***
Искра Проула проскакивала, когда он держал спарклинга близко, Уилджек и его поиски становились отчаянными. Они искали Бамблби уже около получаса. Где же она?! Она не могла уйти далеко. Инъекция могла занять больше времени, чем он думал. Она ведь не выбралась наружу, не так ли? Мех покачал головой, не желая даже думать об этом. Может, стоит позвонить Прайму? Опять же, если передача будет перехвачена силами противника… Погодите, кстати о врагах. Где был весь шум? Где были выстрелы? Где была битва? Неужели она остановилась, а его запаниковавший процессор даже не заметил? Чувство страха заполнило его системы, и Проул обнаружил, что притягивает Икс-бота немного ближе, желая, чтобы у него было отделение, чтобы держать ее так же, как десептикон Баррикейд делал с Френзи. Он мог двигаться быстрее и не волноваться, что ее заметят. Проклиная себя, он ускорил шаг и остановился, услышав голоса в соседнем коридоре. Он уже собирался проскользнуть в комнату Хаунда и спрятать маленькую фемму под койкой или что-то в этом роде, когда боевой компьютер остановил его, услышав знакомый крик боли. Сайдсвайп… Он торопливо открыл дверь и впустил маленькую фемму, заперев за ней дверь, оптика светилась, как две умирающие звезды в пустоте. Он знал, что глупо даже думать о битве, когда Рэтчет отключил основное оружие, но у него все еще были его запястья. Оружие выскользнуло без всякой задней мысли. Его боевой компьютер молился против него, но это не остановило его, когда он подполз к стене. Тем не менее, крики Сайдсвайпа эхом разносились по коридору, заставляя системы Проула жалобно визжать. Он не потеряет еще одного товарища. Близнецы, возможно, и устраивали ему ад, но они были его близнецами, его старыми демонами, чувством спокойствия в его измученной искре. Повинуясь скорее инстинкту, чем программированию, Проул набросился на появившуюся из-за угла фигуру. Раздался тошнотворный хруст, когда металл врезался в металл, хрюканье эхом разнеслось по коридорам, прежде чем Проул обнаружил, что его с огромной силой прижало к стене. Действуя в режиме выживания и страха, потому что крики Сайдсвайпа смолкли, он поднял свой второй клинок, готовый пронзить соперника, когда зелено-желтая рука хлестнула, схватив его за запястье. — Шлакгенный глюк! Только не моя пушка! — Вуух, Проул, это круто! — Проул, что ты делаешь?! Его оптика мигала, как будто для перезагрузки его систем, Проулу пришлось осматривать сцену, стараясь не допустить сбоя процессора. Его правое запястье было имплантировано в металл одного из предплечий Айронхайда, другая рука черного меха прижималась к шее Проула, а Рэтчет держал запасную руку силовика, оптика Сайдсвайпа была широко открыта, так как медик держал его посередине, чтобы он не мог придумать побег. Оптика красного меха была далеко, заметно расстроена, но двое других казались просто потрясенными. — Что с тобой такое? — прорычал Айронхайд, отпуская шею тактика и одновременно вытаскивая клинок своего товарища, отчего Айронхайд зашипел, но больше ничего не сделал, и брызги энергона ударились об пол. — Я не знал, что это ты, — ответил Проул. — я услышал крик Сайдсвайпа и действовал в соответствии с ней, — добавил он, испытывая редкое чувство смущения. Шлак, он чувствовал себя стажером, который только что совершил ошибку с каким-то дружественным огнем и перед Сайдсвайпом и Рэтчетом, не меньше. Ему сильно не хватало удачи… не то чтобы удача была очень логичной. — Беда! — пискнул Сайдсвайп, пытаясь вырваться от настойчивого Рэтчета со страдальческим взглядом и слабым хныканьем, хотя было очевидно, что он все еще играет роль крутого парня. — Я вовсе не расстроен. Мне нужно идти спасать своего брата! Его забрали эти шлакгенные коны. Я все еще прекрасно могу ходить на своих ногах! — Но ты не можешь трансформироваться после того, как