///
Позже, когда он готовится выходить, обуваясь под звуки возмущений матери по поводу подгоревших яиц на завтрак. — Не то чтобы я не ценю, что ты готовишь мне завтрак, Кей, это мило с твоей стороны, но в следующий раз я научу тебя готовить, чтобы они не выглядели так, как сегодня, — на его телефон приходит уведомление, и Цукишима принимает плохое решение, открывая его. Кому: Кей От: Ямагучи цукки! (ﾉ ◕ ヮ ◕) ﾉ *: ･ ﾟ ✧ я собираюсь выходить из дома! — …ну правда, как я могу отпустить тебя в колледж, если ты даже не умеешь готовить яйца, я… Кей? Кей, дорогой, что происходит? Цукишима моргает, глядя в свой телефон, и глубоко вдыхает, чтобы не сделать ничего резкого, например, рухнуть на пол из-за внезапно ослабевших колен только потому, что Ямагучи отправил по-глупому милый смайлик. Уже слишком поздно подхватить грипп и провести неделю в постели? — Что? — Ничего, мам, — Цукишима качает головой и делает вид, что не замечает нелепый румянец на лице, когда отправляет Ямагучи короткий ответ «я тоже» и кладет телефон в карман. День будет долгим. — Я ухожу.///
«Все нормально», — говорит себе Цукишима, идя по знакомым улицам, зарыв глубоко руки в карманы школьных брюк. Утро относительно прохладное, солнечный свет еще не настолько теплый, чтобы согреть все, к чему прикасается, но ладони Цукишимы все равно отвратительно липкие. В его черепе начинается головная боль, но уже слишком поздно сожалеть о том, что встал с постели. Это просто Ямагучи. Все хорошо. Он повторяет слова как мантру, пока не останавливается на месте их встречи, и солнце бросает свои лучи на знакомую фигуру, ожидающую на углу улицы. Цукишима останавливается, как только Ямагучи оборачивается и улыбается ему. — Доброе утро, Цукки! — говорит Тадаши. Когда Цукишима не делает и шага к нему, Ямагучи бежит навстречу, потому что Ямагучи именно такой человек. — Я думал, ты опоздаешь. — Я же сказал, что выхожу из дома. — Ты сказал, — поддразнивающе соглашается Ямагучи. — Но обычно ты идешь медленнее, чем я, Цукки. Цукишима прав. Это просто Ямагучи. Это просто Ямагучи, чье лицо озаряется улыбкой, такой же теплой, как солнечный свет, ласкающий его лицо. Ямагучи, который дразнит его, но беззлобно. Ямагучи, который нашел Цукишиму, когда они были детьми, оставался рядом с ним, безропотно следуя повсюду, несмотря на бесцельное чувство направления в жизни Цукишимы. Это просто Ямагучи, который утверждает, что плохо знает английский, несмотря на стабильно высокие оценки, чей юмор включает в себя подборку видеороликов о кошках, не умеющих прыгать, и о малышах, впервые пробующих лимон, чья любимая еда — отсыревший картофель фри. Просто Ямагучи, который заботится о всех и вся, кого он когда-либо встречал, который слишком много беспокоится о других людях и недостаточно о себе, который является отличным капитаном и прекрасным лучшим другом. Просто Ямагучи, который смеялся, плакал и рос вместе с Цукишимой столько, сколько он помнил. — Цукки, — Ямагучи теперь хмурится, Цукишима моргает: из-за сведенных бровей посередине его лба появилась морщинка, которая искушает Цукишиму разгладить ее большим пальцем. — Все хорошо? Никаких фейерверков, никаких птиц, внезапно врывающихся с симфонией. Нет никаких потрясающих моментов откровения, когда реальность Цукишимы рушится прямо у него на глазах, и ни один из них не вспоминает странный напряженный разговор прошлой ночью, как того боялся Цукишима. Это не романтическая комедия. Цукишима — не героиня седзе-манги. Но есть мягкое ровное дыхание Цукишимы и слабость в его липких руках. Он прочищает горло и смотрит в яркие глаза Ямагучи так, как смотрел в них годами. — Плохая ночь, — легко признается он и смотрит, как обеспокоенный хмурый взгляд Ямагучи превращается в понимающий. — Я не выспался. Ямагучи сочувственно кивает: — Хочешь пропустить утреннюю тренировку? Уголки рта Цукишимы слегка приподнимается. — Хей, капитан, — поддразнивает он. — Это покровительство. — Цукки, — скулит