***
Я совершенно не помню Новый год. Словно у меня просто вышибло из памяти этот день. Помню только, как днем я побывала у бабушки, впервые солгав ей. Сказала, что отмечаю с Аленкой и девочками. А сама просто поехала домой и легла спать, когда на часах не было еще и одиннадцати. Аленке сказала, что заболела, и что буду просто спать. Она еще не знала, что Авдеева уехала, а я не хотела об этом рассказывать. В сам Новый год мне написала Настя, поздравив и пожелав мне сил. Она, конечно, знала, в каком я состоянии, или хотя бы предполагала, но тем не менее я не хотела ни с кем говорить об этом. Поблагодарила, поздравила в ответ и отключила телефон. Прекрасно зная о том, что та, от кого я действительно ждала сообщения, ни за что мне не напишет. К родителям я тоже заехала днем, скупо поздравив и попив с ними чай. И больше в этот день сил у меня ни на что не было. Первое января. Второе, третье… Я словно проживала один и тот же день. И где-то через неделю даже не понимала, какое на дворе число. Я не выходила на улицу, ни с кем не общалась, никуда не ездила. Бабуля начала беспокоиться, но я снова солгала, сказав, что пока гуляли в Новый год, я простыла. Так я врала всем вокруг только ради того, чтобы меня все оставили в покое и дали возможность просто лежать, глядя в экран телевизора, стараясь ни о чем не думать. Восьмого числа раздался звонок в дверь. Точнее, это я потом узнала, что уже восьмое января. До того, как я эту дверь открыла, я понятия не имела, какой сейчас день. Даже задумалась – а не пора ли мне на работу. Когда я открыла, то удивленно вскинула брови. — Ну, неужели, — Аленка отодвинула меня и вошла внутрь, оставляя после себя комки снега. — Что ты тут делаешь? — К тебе в гости приехала, — пожала она плечами, разуваясь. – Ну и дубак там, — поежилась подруга, проходя в кухню. — Зачем? Не помню, чтобы мы договаривались, — сказала я чисто из привычной вредности. Хотя на самом деле мне было плевать. — Это моя инициатива. Я тебе лимонов принесла, — Аленка встряхнула пакетом, в котором лежало два жалких лимона. — Ты их у себя в холодильнике нашла? Завалялись? — Блин, в магазинах шаром покати, все словно с цепи сорвались – все раскупили. Даже за эти дохлые лимоны я чуть не подралась со старухой! – ответила подруга и улыбнулась. – Ну, сделай вид, что ты рада меня видеть. Я подняла на нее взгляд, чувствуя, что нижняя губа начинает подрагивать. И я поняла, что больше не выдержу. Просто накинулась на Алену, обняв, и заревела белугой. По напряженной позе подруги стало ясно, что она не ожидала от меня такого выплеска эмоций, но она быстро с собой справилась. Обняла меня в ответ, прижимая к себе.***
Конечно, я все ей рассказала. От и до. И когда, наконец, мой словарный поток иссяк, я вздохнула и вытерла щеки. — Ну, давай, скажи, что ты была права, что предупреждала и все такое, — проговорила я, покосившись на Аленку, у который был очень серьезный вид. — Да не буду я ничего говорить, — пробормотала она, отводя глаза. – Я… Я не знала… — Не знала что? — Что ты реально влюбилась. Думала у тебя там гормоны, страсть, секс… Ну, посуди сама, для тебя добиться внимания абсолютно недоступной, казалось бы, женщины – нонсенс. Я думала, что у тебя больше от этого крышу сорвало. Ну, ладно, я подозревала, что ты подвлюбилась, но… Не думала, что все так… — Так запущено? – грустно усмехнулась я. — Так серьезно. И… Мне правда очень жаль, что все так вышло. Я желаю тебе счастья, Слав, но… Я все еще не уверена, что оно заключалось в ней. Просто… Не знаю, как объяснить. Просто у меня такое ощущение. — Это просто потому, что она тебе никогда не нравилась, — проворчала я. — Может быть, но… — Давай не будем, Ален, — прервала я ее, подняв руку. – Иначе мы опять поругаемся. А у меня нет сил еще и на это. — Ладно, как скажешь, — к моему удивлению сразу согласилась Аленка. – Но больше ты не будешь сидеть тут, как сыч, поняла? Мне вообще Аня сказала без тебя не возвращаться. Так что либо ты едешь со мной, либо я остаюсь жить у тебя, — пожала она плечами и осмотрела кухню, словно раздумывая, где бы бросить спальный мешок. — Ну, нет, с тобой я точно жить не буду, — замахала я руками. — Тогда собирайся, сегодня все наши будут, — подмигнула мне Аленка, улыбаясь. Когда стало ясно, что выбора у меня нет, я поплелась в комнату, чтобы попытаться найти что-то чистое и не слишком мятое.***
