Пирофоб

Как бы доктор Кар ни говорила, что Рику нужно прийти в себя, он решил, что дополнительная помощь не помешает. В конце концов, он не собирается поджечь дом или снова заявиться на какое-нибудь файер-шоу. Рик старается привыкнуть к виду огня. На картинках и в фильмах огонь обычно не пугает, хотя смотреть на него все равно неприятно. Именно из-за этого Рик предпочитает книги фильмам. Конечно, при упоминании пожаров и прочих горящих прелестей в литературе, воображение тут же подкидывает образы, но все равно это не то, что видеть собственными глазами. Рик ставит на экран телефона фотографию пламени. Сначала руки чешутся сменить настройки: поставить какого-нибудь симпотяжку вроде Финна Вулфарда, или вообще, как глупому влюбленному школьнику, поставить фото Эйдена. Только этим порывам Рик очень настойчиво сопротивляется. На экран ноутбука он тоже ставит огонь. Иногда он переписывается с Эйденом, но не слишком часто. Боится, если исчезнет, то Эйден и правда психанет, что-то сделает. А если Рика будет слишком много, то Эйден сильнее захочет его увидеть. Они учатся в разных школах, а Рику все равно вечно кажется, что вот сейчас Эйден явится то ли к школе, то ли к дому. Это даже похоже на паранойю. Рик прокручивает в голове, что бы он сделал или сказал, если бы Эйден правда пришел. Эйден не приходит, но когда Рик постит очередное дурацкое селфи, то сразу получает в личные сообщения комплименты вроде: «Можно я здесь поумираю оттого, какой ты прекрасный?» «Умирать нельзя. Восхищаться — можно». Рик никогда не считал себя очень красивым, но светлые волосы, бледная кожа, серые глаза и отстраненный вид создавали ему то ли романтический, то ли просто загадочный образ. Рик не старался его соорудить — все как-то само получилось, и когда до Рика это дошло благодаря однокласснице, которая увлекается фотографией, он начал нагло этим пользоваться. Все-таки лайки от девчонок из школы приятны. «Я восхищаюсь! И восхищаюсь больше всех!» — пишет Эйден. «Дай мне тоже повосхищаться?» «Кто тебе запрещает?» «Тобой, дубина. Я давно тебя не видел». В отличие от Рика, Эйден редко постит себя. Ему больше нравится показывать то, что происходит вокруг. И в это мгновение телефон сообщает Рику о видеовызове. Сначала сердце подпрыгивает, потом Рик судорожно отвечает на звонок и видит широко улыбающегося Эйдена. — Соскучился? — весело уточняет он. — Ты же знаешь, что да, — Рик закатывает глаза.

~

Рик не выдерживает. Попытки восстановления нервной системы слишком медленные, ему не терпится уже подобраться к решению проблемы. После того, как они с Эйденом снова вышли на связь, Рику стало легче. Но вместе с тем появилось ужасное желание вылечиться побыстрее. Он не мог вылечиться всю жизнь, а теперь ждет того, чтобы все запросто улетучилось? Так не бывает. Фотографии на экране сменяют анимации с тем же пламенем: теперь оно выглядит реальнее, но это не значит, что Рику становится проще смотреть на настоящий огонь. Он по-прежнему даже на конфорку смотреть боится, и каждый раз, когда мама готовит, думает: хоть бы ничего не загорелось. Однажды Рик доводит себя до такого отчаяния дурацкими раздумьями о том, к чему это все ведет, что утаскивает из отцовской коллекции бутылку бурбона. Конечно, всю выпить Рику не по силам, но он выпивает ровно до того состояния, когда готов на храбрые поступки. Как для очень трусливого человека, для Рика храбрость заключается в том, чтобы пройти на кухню к плите. Он действует будто на автомате, а в голове что-то шепчет ему: ты сможешь. Ты победишь свой страх. Их плита с авторозжигом, именно поэтому Рик просто поворачивает ручку и смотрит, как сине-оранжевые огоньки вспыхивают перед ним. Они ведь красивые. Должно быть, маленький Рик, играющий с гирляндой, тоже так думал, пока огонь не начал снимать с него кожу. Рик улыбается: всего-то? Он смеется, плачет, совсем не понимает, что происходит. Уже через некоторое время он сидит в комнате, на полу, забившись в угол и уткнувшись лицом в руки. Рик ненавидит себя, ненавидит эту фобию, ненавидит этот мир, полный огня. Что же, теперь постоянно напиваться, чтобы нормально жить? Чтобы видеться с Эйденом? Чтобы забыть о каких-то глупых детских проблемах? Доктор Кар говорила, что Рику ни в коем случае нельзя пить во время лечения. Почему? Почему, если несколько глотков сделали все быстрее, чем дурацкие попытки нормализовать жизнь? Пьяный, погруженный в отчаяние и боль, Рик звонит Эйдену прямо среди ночи. — Пожалуйста, приезжай ко мне, — все, что произносит Рик. — Ты ведь этого не хочешь. — Бурбон во мне хочет. И у него осталось еще, чтобы совсем перестать соображать. — Рик… — Эйден вздыхает. — Ты что творишь? — Я люблю тебя, — шепчет Рик. — Всегда мечтал услышать это от пьянчужки. — Ты приедешь или нет? — Чтобы, протрезвев, ты в панике выталкивал меня за дверь? Рик откидывает голову назад и несильно стукается затылком о стену. — Ты не хочешь меня видеть. — Хочу, но… — Но, — усмехается Рик. — Все с тобой ясно, Эйден. Все с тобой я-я-я-сно. Сбрасывая вызов, Рик сжимает в руке телефон так крепко, будто желает раздавить, а затем прячет лицо в изгибе локтя и судорожно выдыхает. Хватит уже истерить из-за какой-то ерунды. Он ведь всю жизнь огня боялся, и ничего. Ничего — лучшее описание жизни Рика.