~
Стоит Рику демонстративно поставить статус на Фейсбуке «без пары», как в его дверь уже на следующий вечер ломятся с угрозами ее сжечь. Рик устало бредет открывать, раздумывая, какие ругательства будут самыми уместными в данной ситуации. Эйден не дает ему применить ни одно из них: он хватает Рика за рубашку, целует, бросает куда-то на пол сумку и рычит: — Я же сказал, что приеду! — Целый месяц это говоришь, — Рик закатывает глаза. — Ты надолго? — Боже, да навсегда я, навсегда! — выдыхает Эйден. — Вот видишь, как просто. Ты решил все проблемы за сутки. — Потому что я и так уже собирался ехать. — Сделаю вид, что поверил. Чай будешь? Эйден только вскидывает брови. Он явно рассчитывал не на чай, но кивает, видимо, чувствуя, что наглеть не стоит. Рик ведет его за собой на кухню, которая является и гостиной, и спальней одновременно. Эйден окидывает стены взглядом и произносит: — А здесь неплохо. — Твое мнение, как опоздавшего, никого не интересует, — бросает Рик. — Но да, здесь неплохо. Отличное место, чтобы скрыться от мира с остывшей чашкой кофе и ненавидеть себя. — Ну хватит злиться! Я просто должен был убедиться, что все в порядке. — А лета тебе не хватило на убеждения? — Брось, Рик, ты знаешь, что это сложно. Рик только награждает его не впечатленным взглядом. — Одного не пойму. Ты что, правда приехал из-за статуса на Фейсбуке? Эйден чешет затылок и признается: — Нет, это все Дейзи. Она… — Эйден усмехается. — Она — маленький предатель. Увидела твой статус, пошла и заложила меня родителям. — Заложила? — с недоумением переспрашивает Рик. — Ну, рассказала, что я гей… — И? — Рик наступает на него, уже догадываясь, что произошло. — Конечно, они меня выгнали из дома… — вздыхает Эйден. — Ты! — восклицает Рик и бьет его рукой по плечу. — Ты приехал только потому, что тебя выгнали! — Неправда, я уже уволился с работы, я собирался… Дейзи просто дала мне пинок. Ну и понимание, что я точно ей не нужен, раз она пытается избавиться от меня такими жуткими способами, — Эйден криво улыбается, и Рик решает ему поверить (хотя он же врет как дышит). — Ты в порядке? — осторожно спрашивает Рик. — О, в полном, — усмехается Эйден. — Ничего хорошего я от них все равно не ждал. А вот этому Рик не поверит ни за что на свете, так что просто подходит к нему, обнимает его за шею и произносит: — Я разрешу тебе остаться только если ты будешь хорошо себя вести. А еще готовить. — Почему это я — готовить? — возмущается Эйден. — Потому что я не умею… — бормочет Рик. — Меня кормила мама всю мою жизнь. К тому же, тут плита газовая. А ты ведь выживал как-то у себя. Эйден задумчиво кивает. — Размышляешь о том, как Дейзи теперь будет питаться? — О нет, в отличие от тебя, бестолочь, она умеет готовить. — Ей же всего одиннадцать. — Вот именно, ей одиннадцать, а тебе девятнадцать — стыдно должно быть. Рик еще раз тихонько бьет Эйдена по плечу, но не может сдержать улыбку. Теперь все будет так, как он планировал. Даже несмотря на то, что Эйден самый спонтанный разрушитель каких-либо планов вообще.~
