Обещание не рассказывать

Она болела. Как будто кто-то положил ладони на искру Би и вторгся во все ее самые глубокие и ужасные тайны. При этой мысли внутри у нее все перевернулось; как будто кто-то в этот самый момент провел руками по ее искровой камере, словно пробуя ее на вкус. Бамблби перевернулась только для того, чтобы усилить дискомфорт в груди; это было так, как будто на ее койке была шишка… Подождите!.. Она была не на койке! Она лежала на холодном песчаном полу в гараже Микаэлы. На самом деле, на всей планете не было ни одной функционирующей койки… кроме… кроме… штаб-квартиры. Желтый трансформер в панике включила оптику, обводя взглядом комнату в поисках кошмаров. Ее насос заглох, когда она увидела белоснежные стены и стерильно чистую металлическую плитку… Она была не в гараже. Камаро быстро вдохнула прохладный воздух, чтобы успокоить свои паникующие системы. Это было плохо. Медленно ее пальцы выскользнули из сжатых кулаков; медленно она провела одиноким пальцем по койке, ощупывая ее текстуру. Это было реально… Она… она была в медицинском отсеке. По комнате эхом разнеслось хныканье, и Би чуть не поперхнулась. Она издала какой-то звук. Это означало, что ее голосовой процессор был исправлен. Это означало… это означало… Раздался металлический скрежет, когда Бамблби запаниковала, скользя кормой по металлу койки в спешке, чтобы уйти от края. Раздался хруст, когда ее спина уперлась в стену, к которой была прислонена спинка койки. Камаро быстро провела руками по шасси, пытаясь успокоить насос, но остановилась на полпути. Она не хотела смотреть вниз… Она знала, что там. Оптимус и остальные видели ее… и они сделали вывод. Голова Би задрожала, когда она медленно посмотрела вниз, чтобы увидеть человеческие груди на своем шасси. Они мягко поблескивали в ярком свете медицинского отсека, словно заявляя, что никуда не денутся, и с нетерпением ждали рук мехов, которые будут ласкать их каждую ночь, словно лепестки роз. Они не могли дождаться, когда их схватят и поделят. Бамблби почувствовала, как ее тошнит при мысли о том, что кто-то обхватил эти металлические груди и потерся о них ладонями. Маленькая трансформер положила руки себе на грудь, защищая их от невидимых рук. Затем она притянула колени к груди в качестве второго барьера. Кибертронец немного посидела, чувствуя, как ее насос бешено колотит по внутренностям, когда старые страхи начали всплывать на поверхность ее процессора. Она должна выбраться отсюда… она должна была избавиться от них. Фемма снова положила обе руки на грудь, обхватив их ладонями, когда ее двигатель начал хрипеть. Она должна избавиться от них. О Праймус, этого… этого не могло быть. Как, черт возьми, она вообще сюда попала? Что случилось в гараже? Фемма выпустила свои новые дополнения и прижала ладони к голове, пытаясь изгнать все мысли, сжимая свой металлический череп. Сэм не предал ее… Он никогда не предаст ее. Единственное, что сейчас имело значение, — это убраться с этой планеты, пока кто-нибудь не начал прикасаться к ней, заставляя ее войти в их комнату и в ее искровую камеру. Фемма включила синюю оптику и несколько мгновений смотрела, как дрожат ее руки, когда образы темных комнат и искр спарклингов заполняли ее сознание. Сначала она должна избавиться от этих отвратительных паразитов на груди! Бежать в космос было бессмысленной затеей, так как первый же мех, увидевший ее, конечно же, не будет считаться с ее личным мнением, когда он насильно бросит ее на свою койку, утверждая, что это для блага вида. Оптика Би медленно обтекала комнату. Пила на медицинском столе заманчиво блеснула; фемма, не теряя времени, соскользнула с койки и встала перед ней. Руки Бамблби даже не дрожали, когда она взяла пилу и ручной паяльник, который так любовно лежал рядом. Снаружи медицинского отсека раздался тихий скребущий звук, от которого фемма подпрыгнула и чуть не выронила инструменты. Бамблби на мгновение замерла, прежде чем продолжить. Рэтчет никогда не оставлял своих пациентов одних надолго; она должна была быстро справиться с этим. Мягкие шаги феммы эхом отдавались в пустом медицинском отсеке, и вскоре она снова оказалась на краю своей койки, спиной к дверям. Руки камаро на мгновение затряслись от страха, но это было необходимо. Она медленно поднесла пилу к верхней части левой груди и на мгновение положила туда холодный металлический предмет, чувствуя, как его острый край царапает ее металлические пластины, почти издеваясь над ними о том, что должно было произойти. Послышался негромкий гул, когда ее воздухозаборники набрали как можно больше прохладного воздуха. К счастью, болевые рецепторы все еще онемели от ее недавно замененного вокального процессора и новых дополнений. Руки Бамблби перестали дрожать, а затем комнату наполнил металлический скрежет, когда пилу медленно поволокли влево-вправо, как будто она резала древнее красное дерево. Она не должна быть замечена! Звук маленькой капельки заполнил медицинский отсек. Он был похож на звук капли из сломанной трубы, медленно падающую в лужу воды. Звук эхом отдался в медотсеке, и Би с тусклой оптикой наблюдала, как еще одна капля энергона пробежала по ее ноге, вокруг металлической икры и до самой ступни, где повисла на металлической поверхности, прежде чем с небольшим всплеском упасть в лужу внизу. Тихий звук прекратился, когда двери со свистом распахнулись. Две пары топающих ног заполнили комнату. — Бамблби? — голос Оптимуса эхом разнесся по комнате, словно проповедник, дарующий последние права человеку перед казнью. — Ты больше не можешь прятаться. Нам нужно поговорить. Болезненная дрожь вырвалась у желтого кибертронца, которая все еще сидела спиной к двум нарушителям ее горя. Ее отвратительный женский голос трещал, как пламя, умирающее на ветру, когда она говорила. — К-как, черт возьми, я сюда попала? — Би посмотрела на свои руки, наблюдая, как энергон скользит