***
Сайдсвайп сел, потом снова поднялся на ноги и принялся расхаживать по комнате. Он чувствовал что-то в воздухе среди старых ботов, напряжение. Однако они двинулись вперед, успешно оставив его и Санни в темноте. Шлаггеры, никогда ничего ему не говорят. Часть его хотела подглядывать, но он знал, что сейчас не время. Ружья Айронхайда были почти горячими от того, как часто он их менял, Рэтчет был занят заботами о двух своих пациентах, Хаунд исчез за пределами базы, чтобы подготовиться к внезапной атаке на какого-нибудь ничего не подозревающего шлака, и Оптимус не будет проверен с этим ароматом в воздухе. По самому ветру чувствовалось приближение битвы. На самом деле, он чувствовал оптический прицел кона где-то вдалеке, но Оптимус сказал им, что это место нужно защищать. Вопрос был в другом: что они защищают? Проул все еще мог сражаться, а спарклинг был достаточно мал, чтобы спрятаться внутри одной из их систем. Красный мех не успел больше задуматься над этим вопросом, как вдруг услышал гул реактивных двигателей, белую линию, нарисованную вдалеке, словно кто-то нарисовал неточное облако. Они приближались и тоже не были осторожны при входе. Все знали, что грядет эта битва. Это был крик Санстрикера, который вырвал все мысли Сайдсвайпа, чудо потеряно. — Приближаются. И битва началась со вкусом и местью старой войны. --- Бамблби напряглась, услышав, как взрывы начали сыпаться на землю металлическим градом, вся база автоботов застонала, с потолка посыпалась пыль. Она подняла голову, оптика стала тусклой, когда она уставилась на плитки над собой, как выцветшая желтая кирпичная стена. Казалось, битва началась, и она прокралась в самый подходящий момент. Не то чтобы она была рада битве и ее предлагаемому отвлечению полностью, потому что эта битва, вероятно, была ради завладения ею. Ее пальцы заскрипели, когда она сжала кулак, ее разум знал, что Старскрим устроит резню, чтобы получить то, что хотел. Взревев мотором, она двинулась вперед по дороге из желтого кирпича, словно девочка, отправившаяся на поиски волшебника. Ее конечности одеревенели, хотя мысли тонули в ней, потому что она знала, что ей нужна еще одна вещь, кроме Икс-бота. Она хотела искренне попрощаться со своими товарищами по оружию, но так и не смогла. Когда она найдет своего воображаемого волшебника, она не попросит сердце, а попросит, чтобы ее сердце было удалено, и, возможно, посмотрит, сможет ли волшебник убедиться, что Старскриму вернули крылья, чтобы кто-нибудь мог оторвать их. Однако ненависть феммы была лишь наполовину прожитой, поскольку она задавалась вопросом, умрет ли кто-нибудь из членов ее команды сегодня за нее, за ее проклятие? Неужели они, после столь долгой и успешной борьбы с Мегатроном, сдадутся и умрут на поле боя за искру, которую никто никогда больше не увидит и не коснется? Она хотела вырвать свою собственную искру и бросить ее в середину поля боя, издав последний крик перед смертью: «За что теперь вы будете драться?» Но кого она этим спасет? Не Икс-бота, и уж точно не своих товарищей… Нет… его товарищей. Автоботы были друзьями и компаньонами Бамблби, Бамблби «он», Бамблби, который существовал до «она». Ох, быть «он». Как же это было бы чудесно. Тошно быть «она». Желтая фемма покачала головой, ненавидя путаницу своего местоимения. Если бы только она могла вырезать эту фемму, как во сне, ее груди падали на пол маленькими кусочками, а ее искра разрывалась, когда она умирала. Она умерла… Единственный способ избавиться от феммы — умереть и разложиться. Кулаки Би сжались. Почему она все еще думает об этом? Было так много вещей, которых она хотела в жизни, и в которых ей отказывали снова и снова. Чем же это отличалось? Чем? Вселенная отказала ей, и теперь она была ее проклятым отродьем, над которым Вселенная хихикала, как колдунья, бьющая в спину. Вселенная молилась, чтобы она страдала! …Она не будет. Это была бы одинокая жизнь, чтобы украсть себя от всей компании вселенной, но, по