лимонная капля ранила тебя, и мы не предпринимаем никаких нерешительных попыток спасения, когда очевидно, что они хотели, чтобы твой брат был жив для чего-то, — Рэтчет фыркнул на хеллиона и отпустил Второго в Команде, быстро схватив Айронхайда за руку, прежде чем черный мех успел схватить его в нежные объятия. Врач окинул его критическим взглядом, прежде чем демонстративно отбросить в сторону и проворчать: — А теперь, какого хрена ты делаешь не в медицинском отсеке, Проул, и где спарклинг? — Рэтчет, казалось, взорвал прокладку, когда он задохнулся: — Ты же не оставил ее с Уилджеком, не так ли?! Проул инстинктивно сделал шаг назад, чуть не споткнувшись о собственные ноги, когда заявил: — Какое это имеет значение? — Потому что все, к чему он прикасается, взрывается в трех процентах из четырех! — прорычал Рэтчет, комья грязи падали с его плеча, все еще сжимая Сайдсвайп, когда ужасно помятый мех почти вцепился в него. — Прекрати! С твоим братом все в порядке! Они, наверное, просто забрали его в обмен на Бамблби! Мы вернем его, когда появится наша резервная копия. — Зачем, черт возьми, им понадобилась тощая корма Би? — заскулил Сайдсвайп, продолжая цепляться за руку меха. Глосса Рэтчета вспыхнула, его оптика вспыхнула ярким светом. Сказать об этом молодому шлаку? Будет ли безопасно рассказать об этом молодому меху? Конечно, он сделает все, что в его силах, чтобы вернуть ее, но что будет потом? Старшие мехи вроде него, Айронхайда и Оптимуса могли бы контролировать инстинкты своих программ, но молодой мех с горячей феммой? Однако медик не успел об этом подумать, словно по божественному вмешательству, когда из-за угла вывернула оранжевая фигура, казалось, слегка запыхавшаяся, с пыхтящим мотором. — А, вот и вы, ребята. Я не нашел Бамблби, но я нашел спарклинга, грызущего что-то из вещей Хаунда, — сказал оранжевый мех, его слуховые плавники вспыхнули ярким светом, когда светло-голубой Икс-бот вцепилась в его наплечник, ее голова невинно повернулась, чтобы посмотреть на возвращающихся героев. Обычно Рэтчет реагировал на эту ситуацию, хватая Икс-бота, угрожая оторвать крылья-двери Проула, если он снова оставит ее наедине с этим идиотом-гением, но вместо этого он тревожно вздохнул, его вокал скрежетал: — Бамблби? Не любя смотреть в оптику другого меха, Рэтчет продолжил шепотом: — Это либо то, что мы можем использовать в свою пользу, либо Праймус ненавидит нас.***
Это был тихий звенящий звук, похожий на постукивание капель. Раздражающий шум, и кто-то за это заплатит… Еще до того, как все ее системы снова включились в сеть, Бамблби разозлилась. Это было то, что просто пришло с жизнью на Ковчеге; она была окружена невеждами с желанием смерти. Разве они не знают, что где-то здесь подзаряжаются мехи? Праймус, если это снова Айронхайд, пытающийся починить себя, чтобы Рэтчет не лишил его оружия на том основании, что идиоты не должны иметь опасных вещей, она вышвырнет его из их комнаты. К черту то, что он ее опекун и в два раза крупнее, она не потерпит этого шлака. Подняв голову, рычание вырвалось у феммы, когда она приготовилась кричать на Айронхайда, ее вокалайзер зашипел в тишине. На другом конце комнаты она не увидела своего застенчиво улыбающегося смотрителя, но когда она посмотрела через комнату –нет, камеру — ее встретила не лазурная пара оптики, а красновато-коричневая. Ее охлаждающие вентиляторы задохнулись, и на мгновение она была готова вскочить на ноги и убежать, когда услышала лязг. Ее оптика, хотя и не желала отводить взгляд от смертельного взгляда с красной оптикой, искала место рождения дребезжащего шума: цепь на ее ноге, и не простые земные металлы, судя по виду. Ее взгляд был испуганным и в то же время вызывающим, когда она посмотрела вверх. — Я предпочла бы деактивироваться, чем быть с тобой, Старскрим, — прошептала она, ее