по ее ладоням и запястьям, а ее голос дрожит в агонии, но она была уверена, что остальные просто подумали, что это ярость. — Что, черт возьми, вы со мной сделали? На лицевых пластинах директора по маркетингу с готовностью появилась хмурая гримаса. Он сделал шаг вперед, даже не заметив пристального взгляда Оптимуса. — Я спас тебе жизнь, ржавая куча! Какого черта ты позволяешь такой идее проходить через свои процессоры! Микаэла чуть не убила тебя! Везде был энергон! Он капал повсюду! — Рэтчет почувствовал, что его ноги стучат, когда он подошел ближе к койке. — Эти два человека были покрыты твоей механической жидкостью, когда я нашел вас! Они так старались, чтобы ты не истекла кровью до смерти, но люди, Би, не сильные существа. У них нет физической силы, чтобы сделать многое из того, в чем ты нуждалась. — Медик остановился в ярде или двух от койки, его плечи вздымались, когда он пытался сдержать свой гнев. Он был так взбешен, что один из его пациентов выпотрошил себя таким образом; на самом деле, он даже не заметил металлического привкуса в воздухе. — Если бы Сэм не позвонил, я не знаю, что бы случилось. Ты бы наверное… Раздался хруст металла, и громкое ворчание наполнило медицинский отсек, когда медик опустился на пол. Рэтчет на мгновение уставился на плитку на полу, опершись на локоть, потирая челюсть и пытаясь понять, откуда взялся этот мерзкий звук. — У тебя такая большая грудь, или теперь, когда ты фемма, у тебя начались ПМС! Я делал это для твоего же блага. Бамблби подавила свои системы, когда они снова попытались войти в стазис, ее тело заслонило фигуру Рэтчета на полу. — Не смей так говорить о Сэме! — голосовые процессоры Бамблби трещали так, словно она только что провела своими гигантскими пальцами по стеклу. — Он обещал никому не говорить! Он о-обещал! И я не фемма! Я… я… я не хочу быть феммой. — Бамблби почувствовала, как завизжал ее двигатель, изо всех сил стараясь поддерживать подачу энергона в систему. Камаро покачнулась, когда половина систем в ее ногах отключилась; она ухватилась за койку, чтобы не упасть. Рэтчет наконец увидела это, когда ее ноги с плеском отшатнулись назад… По ногам бежал энергон. Медика быстро вскочил на ноги, прежде чем успел что-то сообразить. Его оптика наполнилась абсолютным ужасом, когда он посмотрел на Оптимуса, у которого было такое же выражение, купающееся в мягком золотом свете, который быстро угасал. Бамблби порезала себя. Пластины, которые обычно покрывали ее шасси, были распилены неровно; провода под напряжением вываливались из ее открытого шасси, увядая, когда электрические токи дрожали, пытаясь найти способ завершить свои схемы; линии энергона разбрызгивали масло и энергон по ее внутренностям и броне; движущиеся шестерни визжали и хрустели друг о друга, пытаясь работать без необходимых деталей и смазки; и насос яростно дрожал против искрового кожуха, который полностью показывался в воздухе. Она… она выпотрошила себя. — Б-Бамблби, что ты наделала? — прошептал медик, наблюдая, как энергон стекает по ее груди, следуя линиям и вмятинам на броне, скользит по тонкой броне талии и, наконец, стекает в холодную лужу с ног. — Я… я просто хотела избавиться от этих п-паразитов на своей груди. — голосовые системы Бамблби изо всех сил старались не отключаться. — Н-н-но я поняла, теперь что вы видели эту… вещь. — Би указала на свою мерцающую искру; ее золотой свет, казалось, угасал. — Я-я-я была бы ничем, кроме как сучкой вида д-для каждого м-меха, который увидит меня. Боль-больше не надо убегать. Трясущаяся рука маленького меха потянулась к предмету на пропитанной энергоном койке. Она легко проигнорировала повышающийся голос Оптимуса, когда он понял, что она собирается сделать, когда ее пальцы сомкнулись на маленьком предмете… лазерном скальпеле. Оптика Бамблби проследила за ним почти любовным взглядом. Для нее это был не скальпель… Это было возмездие. Она услышала, как чьи-то ноги скользнули по металлической плитке, когда они направились к ней. Бамблби бросила последний прощальный взгляд на своего командира, отца, если ему нужно было дать определение, а затем вонзила скальпель в свою обнаженную искру. Бамблби не оставила их с прощальным сожалением или даже шепотом, когда ее тело врезалось в койку позади нее. Она оставила их с криком, чтобы они всегда помнили. Она не будет племенной кобылой… Она лучше умрет, чем это. Сэм подпрыгнул, когда ужасный визг наполнил гараж. Микаэла упала со своего насеста на руку Бамблби. Это должно было случиться? Она только что включила вокальный процессор. Он должен был так реагировать или… или? Внутренний солдат Сэма начал реагировать, когда крик Би быстро сопровождался металлическим лязгом металла о бетон… Бамблби начал дергаться, как будто его душили. Человек обнаружил, что перепрыгивает через одну из хлещущих ног желтого меха, хватая девушку, когда рука Би скользнула в ее направлении. Раздался громкий треск, когда рука меха врезалась в бетонную стену, где Микаэла съежилась всего несколько минут назад. Два человека, не теряя времени, нашли возможность отползти подальше от хаоса. Что, черт возьми, происходит? Уитвики чувствовал, как его девушка дрожит, когда они, спотыкаясь, шли к яме на полу, которая обычно использовалась для подъема двигателей. Он даже не проверил, насколько она глубока, когда прыгнул в нее, все еще держа девушку за подмышку. Хрюканье, а затем визг боли наполнили маленькую яму, когда они вдвоем ударились о бетонный пол внизу. Боль охватила его руку, но он просто проигнорировал боль в конечности и потянул себя в один из углов ямы, таща за собой Микаэлу. Какое-то время они сидели, тяжело дыша, сцепив руки и ноги. Сэм чувствовал дыхание своей девушки на своей шее, когда она зарылась головой в кисточки его волос, к счастью, на противоположной стороне его ноющей руки. — Ч-что случилось? Я все сделала правильно… все. Сэм, что мы наделали?