крайней мере, у нее будет Икс-бот, как только она найдет ее, то есть. Зная Хаунда и остальных, спарклинг находится в медицинском отсеке, где можно было позаботиться о его тонкой броне и слегка раздавленной форме. И там, где его искра могла раскрыть свою тошнотворную правду. Медик увидел позор бедной маленькой феммы, шлак. Она могла только надеяться, что Рэтчет на поле боя потерял свой фунт энергона не только из-за несправедливости, которую он причинил Икс-боту, но и из-за последних нескольких взаимодействий между ними двумя. Если бы эти встречи были хоть каким-то намеком на то, что произойдет, если он окажется в медицинском отсеке, она не отправилась бы в свое обещанное самоизгнание, а вместо этого стала бы фарфоровой куклой на витрине. Однако она не могла отступить или убежать от этого. Она обещала Икс-боту, что спасет ее, спасет от предопределенной Праймусом судьбы секса и оплодотворения. Ей не хотелось бы причинять боль меху, который столько раз исцелял ее раны и спасал ей жизнь, но ей придется применить силу, если он будет рядом. Ее золотые доспехи мерцали в фальшивом флуоресцентном свете над головой, как умирающая звезда; она была сияющим воином, который был героем этой истории, а не девицей в беде. Она не была какой-то игрушкой для какого-то принца, которую нужно спасать. Все знали, что это конец для принцессы. После этого не было никаких историй. Эти истории заканчивались тем, что она выходила замуж за принца. Это был конец ее истории, потому что на этом ее счастье заканчивалось и прекратилось. После этого она стала не более чем его собственностью, животным для размножения. Бамблби не нужно было спасать. С этой мыслью, подпитывающей ее ярость и образы пойманных в ловушку принцесс, ползущих вниз по своим собственным башням и крадущихся мимо спящих драконов, она бросилась вперед и к медицинскому отсеку. Она была героем этой сказки. Она не нуждалась ни в чьем спасении…***
Он ненавидел грязь, да, ненавидел. Ему было все равно, помогает ли это растениям, особенно раздражающим папоротники, расти. Он ненавидел это больше, чем ощущение мокрого кувшина с молоком на досках пола или его кабины, или влажный липкий шум размороженного мяса в мешке сразу после поездки к мяснику. Он ненавидел ее даже больше, чем крекеры в виде животных с крошкам, крошки которого застряли между сиденьями. Почему? Потому что они проникали повсюду, даже больше, чем из протекающего кувшина с белыми коровьими экскрементами. Айронхайд зарычал, когда довольно большой ком грязи врезался ему в затылок в его землянке. Поначалу это сокрытие показалось ему несколько трусливым. Теперь он должен был признать, что окопы были хорошей идеей, потому что они значительно превосходили численностью. Однако это не означало, что он позволит десептиконам уйти безнаказанно, забросав его голову комками грязи. Никакое количество конов не запачкает аудиосистемы Айронхайда грязью и не выйдет сухим из воды. Потому что, каким бы невероятным это ни казалось, он все еще ждал звонка от дочери, о существовании которой даже не подозревал: Бамблби. Поддавшись ярости, черный мех бросился вверх, подставив себя под вражеский огонь, который дождем обрушился на него, словно падающие огни. Он прицелился из ружья, комья грязи взметнулись вокруг него, выстрелы едва не задели его ноги и грудь, и выстрелил с негнущимся локтем, когда каждая ракета вылетала из его пушки и взлетала в воздух, как множество голодных кометохвостых змей. Затем, так же быстро, он вернулся в траншею, Оптимус свирепо смотрел на него из-под своей боевой маски. Специалист по оружию только пожал плечами, ухмылка угрожающе сорвалась с его губ, когда он услышал металлический крик, эхом отдавшийся вдалеке вместе с громким взрывом. — Это было не только безрассудно, Айронхайд, но и глупо. Мы просто должны задержать их на несколько часов, а не победить. У нас нет ни мужской силы, ни выносливости, чтобы справиться с ними всеми, — сказал сине-красный