Жить с Эйденом еще хуже, чем страдать повышенной тревожностью, которая сопровождала Рика всегда. То подерется с кем-то, то с работы уволится, то напьется и решит ограбить магазин цветов. Ради Рика, конечно (ему ведь все это нужно!). Грабитель, правда, из Эйдена никакущий, так что Рику удается остановить его еще до того, как тот добирается до магазина. Эйден может сбежать куда угодно на выходные, подбросив записку «вернусь в понедельник», пока Рику остается только смотреть его сториз из чертового Лос-Анджелеса. А чуть позже и видео на Ютубе, когда Эйден решается податься в видеоблогеры. Рик никогда не думает о том, чтобы бросить это чудо природы, но частенько задается вопросом, за что ему это все. Он сказал бы, что чувствует себя родителем непоседливого ребенка, но это неправда, потому что сам иногда бывает ужасно беспомощным, и в такие минуты Эйден умудряется включать взрослого. Они слишком рано уехали из дома и начали жить вместе, но Рик совсем не представляет, как может быть по-другому. Иногда он чувствует себя как в очках виртуальной реальности. Все кажется таким настоящим, но этого не существует. Рик думает, что учится там, где нужно, думает, что состоит в прекрасных отношениях, но потом его валит преподаватель, а Эйден вытворяет какую-нибудь дурость. Последней дуростью Эйдена становится совершенно глупый танец. Он выскакивает на проезжую часть, Рик рычит: «Осторожно», — и тянется за ним, чтобы утащить обратно. Это пятничный вечер, они только вышли из бара, и Рик не то чтобы очень трезв. Но трезв достаточно, чтобы заметить машину. — Эйден! — вскрикивает Рик. Эйден уже далеко от тротуара, и он совершенно точно ничего не видит. Автомобиль все ближе, ближе, ближе. Чертыхаясь, Рик выскакивает за ним. «Идиот», — последнее, что думает Рик прежде чем его сбивает с ног автомобиль на полном ходу.~
С тех пор Эйден ведет себя идеально. Он не берет ни капли в рот, он всегда спрашивает мнение Рика по поводу любой безумной идеи и становится ужасно ласковым. В ночь, когда машина сбила Рика, как ему говорят, он пролетел несколько метров. Он ничего не помнит, кроме того, что оттолкнул Эйдена, и принял удар на себя. Рик очнулся уже в машине скорой помощи. Врачи были не просто удивлены — они были в шоке, а когда он сразу сел и огляделся, кое-кто из бригады издал писк. Эйден сидел рядом: Рик никогда не видел его плачущим. То были не просто слезы — то была истерика. Уже тогда Рик догадался, что произошло, но расспрашивать побоялся. Эйден тут же бросился его обнимать, шепча: «Боже». Ошарашенные врачи спохватились не сразу, но в итоге кто-то из них выдавил: — Да что вы делаете? Он же ранен. Отпустите его! Эйден резко отстранился, такой бледный, такой перепуганный, будто прямо здесь и сейчас готов поседеть. Рик осмотрел себя: вся одежда была в крови, спина ужасно ныла, он попытался выпрямиться и услышал хруст. Уже позже Рик узнал, что сломал позвоночник в двух местах, ногу и руку. А еще он был мертв целых двадцать минут. Врачи его осмотрели, но нашли только быстро заживающие ссадины. Рик еще полночи просидел в больнице: заботливые медики все никак не хотели его отпускать. В итоге им пришлось сдаться, потому что к тому моменту на Рике уже не было ни царапины. Эйден не спрашивал, что это было: он просто шептал извинения, прижимался к Рику и обещал, что больше ни за что не будет так себя вести. Прошло несколько месяцев, а Эйден до сих пор держит свое обещание. Они никогда не обсуждают тот вечер. Конечно, Эйден винит себя в том, что Рик мог умереть, но это не то, что Рика больше всего беспокоит. Он знал, что с ним все будет в порядке, когда бросился спасать Эйдена. А знал по одной простой причине. Однажды тихим зимним вечером Эйден подает голос: — Мы можем поговорить? Рик кивает. Он давно должен был все объяснить Эйдену вместо того, чтобы плодить больше лжи и недосказанностей. Рик садится на диван рядом с Эйденом, прижимается к нему плечом, осторожно улыбается и берет за руку. — Никто не может быть мертв целых двадцать минут, — начинает Эйден. Рик только крепче сжимает его ладонь. — Ты