***
Громкий, протяжный стон наполнил комнату, и Бамблби попыталась отодвинуться от холода, который теперь охватил ее. Она словно очутилась в сыром подземелье. Нет… Это было неправильно. Она помнила, что в последний раз находилась в медицинском отсеке, ее системы были горячими и… Фемма села со сдавленным криком, потянув ремни, которых… не было. Она включила оптику, испуганный и растерянный взгляд упал на небольшое пространство, в котором она находилась. Она находилась в маленькой комнате, где не было ничего, кроме койки и решетки напротив нее. Шлак… Она… она была в тюрьме?! Или десептиконы схватили ее, и теперь ее держат на потом?! Взволнованный всхлип вырвался у обезумевшей феммы, и она, спотыкаясь, поднялась на ноги, ее руки коснулись металлических прутьев. — Н-нет, я в ловушке. Я не могу быть здесь. Я-я… — Да, как ты можешь быть здесь? Это… Это неправильно, — раздался голос слева от Бамблби. Она не могла удержаться, чтобы не вскрикнуть и не упасть на свою койку, когда встретила пару синих оптиков. — С-сайдсвайп? — простонала фемма, уставившись на меха, и ужас наполнил ее процессор. Что же произошло, когда ее не было в сети? Рэтчет был поврежден, но Уилджек был довольно способным мехом. Возможно, что-то обнаружилось в ее вирусном сканировании, которое выявило ее. Неужели ее разоблачили? Должно быть это так. Иначе почему она оказалась в клетке, откуда не могла сбежать?! Э-этот мех будет ее первым? Неужели его послали сюда, чтобы спариваться с ней? Что же ей делать? В голове у нее все перепуталось… Что происходит? Однако она не задала ни одного из этих вопросов; ей удалось только всхлипнуть. — Нет, это Мегатрон, — саркастически заявил мех, выходя из соседней камеры и занимая позицию перед клеткой Би, хмурый взгляд медленно поглощал его лицо. — Как ты мог?! Бамблби прижалась к задней стене, ее разум, наконец, пришел к выводу, что они, должно быть, обнаружили ее, и она знала, что должно произойти. Наверное, они злились на нее за то, что она не сказала им, что она фемма. Они, вероятно, были в ярости от того, что она не только подвергала себя опасности, будучи единственной в своем роде, но и от того, что она не была ни в чьей койке, создавая спарклингов. — Никого, вообще никого не бросали в тюрьму раньше нас! Особенно если здесь пахнет новой тюрьмой. Я имею в виду, что такого просто никогда не бывало. На самом деле это похоже на преступление против природы, — сказал Сайдсвайп, когда дверь карцера скользнула в сторону, открывая его брата, который вошел в комнату со своей фирменной ухмылкой. Санстрикер нес какие-то странного вида инструменты, а также куб чего-то похожего на охлаждающую жидкость, дополнительный энергон. Бамблби просто моргала, включая и выключая оптику… Зачем медицинские инструменты? — На самом деле, с этой пародией надо что-то делать, — сказал Сайдсвайп, и по его лицевым пластинам пробежала усмешка. Следующее, что помнила Бамблби, это то, что Сайдсвайп открыл дверь камеры, схватил брата за локоть и… бросил его на нее, захлопнув дверь! Желтый близнец только хмыкнул, когда его инструменты упали на пол. Бамблби даже не успела испуганно вскрикнуть, как ее осенило… Охлаждающая жидкость выветрилась, и Санстрикер должен был оказаться прямо на ней. У нее даже не было возможности возразить, когда желтое тело упало на нее, ее тело вот-вот должно было рухнуть на койку. Она плотно закрыла оптику. Однако, прежде чем она успела подготовиться к удару, он остановился; все, что она услышала, был хруст и рычание. Она хотела продолжать лежать на своей койке, подняв руки для защиты, пытаясь погрузиться в нее, чтобы не обращать внимания на другое тело, прежде чем оно начнет тереться о