воин, прокручивая в голове стратегию сражения. — Я попал в него, не так ли? — просто сказал Айронхайд, тряся пушкой, пытаясь вытряхнуть немного грязи. Более крупный лидер вздохнул и что-то проворчал себе под нос. Он знал, что не сможет отговорить Айронхайда ни от чего, даже если черный мех направит на него свою искру, и именно это Айронхайд и сделал. Он защищал это место, как если бы Бамблби действительно была на базе, дрожа и держась вместе со спарклингом, Проулом и Уилджеком. Не то чтобы Оптимус винил опекуна. В конце концов, это было все, что он мог сделать, поскольку он не мог по-настоящему защитить ее… Отвернувшись от черного меха, который теперь играл с управляемыми ракетами, Оптимус включил комлинк и связался со своими фронтлайнерами: — Санстрикер, Сайдсвайп, доложите. Вы уже прицелились в этот трин? По линиям послышалось какое-то потрескивание, заставившее великана нахмуриться, но Сайдсвайп ответил с тошнотворным ликованием в голосе: — Ага, — отозвался младший мех, делая паузы, как будто занятый и пытающийся сосредоточиться. — просто… Подожди… Нет… Да! Да! Прыгай, Санни! Возьми зеленого, а я возьму желтого! Йеха! А вот и я, лимонная капля! Послышалось хрюканье, крик Сикера, способный разорвать звук, и буйные крики ковбоев, как будто Сайдсвайп ехал на электрическом быке. Прайм в отчаянии ущипнул себя за нос еще до того, как связь прервалась. Откуда у близнецов взялась эта ужасная идея джет-дзюдо, было выше его понимания, но ему действительно нужно было сесть и поговорить с двумя желающими смерти. Рэтчету уже надоело собирать их. Затем, не теряя ни секунды, Прайм посмотрел на Айронхайда и прорычал: — Давай! Прайм и Айронхайд выскочили из траншеи и побежали вперед, чтобы отомстить. Они не рассчитывали на победу, но и не собирались ничего не предпринимать. В конце концов, Прайм был известен своим умением убить полдюжины конов в одиночку, не то чтобы Санстрикер считал… --- Санстрикер ворвался в кабину летчика сразу же, не желая затягивать назойливое вторжение в воздухе, как это всегда делал Сайдсвайп, и именно поэтому он сейчас потерпел крушение, предположил он. Это может быть очень неприятно. Кряхтя, Санстрикер подпрыгнул как раз в тот момент, когда зеленый летчик врезался в землю с оглушительным визгом. Он ухмыльнулся про себя. Вот что получает шлак за попытку использовать кислоту, чтобы расплавить его руки… Хотя, с другой стороны, возможно, именно поэтому его и прозвали Эсидсторм, или как там его. Не то чтобы его это волновало. Теперь его взгляд был прикован к более крупной рыбе — Блицвингу. Не такой уж легкий мех, чтобы его уничтожить. Он был крупнее, трижды менял форму, и в придачу безумно злился. Санни всегда любил вызовы. Его ухмылка стала шире, желтый близнец вытащил мечи на запястьях и двинулся вперед, низко к траве, как ярко раскрашенный ниндзя. Почему ниндзя не мог быть желтым, было выше его понимания. Не то чтобы это его беспокоило, но что-то действительно было не так во всей этой битве. Самым большим показателем было то, что в него еще не стреляли, но кто он такой, чтобы жаловаться на это? Пришло время, когда более крупные мехи, такие как Айронхайд и Прайм, были расстреляны сразу. Санни совсем не хотелось захромать в медицинский отсек и уйти с новым названием швейцарского сыра. Возможно, именно поэтому он чувствовал себя немного более кровожадным, чем обычно. Никто не бросал ему вызов! Почему? Он был ярко-желтым! Взревев мотором, Санстрикер наконец оказался достаточно близко, чтобы атаковать. Подпрыгнув в воздух, его реактивный ранец немного приподнял его, раздался тошнотворный скрежет, когда металл врезался в металл, нож опустился между плечевыми суставами огромного меха. Раздался крик, совсем как он и ожидал. Чего он не ожидал, так это почти идеального времени реакции Блицвинга и поворота плеча, который почти сразу же сбил Санни с толку. Как будто он знал, что Санстрикер собирается ударить его. Не то чтобы Санни действительно