ведь знаешь, где границы твоего дара, правда? — Знаю, — шепчет Рик. Сейчас пальцы Эйдена кажутся такими тонкими, такими хрупкими. Эйден и сам как будто уменьшился в ужасе перед истиной. — У него нет никаких границ. Рик уже начинает замечать, что выглядит чуть младше Эйдена. Может, это не так, может, это просто кажется, но Рик всегда подозревал, что проживет дольше, чем любой среднестатистический человек. Только, может, предполагаемые десять лет перейдут в двадцать. А что, если Рик переживет всех своих близких лет на сто? Эйден приоткрывает рот, будто хочет что-то еще сказать, но, наверное, озвучить это слово сложнее, чем кажется. Рик даже в мыслях произносить его не осмеливается. — Слушай, я рад, что ты жив, — чуть погодя, вместо этого произносит Эйден. — Я люблю тебя, и я даже представить не могу, что со мной было бы, если… — А что будет со мной? Ты ничем не защищен, ты… — Ну, многие же доживают до старости, — усмехается Эйден. — Только твоя и моя старость могут наступить в разное время. Эйден мягко проводит ладонью по щеке Рика и улыбается. — Тебе дан потрясающий дар. Подумать только, мы, идиоты, чуть не выменяли его на заморозку. Теперь я понимаю, почему там требовали родителей. — Мне кажется, я все еще достаточно дурной, чтобы хотеть выменять его на что-то, — шепчет Рик. — Даже не думай, — строго произносит Эйден. — То есть, вот когда мы расстанемся или я умру, тогда делай что хочешь. А до тех пор — извини, тебе придется меня слушаться. — Иначе что? — Иначе каждое утро я буду устраивать тебе вместо кофе в постель файер-шоу! — нахально заявляет Эйден, за что получает подзатыльник. — Я, вообще-то, еще ничего не устроил, хватит меня бить. — Это аванс. Чтоб ты знал, что тебе за это будет. — Да я и так знаю. А ты знаешь, что будет тебе. Рик награждает Эйдена скептическим взглядом и вздыхает. Такая реакция была очевидна с самого начала. Да и Рик всерьез не задумывался о смене дара уже очень давно. Когда-нибудь, когда ему надоест долгая жизнь, он этим воспользуется. Сейчас это не актуально. Сейчас Рику, как никогда, нравится жить.~
В дверь раздается звонок, Эйден корчит обиженно-недовольную гримасу и просит: — Может, не будем открывать? Перспектива заманчивая, учитывая, что они возбуждены и уже без одежды, но… — К нам хотела зайти Кэти. Я обещал ей помочь. — Помощь ближнему своему никогда не окупается — помяни мое слово! — фыркает Эйден и слезает с Рика. — Но вот за это ты у меня еще поплатишься. — О, чем же? — Рик играет бровями. — Вздумал устроить целый марафон секса? — Не говори такие вещи, если хочешь выйти отсюда сейчас не оттраханным. Рик только передергивает плечами и начинает одеваться. — Кто сказал, что я хочу? Приходится ретироваться очень быстро, потому что Эйден уже рычит ему вслед: — Только попадись мне на глаза! Рик попадется. Ох как попадется. И не только на глаза. По ходу дела натягивая футболку и пытаясь успокоиться, он спешит к двери. Только вот на пороге оказывается не Кэти. Девушка перед ним чуть ли не раза в два ниже ростом, волосы черные-черные, а взгляд— целеустремленный, горящий. — Мистер Шерман, — она широко улыбается. В руках у нее какие-то папки, но она все равно протягивает ладонь, неловко их придерживая. — Я Анджела Коулс. Рик пожимает ее руку, удивленно хмурясь. — Простите за вторжение, но я — журналист, и я собираю истории таких людей, как вы. — Как я? Рик растерянно улыбается. Кто-то что-то напутал. Он не участвует ни в чем выдающемся, не делает ничего сверхъестественного — в общем, никак не выделяется на фоне обычных