***

Айронхайд откинулся назад. Очень похоже на то, что делал бы Уилл, наблюдая за футбольным матчем: ноги в воздухе и глаза лениво наблюдают, как странные маленькие громоздкие люди нападают друг на друга за кусок свиного мяса. Айронхайд нашел это забавным. И вообще, с какой стати они дерутся из-за круглого куска свиной шкуры? Собирались ли они его съесть или просто хотели показать мужское превосходство? Не поймите его неправильно, Айронхайд был хранителем тростника и полностью готовым к нему типом меха, когда дело доходило до «дружеского» насилия. Подожди, забудьте… сплошное насилие. Но футбол, футбол, или как там его настоящее название, все еще сбивал его с толку. Почему захватчик, получив предмет, не побежал дальше, а просто остановился у столбов? Это была игра в поиск и захват, верно? Черный мех поправил свои огромные ноги на консоли и быстро оглянулся через плечо, чтобы убедиться, что никто не наблюдает. Ни Оптимусу, ни Рэтчету не нравились его ноги на недавно построенном наблюдательном консуле… Что-то о скользких ногах и жвачке. Специалист по оружию на самом деле не обращал внимания, когда они разговаривали. Он отдавал должное людям, когда дело доходило до проектирования кресел… Они знали, что такое комфорт. Меху пришлось напомнить себе, что после смены он должен поблагодарить Уилджека за то, что тот собрал схемы у Лэйзи боя и сделал из них кресло управления кибертронского размера. Теперь дежурство было не таким скучным, как обычно. Черный мех с наслаждением завел двигатель и сцепил пальцы за головой. Он медленно откинулся на спинку кресла, прислушиваясь к тихому жужжанию гигантских пружин… Еще двадцать два градуса, и он упадет вместе со стулом. Но этого не должно было случиться. В данный момент у него было идеальное равновесие, и никаких неожиданностей вокруг не таилось, потому что Уилджеку еще не дали разрешения построить свою лабораторию, так что взрывов не будет; Рэтчет был занят подготовкой к предстоящей операции Бамблби и был почти мертв для всего мира; Хаунд наблюдал за природой, что, вероятно, означало, что он, застрял где-то в грязи и никуда не пойдет до утра, пока кто-то не решит его откопать; Оптимус был подавлен и не выходил из своей комнаты, хотя он продолжал говорить Айронхайду, что он не был подавлен; и Бамблби был… где был Бамблби? Огромный мех испустил вздох. Ладно, возможно, он был единственным, кто был «в порядке» в данный момент. Все остальные были заняты тем, что хандрили то по одному, то по другому поводу. Особенно Рэтчет, медик продолжал ворчать о необходимости восстанавливать что-то с нуля, но это было наименьшей из забот Айронхайда. Прайм был расстроен; его движения не были такими гибкими, как обычно. На самом деле, его тело казалось усталым и старым, более сильной стороной Айронхайда, чем Прайма, но самой большой подсказкой было мерцание его синей оптики. Они, казалось, вспыхивали, словно от боли, всякий раз, когда он смотрел в оптику другого меха. Айронхайд знал, о чем идет речь. Оптимус всегда давил на его плечи; каждый раз, когда он смотрел в его оптику, в его процессоре эхом отдавался вопрос: правильно ли он поступил, уничтожив Оллспарк? Что ж, Айронхайд солгал бы, если бы эта мысль не угнетала его, но если бы он знал одну вещь… ничто не длится вечно. Его старые процессоры могли сказать ему это. Если они собираются вымереть, то нет смысла хандрить по этому поводу сейчас, не так ли? Возможно, ему следует попросить Уилла достать свиную шкуру кибертронского размера, чтобы он мог побросать ее со своим командиром. Это делало людей ужасно счастливыми. Может быть, «дружеская» чрезвычайно жестокая игра в футбол, между ними шестью, поднимет настроение Прайму. Мех кивнул головой. — Да, мы побросаем вокруг дохлую свиную шкуру. Интересно, почему они используют свиную кожу вместо собачьей? Собаки — существа более быстрые… кроме грызуна Сэма Уитвики. Да, возможно, из него получится отличный мяч. — Я знаю, что ты не должен разговаривать сам с собой. Рэтчет может отключить твои пушки, думая, что ты сломал свой процессор и болен умом. Айронхайд еще немного откинул голову назад, чтобы посмотреть, кто вошел в его владения… К несчастью, его процессоры забыли, что у него осталось всего двадцать два градуса, пока он не потеряет равновесие. Громкое «ух» наполнило комнату, и Хаунд съежился от проклятия специалиста по оружию. Послышался скрежет металла, когда старший бот поднялся на ноги, делая вид, что вытирает воображаемую пыль, чтобы хоть немного сохранить свое достоинство. — Чего ты хочешь? — Айронхайд зарычал, пытаясь сохранить некоторое превосходство над другим после падения. К счастью, это были не близнецы. Иначе он бы никогда не услышал конца этому. — Я думал, ты все еще безнадежно зарыт где-то в грязи. Плечи зеленого меха дрогнули, как у ребенка, которого только что отчитали. Он был осторожен. Он даже сходил на автомойку, прежде чем вернуться на базу. Хаунду больше не нужны были шутки про «застрявшего в грязи». — Ты знал, что я был похоронен в грязи, н-но на этот раз я даже не позвал на помощь. Айронхайд посмотрел на него. Он что, серьезно? Это было очевидно болше, чем тот факт, что Уилл был мужчиной, что Хаунд отсутствовал весь день, потому что он застрял где-то в грязи. Наверное, в горах. Тем не менее, после того, как Уилджек начал проникать в гендерный аспект людей, Айронхайд уже не был так уверен, что Уилл был мужчиной… Так что Хаунд, возможно, застрял в реке, а не в горах. Эх… то же самое. — Конечно, я знал, что ты застрял где-то в грязи. На этой неделе мне пришлось выкопать тебя уже три раза, после того как Рэтчет пригрозил убить тебя, когда откопал в четвертый раз. В самом деле, как можно застрять в грязи по самый капот? — Хаунд лишь смущенно водил ногой по черепице, а Айронхайд продолжал свою тираду. — Не понимаю, почему ты так одержим всей этой органической природой? Это же просто грязь и плесень. Ты хуже Уилджека и его одержимости человеческими образцами. — проворчал специалист по оружию, который остановился как вкопанный, когда мысль о Уилджеке пришла ему в голову. — О, напомни мне никогда не приводить Уилла на базу, а? Мне не нужно, чтобы Уилл был травмирован, как бедный человек Би. Хаунд недовольно завел двигатель, услышав последнее замечание, и схватил кресло управления Айронхайда. Затем он приподнял его так, чтобы ткань блестела в затхлом свете компьютерного консула. — По крайней мере, у меня есть дела поважнее, чем весь день чистить оружие. — прорычал Айронхайд, наблюдая, как зеленый мех крадет у него кресло, усаживаясь на него. Это было его пушистое райское местечко! Конечно, Хаунд не заметил рычания топкика, когда тот наклонился чуть ближе к экрану, свет которого отражался от его оптики. — Эй… как давно идет этот сигнал? Айронхайд быстро взглянул на экран, забыв об их ссоре. Медленно, оба меха наклонились ближе к гигантскому экрану, как будто оба нуждались в очках. Хаунд взглянул на Айронхайда, а другой мех просто уставился на него взглядом «у тебя кресло, так что ты делаешь работу», так что разведчик начал печатать. Сигнал прекратился, когда слова начали прокручиваться по экрану. Пустые выражения, которые были на металлических лицах мехов, медленно начали таять в выражениях удивления, упс, черт возьми, нет, и, наконец, в выражении лица «я не хочу умирать». Хаунд бешено завертел головой в сторону дверей, словно высматривая кого-то, кто мог бы в этот самый момент выскочить из тени и принести наказание. Покусав костяшки пальцев, Хаунд в безмолвном приступе паники выпрыгнул из кресла, захлопнул дверь диспетчерской, оббежал Айронхайда, который все еще смотрел на экран, и вернулся на свое место. Двигатель меха заскулил. — Деактивация идет. Айронхайд медленно отошел от консула, вопросительно глядя на Хаунда… Должно быть, грязь попала в его процессор. — Э-э… давай притворимся, что увидели это два дня назад. Двигатель Хаунда заурчал, и он, обхватив голову руками, наклонился вперед. — Как правило, я позволял себе страдать после насмешек над моей одержимостью «природой», но я тоже не заметил этого, когда был на дежурстве вчера. Айронхайд фыркнул и еще немного отодвинулся от другого меха, так что компьютерный свет едва освещал его, скрестив руки на груди. — И как же ты не заметил? — Это было кресло, — добавил зеленый мех, когда остекленевший взгляд скользнул по его оптике, в то время как его руки одновременно любовно пробежались по ткани подлокотника кресла. — …ты прощен. — добавил Айронхайд, борясь с желанием вытолкнуть Хаунда из кресла и взять его. — Пойдем расскажем Прайму, но оставим в стороне детали с креслом. Зная его, он заберет его себе. — Это моя драгоценность. — добавил зеленый мех, собственнически вцепившись в подлокотники кресла.