успел обдумать эту крошечную информацию, когда он обнаружил, что его швырнули на землю, нога упала ему на плечо, и брызги энергона упали на его тело, когда кон вытащил сломанный нож Санни из своей спины, рыча непристойность. Санстрикер быстро отключил свою оптику, когда понял, что не может бороться, учитывая, какой вес теперь был на его позвоночнике. Она сломается, если он попытается сопротивляться слишком сильно. Даже не осознавая этого, он заскулил, когда его искра попыталась отогнать смерть, которая вскоре должна была обрушиться на него. Его процессор предсказывал следующий шаг десептикона, и это была немедленная смерть от раздавленной искровой камеры. Что за странный путь. Никогда, за всю свою солдатскую жизнь, он не сдавался так легко. Он был силен. Некоторые даже называли его дьяволом поля битвы, но сегодня он не был дьяволом. Солдат за солдатом, казалось, пытались сбить его с ног сокрушительными ударами, но это… Это отстой. Но удара так и не последовало. Вместо этого последовало еще большее ворчание, когда кон наклонился и связал запястья Санни. Желтый мех немного выругался, когда понял, что происходит, но получил резкий удар по затылку, заставив его есть грязь. Фраг. Этого не могло быть. Такие вещи случались с маленькими мехами, а не с фронтовиками! Его ведь не просто взяли в плен, не так ли? Праймус, это было неловко. Сайдсвайп никогда не позволит ему пережить это… если он вообще выйдет из этого живым. И вообще, на что они хотят его обменять? — Мотормастер, ты здесь? Послышался треск и визг шин, за которым последовал довольно раздраженный ответ: — Я до сих пор не видел корму ни одного автобота, похожего на того, о котором говорил Скример. Блицвинг, который был известен своими приступами безумия, на мгновение безумно захихикал, его тон изменился, когда он захихикал, и его более сумасшедшая сторона взяла верх с небольшим звоном: — Мотормастер любит большие кормы, и он не может отрицать, что он хочет побывать на корме Прайма. Кто знает день или время, но… — Я убью тебя, шлагген! — взревел чуть более здравомыслящий мех, и его тон стал убийственным. — А теперь скажи мне, какого фрага ты хотел? Блицвинг усмехнулся еще секунду, прежде чем его более холодная расчетливая сторона вернула себе доминирующее положение в сознании меха, спросив: — Какого цвета был субъект? — Желтого, ты, шлакгенный идиот. Блицвинг улыбнулся, взял Санни за руку и заставил посмотреть на него. Он думал, что переодетая фемма будет ужасно уродлива, но эта фемма была прекрасна… и немного подлая. Именно такие ему и нравились. Он с удовольствием сломает ее. Он потер подбородок Санни с насмешливой улыбкой. Затем, так же быстро, как и личности меха, казалось, изменились, так же как и мягкость прикосновения, Блицвинг вытащил кулак и ударил его в лицо Санни, успешно вырубив его. — Пойдем со мной, милая желтая фемма. Нам будет очень весело, — усмехнулся Блицвинг, делая шаг в сторону от поля боя с призом в руке. По крайней мере, так он думал…***
Уилджек чуть не застрелил ее, снова, когда фемма ворвалась в комнату. Это был шок, не говоря уже о неловком моменте для меха. Он не был «дамским угодником», как сказали бы некоторые, и всего несколько дней назад был практически на ней… …и подключился к ее системам. Оранжевому меху потребовался момент унижения после того, как Рэтчет рассказал ему о сексе с Бамблби, чтобы понять, что медик не пойдет против своего кодекса конфиденциальности пациентов. Он вовсе не пытался разогреть своего старого друга как дурака, как поначалу подумал Уилджек. Рэтчет говорил ему об этом, потому что это был ответ на вопрос, что беспокоит его организм. …Программирование на основе медиков. Как техник, Уилджек получил быстрые уроки исцеления. Из-за таких быстрых уроков ему дали только несколько базовых медицинских программ. Таким образом, было легко утверждать, что Уилджек никогда не получал программ, которые сообщали бы ему подробные сведения, такие как тот факт, что