оптика потускнела до точки черноты. Сбитый летчик, который стучал по металлическим прутьям одним из своих пальцев, остановился в своей операции раздражения и склонил голову в любопытной манере, улыбка сформировалась в тусклых огнях: — Мне было интересно, когда ты, наконец, вернешься в сеть. Ты уже некоторое время подзаряжаешься. Я уже начал беспокоиться, что эти автоботы вкололи в тебя что-то помимо успокоительного, моя милая маленькая девственница. Бамблби почувствовала, как гнев, разбудивший ее, медленно капает, как вода в канализацию, а страх вновь овладевает ее искрой. Однако она старалась сохранять невозмутимость, пока ее оптика бродила по маленькому вольеру. Казалось, что, к счастью, она все еще была на Земле, ее клетка была вырезана из чего-то похожего на скальное ложе. Это было не совсем утешительно, потому что это означало, что выходов было меньше; она просто не могла пробить себе путь из стены. — Пожалуйста, не беспокойся, — продолжал лидер. — нет никакого спасения. Даже если тебе удастся освободить лодыжку от цепи и пройти через эти прутья, ты заблудишься в темном лабиринте, который я создал. Видишь ли, если бы это зависело от меня, я бы уже пригласил тебя в свою каюту, чтобы поприветствовать тебя в моих более интимных местах, но ты скоро узнаешь их достаточно хорошо, — почти промурлыкал он, внимательно наблюдая за Бамблби, чтобы та даже не дернулась. — но я признаю, что мои солдаты могут быть идиотами. Они погрузились в атмосферу, не оставив никого наверху, чтобы отбиться от приближающихся автоботов. Я ни за что не покину поверхность планеты только для того, чтобы быть сбитым, как турбо-лис. Эти шлаггеры должны сначала приземлиться. Он медленно наклонился ближе, его красная оптика отбрасывала рубиновое свечение на Бамблби и внутренности маленькой камеры, которая была немногим больше, чем койка и пол. — И кто знает, сколько времени это займет. Автоботы известны своей аномальной медлительностью. Я имею в виду, они даже не заметили того, что происходило с феммами до тех пор, пока большинство из них не отключились. Невольно из камаро вырвалось рычание, на ум пришли образы фемм, о которых говорил Проул, и ее прежней смотрительницы: — Ублюдок… Убийца. Старскрим быстро отстранился, когда фемма в ярости швырнула ему в голову камень. Он прислонился спиной к противоположной стене ее камеры, заявив: — Это не я был тем кто дал приказ убить их. Я даже говорил старому Мегзу о последствиях такого поступка, если что-то случится с Оллспарком, и мне за это оторвали руку. — Надо было вырвать твои интерфейсные системы, — прорычала она, страх и ненависть были единственным, что удерживало ее от падения в груду плачущего металла. Она сбежит от всего, от всего этого, так или иначе. Она найдет выход. Она должна найти выход. Как ни странно, вместо того, чтобы рассердиться, летун улыбнулся: — Боже, как приятно знать, что у тебя есть подлая жилка. Я думал, что это просто рефлекс, но, похоже, кто-то подсунул в тебя небольшую обманку, не так ли? Хорошо, я обещаю, что сделаю твою жизнь как можно более комфортной, не считая того, что время от времени из твоих систем будут выходить спарклинги и тебе придется время от времени иметь дело с некоторыми из низших конов; для этого тебе понадобится немного опоры. — Почему ты думаешь, что я останусь здесь надолго? Лидер десептиконов постарался не ухмыльнуться слишком резко, когда заявил: — О, я не знаю, может быть, то же самое, что держало тебя на Земле так долго. Бамблби замерла… Сэм? Неужели у шлаггера был Сэм! Она убьет его. Она убьет его во сне, если понадобится. Выключив вокалайзер, она держала рот на замке. Возможно, он просто играет с ней, ищет слабость, чтобы получить то, что хочет. Все еще улыбаясь, он продолжил, даже не глядя на нее, рисуя круги в пыли: — Когда я вспоминал нашу