ее. Но ни веса, ни скрежета не было, так что ей пришлось включить оптику и посмотреть, что произошло. Ее искра чуть не выскочила из шасси, когда она подняла глаза и увидела пару холодных синих оптиков, смотрящих вниз. Его тело опасно балансировало над ней, его корпус был в нескольких дюймах от ее собственного, а его руки держались за стену над ее головой, чтобы сохранить устойчивость, которую он только что сумел захватить, чтобы не упасть на нее. Бамблби благодарно сглотнула, еще раз окинув взглядом сцену. Санстрикер был всего в нескольких дюймах от ее шасси, словно осмеливаясь коснуться ее… Она вдруг не смогла перестать удивляться… Санстрикер был совсем рядом… Его сильное сверкающее тело с бьющейся искрой, которая могла врезаться в ее тело и вызвать каскад жара в пах, который заставит ее раздвинуть ноги и позволить ему погрузиться между ними. Волна ударит ее, когда щелчок встретит ее аудиосистему, звук того, как он снимает ее треску, а затем он будет гладить ее соединительный шнур, пока она не закричит, чтобы он подключился к ней. И… и… тогда… он полностью опустится до… Оптика Бамблби расширилась, когда она заметила, что жар начинает прибывать… и охлаждающей жидкости не было, чтобы укротить его. Хотя это было не настолько болезненно, чтобы она хотела упасть. Вместо этого он был требовательным, голодным… Дерьмо. Оптика феммы расширилась. Она не реагировала на жар, поэтому ее тело собиралось попробовать другой способ получения программ интерфейса, которых оно так жаждало… взять их силой. Праймус… Праймус! Может быть, Старскрим был не так глуп, как она думала, когда он разбил ее стекло и ушел. Ее разум был затуманен, ее интерфейсный порт нагревался, и Санстрикеру некуда было идти. Ей просто нужно было протянуть руку и швырнуть его на свое тело, тереться о его тело… Стоп! Это был ее разум. Она не позволит своему телу управлять собой, как и своей физической формой. Ей нужно было отвлечься. — Что… что происходит? — наконец сумела прошептать она в его вглядывающуюся оптику, Санстрикер фыркнул и встал, игнорируя ее вопрос. — Выпустите меня. Ты проверишь его, — сказал Санстрикер, игнорируя вопрос феммы, и повернулся к решетке, холодный взгляд утопил его брата. Затем желтый озорник сложил руки на груди и с минуту пристально смотрел на брата, давая ему понять, что он не считает смешным сидеть взаперти с Бамблби. — О-о-о, но вы так мило смотритесь вместе, идеальная пара, — проворковал его брат, злобно ухмыляясь. — Кроме того, я слышал, что Бамблби, вероятно, достиг совершеннолетия, и держу пари, ему нужно поговорить. Может быть, пока ты там, ты можешь взять на себя еще одну обязанность Рэтчета, но вместо того, чтобы рассказать… ты можешь дать ему визуальное представление. Рычание вырвалось у Санстрикера, когда он сделал шаг ближе к решетке, его зубы обнажились, когда он прошептал: — Я не против того, чтобы вдавить тебя в землю. — Но ты не можешь этого сделать, — насмешливо сказал его брат, стоя на расстоянии вытянутой руки. — иначе кто меня починит? Точно не Рэтчет. Ему понадобится целый день, чтобы заново откалибровать свою оптику. Ты же не хочешь, чтобы твой брат истек кровью до смерти, правда? Желтая рука метнулась между прутьями, и Сайдсвайп едва успел отодвинуться, прежде чем брат успел схватить его за шею. Быстро восстановив самообладание и дерзко ухмыльнувшись, красный ужас тыкнул в своего слегка психопатичного брата и заявил: — Ты же не хочешь, чтобы я оставил тебя здесь. А теперь поторопись и поприставай к Бамблби, чтобы мы могли… — Ты не прикоснешься ко мне! — почти прошипела фемма, все еще чертовски смущенная тем, почему она здесь, но слова «приставать» было достаточно, чтобы