***
Мидория казался более скованным и нервным, чем обычно. В этом не было ничего удивительного, и это показало, что он, по крайней мере, имел здравый смысл нервничать из-за подобных вещей. Бакуго выступил в полной решимости и уверенности, но в конечном итоге ему стало ещё хуже. Если Мидория уже ожидал того, что должно было произойти, то он был хотя бы немного подготовлен. «Хорошо, Мидория», — сказала Полночь с улыбкой, которая не затронула её глаз. «Вот как это будет работать. Я уложу тебя спать в этой койке. Полночь указала на единственный предмет в комнате — койку, задвинутую в угол. «Кошмар, собирается поцеловать тебя в лоб. Как и в случае с Исцеляющей Девочкой, её сила действует через слюну, но только на спящих людей. Её слюна просочится в твою кожу и вызовет жестокий кошмар, связанный с твоим самым большим страхом. Эффект от её причуды исчезнет, как только ты проснёшься, так что не беспокойся об этом. Кошмар профессионально легонько помахала рукой, и Мидория выглядел совершенно очарованным, вероятно, желая задать все возможные вопросы о её причуде. Полночь торопливо продолжила. «Песочный человек», — указала она на немого человека, стоявшего немного дальше в стороне. Они были человеком, полностью сделанным из песка, который носил только плащ и цилиндр. Они были бесполыми, несмотря на то, что по их имени можно было подумать, что они мужчина. «Они посыпят твою голову щепоткой песка, и она соединится с остальным песком в их теле. Они будут использовать это, чтобы создать иллюзию того, что тебе снится. Таким образом, мы с Кошмаром тоже сможем увидеть твой сон и разбудить тебя, если что-то пойдет не так, или всё станет слишком интенсивным. Мы единственные трое в этой комнате. Тесты не записываются, и мы, как и вы, подписали отказ. Всё, что мы видим и слышим, пока ты во сне, конфиденциально». Мидория кивнул, вероятно, уже прочитав брошюру с информацией, предоставленную школой. «Твоя работа будет заключаться в том, чтобы попытаться преодолеть свой страх как во сне, так и после пробуждения. Это будет сложно, но ты должен хотя бы попытаться проконтролировать свои страхи. Большинство людей не преодолевают их, но это очень важно. Тебе нужно будет надеть эти манжеты, подавляющие причуды, чтобы, если ты резко отреагируешь на сон, ты случайно не причинил никакого вреда. Психологическая помощь доступна в любое время, если она тебе понадобится, даже через несколько недель. После быстрого осмотра с помощью Исцеляющей Девочки тебе также необходимо провести не менее часа в палате послеоперационного ухода, где будут ждать терапевтические животные, игры и, скорее всего, твои друзья». Мидория кивнул и нерешительно спросил: «Они в порядке?» «Я не вправе обсуждать это, Мидория. Ты можешь спросить их сам, когда мы закончим». Полночь взъерошила зеленые кудри Мидории, и он робко пригнулся. «Ты готов?» «Всегда», — сказал Мидория перед тем, как лечь в постель и надеть манжеты. Поворочавшись, пока не почувствовал себя комфортно, он показал Полуночи большой палец вверх, и она ударила его усыпляющим газом. Дав ему несколько минут, чтобы полностью погрузиться в сон, Полночь и два других героя собрались с силами. «Всё в порядке», — сказала Кошмар, целуя мальчика в лоб. Вскоре после этого последовал Песочный Человек со своим волшебным песком. Просмотр следующей части был одним из любимых для Полуночи. Сняв плащ и шляпу и отдав их Кошмару, Песочный Человек переместился в середину комнаты и рухнул в кучу песка. Затем песок начал светиться желтым, и частицы разлетелись по полу и стенам, многие начали лениво парить в воздухе. Было очень красиво смотреть. Тонкие световые