первую встречу, я был сосредоточен только на том факте, что ты фемма, а не на том, что значит быть феммой помимо того, что ты производитель. Это беспокоило меня. Признаюсь, моя гордость тоже немного подгорела, когда ты не приполз ко мне во время жара. И тут до меня дошло: кодекс феммы. Да, твое тело действительно нуждается в этих репродуктивных программах, но в первую очередь в твоем размножении появляются спарклинги и юнлинги. Вот почему ты пришла за той жилистой маленькой спарклингом-феммой, которую я держал в руках, когда столкнулся с тобой. Его взгляд снова упал на Бамблби, юмор и насмешка исчезли с его лица, когда он холодно сказал: — Я знаю, что ты знаешь, где спарклинг, и хотя было бы неудобно ранить ее, по крайней мере, она знала бы свое место. Желтый кибертронец зарычала, ее фигура приняла сердитую позу, когда она поднялась на ноги. — Я никогда не позволю ни тебе, ни какому-либо другому меху прикоснуться к ней. Старскрим только покачал головой. Его всегда поражало, какими почти звериными становятся феммы, если им угрожают спарклингами или юнлингами. Затем, поднявшись на ноги, он произнес тошнотворно-добрым голосом: — Не волнуйся, я не хочу ее… не сейчас. Как я уже сказал, она пока не может производить. Это напомнило мне, что теперь ты не подзаряжаешься… — Отпусти! — чуть ли не в истерике закричала желтая фемма, когда минуту спустя ее вытащили из камеры, пока она пыталась поцарапать летуна, когда он вошел в ее камеру, и ей не понравилась ухмылка на лицевых пластинах Старскрима, когда он чуть не раздавил запястья Бамблби. Тысячи мыслей пронеслись в голове феммы, пока ее металлические ноги волочились по полу базы. Он собирался насиловать ее снова и снова, пока она не принесет ему плоды. Он, вероятно, собирался затащить ее в комнату отдыха, чтобы все смотрели и чтобы другие мехи помогли раздвинуть ей ноги, когда она начнет драться. Даже отсюда, из зала, она могла слышать хихиканье многих мехов и слабый запах энергона. Старскрим определенно вел ее в комнату отдыха. Нет… Она не была готова, особенно к Старскриму. Она предпочла бы ему этих чертовых близнецов. По крайней мере она знала что они были бы… были бы… Они вдвоем прошли мимо пьяных и хандрящих раненых, которые почти не поднимали глаз, если не считать пары извращенных свистков, хотя в данный момент, казалось бы, безобидных. Так куда же, черт возьми, они направляются? Его койка? Запах чистящих растворителей и паяльных металлов сказал ей правду еще до того, как приземленный летун открыл дверь: он тащил ее в медицинский отсек. Неужели они собираются надеть на нее металлические груди? При этой мысли ее борьба возобновилась. — О, успокойся, Бамбл-бот. Ты ведешь себя так, будто я веду тебя к твоему палачу. Конечно, я думаю, Хук может быть немного пугающим. — промурлыкал летун, когда остановился, таща ее, пока она не выпрямилась, обхватив ее подбородок и притянув ближе, пока ее маленькое шасси не врезалось в его. — Не волнуйся. Я не стану оплодотворять тебя, пока не буду уверен, что ты полностью здорова. Я знаю, что поначалу ты не будешь думать обо мне как о кротком боте, но поверь мне… если ты будешь хорошо себя вести, я буду хорошо с тобой обращаться. У тебя будет своя личная охрана, личные покои, лучший энергон, произведенный на земле… и никто никогда не ударит тебя и не выйдет сухим из воды. Она покачала головой и попыталась вырваться из гораздо большего корпуса, к которому ее сейчас прижимали, но колени подогнулись, когда волна жара ударила сквозь нее прямо в большую раму. Старскрим действительно откинул голову назад и застонал, когда тепло вскипятило его внутреннюю работу. Внезапно он наклонился, обхватил ее руками, его голова оказалась в укромном уголке у ее шеи, где он вдыхал ее запах, и снова застонал ей в шею. Фемма могла только дрожать от близости более