***

Оптимус сидел за столом в своем недавно построенном офисе, его голова лениво украшала поверхность стола, когда он катал ручку кибертронского размера одним пальцем взад и вперед в бесконечном движении. Он уже некоторое время был в нисходящей спирали и довольно хорошо скрывал это, но встреча с Би на днях сломала баррикаду, которую он так любезно воздвиг, чтобы защитить свой народ. И вот теперь он чувствовал, как тяжесть мира капает на его искру, вытесняя ее из собственной оболочки. Почему он не уничтожил Оллспарк сразу же, когда велел Сэму поместить ее в свою грудь? Он должен был схватить его и покончить с этим, швырнув в свою собственную искру. Было совершенно очевидно, что даже если он выиграет битву, война никогда не закончится, пока Оллспарк не будет уничтожен. Именно он должен был доставить его Праймусу, а не Мегатрону. Было ли с его стороны слабостью желать этого? Было ли с его стороны слабостью желать, чтобы деактивация забрала его вместо того, чтобы оставаться в этом бесплодном будущем? Как будто они уже были мертвы. Сэм не стал причиной гибели их вида… это был он. Он не был достаточно сильным лидером. Негромкий стук в дверь заставил лидера перестать крутить ручку, его двигатель заглох, так что он был абсолютно спокоен. Это было ребячеством — делать вид, что его здесь нет, но сейчас он просто не мог смотреть в оптику никого из своих товарищей. Ему было слишком стыдно. — Давай, Прайм. Ты ведешь себя как спарклинг. Это был Айронхайд. Оптимус на мгновение уставился на дверь и темноту, которая, казалось, делала ее совершенно невидимой, за исключением маленьких прядей света, пробивающихся сквозь швы. Мех наблюдал, как тень на другой стороне раз или два раздраженно сдвинулась. — Прайм, как я уже сказал, я знаю, что ты там. Ты слишком велик, чтобы спрятаться, так как остальная часть базы слишком неполна, чтобы быть большим отступлением. Кроме того, двери заперты, и я слышал, как ты катал по этой дурацкой штуке с карандашом раньше. Я все еще не понимаю шутку Сэма о компьютере, использующем карандаш. — Айронхайд прислонился к двери и раздраженно завел мотор. Старший мех посмотрел в коридор, чтобы увидеть, вытащил ли, наконец, Хаунд двух других из их угнетенных глубин. Нет, только он и Прайм. Голос меха потерял свой обычный скрежещущий эффект, когда он заговорил… он уже давно не говорил так тихо. С тех пор, как Бамблби начал отстраняться от него. Специалист по оружию все еще считал, что юноша слишком мал, чтобы жить самостоятельно, но Би по какой-то причине нуждался в личном пространстве; Айронхайд никогда не сомневался в этом. — Это нужно было сделать в первую очередь. Так что перестань себя успокаивать. Ты был прав в своем выборе. Если бы Оллспарк выжил, мы бы все равно вымерли, так как убивали друг друга. Остановись и подумай Оптимус… ты хочешь, чтобы наш вид погиб в войне или в тихом, мирном отступлении? Послышался скрежет металла о металл, когда кресло Оптимуса отодвинули. Тяжелые шаги эхом разнеслись по комнате, а затем остановились. Айронхайд не сдвинулся со своего насеста на двери. Оптимус задумался. Если он откроет дверь, это означало, что он принял правду. Раздался мягкий глухой стук… Прайм, вероятно, прислонился головой к двери. Иногда Айронхайда поражало, как он инстинктивно понимал, что делает Прайм. Возможно, потому, что он знал его так давно, что казалось, будто он вырастил и Прайма, и Бамблби. С другой стороны двери послышался тихий рев, и специалист по оружию отодвинулся, как только дверь скользнула в сторону. Оптимус на мгновение застыл, уставившись в пол. Тяжелое молчание повисло в воздухе, прежде чем он решился заговорить. — Возможно, ты прав, Айронхайд… просто я не могу себе этого представить. Что больше никогда не будет спарклингов. Айронхайд склонил голову набок, вопросительно глядя на Прайма. — Прайму, ну, а кто сказал, что больше не будет спарклингов? Кто знает? Может быть, одна из новоприбывших окажется феммой… А если нет, мы пошлем их обратно, пока они ее не найдут. Рост Оптимуса выпрямился, когда он посмотрел на другого меха с оттенком любопытства, его оптика прояснилась. — У нас новоприбывшие? Когда они приземлятся? Айронхайд потер затылок, мысленно проклиная Хаунда за победу в этой дурацкой игре «камень-ножницы-бумага». Более слабый, таким образом, должен был сказать Прайму о том, что не заметил сигнал новоприбывшего раньше. — Насчет этого, Прайм… они приземляются примерно через тридцать человеческих земных минут. … Тяжелые шаги эхом отдавались по коридорам, когда все мехи устремились в рубку управления, где все еще сидел Хаунд, ошеломленно водя пальцами по подлокотнику кресла. В отличие от Айронхайда, он был не в настроении идти, поэтому просто связался с Уилджека и Рэтчет по комлинку, наслаждаясь сладким комфортом кресла. Его красивое и такое любимое кресло. Ох, как он… — Слезай со своей ленивой кормы, Хаунд! Мех пискнул, когда в его рай вторглись. Он быстро встал, скрипнув стулом, и оглянулся, ожидая увидеть Айронхайда… Но это были всего лишь Рэтчет и Уилджек. И вообще, почему Рэтчет так каприздничает? Он получил свой драгоценный медицинский отсек раньше, чем кто-либо еще получил свои комнаты, которые в данный момент были немногим больше, чем койка и четыре стены. И все же Рэтчет был капризным? — Рэтчет… что случилось? Зеленый мех быстро зарычал. Хаунд обнаружил, что стоит спиной к консулу и молится Праймусу, чтобы бешенство не заразило кибертронцев. Иногда он мог поклясться, что видит пену, выступающую из уголка рта Рэтчета, так как он был раздражен большую часть времени. — Ничего, просто кое-какие неприятности в медицинском отсеке. — прошипел медик, скрестив руки на груди и проходя мимо Хаунда к консулу, где его пальцы начали танцевать, как световое шоу, потому что свет от экрана компьютера отражался от его работы. Хаунд медленно отступил к Уилджеку, руки которого слегка подергивались. Двигатель хаммера вздохнул… Уилджек был взволнован. Это был первый раз с тех пор, как ученый прибыл на планету, когда ему разрешили покинуть базу. В процессоре Хаунда не было никаких сомнений, что Уилджек «случайно» найдет образец, как только выйдет. Возможно, Айронхайду и ему следовало просто проигнорировать сигнал. По крайней мере, так он знал, что сегодня не будет похоже на наблюдение за ребенком в кондитерской; в конце концов, у Уилджека было более шести миллиардов идей, как потрогать и травмировать. Что он сделал, чтобы заслужить такое? Что? — Вперед и в центр. — голос Оптимуса Прайма плавно