он был связан с феммой в течке и нуждался в медицинских услугах. Он понятия не имел об обстоятельствах жизни Бамблби, но его программы знали. Эти программы делали все возможное, чтобы сказать ему, что было не так, говоря ему использовать близость, заниматься физическими упражнениями, нагревать системы в имитации сексуального влечения и просто трахнуть Бамблби. Он с треском провалился, и у Рэтчета уже были планы исправить это: ускоренный курс медицинской подготовки. Тем не менее, даже после того, как Уилджек принял сообщение, которое передала ему медицинская программа, он все еще чувствовал вспышку жара теперь, когда она была рядом. — Бамблби, — наконец сказал старший мех, медленно опуская пистолет, его взгляд упал на меха и спарклинга-фемму на койке рядом с ним; маленькая фемма свернулась калачиком у бедра Проула и ее тело было завернуто в старые тряпки. Проул был здесь, потому что ему был отказан доступ к битве, медик заявил, что рефлексы силовика были слишком медленными, и он был слишком отвлечен. Однако Рэтчет не был жесток, что и привело к спарклингу. Возможно, заметив, что Проулу нужно что-то предпринять, Рэтчет отдал спарклинга тактику, чтобы тот был защищен, в то время как Уилджек должен был действовать в качестве последней линии обороны, а также следить за тактиком. Бамблби не могла смотреть на них: на беспокойства Уилджека, на подергивания крыльев Проула. Они оба знали, почему она здесь. Феммы никогда не отказывались от своего спарклинга; часть ее была поражена тем, как идеально она попадала под это определение, но она не стала бы бросать Икс-бота из-за этого. — Отдайте мне Икс-бота, — раздался низкий, почти животный рык. Уилджек тут же устало шагнула вперед и чуть не отпрыгнула назад, когда ее пистолет преобразился, хотя и остался нацеленным в землю. Это было предупреждение. Никто не станет ее отговаривать. Никто не заставит ее остаться. Уилджек обеспокоенно посмотрел на Проула, словно спрашивая, что им делать. Он не сможет прикоснуться к ней. Слова тактика были спокойны, когда он быстро ответил на беззвучный вызов Бамблби: — Пожалуйста, успокойся, Бамблби. Пожалуйста, выслушай. Если Старскрим тебя найдет, то поймает… — Он меня не поймает, — тихо сказала она, обрывая Проула. Уилджек только заскулил, не веря и не жалуясь, но ничего не сказал. Он оглянулся на Проула, показывая, что теперь между ними произошла словесная битва, и он рассчитывал, что силовик победит. Уилджек был много кем, но словесная перепалка не была одной из его сильных сторон. — Та армия из-за тебя, Бамблби, — сказал Проул, когда он занял место другого меха, его оптика превратилась в щели, когда его программа наблюдения включилась. Разум Проула наблюдал за ситуацией вплоть до травинок между пальцами феммы. Очевидно, она все это время наблюдала за ними снаружи, не так ли? Она не бежала испуганная и спотыкающаяся, как после нескольких взаимодействий с другими мехами. Теперь у нее был план, и она была готова на все, лишь бы его выполнить. Феммы всегда были умны. — Ты этого не знаешь. Планы рушатся. Он схватит тебя, если найдет, — боевой компьютер тактика теперь играл в шахматы со словами, выполняя каждый ход, который, как он надеялся, повернет ситуацию в его пользу. Проул знал, что она напугана, несмотря на сердитое лицо, потому что она просто вбежала сюда. Прямо сейчас она была на волочащихся шагах борьбы или бегства, что означало, что ее нынешний план не был сильным или провальным. Прежде всего, она боялась всего прямо сейчас; даже себя, учитывая ее возмущение откровением о ее сексе и его использовании. В конце концов, она скрывалась это всю свою жизнь; наверняка были эмоциональные проблемы, которые только и ждали, чтобы выплеснуться наружу. С этим знанием под рукой, Проул знал, что нужны только правильные слова и правильные действия, чтобы разрушить ее хрупкую сдержанность и заставить ее испугаться. Не имело значения возраст, пол или ситуация, когда кто-то боялся; они