Когда мы вошли в квартиру, на пороге стояла Аня с туго набитым мусорным мешком. Она радостно поприветствовала меня, обняв, и попросила нас вынести мусор. Аленка тут же придумала, что она жутко хочет в туалет, поэтому выбрасывать отходы отправили меня, так как я была единственным одетым человеком. Вздохнув, я взяла двумя пальцами мешок, готовый вот-вот лопнуть, и поплелась обратно к лифту. Нажала на кнопку и заматерилась. Мы вроде только приехали, но лифт уже кто-то «угнал». И мне казалось, что я жду его так долго, что я реально начала психовать. Поэтому когда услышала-таки приближение кабины, то была уже вся на нервах. Двери только начали открываться, а я уже полезла внутрь, выставив мешок впереди себя, так как отчетливо слышала запах испорченных овощей. И, конечно же, я не подумала, что кто-то мог просто приехать на этот же этаж, где стояла я. В итоге, после того, как я услышала чертыханье, а потом какой-то шорох и стук пустой банки из-под кукурузы, которая покатилась по кабине лифта, я опустила руку с порванным пакетом. На меня смотрела Настя, замерев в очень странной позе с растопыренными руками и чуть приоткрытым ртом. Она вздохнула, качая головой, и поджала губы, словно пыталась сдержать фразу что-то вроде: «Опять?!» — Эм… — я сдвинула брови, понимая, что просто вывалила на девушку мусор. – Добрый вечер, с Новым годом!***
Настя стояла с банановой кожурой на руке и листом капусты на ботинке. А на ее куртке уже расползлось какое-то мокрое пятно. Весь мусор валялся на площадке и в кабине лифта, так как когда я полезла внутрь, Настя инстинктивно выставила руки вперед, чтобы защититься от мешка. В общем, как обычно, я была на высоте. — Блин. Прости, я не думала, что кто-то приедет, — пробормотала я, подставив ногу, чтобы двери лифта не закрывались. – Так, я сейчас. Подержи лифт, пожалуйста, тут нужно все убрать, — проговорила я, осматривая место происшествия. — Я начинаю подозревать, что тебе доставляет удовольствие ставить меня в неловкое положение и создавать необходимость переодеваться, — усмехнулась Настя и поморщилась, стряхивая с ботинка капустный лист. — Я тебе даю гарантию, это не так, — проговорила я, возвращаясь к двери квартиры. Аленка открыла и уставилась на меня. — Ты что, в мусоропровод все затолкала? Он же явно забился! – воскликнула девушка, а потом выглянула из квартиры. – Что за… Какого черта ты натворила? — Привет! – Настя помахала Алене рукой, тоже выглянув из кабины, продолжая ногой удерживать двери лифта. – Мы тут немного… намусорили. Алена медленно кивнула девушке в знак приветствия и посмотрела на меня, а ее брови были очень высоко от привычного их местоположения. — Слав, ты серьезно? Мы просто попросили тебя выбросить мусор. Не на кого-то, а в мусорный бак, — проговорила она, а я увидела, какое удовольствие ей доставила эта фраза. Она обожала надо мной стебаться. И как назло, я регулярно давала для этого поводы. — Заткнись и дай совок и… что там… веник, я не знаю, — прошипела я и затолкала подругу обратно в квартиру, заходя следом. – И вообще, ты сказала, что будут «все наши». Как давно Настя входит в круг «наших»? – шипела я, размахивая руками. — А что тебя смущает? Мы частенько с ней общаемся. А что, она тебе не нравится? – Алена достала из небольшого шкафа в прихожей красный совок. — Нет, — смутилась я. – Просто… Не знала, что она уже «из наших», — мотнула я головой. – А веник? Я что, руками, буду все это говно собирать? — Не надо было это говно разбрасывать, — ответила мне Алена и направилась