***
Когда Ашидо пересказала историю со своей точки зрения, Айзава закрыл глаза и потёр виски. «Ты мне говоришь, — медленно протянул учитель, — что твой одноклассник попал под поражающую причуду, а ты решила использовать это в свою пользу, чтобы вторгнуться в его личную жизнь?» Ашидо дрогнула. «Всё было не так! — сказала она, судорожно размахивая руками. — Мы просто хотели повеселиться. Я не хотела, чтобы всё зашло так далеко, мы просто дурачились». Айзава одарил её таким сухим взглядом, что с него могла слезть краска. «Знали ли вы, что причуда, которая действовала на Мидорию, также причиняет боль жертве? Что если человек не говорит правду, особенно если его спросили напрямую, то его горло горит и пронзает, будто он проглотил иглы?» Ашидо заметно побледнела, её плечи упали. «Оу, — виновата произнесла она. — Он не выглядел так, как будто ему было больно». Айзава не моргнул. Ашидо неловко поёрзала. «Даже если это не причиняло ему боль, он не соглашался отвечать на ваши вопросы, — наконец сказал Айзава ледяным тоном. — Ты понимаешь важность согласия, мисс Ашидо? Ты осознаёшь, что в других обстоятельствах твои действия могут быть приняты незаконными?» Ашидо выглядела виноватой и была в праведном ужасе. Айзава продолжил сверлить её взглядом, пытаясь удостовериться, что она понимает всю серьёзность ситуации. «Тебе стоит начать думать о последствиях твоих действий, прежде чем совершать их. Тебе нужно думать о том, как твои действия отразятся на окружающих. Предусмотрительность — один из самых важных инструментов в арсенале героя». «В-вы же не собираетесь меня исключить, верно?» — тихо спросила Ашидо. Айзава позволил тишине распространиться. Он с апатией наблюдал, как горой возвышается её страх. «Нет, — наконец сказал он. — Я исключаю только тех, у кого нулевой потенциал. Ты ещё не так низко пала, — Ашидо тут же вскочила. — Но, — она снова напряглась, — ты будешь отбывать наказание под моим присмотром и выполнять двойную уборку. Я также жду эссе на пять страниц о похожих случаях домогательств, как ваша сегодняшняя выходка. И как именно они прошли. К концу недели». Ашидо дрогнувшим голосом пообещала ему дополнительную домашнюю работу, что было довольно жестоким наказанием для неё. Может быть, в этот раз она действительно чему-то научится. В любом случае, Айзава наклонился вперёд в своём кресле и последний раз смерил её взглядом, чтобы убедиться, что его намерения были кристально ясны. «И… Я буду очень пристально наблюдать за тобой. Если подобный разговор повторится хоть ещё один раз, второго шанса у тебя не будет». Ашидо сглотнула. «Да, сэр». Айзава даже не пытался заставить её извиниться перед Мидорией. Извинения не будут ничего значить, если он заставит её, и если она хоть чего-то стоила, ей в любом случае не нужно будет особого предложения. Он был уверен, что она и так собиралась извиниться в следующий раз, как увидит парня. Она, вероятно, также попытается сделать что-то глупое и чрезмерное, чтобы загладить свою вину перед ним.***
Его переговоры с Киришимой и Серо прошли почти также. Следующим был Киришима. Который плакал… Ух… Айзава держал в руках коробку с салфетками. «Можешь рассказать мне, что произошло?» Киришима громко шмыгнул. Он рассказал похожую историю, но он, видимо, действительно понимал, как сильно они навредили Мидории, чем остальные трое. Он также выглядел лично огорчённым проблемой с Бакуго, видимо, он имел гораздо более лучшие мысли насчёт своего друга. «Просто… — Киришима опустил взгляд. — Надо мной тоже раньше издевались, так что я знаю каково это. Я испытал это, или, ну, всё никогда не было так плохо, но даже если Бакуго был грубым и громким, я знал, что он, в конце-концов, хороший парень. Но хороший парень не стал бы делать что-то такое. Он бы не стал кому-то так вредить. Он должен быть лучше, чем это…» Киришима шмыгнул