сказать ей, что она не была в хорошем положении в данный момент. Она вытащила себя из лежачего положения и почти прижалась к стене, свирепо глядя, когда она пытается защитить свое шасси рукой. Близнецы прекратили ссориться и повернулись, чтобы посмотреть на нее, смущение и удивление легко читались на их лицах; конечно, лицо Санстрикера было так же ослепительно, но это было в природе титана — всегда иметь этот проблеск ненависти в оптике. Оставалось только гадать, что же случилось с ним из-за чего он стал таким холодным. — Ничего себе… Мы берем один медицинский инструмент, и он уже обращается с нами так же, как с Рэтчетом. Кстати, то, что ты сделал, было глупо, — сказал Сайдсвайп, качая головой, словно отчитывая ребенка. — одно дело прятаться от Топора, чтобы не приходить на лечение, но выбивать его оптику? Тебе повезло, что тебя отправили сюда, а не на свалку. Бамблби, хотя все еще была немного сонной и напуганной из-за того, что она была поймана в ловушку в камере с сильным молодым мехом, обнаружила, что полностью отвлечена головоломкой. Очевидно, близнецы были здесь, чтобы либо дразнить ее, либо пытать какими-то медицинскими инструментами от Рэтчета… и сообщить ей, что Рэтчет разозлился. Хм… нет. Нет, точки не соприкасались. Ошибка. Нелогично. Не проходи мимо; не забирай сто долларов. — Почему я здесь?! Какое это имеет отношение к Рэтчету? Я думал, он хочет, чтобы я был в медицинском отсеке! — наконец закричала Би, отчасти сожалея о своих словах, поскольку оба брата смотрели на нее, как на идиотку. Что, если они скажут: «Потому что ты непослушная фемма, почему же еще?» — Потому что ты разозлил Рэтчета, — прорычал Санстрикер, наклоняясь вперед, чтобы поднять инструмент и кубик. — Ты выбил его оптику не потому, что у тебя был вирус, как все думали, а потому, что ты не хотел лечиться. Тебя наказали за неподчинение, Бамблби, и наказание за это — тюремное заключение. Боже, мы знаем, что ты хороший-прехороший бот, но я думал, что даже ты это знаешь. Бамблби моргнула, точки соединились и образовали картинку… Жаль, что это была не очень приятная картина. Похоже, Рэтчет серьезно отнесся к своей угрозе. Праймус. Она выбила его оптику в последней отчаянной попытке сбежать… Но это не спасло ее, а лишь спасло от неизбежного. Он собирался починить оптику, а потом… Нет… Нет! Она слишком сильно сопротивлялась. Она слишком долго боролась. Она выберется отсюда и… и что? Притвориться, что Айронхайд ничего не скажет Оптимусу? Что Рэтчет не потребует полной проверки тела, чтобы понять, почему она перегрелась? И что Старскрим не знает пол ее искры? Нет… Пришло время сделать выбор. Ужасный выбор, но он был сделан ради ее собственного выживания. Она только молилась, чтобы Айронхайд простил ее, а Сэм… Ей нужно было увидеть своего подопечного в последний раз. Во-первых, она должна выбраться из этой камеры. Ладно, какие у нее были варианты? Глядя на близнецов, она подавила улыбку, когда ей в голову пришла одна мысль. Она просто взяла бы урок у двух ужасов и их вечно популярного «ты отвлекаешь, а я нападаю». Глядя на желтого меха перед собой, Бамблби не могла не съежиться. Это будет полный отстой, если она не сбежит; Санни точно знал, как держать обиду. Она быстро выпрямилась и глубоко вздохнула. Лучше сделать это, пока она не потеряла самообладание. Затем она прыгнула вперед, обхватив рукой шею шокированного Санстрикера, крича: — Хороший-прехороший мех, да?! Я покажу тебе хорошего-прехорошего меха! Затем тюрьма наполнилась криками, ворчанием, лязгом и шипением, когда Санстрикер боролся с переодетой феммой, которая теперь лежала на спине, пытаясь разорвать ему лицо. Сайдсвайп просто стоял за решеткой, широко