Пирофоб

Рик никогда по-настоящему не пытался перебороть свой страх. Он просто держится подальше от огня и всего, что с ним связано. Это не слишком получается, учитывая, что огонь всегда преследует его во снах, но Рик уже даже смирился. И это неправильно. Огонь не самая часто используемая вещь в жизни современного человека, но все же он важен, он естественен для многих, он приручен и безопасен. Рик не понимает, как такие вещи можно ассоциировать с безопасностью, но старается убедить себя в том, что это нормально. Несколько дней он живет с мыслью, что им с Эйденом просто не по пути, но сегодня Рик спускается вниз к родителям и заявляет: — Я хочу записаться к психотерапевту. Отец вздергивает брови, мама обеспокоенно смотрит на него. Когда-то давным-давно в детстве Рик уже работал со специалистом, но это не принесло никаких плодов. Может, дело было в специалисте, может — в Рике. Тогда он точно не желал избавляться от страхов: он просто боялся и жил в постоянном ужасе. Теперь он хочет разобраться с этим, и теперь он достаточно взрослый, чтобы выбрать самому, с кем комфортнее работать. — Милый, с чего такие идеи? — подает голос мама. — Нет, все правильно, Хейз, — прерывает ее отец, — давно пора.

~

Оказывается, сильные фобии вполне способны перейти в психоз. Рик всю жизнь существовал в параноидальном страхе, но даже не задумывался о том, как это на него влияет. Единственным способом решения проблемы были попытки избегать объекта страха. Но побороть его? Может, когда-то Рик и пытался. Может, со временем он так сжился со своим состоянием, что уже не представлял ничего другого. Конечно, Рик знает, что окружающие реагируют на огонь как на что-то обыденное. Просто его собственный мозг, как устаревшая модель телефона, лишена этой очень распространенной функции. И теперь Рик понимает, что он не устаревшая модель, он — поломанная. И он, в общем-то, подлежит ремонту. Доктор Кар — темноволосая женщина лет сорока с внимательными серыми глазами и доброй улыбкой. Она кажется и тем человеком, который поставит тебя на место одним словом, и тем, кто с милейшим видом предложит тебе конфетку, наговорив приятностей. Именно поэтому Рик испытывает к ней какое-то полубоязливое уважение вперемешку с очарованностью. Доктор Кар выглядит очень аккуратно: судя по всему, она обожает бежевые кардиганы, немного официальные блузки и брюки — снова смесь строгости и уюта. Она похожа на того, кто идет в ногу со временем, поэтому, когда она спрашивает на первом сеансе, что же сподвигло Рика к ней прийти, он все сразу вываливает. Мир еще полон консервативных людей, считающих гомосексуальность болезнью, поэтому Рику важно, чтобы к нему в голову лез кто-то, кто точно не из таких. Все, что говорит доктор Кар: — Хорошо. Стимул это хорошо. Только ты должен понять, что ты для себя стараешься, а не для кого-нибудь другого. Рик это прекрасно понимает, ведь, как бы он ни работал над собой, Эйден ушел. Ушел, предупредив, что больше не вернется. Возможно, Рик никогда не влюбится ни в кого, с кем возникнут похожие проблемы. Возможно, Рику больше не понадобится быть устойчивым к огню. Но Рик устал от кошмаров, они становятся только хуже, подстегиваемые вечно плохим настроением и ненавистью к себе. Самая первая, самая удивительная и очевидная рекомендация от доктора Кар — это привести организм в норму. Нужно хорошо спать, хорошо питаться, заниматься спортом. Рик не может высыпаться, но все остальное вполне в его силах. — Когда организм ослаблен, психика тоже находится в уязвимом состоянии, — объясняет доктор Кар. Она прописывает Рику успокоительные и на вопросы, когда же можно начать работать над страхом, говорит: — Где-нибудь через полгода. Тебе нужно прийти в себя. Через полгода! Конечно, Рик так всю жизнь живет. Конечно, Рик никуда не торопится, но полгода? Теперь это кажется чем-то невероятно долгим. К тому же, Рик слышал, что не всегда получается избавиться от фобий окончательно. Вдруг у него этот случай? Он будет ждать и надеяться просто чтобы получить от собственной психики от ворот поворот? Рик старается не делать ничего сам, но иногда находит себя следящим за Эйденом в соцсетях. Они учатся в разных школах, и вероятность повстречаться где-то в городе очень мала. Это отличные условия для того, чтобы потихоньку забывать друг о друге, но Рик не может. Даже в те дни, когда он всеми силами избегает напоминающих вещей, от себя не убежишь. Рик засовывает свитер с рождественским енотом подальше в шкаф, чтобы никогда его больше не видеть, но через некоторое время психует, вытаскивает, смотрит на него и думает, какой же он идиот. Один раз Рик даже хочет избавиться от него — выкинуть, но в итоге свитер просто снова отправляется в самый дальний угол шкафа. До следующей истерики. Рику плохо, он не понимает, как хорошее питание может сделать что-то лучше, если, в основном, весь негатив находится в посторонних вещах. Успокоительные помогают, но иногда их недостаточно. Рик ненавидит себя, Рик ненавидит свою жизнь, которая довела его до этого, Рик ненавидит даже случайных мимо проходящих людей, потому что ни на что, кроме ненависти, он