снова, слёзы лились ручьём, и он выглядел слишком виновато и грустно для того, чтобы Айзава мог придумать какое-нибудь адекватное наказание. Но не он был тут жертвой, и он должен это осознавать. Потирая свою бровь, Айзава попытался не застонать вслух. «Люди не идеальны, Киришима, — сказал он хрипло. — Они часто разрушают наши ожидания. Раньше или позже ты научишься занижать их, или просто оставлять людей, которые им не соответствуют. Не имеет значения, как высоко ты думаешь о ком-то. Иногда ожидания и реальность не совпадают, но ты не должен чувствовать себя ответственным за это». Киришима надулся, и, черт возьми, Айзаву окружало слишком много мягких людей. У него не было на это времени. «Но… но я всё ещё хочу дружить с Бакуго… это неправильно?» Айзава выпустил вздох. «Так ли это?» Киришима замешкался. «Я… Я не знаю, сэр». «Тогда разберись с этим, — прямо сказал Айзава. — Тебя с твоими друзьями я жду после уроков, а также документ о законах согласия. Я больше не хочу тебя здесь видеть». Киришима выглядел напуганным таким неожиданным концом разговора, но, слегка задумчиво кивнув, он покинул кабинет. По правде, Айзава просто не знал, как решить такую сложную личную драму, да и не то чтобы он хотел. Всё, что он мог сделать, он сделал. «Следующий».***
У Урараки и Тодороки проблем не было, так как они единственные пытались разрядить ситуацию. Они оба испытывали горечь и пытались защитить своего друга, но ему понадобится некоторое время, чтобы поумерить их пыл. Выражение Тодороки не было таким закрыто-холодным со времён Спортивного Фестиваля, и это было настораживающим различием. За исключением ответов на прямые вопросы, он хранил полную тишину, отвечая коротко и точно. Единственный раз, когда он вырвался из своего состояния был тогда, когда он спросил, где был Мидория. Айзава ответил, что со Всемогущим, и что безопаснее всего будет просто подождать в общей комнате, пока он не вернётся. С острым кивком и без каких-либо просьб, Тодороки покинул комнату. Урарака была с другой стороны спектра, ходя по помещению, громко говоря, плача, маша руками, и случайно заставляя вещи в его офисе летать. Видимо, она сдерживала свой гнев до этого момента. Айзава не знал, почему люди любили выговариваться ему. Это был не первый раз со студентом. Каждый учитель, за исключением Всемогущего, хоть раз приходил к нему покричать. Иногда этим занимались злодеи. У него была тяжёлая жизнь. «…и этот грязный слизняк! Я решила дать ему шанс! После того, как он начал действительно нравиться мне! Я-я думала, что издевательства, это его обычные издёвки! Обычный Бакуго! Просто то, как он нормально разговаривает! Но это абьюз! Он годами абьюзил моего лучшего друга, а я даже не осознавала этого! Как я могла этого не видеть?! И, конечно, Изуку ничего не говорил, потому что он слишком добр и всегда прощает, о боже! Это ли не знак? Как Стокгольмский синдром или что-то. Он настолько к этому привык, что уже не замечает. Он сказал, что ненавидит себя. Боже, я такой ужасный друг! Почему Изуку не мог просто поговорить со мной, не то чтобы я знала, что делать, но это лучше, чем держать всё в себе, а он даже не мог прийти ко мне самостоятельно! Эта должна была быть эта тупая сыворотка правды. Он, наверное, так расстроен сейчас, и я даже не знаю, что мне сделать, чтобы помочь». «Как он вообще может ненавидеть себя? Я не понимаю. Он идеальный. Он самый добрый, храбрый, самый умный человек, которого я знаю. И только подумать, что всё это время Бакуго поливал его грязью. Плевал на его тяжёлую работу, смелость и доброту, как будто оно ничего не стоило. Я не могу поверить- аргх! Я называла Изуку этим именем всё время! Бесполезный. Кличка Бакуго. Имею в виду, я знаю, что он принял её и решил поменять значение, но сейчас это звучит так грязно. Потому что Мидория не бесполезен! Он стоит тысячи Бакуго! И…» Урарака прервалась. «И он Деку, который может это сделать». Вся её ярость истончилась, и она, слава богу, опустила все летающие предметы. «Простите, Айзава-сенсей, — спокойно сказала она. — Похоже, я глупая, — её взгляд затуманился. — Деку сражается, чтобы стать лучше всё это время. Лучшее, что я могу сделать — это продолжить поддерживать его». Она подняла кулак вверх и кивнула в решительности. «Я так и сделаю! Спасибо, Айзава-сенсей!» И затем она просто ушла. Айзаве даже не нужно было что-либо говорить.***