Ямагучи. — Не усложняй. — Извини, ты меня вообще видел? Ямагучи надувает щеки в притворном раздражении. Это очаровательное зрелище. Цукишима борется с улыбкой. — Хорошо, — говорит Ямагучи и идет вперед. Цукишима легко идет в ногу с ним, когда Ямагучи снова хмурится. — Но ты скажешь мне, если тебе станет плохо? — Ямагучи, — сухо говорит он, — была ли когда-нибудь ситуация, когда я не жаловался на неудобства? — Хах, — моргает Ямагучи, а затем хихикает. — Ты прав, Цукки. В животе у него нет бабочек. Но в его груди есть боль, от которой Цукишима не может избавиться, когда он открыто смотрит на своего лучшего друга, нарушающего утреннюю тишину своим нежным смехом. Возникает желание вынуть нерешительную руку из кармана и дотянуться до пальцев Ямагучи. Было бы так легко поддаться искушению остановить Ямагучи и поцеловать его. «Это просто Ямагучи», — осознает Цукишима и изо всех сил пытается удержать свое сердце от путешествия к горлу. «Это всегда был Ямагучи». Ямагучи ловит его взгляд и улыбается. Цукишима смотрит в сторону. Дерьмо. Все абсолютно не в порядке.///
День проходит размытым пятном, есть лишь проблески Ямагучи, которые глаза Цукишимы постоянно улавливают в неподходящие моменты. Наступает послеобеденная тренировка, и таких проблесков появляется все больше. У Цукишимы усиливается головная боль. Вернувшись домой, он падает на кровать лицом вниз. Он просыпается в полночь с учащенным сердцебиением из-за сна, где была загорелая кожа и веснушки, похожие на звезды.///
Первая неделя ужасна. Череда бессонных ночей, наполненных мыслями, и бесконечные дни, проведенные в попытках игнорировать фантомное сжатие сердца каждый раз, когда он смотрит на Ямагучи. Он не может перестать смотреть на Тадаши, несмотря на все попытки поступать иначе. Цукишима не может удержаться от разглядывания наклона носа Ямагучи, или робких завитков волос над ухом, или его рук, сильных и уверенных на волейбольном мяче, когда он готовится к подаче, или его горла, подрагивающего от ободряющих слов, когда он выкрикивает их во время тренировки, и смеется, когда команда кричит в ответ. И все, что Ямагучи может сделать — улыбнуться ему, неважно, насколько насмешливо, а затем слова рвутся наружу, застревая в горле Цукишимы. Я хочу запомнить все созвездия на твоей коже, если ты разрешишь. Я хочу держать тебя за руку. Я хочу, чтобы ты заснул, положив голову мне на плечо. Я хочу все это, если ты позволишь. Я бы рискнул ради тебя. Все, что Цукишима может сделать — беспомощно держать рот закрытым, чтобы не взорваться, как катастрофа. Целую неделю он витает в облаках, как неуклюжий идиот с бессонными глазами, и мигренями, мигренями, мигренями, вызванными недосыпом, которые порождают приступы гнева. Однажды во время обеденного перерыва, когда Хината и Кагеяма разыскивают его в последнюю минуту перед важным тестом для подготовки, Кагеяма зовет его Демоном Глазных Мешков. Хината хихикает, а Цукишима спокойно берет в руку карандаш и думает: «Ох. Возможно, я их ударю.» Только когда Ямагучи появляется из ниоткуда и придвигает стул, чтобы сесть рядом с ним, нагибается через стол, чтобы переписать конспект Цукишимы с английского, и он так близко, что Цукишима может почувствовать запах цитрусового шампуня и все мысли о возможном убийстве исчезают, когда в его мозгу происходит короткое замыкание. Итак, первая неделя с возникшими чувствами? Определенно ужасно. Но вторая неделя… Вторая неделя намного хуже.///