вошел в мысли всех его солдат, когда он вошел в рубку управления. Все его люди быстро повернулись, чтобы поприветствовать его с сочувственными улыбками на лицах, за исключением Уилджека по очевидным причинам. Прайм знал, что все они в той или иной степени беспокоились о нем. В конце концов, когда полтора дня назад Бамблби ушел, он заперся в своем кабинете… если можно назвать кабинетом четыре стены, стул и письменный стол. Это была обычная практика Прайма — запираться в своем кабинете после того, как они проиграли большую битву… или после того, как все феммы были в геноциде. Поэтому неудивительно, что его товарищи знали, что он расстроен. Прайм выдернул себя из своих мыслей; он немного беспокоился, что может снова впасть в прежнюю депрессию, и быстро оглядел темную комнату, чтобы отвлечься. Она была пуста… за исключением кресла, который казался чрезмерно щедрым по сравнению с остальной частью базы. Почему его офисное кресло не было таким красивым? И тут он заметил. — Где Бамблби? Четыре других меха некоторое время смотрели друг на друга, пока все не уставились на Хаунда. Раньше он играл в секретаря, так что должен знать. Хаунд вздохнул. — Извини, Прайм. Бамблби не выходит на связь, но не было никаких сигналов бедствия, так что я не думаю, что он ранен или в горе любого типа. Оптимус пожал плечами и немного выпрямился, чтобы показать свое отвращение к нынешнему затруднительному положению. Он знал, что надо было оставить Бамблби на базе. У Айронхайда вырвался смешок, когда он прислонился к одной из тусклых стен, но он быстро прикрыл его ревом-кашлем, когда оптика Рэтчета и Оптимуса впилась в него, как у стервятника, готового съесть его внутренности. Оптимус немного сдвинулся влево, чтобы еще больше вперить свой стальной взгляд в черного меха, который только что вошел в комнату позади него. — Могу я спросить, что здесь смешного? Сейчас не время для шуток, Айронхайд. Бамблби пропал, и мы также немного сократили время, когда дело доходит до встречи с новыми рекрутами. Ну, Прайм все еще капризничает… должно быть, заразился этим от Рэтча. — Ничего особенного, — добавил Айронхайд, пряча ухмылку, — просто подумал, что Би уже на полпути к Кибертрону. — Оптимус продолжал пялиться, заявляя, что ему нужно больше ответа, чем это, поэтому Айронхайд продолжил деловым тоном. — Мы все знаем, что он, вероятно, где-то прячется, надеясь, что Рэтчет просто забудет, что ему нужен капитальный ремонт. Позже нам придется отправиться на поиски и дать ему миссию «брыкайся и кричи». У Оптимуса вырвался вздох, когда его большие ноги переместились так, что он оказался лицом к лицу с медиком команды. — Я заранее прошу прощения, Рэтчет, но, похоже, мы будем только впятером приветствовать новоприбывших. Кстати, Рэтчет, не мог бы ты рассказать нам, что ты обнаружил по сигналу? Ты ближе всех к консулу. Рэтчет был так близок к тому, чтобы бросить инструмент в голову Прайма. Что он имел в виду, говоря, что поиск Бамблби не является первоочередной задачей? Возможно, Бамблби не отвечал на связь, потому что не мог! Или, может быть, один из осколков оторвался, и Би вошел в стазис. Медик скрестил руки на груди; хмурая гримаса прочно осела на его металлическом лице, прежде чем он повернулся и начал набирать команды консулу. — Насколько я могу судить, сигнал исходит от группы автоботов; судя по кодировке, они пытаются связаться с нами уже два дня. — Должно быть, его прервало атмосферное давление. — добавили Айронхайд и Хаунд в унисон, как бешеные бурундуки, прежде чем кто-либо еще успел вставить слово. Два меха остановились и с любопытством посмотрели друг на друга… И тут они подумали, что никогда не думали одинаково. Рэтчет уставился на них с подозрительным блеском в оптике. — Это маловероятно, но это наименьшая из наших проблем. — медик оглянулся на своего командира. — Между прочим, их, кажется, трое. К сожалению, — Рэтчет бросил свирепый взгляд на Хаунда, — остальная информация была утеряна. Очевидно, эта часть сообщения пришла раньше, так что нам просто придется подождать и посмотреть, кто прибудет. Оптимус кивнул и убрал руку с бедра, готовый покинуть комнату, когда из Рэтчета, который еще не закончил говорить, вырвался жалобный возглас. — Оптимус, я должен не согласиться с определенным аспектом твоего приказа… кто-то должен пойти и поискать Бамблби. У него могут быть проблемы с травмой. Лидер автоботов на мгновение замер, наблюдая за медиком. Оптика Оптимуса на мгновение потускнела, когда он переосмыслил ситуацию. Честно говоря, он цеплялся за идею Айронхайда о том, что в группе есть фемма, но все же, вероятно, было бы лучше, если бы он разделил своих людей. Автобот оглядел группу, наблюдая за реакцией каждого из мехов, когда его оптика омыла их, как утреннее солнце. Ему не нравился ни этот счастливый блеск в глазах Уилджека, ни странный взгляд, который Хаунд бросал на Айронхайда… и кресло. — Думаю, Рэтчет прав. Мы должны разделить наши числа. — Хаунд, ты останешься на базе. — приказ пришел быстро, и последовало короткое «да». Оптимус закатил оптику. — Ты не должен сидеть в этом кресле. Похоже, это отвлекает тебя, — Хаунд заскулил, но лидер продолжал своим бодрым тоном: — Айронхайд, Рэтчет, вы оба пойдете со мной. Победа Рэтчета была недолгой, и он не мог не прервать своего командира. — А как же Бамблби, Оптимус? Тишина воцарилась в рубке управления, когда все оптики упали на Рэтчета. Никто не прерывал Прайма, когда он отдавал команды… никто. Оптимус повернулся на каблуках и скрестил руки на груди, слегка выпятившись, чтобы показать свое превосходство. — Рэтчет, не подрывай мой авторитет. Прежний свирепый взгляд главного врача сменился быстрым взглядом в пол, когда чувство стыда упало в его суставы. Оптимус никогда не подведет их; он был лидером не просто так. — Мои извинения, Оптимус, врач во мне опередил мой процессор. Синий мех медленно кивнул и позволил тишине повиснуть в воздухе еще на мгновение, прежде чем заговорил. — Рэтчет, Айронхайд, вы пойдете со мной. Уилджек найдет Бамблби. Если что-то не так, он более чем способен… «Да» наполнило комнату, и уши Уилджека засияли от возбуждения, ослепляя всех в комнате. Быстро последовало шипение, когда половина мехов потерла оптику, пытаясь восстановить зрение. Уилджек завел мотор и быстро перестал дергать руками в предвкушении, молча радуясь, что его уши ослепили всех, не давая видеть его счастливого танца. Он собирался наблюдать за своим экземпляром в его естественной среде обитания! Сегодня был хороший