Теперь сложные пациенты. Иида сразу же поклонился, извинился и предложил уйти с поста президента класса, когда вошел в кабинет. Это было неудивительно. «Не думаю, что ты должен извиняться передо мной, ребёнок», — сказал Айзава, награждая его взглядом раздражения. «Верно, — Иида всё ещё был под углом в 90 градусов. — Я извинюсь перед Мидорией, когда увижу его в следующий раз». Айзава поднял бровь. «И Бакуго?» Иида вспыхнул. «Извините, сэр, но этого я не могу сделать». Это было немного неожиданно. По крайней мере, Иида оставался при своем мнении, но это все усложнит ещё больше, чем ожидалось. Айзава полагал, что Бакуго будет единственным, с кем ему придется сражаться, когда дело дойдет до урегулирования их разногласий и определения наказания. Но оказалось, что у Ииды была более упрямая сторона, чем та, что он обычно показывал. «Присядь». Иида поднялся с поклона и сел так напряжённо, что Айзаве казалось, будто у мальчика по всему телу были металлические стержни. Он устал уже от того, что просто смотрел на него. «Хочешь рассказать мне, что случилось?» Иида так и сделал. Только он был более зол и возбужден, чем кто-либо еще сегодня. Иида признался, что ударил Бакуго без колебаний и сожалений. На самом деле он все еще казался разгневанным. Казалось, он искренне расстроился из-за того, что поставил Мидорию в такую ситуацию, но все остальное, Айзава мог сказать, он сделал бы снова. Айзава решил встать и налить себе чаю. «Иида, как бы ты себя чувствовал, увидев эту сцену со стороны?» Иида моргнул. Затем он посмотрел вниз, сдвинув брови. «Я полагаю, что выгляжу довольно жалко в этом свете. Но Бакуго это заслужил». «Что именно заставляет тебя чувствовать себя так плохо?» — терпеливо спросил Айзава. Иида нахмурился еще сильнее. «Потому что я был тем, кто ударил первым… и я проигнорировал желание Мидории, чтобы удовлетворить мой собственный гнев…» «Были ли твои действия подобающими герою?» «Я… нет…» — плечи Ииды слегка опустились. «Повёл ли ты себя как друг?» «Нет, сэр», — произнёс Иида с совершенно виноватым видом. Проблема с такими людьми, как Иида, заключалась в том, что они действовали с такой серьезностью, что трудно было указывать на их ошибки. Ну, по крайней мере, не ввергая их в глубокое чувство вины. Тип Ииды также был известен тем, что был слишком строг к себе. «Что бы ты сделал по-другому?» Наступило долгое молчание, пока Иида обдумывал свой ответ. «Не знаю, сэр», — тихо сказал Иида. Айзава тяжело вздохнул. Он знал, что не может торопиться с оглашением того, что было действительно нужно Ииде. — Подумай об этом, — сказал он, чувствуя усталость. — Поскольку это первое нарушение в твоём безупречном послужном списке, я отпущу тебя с предупреждением и недельным арестом». «Сэр!» — глаза Ииды наполнились слезами. «И ты можешь сохранить свой пост старосты, — Айзава мог признать, что Иида лучше следил за классом, чем он сам. — Но больше никаких драк вне тренировок». «Но, сэр, я…» Айзава оборвал его взглядом. «Ты больше так не поступаешь». «Я… — Иида некоторое время просидел с открытым ртом. Затем он снова закрыл его. — Да, сэр. Прошу прощения за неудобства». Айзава отпустил его, нутром чувствуя, что ему нужно будет следить за мальчиком. Айзава не имел права сказать, что был бы он на месте Ииды, когда был подростком, он бы тоже приукрасил лицо парня.***