раскрыв оптику, наблюдая, как Бамблби — да, не-делаю-ничего-плохого Бамблби просто пытается покончить с собой. Ну, может быть, и не очень старался, но в его сознании любой, кто был достаточно глуп, чтобы напасть на Санстрикера, мог с таким же успехом совершить самоубийство. Может быть, с Бамблби действительно что-то не так. Возможно, это была просто плохая строка кода, а не вирус. Праймус, может быть, эти люди что-то сделали с маленьким мехом, когда схватили его. Это было просто неправильно. Бамблби никогда бы не напал на другого меха без причины… кроме Рэтчета; все всегда хотели убежать от Рэтчета. — Должно быть, у него робо-бешенство, — наконец пробормотал Сайдсвайп, беспомощно наблюдая за происходящим по другую сторону решетки. — Меня не волнует, что в его разум вторгся призрак Мегатрона! Достань тот шлаковый генератор, что дал нам Рэтчет, и усыпи его! Он пытается оторвать мой аудиосистемы! — закричал Санстрикер, пытаясь снять с плеч меньшего меха… и потерпел ужасную неудачу. — Ах! Моя краска! Ах ты, маленький шлакобой, я тебе пальцы вырву! Сайдсвайп поспешно взял инструмент, который принес Санни, и включил его, теплое жужжание эхом разнеслось по комнате. Затем он с легкостью распахнул дверь камеры, когда Санстрикер повернулся, чтобы увидеть удивленную оптику Бамблби: — Извини за это, сопляк. Остальное было медленной размыто после этого, но Бамблби была уверена, что она упала на пол, ее конечности обмякли на теле Санстрикера. Затем она почти не заметила, что близнецы перевернули ее на живот, препираясь между собой, когда один из них вытащил один или два других медицинских инструмента, без сомнения, собирая показания для Рэтчета. Впрочем, это не показалось ей важным… Она просто держала кулак сжатым, надеясь, что близнецы не заметят небольшой блеск металла между ее пальцами. Санни так увлекся своей краской, что даже не заметил этого… Он не заметил, как она схватила лазерный скальпель. Близнецы измерили ей температуру, взяли пробу энергона, пробу охлаждающей жидкости, еще какие-то небольшие показания, а затем оставили ей кубик на койке. Она осталась там, смутная, но довольная. Ей было все равно, если показания, которые они снимали, что-то показывали… Она скоро выйдет. Тоесть, как только этот шлаковый электромагнитный паралич пройдет! Как Рэтчету всегда удавалось мучить ее, даже когда его не было рядом?!***
Сэм вздохнул, холодок пробежал по его спине; такой бывает, когда кто-то говорит что-то за спиной… или когда он чувствует себя преданным. Он все еще не мог поверить в то, что сказал ему Айронхайд, а потом была эта ужасная сцена в медицинском отсеке. Бамблби была так напугана, как лань, загнанная в угол охотниками с ножами и мушкетами, и он ничего не мог сделать, кроме как смотреть. Он видел достаточно, чтобы чувствовать себя больным. Ему было так плохо, что Рэтчет, несмотря на слепоту, приказал отправить его домой, чтобы он мог отдохнуть. Сэм понятия не имел, что сейчас происходит. Была ли Би в чьей-то койке… или в своей? Испугалась она или почувствовала облегчение? Однако мальчик не успел полностью сосредоточиться на своих чувствах, когда из динамиков машины, в которой он находился, донесся голос: — Тебе холодно, Сэм? — спросил Хаунд, продолжая лениво ехать вперед, никуда не торопясь. — Просто я не мог не заметить, что ты дрожишь. Сэм на мгновение уставился на половицу, отметив, что педали двигаются сами по себе и что на половицах есть галька и грязь. Ни один из других трансформеров даже не осмелился бы иметь это у себя внутри, а Хаунду, похоже, было все равно. Его это вполне устраивало. — Просто немного… грустно, — сказал человек, не зная, что еще сказать. Мех в форме