нити начали соединять песчинки, пока вокруг них не сформировалась иллюзия. Они стояли в затемненной спальне, очевидно, в спальне Мидории. Комната была практически святыней Всемогущего. Было ясно, что это была довольно поздняя ночь, и Полночь могла поспорить, что Мидория-из-сна не должен был сейчас бодрствовать. Мидория-из-сна выглядел примерно на пять лет, был одет в пижаму Всемогущего и был одним из самых прелестных детей, которых когда-либо видела Полночь. При других обстоятельствах она визжала бы от восторга, но сейчас Полночь могла только чувствовать напряжение. Она надеялась, что это не было жестоким обращением с детьми. Она надеялась, что все будет не так уж плохо. Маленький Мидория выглядывал через щель двери своей спальни. Дверная щель — единственное, что пропускает свет в комнату. В конце коридора Полночь услышала слабый плач. Мидория тоже мог его слышать. «Только не этот», — прошептал маленький Мидория, видимо, он с достаточной ясностью понимал, что происходит. Он распахнул дверь и медленно пошел по коридору. Иллюзия двигалась вместе с ним, и Полночь затаила дыхание, ожидая, когда всё пойдёт по худшему сценарию. Она ожидала найти окровавленные трупы его семьи или невесть откуда взявшегося злодея в конце коридора. Вместо этого это была просто женщина, сидящая за столом на кухне, перед ней стояла бутылка саке и маленький стаканчик. Бутылка была скорее пуста, чем полна, и лицо женщины было мокрым от слез. Полночь узнала в ней мать Мидории, раздражительную, но любящую женщину, которая постоянно беспокоилась о своем единственном сыне. Полуночи она понравилась за те несколько раз, когда они встречались, и она не могла винить женщину за то, что она так беспокоилась. Сын давал ей массу поводов для беспокойства. «Мамочка?» — спросил маленький Мидория, глядя на свою мать. Они были точными копиями друг друга. Инко-сан вздрогнула и повернулась, чтобы увидеть своего сына, с выражением почти страха на лице. «Изуку, милый, — сказала она взволнованным и уязвимым голосом. «Почему ты не спишь?» «Я слышал, как ты плачешь», — тихо сказал Мидория. «Ты в порядке, мамочка?» Был момент, когда женщина, казалось, пыталась собраться с силами, где она пыталась взять себя в руки для своего сына. Но потом её лицо сморщилось, и слезы потекли свежими, сильными и тяжелыми ручьями. «Я не могу так, Изуку». Её голос дрожал и ломался, и она обвила руками грудь, словно пытаясь обнять себя. Мидория бросился вперед, чтобы обнять и утешить свою мать. Она обняла его и зарыдала сильнее, и пару минут они просто сидели и обнимались. Все было тихо, если не считать тихих рыданий матери. Полночь переглянулась с Кошмаром, не совсем понимая, что происходит. Спираль напряжения в ее груди закручивалась всё сильнее. «Я…» — снова попыталась сказать мама Мидории. «Я-я больше не могу так жить, Изуку». Она отстранилась и прижала руку к его щеке, глядя на него, как будто он был самым драгоценным в мире, в то время как всё остальное в ней было разрушено. «Извини, ты знаешь, я люблю тебя, но я не могу — я недостаточно сильна». Изуку взглянул на мать, глаза внезапно насторожились. «Что ты имеешь в виду?» «Я…» Мать Мидории сглотнула, и она больше не могла смотреть ему в глаза. «Я не думаю, что смогу и дальше о тебе заботиться». Полночь увидела именно тот момент, когда сердце Мидории разбилось в дребезги. «Ч-что?» Инко-сан попыталась стереть слезы с лица. «Тебе всегда больно. И я вижу, как другие ученики издеваются над тобой. Я ведь знаю, что синяки у тебя не из-за грубого обращения дома. Я просто… я хотела бы сделать для тебя больше. Я хотела бы помочь тебе. Но я не могу. Никто не будет