всегда искали утешения и защиты. Однако он должен был быть осторожен, чтобы не выставить себя злодеем, а заставить ее искать защиты у этого существа. — Бамблби… останься. Это обязанность Прайма — защищать, особенно фемм и спарклингов. Он, мы, защитим тебя от Старскрима, от всех конов, — продолжал он, открывая положительный и отрицательный свет хрупкому и испуганному разуму перед собой. Она была уже наполовину сломлена; ей просто нужен был правильный толчок, чтобы сломать то, что осталось от ее резервов. — …Прайм воспользуется мной, если я останусь. Старскрим меня не поймает. Отдай мне Икс-бота, или я пристрелю тебя, — ее голос слегка дрожал, но она стояла прямо и была полна ненависти. — Старскрим приближается. Он не выжил бы так долго, если бы не был хитер. И, как ты знаешь, это может занять некоторое время, но он получит то, что хочет. Он всегда получает, и он доберется и до тебя. — Нет, — прорычала фемма, ее рука дрожала. Она не хотела стрелять в Проула, но он не унимался и не оставлял ее в покое, нарочно обхватив ладонью спящего спарклинга. — Да… и он изнасилует тебя, — сказал Проул, растягивая букву «с», что пробудило бы страх в глубине души феммы, даже дойдя до того, чтобы сделать эту фразу утверждением, его голос даже стал болезненным, когда воспоминания и потребность взяли под контроль его слова. — Пожалуйста, никто из нас не смог бы жить спокойно, если бы знал, что ты у него. Я видел, что десептиконы делают с феммами. — он сглотнул, слова причинили ему боль. — Они… Для них это было публичное мероприятие. Ни одна фемма, подвергшаяся изнасилованию, не оставалась наедине с нападавшим. Они были похожи на стаю собак… разрывающих ее. Они обезоружили ее, сказали, что собираются сделать, а потом оторвали кусок трески. Они все трахали ее, даже не по очереди. — его двигатель захлебнулся от отвращения и ярости. — Они все касались ее, кто-то рвал ее искру, кто-то рот, кто-то грудь, и они не пощадят ее ни за что. Они трахали ее как… Голос Проула перешел в рычание, становясь все более сердитым, не на Бамблби, конечно, но тон был странным для Проула. На самом деле весь разговор был не похож на того тактика, которого она знала, и это пугало, беспокоило и вызывало отвращение. Голос Бамблби дрогнул, когда она закричала: — Хватит! Но он просто продолжал, его тон становился все более чудовищным… — Они разрывали ее! Это был не просто интерфейс; они трахали ее, пока она не превратилась в массу металла, которая даже не могла функционировать, она даже не могла больше кричать! Большинство автоботов втайне молились, чтобы она умерла, прежде чем они доберутся до нее… Но была одна, которая выжила. Его голос дрогнул, и он сглотнул, глядя на маленькую фемму, которая лежала на койке прямо под его рукой. Да, маленькая фемма. Рэтчет рассказал им об этом после того, как потратил некоторое время, чтобы надеть на нее базовую сверкающую броню… мягкую светло-голубую броню. Айронхайд, войдя в срединный отсек, чтобы проверить, готов ли Рэтчет к битве, поначалу даже не взглянул на спарклинга. Наверное, она напомнила ему Хромию. — Файрстар. Мы нашли ее живой, но едва ли. Наш медик Крэнк снова собрал ее. Она не просыпалась в течение нескольких циклов, но нам казалось, что это были ворны, потому что она была единственной феммой из колонии, которую мы действительно смогли «спасти». Она казалась такой маленькой и хрупкой. До этого случая я встречался с ней всего один раз… Она словно была мертва. Как будто эти ублюдки забрали часть ее с собой после своих перегрузок. После нескольких дней молчания Крэнк наконец сказал ей, что у нее спарклинг… несколько спарклингов. Он не знал, был ли причиной раскол искры или так много партнеров. В тот день она издала первый звук. Ее крик был леденящим кровь… и он, казалось, длился вечно, эхом отдаваясь даже в космосе. База затихла в ее страданиях. Ее плач был всем, что мы могли слышать, ее рыдания, ее… — Проул, — голос Бамблби сорвался, двери-крылья