И, наконец, звезда этого дня, самый строптивый пятнадцатилетка, которого Айзава когда-либо встречал. Входит Бакуго, штаны свисают, рот сердито смотрит на мир. Айзава одарил мальчика долгим молчаливым задумчивым взглядом. Он, конечно, был сдержан, но, по мнению Айзавы, мальчик не умел скрывать свои эмоции, чтобы спасти свою жизнь. Было видно удивительное количество вины и обиды. Возможно даже какие-то нотки предательства. Все это выражалось в том, как он держал себя, в посаженном взгляде, в его неспособности смотреть в глаза, в надутой губе. Эта драка беспокоила его больше, чем он хотел, чтобы кто-нибудь знал. Они сидели в тишине достаточно долго, чтобы Бакуго начал нервничать, и когда Айзава решил, что ему уже достаточно неловко, он спросил: «Я слышал сегодня несколько интересных историй, Бакуго, не хочешь рассказать мне свою?» Бакуго усмехнулся. «Они все уже рассказали вам, не так ли? Я плохой парень, Деку идеальный маленький ангел, и вы собираетесь исключить меня за ошибку, которую я совершил два года назад, потому что я был тупым кретином, который не пропускал свои слова через свою голову. Просто покончите с этим, мать вашу. Зачем вообще притворяться, что это не то, что происходит? Люди говорили об этом с самого начала. Я чертов злодей». Айзава внимательно посмотрел на своего ученика. Айзава считал себя рациональным человеком. И в мире такого хаоса и насилия временами ему было трудно сохранять хладнокровие. Он не был глуп. Бакуго не был злодеем, и у него не было нулевого потенциала. За последний год он значительно вырос. Но он также сделал много, много ошибок. Ошибки, к которым школа слишком снисходительна. То, что он сделал, велел кому-то покончить с собой, даже если это было два года назад, было преступлением. Правонарушение, подлежащее аресту, если бы Мидория довел дело до конца. И все больше и больше последствия его жестокого обращения проявлялись в действиях и личности Мидории. Он ранил другого человека так, как никто никогда не должен был. Айзава торжественно кивнул. «Не вижу причин, почему я не должен». Бакуго начал плакать. Это были слёзы горечи. Слёзы, которые он пытался сдержать, но всё ещё слёзы. «Ты понимаешь, почему то, что ты сделал, было неправильно?» «Это был просто Деку, — ядовито выдавил он. — Он бы никогда так не поступил». Айзава почувствовал прилив отвращения. «И почему ты так думаешь?» «Потому что я знаю его, — внезапно взорвался Бакуго. — Он слишком туп и упрям, чтобы поступать так, как ему говорят. Целый мир говорил ему сдаться с того момента, как он был рождён, и сейчас этот уёбок в ЮЭЙ. Он всегда сгорает от злости на слова, что люди ему говорят. Почему это должно как-то отличаться?» Айзава одарил студента пустым взглядом. «А если бы он сделал это?» «Он бы не стал», — раздражённо сказал Бакуго. «Но если бы стал?» Бакуго не стал встречаться с ним глазами. Айзава вздохнул через нос. «Ты ранее показал, что ты умный парень, Бакуго. Так что объясни мне закономерность, что я вижу. Ты атакуешь Мидорию и кричишь на него. Мидория бьёт в ответ. Ты заходишь слишком далеко. Мидория остаётся раненным либо своими действиями, либо твоими». «Он и меня ранил», — вклинился Бакуго, хотя он, по всем видимости, понимал разницу между их ранами. «Сколько раз ты сломал Мидорию, Бакуго?» — прошипел Айзава. Бакуго уставился на него как на сумашедшего. «Ни разу! Вы не втыкаете? Он никогда, блять, не ломается! Это вся блядская проблема! Это то, почему я…» — Бакуго резко оборвал себя и посмотрел в сторону. Айзава уловил мысль. «Это то, почему ты ненавидишь его», — закончил он. Бакуго начал зубоскалить, скрестив руки на груди, но не отрицал этого. Айзава медленно моргнул, общая картинка начала собираться кусочками пазла. «Тогда у меня есть один последний вопрос для тебя, Бакуго, — сказал Айзава, поставив кружку и сжав