Ямагучи постригся. Это первое, что замечает Цукишима, приближаясь к — своему лучшему другу? безответной любви? источнику ежедневного опустошения? — Ямагучи, который стоял, прислонившись к стене, и ждал. Ямагучи поворачивается к Цукишиме с открытым лицом, яркой улыбкой, и его теперь короткие волосы подпрыгивают вместе с движением головы. Тадаши похож на опрятного, респектабельного молодого человека, и одновременно напоминает Цукишиме восьмилетнего мальчика. Это сильно сбивает с толку и вызывает тревогу. — Доброе утро, Цукки. — Привет, — говорит Цукишима из сухостью во рту, — ты постригся. — Ах. Ага, — Ямагучи протягивает руку к волосам с застенчивой ухмылкой. — Я хотел немного подстричься, но думаю, парикмахер меня неправильно понял? Слишком коротко, не правда ли, Цукки? Слишком коротко. Слишком коротко, чтобы прикрыть то, что раньше прятали его длинные волосы, так что теперь все на виду — утонченная ушная раковина Ямагучи, форма его челюсти, длина шеи. Пальцы Цукишимы дрожат от жажды прикоснуться. Волосы коротки, чтобы лежать на голове Ямагучи, и они каждый раз подпрыгивают, когда Тадаши двигается. Это до боли очаровательно. — Цукки? Ямагучи выжидающе смотрит на него, поэтому Цукишима резко разжимает сжатые челюсти. — Нет, — говорит он. Лжец. — Нормально. Ямагучи секунду сомневается, но быстро улыбается, покачивая головой. Его короткие волосы развеваются, и это чертовски мило. — Как скажешь, Цукки, — начинает Ямагучи с чрезмерно драматичным вздохом. — Но если на меня будут пялиться в школе, знай, что именно ты ответственен за мою ложную уверенность и, следовательно, будешь виноват, когда я зачахну с низкой самооценкой и стану изгоем общества на всю оставшуюся жизнь. Цукишима смеется. Он отвлекается, чтобы протянуть руку и осторожно потянуть за короткие прядки. Мягкие волосы Ямагучи между его пальцами, вероятно, пахнут апельсиновым шампунем. Он хочет пробежать пальцами по всей голове. — Это просто стрижка, — говорит Цукишима как можно более невозмутимо: снова ложь. — Никто даже не заметит, — добавляет он, говоря неправду в третий раз. Ямагучи улыбается: — Наверное, — признает он, наконец успокоившись. Ямагучи с любопытством смотрит на Цукишиму, а Цукишима смотрит на него, сердце бешено колотится в грудной клетке. Было бы так легко наклониться и поцеловать его. В таком случае он окажется на виду, как разорванная плотина. «Может, рискнуть», — думает Цукишима. Он вспоминает о десяти годах тщательно выстроенной дружбы и в отчаянии спрашивает себя, стоит ли рисковать? Пауза, словно тишина перед ударом молнии, а затем резкий вдох где-то между ними. Ямагучи моргает. Цукишима дергается, охваченный паникой, и опускает руку, отступая. Его глупая, неуклюжая рука поправляет очки на переносице, пытаясь действовать небрежно. Момент упущен. К счастью, Ямагучи никак не комментирует его поведение. Вместо этого его лучший друг вздыхает и смотрит на дорогу впереди. Он делает первый шаг в направлении школы. — Эй, Цукки, — говорит Ямагучи через некоторое время. — Готов поспорить на две свиные булочки, что первогодки сделают комплимент моей стрижке. Плечи Цукишимы опускаются: — Первогодки делают комплименты всему, что ты делаешь, — замечает он. — Спорю на две булочки, что Хината оценит мою стрижку, — говорит Ямагучи. Цукишима закатывает глаза: — Хината всегда остро реагирует. — Спорим на две свиные булочки, что Кагеяма… — Хорошо, — стонет Цукишима. — Две свиные булочки. Ямагучи смеется, направляясь в школу. Его волосы подпрыгивают в такт шагам. Сегодня Цукишима рад следовать за ним.///
Они заходят в клубную комнату на утреннюю тренировку, и первокурсники спотыкаются друг о друга, чтобы сделать комплимент капитану. Второгодки тоже замечают новую стрижку, а затем Хината присоединяется к ним, чтобы подпрыгнуть от вострога. — Ямагучи, ты наконец постригся! — восклицает радостно Хината. — Выглядит очень красиво! Ямагучи потирает затылок, покраснев от внимания: — Спасибо, Хината. — Я серьезно! — настаивает Хината. Он поднимает голову, чтобы оглянуться. — Тоб… Кагеяма! Разве у Ямагучи волосы не выглядят красиво? Кагеяма поднимает взгляд, отрываясь от переодевания в тренировочную форму, чтобы взглянуть на Ямагучи. Тадаши затаивает дыхание. Цукишима замирает перед своим шкафчиком в ожидании. Кагеяма задумчиво хмурится, затем неловко поднимает большой палец вверх, отчего Хината сияет, как гордый родитель: будто поднятие большого пальца — огромное достижение для Кагеямы. Может, так и есть. Цукишима не хочет об этом задумываться. — Красиво, — заявляет Кагеяма, и Ямагучи выигрывает две свиные булочки. Цукишима щелкает языком. Оба волейбольных идиота бурно реагируют на это, не имея ни малейшего представления о пари, и принимают оскорбления Ямагучи из-за его короткой стрижки на свой счет. Цукишима закатывает глаза от затевающейся ссоры, и старается не поддаваться жару от смеха Ямагучи на заднем плане.///