задрожали. — пожалуйста, прекрати! Не заставляй меня стрелять. — …пальцы впились в ее собственную черепную пластину, когда она пыталась забыть, а потом… — Хватит! — …рвущийся шум, который последовал вскоре после того, как они, наконец, начали показываться в животе; ее пальцы проникли под обшивку, металл… — Я не такая, как другие феммы! Я не такая, как она! — воскликнула она, теряя самообладание. -… грохотал на полу, она пыталась остановить свою беременность снова, и снова, и… снова. — Я сильнее их! — закричала она, ее храбрость ослабла, как и ее эмоции, плотина треснула и затопила город, чтобы он был забыт под ее водами. Со всхлипом рука Бамблби преобразилась, когда она подняла руки вверх, чтобы заплакать и спрятать лицо в сложенных ладонях. Она не видела Файрстар в воспоминаниях меха. Она увидела себя. Она увидела Икс-бота, когда маленькая фемма подросла. Она увидела свою фемму-создательницу… Проул смотрел, как падает королева, и пластиковая фигурка с мягким эхом ударилась о доску. Его ноги соответствовали этому воображаемому звуку, когда они встретились с полом. Он бросил легкий взгляд на Уилджека, направляясь к эмоционально измученной фемме, и ни разу не дрогнул, когда подошел к ней. Его руки быстро обхватили ее живот, словно предвидя секунду в будущем, и она рухнула на его шасси. Все ее тело дрожало, когда он медленно опустился на пол, все еще держа фемму в своих руках. Многие, особенно близнецы, считали его холодным мехом, даже бесчувственным, но он знал, как утешить меха или фемма. Молодой Блюстрек был, вероятно, самым известным, и это была мысль, которую он использовал, когда гладил заднюю часть эмоционально сломанной камаро, его мысли пытались отвлечься от того факта, что она была феммой, бросающей волны жара на него. Поглаживая ее шлем еще мгновение, шепча мягкую успокаивающую ложь в ее аудио, и держа ее близко, Проул медленно наклонил голову вверх, ища другого меха в комнате. Медленно, когда его рука легла на ее шею, Проул встретился взглядом с Уилджеком. Затем, словно призрачный шепот в глубине сознания безумного ученого, раздался голос Проула в комлинке. — Достань снотворное. Затем он снова зашевелил губами, шепча что-то Бамблби, но Уилджек не мог его расслышать. У него была идея, что это было что-то о защите ее, что-то, что логический ум знал, чтобы сказать в этот момент. Джек задумался, медленно направляясь к шкафам, где, как он знал, Рэтчет хранил быстродействующую сыворотку, действительно ли Проул имел в виду то, что сказал. Часть его никогда не хотела знать, была ли история Файрстар правдой. Он был сыт по горло ужасными историями; ему не нужен был еще один мрачный роман, заполняющий полку воспоминаний. Молча, медик-в-данный-момент схватил маленький пузырек, его запястье превратилось в зияющую дыру, где пузырек идеально подходил. Он вставил его в прорезь, и его броня быстро скрыла все следы сыворотки, его пальцы зудели там, где, как он знал, игла скоро выйдет и встретится с трубкой шеи желтой камаро. Она, вероятно, запаникует, сбежит от Проула и, возможно, даже выйдет из медицинского отсека. Не то чтобы она была полностью скована; Проул был слаб и страдал от боли. Он не сможет удержать ее на месте. Поэтому, несмотря на подергивание пальцев, Уилджек почувствовал, как его ноги напряглись при мысли о предстоящей погоне… Это было быстрое, легкое движение, когда Проул коснулся нужной части шеи. Упрек последовал немедленно, и с визгом, который всколыхнул каждый круг в теле Уилджека, а также разбудил спарклинга, Бамблби отстранилась, спотыкаясь, когда ее свободная рука схватилась за шею. Проул, как ни странно, не сделал ни малейшего движения, чтобы удержать ее. Его руки просто раскрылись, как крылья ястреба, когда он взлетел в небо. Он даже остался лежать на полу, его оптика следила за ее паническими движениями. Его единственным извинением было то, что он позволил ей бежать до тех пор, пока она не упадет, но потом гонка закончилась. Не надо