машины молчал, словно обдумывая ответ. — Не волнуйся, Сэм, — мягко сказал он. — с Бамблби все будет в порядке. Я знаю, это выглядит так, как будто мы пытались причинить ему вред, но он сам причинял вред себе, насколько я понимаю. Насильный стазис был лучшим вариантом действий в этом затруднительном положении. Человек молчал. Хотя он должен был ожидать такого ответа. Хаунд, возможно, почувствовав недоверие человека, продолжал говорить: — Ты когда-нибудь видел, как листья меняют цвет, а потом падают с дерева? Бросив на радио отчужденный взгляд, Сэм устало ответил: — Да… это называется листопад. — Ты знаешь, почему они это делает? — мягко спросил Хаунд. Сэм лишь скептически посмотрел на него. Что это было? Шарады? Вздохнув, он решил подыграть: — Я не собираюсь вдаваться в технические подробности, но в основном дерево делает это, потому что приближается зима, и это единственный способ выжить. — Точно, — сказал зеленый мех, его шины остановились, когда он припарковался на другой стороне улицы от дома Сэма. — иногда мы причиняем боль частям себя, чтобы выжить. Чтобы команда выжила, иногда приходится жертвовать небольшим комфортом и переждать зиму. Все это будет похоже на сильный шторм, когда Бамблби вырвется из… того, в чем он был. «Если бы все было так просто», — подумал Сэм, открывая дверцу джипа. Тепло кивнув, Сэм зашагал по мертвой пригородной улице. — Спасибо, что подвез, Хаунд. Было приятно поговорить с тобой. Мы должны как-нибудь повесе… Хаунд затормозил, услышав, как из дома донесся крик, и Сэм застыл посреди улицы. Секунду обе фигуры не двигались, но затем тишину снова нарушил безошибочный звук грохота и проклятий. Мальчик-человек на мгновение застыл, в его сердце закипал страх. Он мог жить в хорошем районе, но это все еще был населенный район, а не хорошая фермерская община, где люди даже не должны были запирать свои двери на ночь. Не раздумывая ни секунды, он бросился вперед, выкрикивая имена мамы и папы, перепрыгивая через кусты и направляясь к дому. В дни, предшествовавшие автоботам, он, возможно, и отступил бы в страхе, но теперь солдат был в его крови, готовый и желающий. Он никогда не сражался с другими людьми, но после встречи с Мегатроном ему казалось, что ничто не может его испугать. Распахнув дверь, Сэм проскользнул внутрь, схватив одну из клюшек для гольфа, которые, как он знал, лежали у двери в подставке для зонтов; его отец постоянно забывал положить их в свою сумку для гольфа. Затем он направился на звук, его сердце колотилось, а ладони вспотели, когда он побежал в направлении своих ужасов. Он пинком распахнул дверь кухни, держа клюшку для гольфа наготове, но солдат был застрелен, как только он увидел кухню… Она была в полном беспорядке. Повсюду стояли пустые ящики из-под масла и других жидкостей для двигателей. Раковина работает, блендер смешивает что-то похожее на жидкость для омывателя лобового стекла и тормозную жидкость, если на это указывают контейнеры рядом. В углу стояла пирамида из жестяных банок с чем-то похожим на следы укусов по бокам. Однако самым странным были три неподвижные фигуры на кухне, все трое были покрыты разной жидкостью. Наконец тишина разразилась звуками, когда одно из грязных существ заговорило: — Слава богу, ты здесь! Помоги нам поймать спарклинга. Мы дали ей немного масла для газонокосилки и смазки для осей, и теперь она ведет себя как наркоманка, получившая дозу! Закрепи сеть за стул! Подросток стоял в замешательстве, оглянулся на дверь, чтобы убедиться, что он действительно в своем доме, а затем снова посмотрел на сцену на кухне. Крики вернулись. Похоже, Икс-бот защищалась от захвата… бросая мамины тарелки. Сэм просто