На утренней тренировке во время перерыва, чтобы попить воды, Цукишима открывает дверь встревоженной Ячи. Все думали, что она не присоединится к ним, когда та не пришла к началу тренировки. Это не в ее стиле: опаздывать почти на час, но Цукишима ничего не говорит, ставит бутылку с водой и молча забирает у нее из рук тяжелую коробку. — Спасибо большое, Цукишима-кун, — говорит Ячи со всей искренностью, будто бесконечно благодарна — именно так она звучит большую часть времени. В этом Ячи похожа на Хинату, за исключением того, что она блондинка, реже кричит от волнения из-за волейбола и, следовательно, более терпима. — Мне жаль, что я опоздала! — Все в порядке, — говорит Цукишима. Беглый взгляд в коробку показывает, что там лежат новые клубные куртки Карасуно. Он ставит ее и поворачивается к менеджеру с покрасневшим лицом, все еще переводящую дыхание. Цукишима хмурится: — Тебе нужна вода? — Нет, — Ячи яростно качает головой. — Я-я просто… — она краснеет еще больше, словно вспоминая что-то, а затем яростно хлопает себя двумя руками по лицу, чтобы скрыть пронзительный звук. Цукишима в тревоге оборачивается: — Ямагучи. Ямагучи уже бежит к ним, к большому облегчению Цукишимы. В отличие от Цукишимы, он без колебаний осторожно отрывает руки Ячи от лица. — Что не так? Что случилось? — …так раздражает, — рыдает Ячи, как только ее руки отрываются ото рта, и почти мгновенно Цукишима, подняв брови, понимает, что Ячи сердится. — Я не должна была опоздать, я пришла вовремя, и получила куртки, а потом он появился из ниоткуда, и мне пришлось стоять там так долго… Ямагучи хмурится: — Кто? — Кадокава-сан! — Ячи раздраженно плачет, и рот Ямагучи возмущенно открывается. — Капитан баскетбольного клуба! — Он признался тебе снова? — требует Ямагучи. — Даже после того, как ты в прошлый раз отказала ему? — Да! — Как он посмел! — Знаю, — скулит Ячи, когда Ямагучи гладит ее по спине. — Я говорила ему «нет» уже десять раз! — Ты говорила! — Мне пришлось снова выслушать его признание, и я сказала ему, что опаздываю, а ему было все равно! Куртки были такими тяжелыми! — Он придурок! Цукишима смотрит на них, потерянный, и Ямагучи поворачивается к нему со смешным негодующим взглядом. — Ты можешь в это поверить? — Ямагучи кричит ему, как будто Цукишима уже должен был это знать. — Капитан баскетбольного клуба пытается украсть нашего менеджера! Цукишима приподнимает бровь: — Я думал, Ячи сказала, что он пытался признаться. — Почти то же самое! — настаивает Ямагучи. Ячи с сожалением соглашается с ним. — Просто, — вздыхает Ячи, — я знаю его, он действительно хороший парень, и он может быть хорошим другом, но я просто не люблю его в таком смысле, понимаете? Ямагучи утвердительно кивает. Цукишима кивает неуверенно. — Некоторым людям лучше просто дружить, — говорит им Ячи, кусая губу. Раздражение, кажется, мало-помалу уходит из нее. — Неловко, когда они продолжают признаваться и настаивать на отношениях. — Я знаю, Ячи, — хмуро говорит Ямагучи, успокаивающие поглаживая Ячи по спине. — Я понимаю тебя. Я бы тоже не хотел получить такое признание. Цукишима замирает. — Спасибо, Ямагучи, — слабо улыбается Ячи. Ямагучи что-то отвечает, его брови все еще сведены к переносице, но Цукишима больше не слушает, пол словно ушел из-под его ног, и нет больше ничего, кроме белого шума в ушах и биения сердца в горле. Ох, думает Цукишима, после чего приходит разрушительное осознание того, что он, возможно, все понял неправильно.///
Той ночью он снова не спит.