людей. — Вы слышали о программе «Вечность»? — Рик только качает головой. — В ней участвуют подопытные с дарами неуязвимости. В последнее время все чаще и чаще появляются люди с более крепким здоровьем и большей длиной жизни. С помощью них ученые хотят выявить ген бессмертия. А я ищу людей, которые могли бы подойти этой программе. — Я не имею никакого отношения к… — Я просто собираю истории о людях. Пару лет назад вы попали в аварию, об этом писали в газетах. Вас сбила машина, а потом вы очнулись в прекрасном состоянии в тот же вечер. Я хочу задать лишь несколько вопросов о том, как вам живется с этим даром. — Извините, я не хочу никакой публичности, я… — Рик, кто это там? — раздается с кухни голос Эйдена, и вот уже он сам тут как тут. — Вы не Кэти, — констатирует он факт. — Я Анджела Коулс, журналист. А вы… — А я муж этого идиота, — самодовольно объявляет Эйден. — Вот уж неправда, — хмурится Рик. — Почему? Даже твоя мама согласна, что ты идиот. — Я про женитьбу, мы не женаты! — вставляет Рик. — Вот поэтому и идиот. Упускаешь такого мужчину, — Эйден пожимает плечами, задирает нос и уходит. — А вы проходите, Анджела, не стесняйтесь. Рик провожает его негодующим взглядом. — Извините, — только и выдает Рик, но не успевает даже пикнуть, как Анджела деловито входит в квартиру. — Где вам удобнее давать интервью? — интересуется Анджела. Черт бы побрал Эйдена и его гостеприимство.~
Утром вся смена только и гудит, что о какой-то статье про «суперлюдей». Что это значит, Шон не понимает совсем. Он всю жизнь проработал в скорой помощи, видел множество разных пациентов, чьи способности или помогали им выжить, или наоборот губили. Но чаще все же помогали. Шона уже не смогут удивить никакие изощренные дары. Только вот его коллег — тоже. Что же все-таки стряслось? Сегодня тихий денек: вполне обычный для их маленького городка. Вызовов нет, поэтому Шон поддается соблазнительному предложению медсестры Стейси — прочитать, что же все там обсуждают. И когда он находит нужную страницу с заголовком «Суперлюди, владеющие вечностью», что-то внутри дергается, что-то маленькое, что-то знакомое, с нотками теплоты. Репортер Анджела Коулс изучает проект «Вечность» и решает сама отыскать людей с «геном бессмертия», как она это называет. Ему будет посвящена целая рубрика. В каждом номере газеты — новая история. И первая посвящена Рику Шерману. Шон улыбается. Он помнит того шестилетнего малыша, покрытого сажей, перепуганного, зовущего маму. Малыша, который должен был умереть, но который по воле случая почему-то дал отпор смерти. Рик был сокровищем в копилке чудес, встреченных Шоном при жизни, и догадки о том, что с ним что-то совершенно не так, долго преследовали Шона. Теперь, кажется, все становится яснее. Человечество мутирует. Рик, скорее всего, принадлежит к этому новому, улучшенному виду. К виду бессмертных. К виду тех, чьи способности раскрываются с самого детства. Рика ждет непростая судьба, Шон уверен в этом, но Рик все-таки везунчик. Шон спас множество людей за свою жизнь и, встречая их на улицах города, ловя улыбки или даже просто видя, что все в порядке, Шон чувствует гордость. За Рика Шон гордости никогда не испытывал. Он не сделал ровным счетом ничего для его спасения — Рик сделал все сам. Хотя его родители до сих пор поздравляют Шона с Рождеством каждый год. Глаза скользят по строкам, и улыбка все никак не может сойти с лица. Рик живет в Нью-Йорке с мужем, учится в колледже, подрабатывает то тут, то там. Интервьюер задает ему очень стандартные вопросы, просто чтобы познакомить читателей