стоял, прищурившись, пока продолжался хаос. Он разрывался между желанием присоединиться к этому безумию и вероятной перспективой объясниться со стежками или позволить родителям самим чинить беспорядок? Не то чтобы он действительно прилагал много усилий в выборе; похоже, атаки должны были переместиться в другую страну: ака, Сэм или, по крайней мере, его голова. Мальчик издал дикий крик, когда Икс-бот прыгнула на него, маленькие конечности схватили его за голову, прежде чем она начала дергать его за волосы, как будто что-то искала. Сэм просто вертелся кругами, умоляя кого-нибудь снять ее. Оба родителя просто стояли в удивлении, масло и различные другие жидкости стекали по их лицам, прежде чем посмотреть друг на друга и покачать головами. Затем Джуди схватила что-то со стола, подпрыгнула и сказала вполголоса: — Сэм, лови! Мальчик поймал это, несмотря на сопротивление. Если бы он не был в агонии, то, возможно, сделал бы двойной дубль. Это была рыбацкая шляпа, довольно уродливая, но он, не задумываясь, надел ее. Часть его сомневалась, что это сработает, но по какой-то причине маленькая фемма остановилась, тихое «оооо» вырвалось у нее, когда она начала вытаскивать приманки и крючки в шляпе. — Она обожает эти глупости, — засмеялась мать, подходя к мальчику и обнимая его. — Так где же твоя глупая желтая девочка? Как ты, вероятно, можешь увидеть, с Икс-бот были проблемы. Она была голодна, и мы решили, что она должна что-то есть, когда она была на улице, поэтому мы оба воскресили наши старые навыки химии из средней школы. Все прошло не очень хорошо, но, по крайней мере, она больше не голодна. На лице Сэма появилось страдальческое выражение. Что он должен был им сказать? Что Бамблби никогда не вернется домой и что ему, возможно, придется отдать и спарклинга? Одного взгляда на эту кухню было достаточно, чтобы понять, что они не смогут позаботиться об этом инопланетном ребенке в одиночку. Сглотнув, он посмотрел на маму и папу и чуть не поперхнулся языком, когда за окном за ними отразилась пара голубых оптик. Он взвизгнул и быстро спрыгнул на пол. Родители растерянно посмотрели на него, а потом оглянулись. Ползя на животе по маслу и грязи, Сэм схватил отца за лодыжки и прошипел: — Спрячьте фемму… Я избавлюсь от него. Сэм быстро поднялся на ноги, чуть не поскользнувшись в спешке, чтобы выскочить из кухни. Скользя по мокрой вечерней траве, Сэм обошел дом, его глаза расширились, когда он повернул за угол, чтобы увидеть Хаунда, лежащего на животе и пытающегося заглянуть в дом. — Сэм, — поспешно сказал мех, его обеспокоенный тон быстро сменился замешательством, прежде чем продолжить, — почему ты покрыт различными жидкостями для двигателя? А что случилось в доме?! Я слышал, как ты кричал. Сэм проклял свой громкий рот и быстро ответил: — Я… я поскользнулся и закричал, когда падал. — Ты уверен, что это все? Я вошел во двор и увидел, как что-то металлическое ударило тебя по голове. Я также улавливаю следы энергии искры. Я думаю, что в доме может быть десептикон. Эвакуируй свою семью, а я постараюсь его напугать, — сказал Хаунд, и в его голосе снова зазвучала тревога. Человек сглотнул. Черт, как он собирается лгать, чтобы выбраться из этого? Е-ему… Ему нужно было врать. Мальчик быстро изобразил улыбку и рассмеялся: — Глупый, глупый Хаунд. Это был… эм… танец блендера. Видите ли, это семейный праздник, когда один человек ставит блендер на свою… голова и пытается смешивать напитки, пока… эм… танцует. Пришло время американцам отпраздновать день создания блендера. Вот. Хаунд выглядел встревоженным и ужасно смущенным: — Танец блендера? — Ага, танец блендера. — быстро сказал Сэм, махнув меху, когда тот направился