сейчас в принципе не способен. В итоге Рик приходит к тому, что ему нужен Эйден. Для этого Рик должен не бояться огня, а чтобы не бояться, чтобы приступить к лечению, необходимо успокоиться. И без Эйдена Рик успокоиться не в состоянии. Замкнутый круг. Страх — результат надломленной психики и очень живого воображения. Настолько живого, что Рика постоянно преследуют мысли об огне — сны тому показательный пример. Рик пытается направить мысли в другое русло, фантазировать, отвлекаться, но вместо этого мысли перескакивают к Эйдену, и вот уже Рик, как идиот, представляет, что было бы, если бы Эйден пришел к нему снова. Пришел и сказал бы, что Рик дурак и никуда он такого дурака не отпустит. Рик настолько погружается в эти странные мечтания, что становится только хуже. Он чувствует боль почти что физически от простого маленького факта: Эйдена рядом уже не будет. Рик пытается думать о чем-то еще, но не получается. Все остальные вещи мира кажутся глупыми, незначительными, дурацкими. И Рик прекрасно понимает Эйдена: если тебя посылают снова и снова, зачем оглядываться назад? Рику ведь не нужно, чтобы Эйден вернулся, само его присутствие будет ужасно тревожить, но если бы он появился опять, это было бы… приятно. Это было бы до чертиков приятно, но что потом? Как у них вообще могло бы что-то выйти? Они несовместимы. Несовместимы настолько, что даже думать об отношениях глупо. И все же, когда Эйден публикует очередную фотографию пса, которого он встретил по дороге, Рик не удерживается и лайкает. Несколько долгих секунд он смотрит в экран, не веря в то, что сделал. И чего он ждет теперь? Что Эйден сразу же ему напишет? Эйден не пишет. Да и кто бы стал писать на его месте? На его месте Рик подумал бы: «Ну и что ему надо?» А Рик не знает, что ему надо, он действует на эмоциях, он просто не может больше так существовать — отдельно от Эйдена. Эйден никак не проявляет себя и на следующий день. Это совершенно логично, но Рик продолжает. Он вытаскивает из шкафа свитер с рождественским енотом, надевает и делает в нем селфи. Спустя полчаса сомнений и уговоров себя остановиться, Рик все-таки публикует фото. Только вот Эйден его не лайкает. Эйден притворяется, что его нет. После этого Рик сдается — двух жалких попыток привлечь внимание вполне достаточно для того, чтобы понять, что он занимается какой-то глупостью. Он снова посещает доктора Кар, но не рассказывает ей об этом. Рик чувствует себя последним идиотом, ему неловко, стыдно. И это неправильно — нужно уметь открываться человеку, который пытается разобраться с твоей головой, но Рик боится. А потом спустя пару дней ему приходит сообщение от Эйдена. «Рик?» Всего одно имя. Рик растерянно смотрит на него, сердце прыгает, как наркоман под клубную музыку: что делать, что делать, что делать? «Я очень скучаю», — пишет он в ответ. «Я тоже», — сразу же отзывается Эйден. Рик хочет рассказать о сеансах, но боится, что вложит в Эйдена лишние надежды. Какова вероятность того, что Рику станет лучше? «Мы можем разговаривать по сети или по телефону», — предлагает Эйден. «И больше никогда не видеться в живую?» «Эту проблему тоже можно решить. Нужны только деньги и согласие родителей». Сначала Рик даже не совсем понимает, о чем таком Эйден талдычит. Это ведь невозможно. Он так хотел себе эффектный дар и собирается избавиться от него ради Рика? «Нет!» — только и пишет Рик. «А что, есть другие варианты?» «Эйден, мы школьники. Ты через десять лет не вспомнишь, как меня зовут, а об утраченных способностях можешь жалеть всю жизнь». «Не волнуйся, я все хорошо обдумаю». Хорошо обдумает? Да этот дурень собирался с цирком сбежать. Он не умеет ничего обдумывать, он действует по импульсу. И меньше всего на свете Рик хочет разрушить его жизнь. «Не торопись. Я никуда не денусь», — пишет Рик, а самого накрывает паника. Жить с тем, что испортил отношения из-за глупой фобии — одно. Жить с тем, что лишил кого-то мечты — другое. Всю жизнь Рик хотел помогать окружающим. Конечно, в медицину чаще принимают людей, имеющих подходящий дар и лишенных психических отклонений. А у Рика не просто маленькая фобия — у Рика самая настоящая проблема. Кроме того, доктор Кар говорит, что обычно это сопровождается несколькими не выявленными расстройствами. Как Рик стал бы действовать в стрессовой ситуации? А сколько стрессовых ситуаций у врачей? Рик не боится крови, не боится увечий, но вдруг найдется что-то, от чего у Рика затрясутся руки? Он не то чтобы помочь никому не сможет, он напугает всех так, что даже хуже сделает. Чем дальше Рик думает о своем состоянии, тем больше он понимает, что дорога в медицину ему закрыта. Но мечта Рика рушится не потому что кто-то в этом виноват, а потому что просто так сложилось. У Эйдена же есть все шансы, чтобы добиться желаемого. Он мог бы, конечно, обменять способности на что-то такое же впечатляющее, но сколько это будет стоить? Эйдену всю жизнь придется копить. И зачем? Чтобы жалкий пугливый пирофоб разрешил ему с ним встречаться? Идиотизм же чистой воды. А чтобы Эйден не успел ничего натворить, Рик должен ускорить процесс выздоровления. Как это сделать?