пальцы. — Откуда ты знаешь, что не сломал его?» Бакуго выглядел слегка ошарашенным таким заявлением, затем задумчивым. «И что это, блин, должно значить?» «Вещам не нужно быть разбитыми, чтобы быть сломанными, Бакуго, — ясно сказал Айзава зная, что этот момент очень важен для развития мальчика. «Иногда они в трещинах. Снова и снова, пока они не испещрены ими, словно паутиной. В трещинах или в осколках, они всё ещё сломаны, Бакуго». Айзава увидел момент, когда Бакуго это понял. То, как его глаза расширились, а челюсть упала. То, как его брови сдвинулись, и он потерял себя в раздумьях, возможно, в воспоминаниях. Айзава прочистил горло и вернул внимание Бакуго. «Я позвоню твоей матери, конечно. Бумаги пройдут через Незу, но до того момента ты будешь под вопросом. Кто-нибудь подвезёт тебя сегодня, тебе нужно будет собрать свои вещи за выходные…» Реальность его ситуации, казалось, сразу обрушилась лавиной, и плечи мальчика поникли. Словно весь боевой дух вышел из него. Для парня, обычно полного энергии и драйва, это было жутко. Но тут послышались звуки чьего-то бега, и внезапно Мидория ворвался в комнату, его глаза горели решимостью, а рот заклеен скотчем. Он попытался заговорить, но быстро понял свою ошибку и сорвал ленту. Затем у него заняло мгновение чтобы сморщиться и потереть кожу вокруг рта. Айзава и Бакуго недоверчиво на него уставились. Наконец, Мидория заговорил: «Вы не можете исключить Бакуго! Доказательства предполагаемого преступления были получены методами сплоченности, и я не выдвигаю обвинения. Более того, упомянутое преступление произошло где-то в другом месте, более двух лет назад, и мне нужно проверить срок годности такого рода преступления, но я почти уверен, что все это выходит за рамки юрисдикции школы. Вы не имеете права его отчислять». Айзава хотел долбануться лбом о парту. Ааааааааааааааааргх. Почему его студенты хотят сделать всё сложнее, чем оно должно быть? У Бакуго на лице было что-то среднее между злостью, запором и смущением. «Мидория, если то, что я знаю о твоем прошлом, правда, и учитывая количество насилия, которое я лично видел между вами, я не сомневаюсь в том, что узнал, — устало сказал Айзава. — Какая возможная причина может быть у вас, чтобы продолжать быть одноклассниками? Разве ты не должен ненавидеть его или что-то в этом роде? Я изнурен». Глаза Мидории ярко сияли. «Он стал лучше, сэнсэй. Меня не волнует наше прошлое. Бакуго вызывал у меня восхищение годами». «Почему?» — сказал Бакуго так, будто даже он не мог этого понять. Он определенно проделал долгий путь с начала года. «Ты пытаешься. Даже когда вы в худшем или самом подлом и сумасшедшем состоянии, ты всегда пытаешься стать лучше. Ты всегда борешься за то, чтобы быть героем, несмотря на то, что кто-то говорит, несмотря на то, как ты себя чувствуешь. Несмотря на твои ошибки. Ты всегда пытаешься. Иногда… — Мидория прикусил губу, и в его глазах промелькнула сложная гамма эмоций, прежде чем он снова поднял голову. — Иногда это дает мне надежду. Пожалуйста, Айзава-сенсей, — Мидория повернулся к учителю, — Не исключайте его». Ухххххххххххххххххххххххххххххххххххххххххххххххх. На этот раз Айзава действительно уронил голову об стол. Остальные детали встали на свои места, и Айзава это ненавидел. Это было похоже на какую-то запутанную форму созависимости. Почему Мидория должен быть таким чертовски хорошим? Было бы намного проще, если бы Мидория просто ненавидел Бакуго, и пусть на этом все кончится. Вместо этого проблемный ребенок должен был на самом деле иметь достойные доказательства и указывать на настоящие законы и прочее. Реальность была такова, что Айзава мог исключить любого, кого хотел, независимо от закона. Но Мидория преподносил смысл в другом. Бакуго добился прогресса, а наказание того, кто делает успехи, скорее всего уничтожит этот