день… если только Бамблби не истекал кровью в деактивации, тогда ему придется подождать со своим проектом Сэмом. — Извини, Оптимус, — быстро добавил Уилджек, как только Оптимус смог посмотреть на него, — я просто счастлив выбраться с базы. У меня начинается «кабинная лихорадка»… Да, кажется, люди так ее называют. Оптимус подавил желание застонать и ущипнуть себя за переносицу. Он мог видеть вращающееся по всей Всемирной паутине: «Гигантская оранжевая машина внезапно взрывает половину города, пытаясь понять концепцию пиццы, а затем идет на снятие человеческой одежды. Тысячи детей получили травмы.» Прайм невольно застонал. Почему они не могли вызвать Ред Алерта или… или Клиффджампера. Праймус, он предпочел бы близнецов, а не Уилджека без присмотра, терроризирующего улицы. Как будто у него был выбор; вероятность того, что кибертронец будет ранен при входе в атмосферу, была слишком велика, особенно если у него уже были какие-то ранее существовавшие раны. Так что в данный момент ему нужен был его лучший медик, не то чтобы Уилджек был плохим. Это была просто паранойя в процессорах Оптимуса: как так получилось, что Уилджеку никогда не удавалось взорвать кого-либо после их ремонта? Тем не менее, две трети его экспериментов взорвались, по крайней мере, дважды, прежде чем походить, даже на клочок того, чем они должны были быть. У Прайма всегда был затаенный страх, что однажды он просто пойдет по коридорам Ковчега, встретит какого-нибудь кибертронца, выходящего из медотсека, и бам… нефть и внутренняя механика повсюду. Затем Уилджек просто выходил из медицинского отсека, смотрел на труп на полу, перекидывал его через плечо и говорил что-то вроде: «О, вот и еще один… Должно быть, он неправильно рассчитал давление своего насоса. Думаю, мне придется научиться возвращать мехов из мертвых. Это будет увлекательное предприятие… о, можно я сниму с твоего лица кусок искрового кожуха?» По большей части это заблуждение развилось вскоре после прибытия на землю и изучения чего-то, что называется зомби. Айронхайд и Рэтчет стояли перед Оптимусом, размахивая руками в его поле зрения, где минуту назад стоял Уилджек, прежде чем он побежал по коридору широким шагом и отправился искать Бамблби. И все же и Рэтчет, и Айронхайд знали, что это, вероятно, последнее, что он будет искать. Айронхайд еще раз помахал руками перед оптикой Оптимуса, прежде чем бросить взгляд на спасательную машину, который, казалось, готов был перебросить Оптимуса через плечо и затащить его в медицинский отсек. — Что с ним не так, Рэтч? Рэтчет на мгновение уставился на командира. — Обычно в подобной ситуации я перекидываю его через плечо и тащу в медотсек. — Айронхайд фыркнул при этой мысли… как будто Рэтчет мог нести Оптимуса. — К твоему сведению, медики способны переносить большие тяжести. У нас усиленные суставы, в отличие от тех, кого я знаю. — Айронхайд лишь с отвращением завел мотор. — Но я не думаю, что в этом будет необходимость. Это была слишком быстрая реакция, чтобы быть вирусом, и если бы что-то было не так с его процессором, его оптика почернела бы… Так что это, вероятно, фобия меха-зомби, которую он недавно развил. Айронхайд пошевелился и оперся ладонью о панель управления. Это обещало быть интересным, и ему нужна была поддержка, когда он разразится истерическим смехом. Оптимус не был типом для глупых фобий… Это была специальность Ред Алерта. — На днях я загружал несколько новых антивирусных программ для Оптимуса, когда Уилджек вошел в медлабораторию. Затем он спросил, не нужна ли мне помощь. А потом я получил некоторую бессознательную обратную связь от Оптимуса… это было… странно. — Ты имеешь в виду весело? — ухмыльнулся Айронхайд, стараясь не рассмеяться. Рэтчет был не из тех, кто легко смеется над шутками; все эти годы с близнецами выбили веселье прямо из его процессора. Может быть, теперь, когда они ушли, он получит больше удовольствия. Несмотря на его упорное сопротивление, на лице Рэтчета все еще играла улыбка. — Да… но не говори об этом Прайму. Потребовалось больше самообладания, чтобы не рассмеяться, когда Прайм покинул медицинский отсек. — Рэтчет откашлялся с мягким ревом, — Очевидно, во время исследования Всемирной паутины Оптимус наткнулся на очень любопытное понятие: зомби. — Зомби? — голова Хаунда внезапно появилась в поле зрения медика, когда он откинулся на спинку стула. Его оптика сверкала от удивления. На Земле было так много удивительных вещей. Рэтчет проигнорировал тот факт, что Хаунд вернулся в кресло. Возможно, потому, что Хаунд знал, что это будет очень занимательная история, и не хотел падать на пол, когда начнет смеяться. — Да, очевидно, это какое-то болезненное заблуждение в человеческом сознании, что если бы они могли вернуть человека из мертвых, то этот оживший человек был бы не более чем безмозглым трупом, который питается плотью живых. — Айронхайд и Хаунд больше не улыбались. На самом деле они смотрели с отвращением. Что? Рэтчет нашел это забавным. — Зомби поедали людей, разрывая их внутренности, обычно мозг, и, таким образом, раны от укусов мертвых трупов превращали человека в такого же зомби. В таких историях обычно все умирают. Итак, каким-то образом процессоры Оптимуса связали безумных ученых-людей, создавших зомби, с Уилджеком. Затем его процессор продолжал работать с идеей, что Уилджек создаст мехов-зомби, которые пожрут каждого кибертронца во вселенной. По крайней мере, это короткая версия. Я упоминал, что там так же было много жидкости мехов? — добавил Рэтчет насмешливым тоном, глядя на выражения лиц двух других, — Я не знал, что Прайм может быть таким отвратительным, но, очевидно, годы войны облегчили его процессорам представить себе клады мертвых мехов, поедающих внутренности других мехов. — Рэтчет замолчал, ожидая, что скажут остальные. Хаунд сглотнул. — Ты мог хотя бы попытаться сделать это забавным, Рэтчет. Ты ведь понимаешь, что однажды я могу отключиться от простой утечки из-за страха перед Уилджеком, верно? — И теперь ты понимаешь, что я могу начать рыться в лаборатории Уилджека в поисках частично завершенных зомби, верно? — горько добавил Айронхайд. Это могло бы быть забавно… если бы это сказал Ред Алерт. Обычно он не был шутником, но Земля была слишком спокойна, и его пушки зудели от возбуждения, даже если это возбуждение было нимфой. — Ладно, травматизация закончена, что ты собираешься делать? — Хаунд… не желаешь ли ты сделать голограмму Мегатрона? — спросил Рэтчет, ныряя под панель управления в поисках укрытия.