слушать, как бы я ни старалась. Они не видят, насколько ты невероятен.» Мидория уставился на мать, все ещё ничего не понимая. «Ты… Изуку, ты лучшее, что когда-либо случалось со мной, но я недостаточно сильна, чтобы воспитывать тебя. Меня не… Меня не достаточно, Изуку. Я люблю тебя, но меня недостаточно». Мать Мидории тряслась от рыданий, и они казались болезненными. Полночь могла только смотреть с ужасом. «Н-нет, — сказал Мидория, словно вырвавшись из ступора. «Ты лучшая мама на свете. Ты всегда была лучшей мамой. Во всем мире нет лучшей мамы». «Мне очень жаль, Изуку», — всё, что сказала его мать. Лицо Мидории исказилось, как будто он всё еще не до конца понимал, что происходит. «Но ты лучшая. Ты заботишься обо мне, исправляешь мои ошибки и слушаешь меня. Мамочка, я люблю тебя больше всех! Нет никого сильнее тебя! Даже если это Всемогущий!» Инко-сан зарыдала сильнее. На лице Мидории промелькнуло чувство вины. «Я… я сделал что-то не так?» — спросил он тихим голосом. «Нет… нет, Изуку…» «Тогда в чем проблема?» — спросил он почти разочарованно. «Мне жаль. Мне очень жаль.» «Мамочка», — сказал Изуку, снова собираясь обнять ее. «Мамочка, всё будет хорошо. Пойдем спать, а утром все будет лучше.» Инко-сан отстранилась. «Это не так, Изуку». Казалось, она приняла некоторую решимость. «Думаю, будет лучше, если ты перейдешь жить в приюте для беспричудных». Полночь ахнула. Беспричудные приюты были по сути приютами для детей, которые остались без родителей. Большое количество детей было брошено, когда обнаруживалось, что у них нет причуды. Очень немногие из этих детей когда-либо найдут новых родителей. Эти приюты были убежищами для этих детей. Домами часто управляли взрослые люди без причуд, которые тоже прошли через эту систему. Они также служили безопасным местом для бездомных беспричудных. Они должны были быть безопасными, но часто были переполнены и недофинансированы. Вряд ли любящие родители отправят туда своего ребенка. Изуку уставился на мать и покачал головой. «Нет», — твердо сказал он. «Нет, я не пойду». «Изуку…» «Нет», — настаивал Мидория, скрестив руки на груди. «Я не пойду, и ты меня не заставишь». «Изуку, это то, что тебе нужно», — умоляюще сказала Инко-сан. «Ты будешь среди таких же людей, как и ты. Никто не будет смотреть на тебя… «Нет!» — упрямо сказал Мидория. «Ты мне нужна. Я остаюсь здесь!» «Изуку…» — голос Инко-сан оборвался, и она склонила голову, как будто она несла тяжесть мира на своих плечах. «Изуку, у тебя нет выбора». Миднайт могла сказать, что эти слова было больно говорить женщине. Но они ранили Мидорию ещё больше. «Мамочка… нет…» — сказал мальчик пронзительным голосом. Стеклянные слезы текли по его лицу, и Полночь никогда не видела такого выражения в глазах своего ученика. «Мамочка, нет. Я… Я буду лучше. Я больше не позволю Каччану и остальным избивать меня. Обещаю, я больше не пострадаю. Инко-сан не ответила. «Я подниму оценки, буду больше помогать по дому. Я… я буду лучшим сыном, о котором ты только можешь мечтать. По-прежнему тишина. «Я…», и брови Мидории сошлись, словно от боли. «Я откажусь от своей мечты стать героем. Тогда… тогда я не пострадаю. Тебе не о чем беспокоиться.» Инко-сан ахнула. «Изуку, нет-» «Ты намного важнее, чем эти мечты, мамочка», — взмолился Изуку. «Я брошу все, чтобы остаться с тобой. Я всё сделаю. Его голос был прерван слезами, его маленькие ручки дергали за свитер матери. «Изуку, я никогда не смогу попросить тебя отказаться от твоей мечты», — сказала его мать устало. Очень устало. «Они не стоят того, чтобы потерять тебя», — сказал Мидория с тихим отчаянием. Силы, казалось, покинули Инко-сан, и она, наконец, снова обняла сына. Она провела пальцами по его темным волосам и выглядела старше, чем Полночь когда-либо видела её. «Я люблю тебя, Изуку», — мягко сказал Инко-сан. «Я так сильно тебя люблю.» «Тогда не делай этого», — кричал Мидория, плача ей в плечо. «Не делай этого». «Шшшшш», — успокоила его мать. Она начала петь старую колыбельную, которую Полночь не узнала. Постепенно образ кухни в квартире начал тускнеть, когда мальчик начал засыпать.«Пожалуйста, не уходи…»