обратно к дому. — Пока, спасибо, что подвез. Веди машину осторожно. Хаунд остался лежать на животе, все еще в замешательстве. Вообще, он только мельком взглянул, и, возможно, он просто уловил старый энергетический сигнал Бамблби, но он не мог не чувствовать себя неуютно. Что-то здесь не так… значит, он останется. Вряд ли кто-то будет скучать по нему на базе один день. Праймус, он скучал по Трейлбрейкеру и Сиспрею. По крайней мере, он знал, что они заметят, если он пропадет. Кроме того, поскольку Бамблби заболел, Сэму понадобится временный опекун. Он подождет здесь. С этой мыслью Хаунд вышел на заднюю улицу и преобразился, погрузившись в легкую подзарядку.***
Тихий щелчок эхом разнесся по тюрьме, когда Бамблби, ворча себе под нос, с помощью лазерного скальпеля попыталась вскрыть электронный замок. Она приближалась с каждой минутой. Пока никто не помешает ей, она будет безнаказанна. Внезапно двери тюрьмы распахнулись. Праймус ненавидел ее… не так ли? Тихо выругавшись, она запрыгнула на койку, подтянула колени к груди и положила на них голову, делая вид, что хандрит. Стук каблуков быстро приблизился, и фемма просто посмотрела вверх достаточно долго, чтобы впиться взглядом в того, кто это был, прежде чем снова положить голову на колени. — Здесь холодно, не правда ли? — небрежно спросил Айронхайд, останавливаясь перед ее камерой. Здесь было холодно, в этом не было никаких сомнений, но Бамблби изо всех сил старалась не дрожать. Она не хотела, чтобы Айронхайд считал ее слабой только потому, что она фемма. Похоже, он пришел поговорить. Если бы она смогла убедить его, возможно, он бы ее отпустил, но она сомневалась в этом. Айронхайд, даже сам не подозревая, сделал шаг от опекуна к родителю; родители всегда делали то, что считали правильным. — Я так понимаю, ты пришел сюда не для того, чтобы выпустить меня, — просто заявила фемма, когда ее оптика потускнела, а каблук отодвинул медицинский инструмент так, чтобы он был скрыт тенью, создаваемой койкой. Она напустила на себя обиженный и испуганный вид, чтобы отвести от себя подозрения. Она до сих пор помнила те дни, когда пыталась стащить перед сном энергетические вкусности… Ни разу ей это не удалось. Айронхайд всегда знал, когда она пытается что-то скрыть. Она будет скучать по тем дням. — Нет, — сказал Айронхайд с печальным вздохом. — я просто пришел сюда поговорить. — Не о чем говорить, — с горечью добавила она. — я довольна тем, как все было… похоронено под слоем стали. Старший мех покачал головой, часть его хотела открыть камеру и чертовски обнять маленькую, испуганную фемму, пока она просто не смягчится и не примет то, кем она была, и не заплачет ему в плечо. Может быть, ему следовало рассказать Рэтчету вместе с Праймом. Может быть, это было что-то, что можно было исправить с помощью какого-нибудь нового программного обеспечения… Он в этом сомневался. Все было не так просто, но он ненавидел видеть ее такой расстроенной. Ей нужно было успокоиться. Она была хрупкой, такой хрупкой сейчас, как стекло с паутиной трещин. Она достигла критической точки, и он знал это, но чем дольше она будет скрываться, тем хуже будет ее тайна. Он просто должен быть осторожен, очень осторожен. — Послушай, малыш, — сказал специалист по оружию, подходя ближе к решетке, его оптика потускнела от беспокойства. — я знаю, что ты боишься того, что должно произойти, и мне не нравится видеть тебя здесь, но просто постарайся держаться, ладно? Эта комната только временная. Так сказал Прайм. Я уверен, что как только Рэтчет узнает, почему ты действовала… — Ты сказал Оптимусу, — захныкала фемма, страх теперь был реальным, когда она встала с койки и сделала несколько шагов назад