хмыкнул, напрягаясь. — Она свято уверенна в том, что у нее получилось бы влезть в наши отношения. — Аккерман напряглась, чувствуя прилив отвращения. — Эта самоуверенность у нее была всегда. Ей плевать, чего хотел я. Но читать ее мысли я был обязан. Я даже не помню, как вообще повелся на отношения с ней. Но… — Он посмотрел на Микасу, чуть улыбнувшись. — Это точно не была любовь, которая здоровая и настоящая. Только ее план с огромной точностью полетел бы в трубу. Если она, конечно, планировала, что смогла бы забраться со мной в постель и привязать ребенком. Вселенский облом. Сжав переносицу, Эрен оперся локтем о стол и после переместил ладонь на лоб, усмехаясь. — О чем ты? — Аккерман вопросительно глянула на него. — Что-то не так с твоим здоровьем? — А? Нет. То есть нормально относительно. Так, анализ по рекомендации доктора Смита сделал. Последствия отравления, все дела. — Йегер хмыкнул. — Не достает активности и что-то там еще такое, я не вчитывался, мне достаточно было, что вероятность забеременеть от меня при сексе почти нулевая. Так что, вопрос закрыт, думаю. Удивительно, но Эрен не нервничал, озвучивая подобное. Да, в какой-то степени на него давило осознание, что это было неестественно и ненормально, но разве он имел право переживать насчет подобного, находясь рядом с Микасой? Втянув носом аромат, исходящий от плиты, он поднялся и прижался сзади к Аккерман, устроив подбородок на ее макушке. — Она бы нашла способ. — Микаса хмыкнула, перекладывая мясо на рис. — Я удивлена, что, пока меня не было, она не напичкала тебя таблетками, чтобы переспать. — Микаса повернулась к нему лицом, обнимая. — Она верила в силу своего волшебного ларца между ног. Отвратительная дамочка. Поперхнувшись, Эрен закашлялся, закидывая голову назад, сдерживая смех. — Я бы предпочел запереться в комнате, но ни за что бы не коснулся ее. Пусть резали бы, но нет. Никогда в жизни я бы не подошел к ней. Ужас. Микаса. О чем ты заставляешь меня думать? — Его руки нежно легли на ее талию, а губы прижались ко лбу. — Прости. — Она улыбнулась. — Она подсматривала за тем, как мы занимаемся сексом. В тот раз, перед моим отлетом. — Чего? Нет, мне, конечно, пофиг на ее предпочтения и вуайеризм… — Эрен чуть отстранился, выгнув бровь, и внимательно всмотрелся в лицо Аккерман, соображая, шутила она или нет. Но, похоже, это было правдой. Облизывая губы, чтобы не выдать себя, он протянул на полном серьезе: — Погоди-ка. Это поэтому ты так громко стонала, словно я лучший любовник во всей Германии и гуру секса? — Нет, не поэтому. Я заметила ее в тот момент, когда ты заткнул меня поцелуем. — Микаса закатила глаза. — Знаешь, во время секса такое случается. Люди стонут, когда им хорошо. — С тобой не поспоришь. — Приподняв ее лицо за подбородок, он очаровано смотрел в ее глаза с легкой улыбкой. Нервозность и паника отходили, уступая место обычному переживанию. — Спасибо тебе. За то, что есть у меня. Просто за то, что ты — это ты. — Ты понимаешь, что все закончилось? Мне не нужно больше уезжать. Ребята в Берлине. Осталось только забрать Миру. — Она коснулась своим кончиком носа его. — Не могу в это поверить. — Не совсем все, конечно. — Эрен прикрыл глаза. — Осталось еще начать подготавливать документы на восстановление моих прав, как отца. Потом вышвырнуть из страны одну дамочку. А еще заняться моим вокалом… И купить тебе еще гитару. Не годится, что их у тебя всего две. Даже у меня пять. А я обычный вокалист. — Самое энергозатратное, — уточнила она. — Мне хватит двух гитар. Серьезно. — Вот поэтому. Нужно есть, чтобы были силы. И, чувствую, я сегодня отрублюсь. — Эрен бросил взгляд на притягательный и ароматный ужин. — Мне ведь можно немного попробовать? Выглядит так, что я съел бы это даже будучи сытым.