Когда он проснулся, они вернулись в спальню Мидории, и всё было тихо. На его лице промелькнуло встревоженное выражение, и три героя молча наблюдали, как он тихонько встал с постели и босиком прошел через темный дом, заглядывая в каждую комнату, чтобы найти свою мать. Её там не было. Он был совершенно один.***
Полночь разбудила мальчика, тяжелое чувство овладело ею. Её лицо было мокрым от слез, как и у Кошмара. Песочному Человеку потребовалось время, чтобы превратиться в свой человеческий облик. Полночь даже не пыталась скрыть свои чувства. Казалось, оно того не стоило. Мидория проснулся бледным и ранимым. По его щекам всё ещё текли слезы. Очевидно, он плакал во сне. Это имело смысл. «Ты в порядке?» — Полночь действительно не знала, почему она это спросила. Между ними протянулось долгое мгновение пустоты. Мидория остекленевшими глазами смотрел вперед. Его рука лежала на его сердце, как будто оно было физически ранено. «Она бы этого не сделала», — безоговорочно уверенно сказал Мидория. Не было места для споров или вопросов. Полночь удивилась, насколько холодным и пустым звучал его голос. Он повернулся и встретился с ней глазами, и в них не было ничего, кроме закаленной стали. «Она бы никогда так со мной не поступила». «Да, да, хорошо», — легко согласилась Полночь. Это был первый раз, когда кто-то так отреагировал. Он не плакал и не пытался сбежать. Он не паниковал и не был разбит. Он был просто устрашающе спокоен. Как будто он чувствовал себя преданным, что это был его худший кошмар, как будто он злился, что это был его худший страх. «Ты думаешь, что уже готов снять манжеты?» — спросила Полночь. Мидория согнул пальцы и кивнул. Она помогла с этим. Кошмар неловко поерзала за ними, и Песочный Человек наконец закончил переформирование, снова надев плащ и шляпу. «Верно», — сказала Полночь Мидории, совсем не похожему на обычного Мидорию. «Хорошо, эм, иди к Исцеляющей Девочке. И помни, по крайней мере, час в палате реабилитации. Меня не волнует, если ты думаешь, что тебе это не нужно, ты идёшь туда и обнимаешь всех этих собак. А если всё покажется слишком сложным, ты обратишься к одному из наших психологов и позволишь им помочь тебе». Мидория утвердительно кивнул. Он вылез из койки и потянулся. «Думаю, мне просто нужно позвонить маме». Кошмар издала явно случайный сдавленный всхлип. «Верно, правильно, сделай это», — Полночь похлопала его по плечу, и Мидория без всякой суеты ушел. Полночь ссутулилась в тот момент, когда он скрылся из виду, и закрыла лицо, когда нахлынули свежие слезы. Он… этот мальчик смотрел на смерть бесчисленное количество раз, и всё же его страх был чем-то таким… жестоким! Это было запутано, но это было почти… обыденно. Одиночество казалось такой простой вещью, пока ты не увидел это собственными глазами. Кошмар обняла Полночь за плечо и заключила в объятия. К ним присоединился Песочный Человек, и они просто стояли и позволяли тяжести кошмара прогреметь сквозь них. В этот момент они утешались друг другом, но в конце концов это прошло. Они отпустили, и Полночь вытерла слезы с лица. Она потянулась, пытаясь ослабить напряжение в плечах. Действительно, какой-то кошмар.