больше прятаться. Уилджек был не так щедр. Он бросился за ней, как только ее тяжелые ноги коснулись пола за пределами медицинского отсека. Она была быстра; этого нельзя было отрицать, даже несмотря на то, что ее пластичные вены теперь накачивались медицинской инфекцией сна. Она уже бежала мимо комнаты Рэтчета, когда Уилджек сделал шаг из медицинского отсека. Он бросил один обеспокоенный взгляд на Проула, вспомнив слова Рэтчета о страданиях тактика, но все же продолжал идти вперед. Бамблби была феммой, и ее страдания были гораздо более очевидными и нуждающимися, несмотря на то, как жалко выглядела Проул, сидя на полу, как бабочка, у которой оторвали крылья. --- Ублюдок. Ублюдок. Ублюдок! Он предал ее. Он проник в ее страх перед женственностью, и она, отчаявшаяся и обиженная, сдалась, как беспомощная фемма. Уф, у нее закружилась голова… Шлак. Шлак. Шлак! Она ведь даже не сможет выйти за дверь, не так ли? Она будет заперта в этих стенах на всю оставшуюся жизнь, если не уберется отсюда сейчас. Она будет маленькой куклой Прайма, его маленькой принцессой с круглым дергающимся животом. Бамблби почувствовала, как ее обработанный энергон грозит подняться в горле при мысленном образе Прайма, положившего тяжелую руку ей на плечо, а другую, мягко, на слегка округлившийся живот. Почему она вообще послушалась силовика? Она должна была провалиться со своим планом разговома и захвата, но… Она хотела услышать какое-то мягкое утешение, какую-то правду о том, что ее «семья» не была сексуально озабоченными дикарями. Она хотела, чтобы к ней прикасались не только сексуально. Ей хотелось плакать. Она хотела так много всего, прежде чем сбежать навсегда. Она хотела их так сильно, что, казалось, сейчас получит их всех, но не так, как ей действительно было нужно: свободу от самой себя. День за днем ей будут напоминать, кто она такая: фемма. Слабая маленькая фемма, и она доказывала это. Она была так беспомощна, что даже не могла видеть монстра, который был послан, чтобы схватить ее. — Как поживает моя маленькая фемма? Бамблби, процессор которой едва работал, затормозила, страх охватил ее. Нет, что угодно, только не это. Она примет Прайма и его огромную фигуру, трущуюся о нее глубокой ночью вместо монстра перед ней, хотя сейчас у нее не было особого выбора. Успокоительное решило врезаться в ее процессоры, и у нее было немного времени, прежде чем она упала на колени, чтобы посмотреть на говорящие тени и монстра в них: все еще одетого в черное Старскрима, его фигура все еще бескрылая и плотная в тени. Он, сделав простой шаг вперед, протянул руку и схватил ее, как какой-то темный извращенный герой ночи. Он просто обнял ее, как будто обнимал тысячу раз до этого, и притянул к себе, с мягкой насмешливой улыбкой на губах, когда одна рука спустилась вниз и обхватила ее за корму, подтягивая так, чтобы ее ноги не волочились и чтобы ее искра была ближе к его. Он на мгновение отключил оптику, вдыхая ее запах, когда ее шея приблизилась к его обонятельным сенсорам. Затем он нежно поцеловал ее в шею, ощущая на шее привкус энергона и немного успокоительного. Затем он поднял подбородок и снова нежно поцеловал ее в лоб. Его вентиляторы облегченно вздохнули, когда он почувствовал, как ее тепло врезалось в его тело: она все еще была его королевой-девственницей, и автоботы не запятнали ее своими интерфейсными системами. Обхватив ее корму чуть крепче, Старскрим обнажил свои зубы на приближающиеся ступени. Похоже, она доставит ему удовольствие позже. С этой мыслью он исчез в тени залов базы. Автоботы были так заняты борьбой с его народом, что пропустили его, прячущегося в траве на базе, как лев, который собирается утащить свое ночное мясо… или свою пару. --- Уилджек свернул за угол как раз вовремя, чтобы почувствовать на себе взгляд Старскрима, словно призрак, проходящий сквозь стену, но так и не увидел ни пугающего летуна, ни того, что должно было случиться с желтой феммой. Ночь украла свет дня.