в камеру, подальше от своего опекуна. Старый мех автоматически двинулся вперед, качая головой и оптикой, полной боли, когда он протянул руки через решетку, пытаясь схватить ее удаляющуюся фигуру. Он не потеряет ее сейчас, он не потеряет Бамблби. Протянув руки, чтобы она подошла к нему, он прошептал: — Не бойся, иди ко мне. Я знаю, что ты доверила мне свой секрет, но малыш… это не то, что ты скроешь. Теперь я сделал самую трудную часть. Я сказал Оптимусу, и все остальное последует потом. Да, поначалу будет трудно, но я буду здесь. Я всегда буду рядом с тобой. Если тебе не нравится, что какой-то мех беспокоит тебя, или тебе нужно чье-то плечо, чтобы поплакать, я здесь, Бамблби… Я всегда был здесь. «Нет, не будешь», — с болью подумала фемма. Это было лучшее время, чтобы… попрощаться. Она всхлипнула при этой мысли, ее двигатель загорелся. Айронхайд выглядел так, будто его ударили ножом, когда она всхлипнула, но она двинулась вперед, позволив старшему меху схватить ее за руку и прижать к решетке. Она просто позволила ему обнять себя, жар кипел на дне ее искры. Все еще в его объятиях, Айронхайд продолжал говорить. Он сказал ей, какой сильной она должна была быть, чтобы скрывать свою тайну в одиночку, но что она больше не должна быть сильной… Он и остальные были здесь. Он прошептал о том, как ему было больно, но он понял. Он говорил о вещах, которые не имели ничего общего с настоящим, о фемме по имени Хромия и о том, как сильно Бамблби напоминала ему ее. Он говорил о многих вещах сквозь холодные прутья решетки, но у Бамблби была только одна мысль, топившая ее разум. Прощай, Айронхайд. И все же, когда Айронхайд встал, сказав, что ему нужно немного подзарядиться и он вернется позже, она не смогла произнести эти слова. — По крайней мере, мне удалось увидеть его, — прошептала фемма, и в ее голосе послышалась боль, когда она взяла инструмент и снова начала ковырять дверь камеры, — в последний раз.***
В груди Бамблби нарастала паника, когда она ехала по шоссе, уворачиваясь от машин, как будто это было ее второй натурой. Паника была вызвана не тем, что ее поймают, а тем, что она пришла к окончательному выводу. Это был конец Бамблби… Его больше не было. Была только она, маленькая фемма, которая так давно исчезла в мастерской своей смотрительницы. Она мало знала о себе и о том, чего ей не хватало или что ей требовалось. Она только знала, что эта ее часть говорит ей то, чего не скажет старый Бамблби. Он не боялся своих товарищей по оружию. Однако она боялась, и пришло время оставить их позади. Но, это было на последнее, что Бамблби должна была сделать… Не успела она опомниться, как разум привел ее домой, к Сэму. Какое-то время она просто сидела на улице, двигатель работал на холостом ходу. Это будет одно из самых трудных дел в ее жизни. Сначала ей пришлось молча попрощаться с Айронхайдом, а теперь еще и с Сэмом. Ей потребовалась вся ее воля, чтобы не разрыдаться на улице. Она должна была это сделать. Это было самое малое, что она могла для него сделать. Заскулив, она преобразилась и медленно перешагнула через забор, опустилась на колени и постучала в кухонную дверь. Она слышала, как семья бегает вокруг и кричит, как будто что-то происходит. Если бы в ее глазах не было такой печали, она бы рассмеялась, когда Сэм, покрытый маслом, открыл дверь. Она, возможно, даже усмехнулась, когда Джуди и Рон тоже появились в поле зрения, со спящей Икс-ботом в руках Джуди. — Би! Слава богу, они тебя отпустили. Как ты выбралась оттуда так, чтобы они не узнали? — спросил подросток с облегчением в голосе. Сдерживая дрожь, она тихо сказала: — Потому что они не отпустили меня, я сбежала. Сэм… я пришла попрощаться.