***

Во все стороны посыпался гравий, когда машина с грохотом остановилась на проселочной дороге примерно в сорока минутах езды от базы. Кибертронское ускорение времени, заметьте. Вскоре за ним последовал еще один шорох гравия, поднявший облако пыли, которое тяжело волочилось в ночном воздухе, делая фары красно-синего полуприцепа на мгновение бесполезными. Пыль даже не успела осесть, как по узкой дороге, заросшей сорняками, с грохотом покатился топкик; он скользнул к остановке перед полуприцепом, почти охраняя его, а затем машины просто стояли в облаке пыли, как будто чего-то ждали. Тишина, наступившая из-за въезда машин, длилась ровно столько, сколько требовалось сверчкам; а затем длинный жук на ивовой травинке возобновил песню, которую металлические незваные гости решили прервать своим оглушительным соло автомобильных шин. Вскоре не было слышно никаких других звуков, кроме сверчков и шепота июньских жуков на ветру. Оптимус нашел это успокаивающим. Это было так успокаивающе в том, как жуки пели друг другу в темноте. Топик повернул колеса, взъерошив гравий под колесами. — Это то самое место, верно, Рэтч? Спасательная машина на мгновение замолчала, словно перепроверяя свои предыдущие исследования. — Так и должно быть, несмотря на нашу небольшую… задержку. — Оптимус не сделал попытки поспорить с ним. — На самом деле они уже должны быть здесь. Сверчки снова заняли центральное место над кибертронскими голосами, пока мехи размышляли о затруднительном положении. — Так в чем дело? И нет? Ты обнаружил какие-нибудь сигнатуры десептиконов в этом районе? Их могли перехватить еще до столкновения. — Сомневаюсь, — ответил Рэтчет, заводя мотор, пытаясь избавиться от кузнечиков, которые только что устроились на его капоте. И все же кузнечики продолжали сидеть. На самом деле, еще четверо присоединились к насесту на капоте Рэтчета. Главный врач вздохнул, Земля имела свои прелести, но в то же время ему хотелось раздавить все на ней. — Кроме того, есть только один, два, если считать неучтенного Скорпонока, и он сейчас в Мишн-Сити… делает что-то, что я не сомневаюсь, он должен делать, — рявкнул Рэтчет, чувствуя, как его отвращение к Баррикейду прокатывается по двигателю, как поток горячего воздуха. Оптимус наконец перестал слушать заунывную песню сверчков. — Не беспокойся об этом, Рэтчет. Никаких сообщений о его появлении не поступало, а Сектор Семь уже один раз прочесал весь город в его поисках. — из Айронхайда донеслось рычание, но Оптимус продолжил: — Так что, чем бы он ни занимался, он не высовывается. Насколько нам известно, он просто пытается спрятаться, пока не найдет способ покинуть планету. — Нет, если мне придется что-то с этим делать, — добавил топкик, когда его колеса снова дернулись. Возможно, вместо того, чтобы ждать здесь, они должны делать что-то более полезное, например… выслеживаю этого фраггера! Топкик старался не обращать внимания на жар, поднимающийся вокруг его искровой камеры. Ему нужно было сосредоточиться на том, что было под рукой. Почему эти ржавые ведра опаздывают! Еще один кузнечик прыгнул на капот Рэтчета. Он уже готов был превратиться и зашипеть, что кишки маленьких вредителей испачкают всю его броню, когда все сверчки жутко затихли. Главный врач не мог не заметить три ярких астероида, падающих на землю, словно преследуя друг друга. — Может быть, эти маленькие вредители не так уж бесполезны, как я себе представлял. Оптимус преобразился и устремил взгляд в ночное небо. В груди у него что-то дрогнуло… это была надежда. Он знал, что вероятность того, что в группе есть выжившая фемма, маловероятна, но он не мог не надеяться, хотя бы ради своего народа. Тем не менее, Оптимус был более чем уверен, что эта надежда поднимется до неуловимого ликования только для того, чтобы быть сбитой болезненным взрывом каждый раз, когда автобот отвечает на вызов Оптимуса и не является феммой… но ему нужно было надеяться. Что еще он мог сделать? Раздался завывающий скрежет раскаленного металла, когда три огненных шара приблизились. Прайм упер кулаки в бока и гордо вскинул голову, радуясь, что хоть кто-то из его солдат выжил. Раздался музыкальный звон металла, когда Рэтчет и Айронхайд тоже трансформировались, каждый занял свое место в тени Оптимуса… а затем все они были покрыты дождем грязи. Кашель и хрипы заполнили пустынное пространство, пока три меха пытались очистить воздухозаборники от грязи и пыли. Тем не менее, несмотря на то, что он рубил, Айронхайд все еще умудрялся ругаться на «ржавые ведра» и «пну кого-то по корме», что, конечно, только заставило его снова закашляться. Из-за отсутствия проклятий Оптимус и Рэтчет быстро очистили свои входы. Два меха посмотрели на покрытые пылью тела друг друга, а затем вгляделись в поле… Вернее, это было поле. Теперь это была огненная яма, из-за которой все еще падали с неба горы грязи, похожие на мертвых гусей. Несмотря на это, это было довольно очевидно для обоих автоботов; кто бы ни приземлился, он определенно отстой в посадках… вероятно, искатель. Ноги Оптимуса слегка подкосились, когда он сошел с гравийной дороги на мягкую полевую землю, чтобы подобраться поближе к огромному кратеру; очевидно, они втроем ехали очень близко. Не самые мудрые идеи, которые, к сожалению, привели к их ужасной посадке. К сожалению, у кибертронцев было не так уж много причин садиться так близко друг к другу… если только один из них не был ранен. Лидер автоботов в конце концов очень обрадовался, что взял Рэтчета вместо Уилджека. Каким-то образом он подавил желание съежиться при мысли о Уилджеке и попытался связаться по комлинку. — Это Оптимус Прайм, лидер автоботов. Пожалуйста, назовите себя. Было только жало статики. Лидер вздохнул, вытащил одну из пушек и, опустившись на колени, подкрался поближе к дымящейся яме в земле. Десептикон не в первый раз пробовал этот трюк, используя сигнал автобота, чтобы выманить команду, и он сомневался, что это будет последний, поэтому осторожность была необходимостью. На самом деле, засада десептиконов, безусловно, объяснила бы, почему обитатели кратера были так близко друг к другу при посадке… Они хотели напасть на спасательную команду. Автобот застонал, едва не потеряв равновесие, и, приблизившись, заглянул в окутанный дымом кратер. Земля была такой мягкой! Неприятно, когда болят ноги, но сейчас это было не то, что ему нужно. Прямо сейчас ему нужна была твердая почва, чтобы… Оптимус не успел закончить свои мысли, как из ямы донесся крик, и оттуда выскочила двуногая форма. Мех на мгновение уставился на Оптимуса, как будто удивленный его присутствием, только чтобы его голубая оптика вернулась к кратеру, из которого он только что выпрыгнул. Еще один разъяренный крик кибертронца наполнил воздух, когда другой мех вывалился из ямы прямо рядом с Праймом. Мех