с Риком, пока не переходит к самому главному. — Как работают твои способности? — Если честно, я сам до конца не понимаю. Любые повреждения очень быстро заживают. Зависит от тяжести, конечно, но все равно — за считанные секунды при легких порезах и за минуты при сложных травмах. — Но это ведь не все, правда? Ты пережил клиническую смерть. Расскажи об аварии. — Я попал под машину, несущуюся на огромной скорости. Водитель не был виноват, я выскочил внезапно. — Вообще-то, он спасал меня, — вставляет Эйден, муж Рика. — Герой, да еще и скромный! — я смеюсь. — Я просто надеялся, что мне ничего не будет. В итоге и не было. Все еще не знаю, как это правильно называть. Я получил травмы несовместимые с жизнью, организм не успел восстановиться. Клиническая смерть не может длиться больше шести минут, но я не подавал признаков жизни целых двадцать. Мой мозг должен был быть мертв. В лучшем случае я бы проснулся инвалидом или овощем, но этого не произошло. — Ты когда-нибудь задумывался о том, что можешь быть бессмертен? У тебя были прежде настолько опасные ситуации? — Да и да. Я с подросткового возраста догадывался, что смогу прожить намного дольше, чем остальные. В детстве я попал в пожар. Тогда мои способности проснулись. Мне было всего шесть, я ничего не помню о том случае, мой мозг вытеснил эти страшные воспоминания, но когда меня вытащили из горящего дома, я был цел. Ни единого ожога. Даже дымом не отравился. — Это потрясающе. И ты очень молодо выглядишь для своих лет. Тебе дана долгая и безопасная жизнь. Чему ты хочешь ее посвятить? — Помощи людям. В том пожаре я очень перепугался и не понаслышке знаю, что такое психологическая травма. Я хочу работать психиатром, но я не собираюсь жить вечно. В Нью-Йорке есть агентство, которое помогает клиентам меняться дарами. Мой муж (он заставляет меня звать его мужем, меня держат в заложниках, помогите), — Рик смеется, — против этой затеи. Он считает, что нельзя терять такой дар, но я не хочу жить намного дольше него, поэтому мы пришли к соглашению, что когда-нибудь мы поменяемся, я буду стареть и «догонять» его, а потом мы поменяемся обратно. Но это при условии, если у нас будет достаточно денег и я не сойду с ума. — Сойдешь с ума? — Раньше я панически боялся огня. Меня просто бросало в истерику. Я прорабатывал этот момент с психотерапевтом, было сложно, это заняло кучу времени и труда, но огонь все равно вызывает у меня неприятные мысли и легкий страх. А дар моего Эйдена — огонь. Одна мысль о наличии таких способностей для меня ужасна, но я либо разделю долголетие с Эйденом, либо откажусь от него. — Это очень смело. — Конечно, смело! — вновь появляется Эйден. — Рик вообще самый смелый человек из всех, кого я знаю. Много ли людей бросится под машину, чтобы вас спасти? Они начинают спорить в шутливой манере, как любая супружеская пара. Рик просит, чтобы Эйден не лез со своими комментариями, потому что интервью берут не у него, но на самом деле Рик выглядит очень смущенно — ему неловко, когда муж его нахваливает, да еще и при чужих людях. Я наблюдаю за их семейной идиллией и понимаю, что если ученые видят будущее человечества за такими людьми, как этот храбрый мальчик из пожара, то мне не о чем беспокоиться. Еще несколько лет назад я думала, что чудес вроде бессмертия не бывает. Теперь я вижу, что чудо заключается не в самом даре, а том, кому он достался. Глаза Шона наполнятся слезами, ему сложно читать. Имя репортера под статьей расплывается. Шон всегда знал, что мир полон чудес, но сегодня он поверил в них еще чуть больше.