в кухню, по дороге спрашивая у Ани, есть ли у них веник. Я осталась топтаться на пороге с совком в руке, размышляя, почему появление Насти меня слегка выбило из колеи. И догадаться было несложно. Она слишком много знала о том, что произошло в моей жизни, хотя, по сути, мы были с ней почти не знакомы. Я по глупости вывалила человеку все свои переживания, находясь под впечатлением и эмоциями. А теперь жалела об этом. Мне было как-то неудобно и неловко. И моя неуклюжесть только усугубляла ситуацию. — У нас нет веника, — вернулась ко мне Алена, протягивая перчатки, более плотный пакет и небольшую щетку. — Просто прекрасно, — проворчала я, забирая у нее инвентарь.***
К моему удивлению, Настя активно помогала мне с уборкой, а потом я все же дошла до мусорного бака и избавилась от пакета. Когда вернулась, все уже дружно обсуждали, какая я «ловкая и грациозная». В целом, вечер прошел неплохо. Я даже смогла немного расслабиться и не думать об Авдеевой каждую минуту, как было до этого. Но когда я оказалась дома, мысли вернулись. Честно, первые несколько дней я еще ждала, что она напишет или как-то даст о себе знать. Но с каждым часом осознавала, насколько глупыми были эти мысли. Я ей не нужна. И особо не была нужна никогда. Ей хотелось любви. Как любой женщине, ей хотелось любви, хотелось ощущать себя желанной, быть оцененной, хотелось видеть, как ее боготворят. И убеждаться каждый раз, что рухнувший брак – всего лишь ошибка в системе, сбой в матрице. А так-то с ней все в порядке. И я изо дня в день старалась доказать ей это. И именно этим я была для нее ценной. Но по факту я не была нужна так, как она была нужна мне. Я была слепо и безумно влюблена, и именно это ей нравилось во мне больше всего. И это было не хорошо и не плохо. Это просто было. Так бывает. Не каждая любовь взаимна, даже, казалось бы, такие сумасшедшие чувства, как у меня, остались без ответа. И мне только предстояло свыкнуться с этой мыслью.***
Когда после праздников я вышла на работу, то пошла сразу к руководству и написала заявление. Я решила это еще тогда, когда узнала, что она переезжает. Я не была фанатом своей работы и оставалась на ней только ради нее. И ее отъезд только убедил меня в этом. Меня попытались отговорить и убедить не увольняться, предлагали подумать, но я была непреклонной. Более того, оформила отпуск с последующим увольнением. И за эти две недели мне нужно было найти новую работу, чтобы потом опять не сидеть и не переживать, что мне нечем платить за квартиру. Машка очень удивилась и расстроилась, узнав, что я ухожу. Что-то пошутила по поводу того, не ухожу ли я вслед за Авдеевой, не переезжаю ли тоже в Питер. Шутка больно резанула, но я постаралась этого не показать. Собрала свои немногочисленные вещи и покинула здание, с которым у меня было связано слишком много воспоминаний. Память. Отдельный вид пытки после любого разрыва. Ты не можешь ей управлять. Это как стихия, ты ее не контролируешь. Захочет – закружит в смертельном урагане воспоминаний, пожелает – волной обрушит обрывки прошлого. И никакие укрытия и меры безопасности не помогут. Нет такого места, где можно было бы спрятаться. Бабуле все-таки пришлось рассказать обо всем. Ну, я постаралась выдавать информацию дозированно, чтобы слишком ее не волновать. Но в конечном счете все равно итогом было «Ну, и пошла твоя Надька, мы тебе лучше найдем!». Я только улыбалась. Бабуля даже не подозревала, в каком моральном упадке я была. Но зато она поддержала мое решение уволиться. Она всегда считала, что зарабатывать на жизнь нужно тем, что приносит удовольствие. В данный период времени мне приносило удовольствие лежание на кровати и просмотр сериалов. Осталось найти того, кто готов за это платить. Я отправляла резюме на разные вакансии. Даже мерчандайзером, хотя внутри себя была уверена, что давно переросла эту должность. Но найти что-то было нужно. А хороших предложений в середине января, увы, было немного.