зарычал и бросился на другого двуногого, не обращая внимания на то, как они кувыркались в мягкой земле. Полуприцеп медленно встал, чтобы он мог проследить за двумя мехами и посмотреть, в чем причина этой маленькой насмешки. К сожалению, Прайм не успел даже сделать шаг вперед, когда из ямы выскочило третий, качая металлическими ногами, и бросилось на остальных, крича «юхууу!», прежде чем приземлиться в собачью кучу вместе с двумя другими. Раздался крик самого громоздкого из троих, а также проклятие на кибертронском. Рэтчет перестал похлопывать Айронхайда по спине, когда стало очевидно, что тот просто собирается продолжать ругаться, и что помогать ему чистить воздухозаборники — пустая трата времени. Кроме того, у него были более серьезные заботы, чем помогать Айронхайду: перед ним была настоящая куча катающихся и дерущихся мехов, которые должны были пораниться в любую минуту. Отлично, как раз то, что ему было нужно, тройка проказников… Наверное, это были какие-то искатели, нытики на самом деле. Наконец, с довольно громким победным криком, два меха, наконец, смогли сесть на более громоздкого из них. — Так-так, ты же не хочешь расстраиваться и мучить себя танковой болью. — Шлак! Вы двое чуть не убили меня! О чем вы думали, цепляясь за меня, когда я входил в атмосферу! Я посажу вас обоих в тюрьму за это! — прорычал зажатый мех, когда его когтистые пальцы впились в мягкую землю, его движения были беспомощны, когда он пытался сбить с себя двух существ. — Ну, я же не мог помять свою броню, не так ли? Это падение — настоящая боль в корме. К тому же тюрьмы еще нет, — проворковал один из мехов, когда его приятель дал ему пять. Эти двое, вероятно, уже пытались найти новые способы издеваться над своим пленником с помощью своей новой любимой игрушки… всемирной компьютерной сети. Оптимус перестал тащиться вперед, когда услышал разговор двух мехов, и ущипнул себя за переносицу… нет. Пожалуйста, нет. Они еще даже не построили тюрьму. Это даже не пересекало его процессор… до сих пор. — Праймус, нет. Рэтчет, конечно же, стоял рядом с ругающимся Айронхайдом и не слышал ни слова от двух двуногих. Он сделал несколько крадущихся шагов вперед и навис над группой, выразительно постукивая пальцем по набедренной броне. — И что за тупоголовые идиоты у нас тут? Вам повезло, что на этой планете есть медик, потому что последствия такой посадки могли быть фатальными. Я возьму вас… Два меха, которые почти уничтожили весь остальной мир, остановились в пытках и порче своего нынешнего пленника. Их оптика медленно поплыла к рычащему Рэтчету. Со стороны могло показаться, что в их оптике поблескивает страх… но нет. Это был благоговейный трепет, удивление и почти все зло, которое могло сверкнуть в оптике кибертрона, не окрашивая их в красный цвет. Они нашли его… Они нашли Рэтчета! — Рэтчет! — два меха бросились к спасательной машине, застав его врасплох. Рэтчет едва успел сделать удивленный шаг назад и мигнуть аварийными огнями, прежде чем его схватили, приземлившись с громким фырканьем и замирающими сиренами. Облако пыли медленно начало подниматься, и главный врач не мог не зарычать на двух мехов, сидящих у него на груди. — О, как мы скучали по тебе, — ворковали два меха, когда они начали щипать его металлические щеки. Рэтчет подавил желание вытащить пилу, напомнив себе, что они автоботы… они заплатят во время следующей проверки! Они заплатят. О, как они заплатят! — Да, никто из других медиков не смог бы заменить тебя, — пропел один мех, лениво сидевший на его левой руке, — я имею в виду, что ни у кого из них нет такой метательной руки, как у тебя. Признай это. Ты тоже скучал по нам. Рэтчет свирепо посмотрел на них, осмеливающихся даже попытаться обнять его, когда они оба придвинулись ближе. Как только стало ясно, что они ждут ответа, оптика Рэтчета на мгновение потускнела, когда он попытался вспомнить, откуда он знает эти голоса. Часть его процессора умоляла его забыть и просто уйти (не то, чтобы он мог что-то сделать, с сидящим мехами на нем в данный момент), но часть его не могла позволить этому случиться. Там почему-то была ярость… и… и много криков. Может быть, он удалил эти файлы, и теперь они каким-то образом всплыли на поверхность. Нет… он никогда не удалял файлы про мехах полностью… если только. Один мех обнял другого и сделал вид, что начинает плакать. — Нет, нет! Этого не может быть! У Рэтчета… у него амнезия! О, Санни, как я когда-нибудь смогу сказать ему, что он отец моего злого механического ребенка, который на самом деле является реинкарнацией Юникрона! — Санни похлопал брата по спине, и они оба притворились, что плачут, внутренне радуясь, что так быстро наткнулись на человеческую вещь под названием «мыльные оперы». Они не совсем понимали, почему эти мясистые существа так много плачут, но это был самый быстрый ответ, который они могли придумать за четыре целых три десятых секунды, которые потребовались, чтобы понять, что зелено-желтоватый мех был Рэтчетом. Позже у них будет еще больше дьявольских шалостей… Эта Всемирная паутина просто тонула в них. Оно треснуло… то, что осталось от рассудка Рэтчета! Раздался громоподобный рев, и два тела меха взлетели в воздух, началась гонка. Оптимус и Айронхайд не обращали на это внимания, пока они вдвоем тащились к последнему меху, который все еще лежал на спине в грязи и смотрел в небо. — Добро пожаловать на Землю, Проул. Признаюсь, я удивлен, что никто из вас не нуждается в ремонте. — Или мертв, — решительно заявил Айронхайд, стараясь не обращать внимания на звук пилы Рэтчета, эхом разносящийся в ночном воздухе. — Знаете что? — добавил Проул, позволив Оптимусу протянуть ему руку помощи, стряхивая с брони как можно больше грязи. — Я уже ненавижу эту планету. Мало того, что она покрыта грязью, так я еще и застрял на ней вместе с близнецами… и никакой тюрьмы, чтобы засунуть их туда, пока не сгниет их кормовая часть. Оптимус только рассмеялся. Правда, никакой феммы не было. Он не стал бы лгать, что его искра на мгновение заболела от разочарования, но, по крайней мере, Земля не будет такой скучной теперь, когда еще несколько друзей будут страдать до конца.

***

Сэм в пятый раз за последние десять минут потер свою руку, которая болела. Его фигура шевельнулась в темном углу гаража, и он боролся с желанием запаниковать. Бамблби не сдвинулся ни на дюйм почти за два дня после своего маленького безумства… неужели они облажались? Неужели… неужели они убили Би или сломали его, не зная, как это исправить? Судорожный вздох вырвался у Сэма, когда рыдание угрожало вырваться из него. Он уткнулся лицом в здоровую руку и заскулил неподвижной желтой фигуре, окруженной призрачными провалами в стене и полу, которые он сделал в припадке. — Что же мне делать, Би? Я обещал никому не говорить… Я обещал.