прогресс. Бакуго, предоставленный самому себе за пределами школы, с разрушенными мечтами и недавно напитавшейся ненавистью к себе, станет катастрофой, ожидающей своего часа. Айзаве нравится думать, что он умеет думать наперед. Вопрос был скорее в том, что безопаснее; Бакуго, неудавшийся герой-ученик, или Бакуго «герой», обладающий силой героя и лицензией делать все, что ему заблагорассудится. Лучшим планом во всем этом был бы тот, который обеспечил бы его развитие в психически здорового, ответственного героя. Это означало держать его на пути героя и избавиться от всех его вредных привычек. Тот же план, что и раньше. Только теперь у него во рту остался неприятный привкус, зная, как далеко Бакуго готов был зайти. Айзава посмотрел в глаза Мидории. Он видел больше истощения, чем сам Айзава в себе чувствовал, но также и непоколебимую решимость. «Угх, хорошо, он может остаться, — сказал Айзава, вскинув руки, разочарованно сдаваясь. — Но его все равно нужно наказать». «КАКОГО?!» — сказал Бакуго, больше реагируя на это, чем на новость о том, что его исключат. Он был сложным парнем. Мидория залился счастливыми слезами. Ради бога, откуда они взялись? Бакуго переводил взгляд с Айзавы на Мидорию и обратно. Затем, махнув рукой на Мидорию и каким-то образом наполнив свое слово двенадцатилетним разочарованием, он закричал: «Я не понимаю ТЕБЯ!» А потом он выбежал из комнаты. А это означало, что позже Айзаве придется выследить его снова, чтобы дать ему настоящее наказание. Отлично. Всемогущий ввалился после того, как он ушел, а кровь сочилась сквозь его зубы. «Для такого старика, как я, тебе нужно быть немного помедленнее, Мидория, — прокашлял он. — Я не могу идти в ногу, как раньше». «Ой, простите, Всемогущий. Я не хотел вас напрягать, просто когда вы сказали, что Айзава-сенсей собирается поговорить с Бакуго, у меня появилось плохое предчувствие, и я должен был поспешить сюда, пока не случилось что-то плохое. Кажется, я забыл, что вы были со мной. Ничего личного, правда…» «Мидория, — Айзава поднял руку, чувствуя, что это конечная. — Если ты не хочешь дать мне отчет о том, что произошло сегодня, пожалуйста, заткнись». «Ах! Простите, сэр». Потянувшись к своему столу, он вытащил моток изоленты и бросил его мальчику, который чуть не упустил его. С понятным нежеланием, но также и покорностью он оторвал кусок и послушно прижал его ко рту. «Я провожу тебя обратно в общежитие». У него была замена всем остальным в его классе, и ему нужно было уже убираться из этого проклятого кабинета. Мидория робко последовал за ним, и Всемогущий тоже пошел следом, хотя они вдвоем ему были не нужны. Пока они шли, Айзава обдумывал наказания, которые могли бы каким-то образом помочь Бакуго, но взгляд в один из нижних коридоров заставил его задуматься. Он мельком увидел Мирио. Жуткая улыбка искривила его губы. Мидория и Всемогущий тут же отошли от него на несколько шагов. Ах, но наказание можно было отложить на потом. Когда они вернулись в общежитие, их ждала целая группа детей, фактически всех детей, которых он только что собрал. Айзава был почти уверен, что сказал им вернуться в класс, но, должно быть, это вылетело из его головы. Не помогало и то, что треть из них только что выбежала из комнаты, прежде чем он успел от них отмахнуться. Ну, это казалось важным моментом в любом случае. Мидория вошел и застенчиво помахал рукой. Больше половины присутствующих одноклассников расплакались и бросились вперед, чтобы обнять его и извиниться. Конечно, Мидория тут же расплакался, и Всемогущий, заботливый человек, пошел за бутылкой воды. Айзава, однако, внимательно наблюдал и заметил, как Иида задумчиво посмотрел на него. Он видел, как вошел Бакуго и полностью проигнорировал его. Он наблюдал, как Бакуго пытался поймать взгляд Киришимы. И он наблюдал, как Киришима намеренно избегал зрительного контакта.