крупного, мужественного меха и того, как он притянул их тела так близко друг к другу. Он вдыхал ее запах, как собака, его единственная рука, которая не прижимала ее к себе, обхватила ее корму, слегка поглаживая. Ее кусок трески и провода под ним горели. Ее тело встало на дыбы, чтобы попробовать этого меха, что захотел ее. Она чувствовала отвращение к самой себе. Старскрим, должно быть, тоже это понял, потому что снова застонал, но на этот раз разочарованно, и отвернулся, глядя поверх нее. Его голос был глубоким и полным похоти, когда он заговорил: — Твое тело встает на дыбы, настолько горячее, что может расплавить провода, и я бы взял тебя прямо здесь, в этом зале… если бы не был терпеливым мехом. Бамблби зашипела, когда большая рука стала водить по ее корме, почти поднимая ее своим превосходящим строением. Затем он использовал свое преимущество над ней, чтобы начать растирать круги возле чувствительного тазобедренного сустава. Это было все, что требовалось, чтобы ее потребность бежать взорвалась; если бы она впала в горячку прямо сейчас, Старскрим мог бы принять это как приглашение. Подняв колено, она ударила им по его треске, радуясь, что в таком виде он был ниже, чем в летучем. Удивительная вещь, поскольку немногие мехи приходят, чтобы созерцать или поздравлять человеческий вид, за исключением, может быть, чрезмерно восторженного Уилджека, была только тем, насколько маленькие плотские были похожи на кибертронцев. Так что со всей этой чувствительной сетью, из которой состояла интерфейсная система, не было ничего удивительного в том, что Старскрим взвизгнул и отстранился от боли, позволив Бамблби упасть на пол и откатиться. Конечно, разница между человеком и кибертронцем заключалась в том, что он не был таким чувствительным, боль длилась всего несколько секунд по сравнению с согнутым пополам парнем, который лежал и плакал несколько минут. Я не имею в виду, что Старскрим был менее зол из-за этого, поэтому он не сдержался, когда ему удалось схватить быстроногую фемму за заднюю часть ее шлема и ударить ее головой о стену, зная, что его удар был верным и что она будет вне сети. Поморщившись, он опустился на колени, чтобы поднять ее, и проворчал: — У тебя свидание с доктором. … Хук покачал головой, сенсоры на задней части его шлема на мгновение откинулись назад, когда он посмотрел на Старскрима и скептически спросил: — Какую часть «держи свои интерфейсные системы при себе» ты не понял? Летун издал низкое рычание и продолжил идти мимо медика, положив неподвижную фигуру Бамблби на койку. Он медленно повернулся к медику, слегка сомневаясь, действительно ли ему нужен врач. Думать о зеленом мехе как о куче щебня было очень приятно, но он решил не делать этого. Он хотел бы как можно скорее начать размножение с феммой. Правда, несколько ворнов казались кибертронцу пустяками, но все же время есть время. Даже если бы она произвела дюжину раз в одном ворне, все равно потребовалось бы по крайней мере два-три ворна, чтобы протолкнуть спарклинга во взрослую протоформу. — Ты хочешь стать металлическим сплавом для первых улучшений моего спарклинга? — сказал Старскрим, заработав рычание от Хука. — Я так и думал. Нет, я ее не трогал… Просто ее нелегко было уговорить прийти на обследование. Теперь я собираюсь найти новый альт-режим; я становлюсь дерганым в этой низшей наземной форме. Отвернувшись, опустив руки, повелитель войны начал уходить, единственная угроза эхом разнеслась по катакомбам их базы: — Хук, не позволяй никому прикасаться к ней, или ты узнаешь что-то похуже, чем деактивация. Хук смотрел, как лидер под полудюжиной оптик исчезает в тусклых коридорах, его эмоции были неразличимы из-за опущенной маски, но он, казалось, воспринял угрозу всерьез. Он медленно подошел к медицинской койке и начал пристегивать ее. Если царапины от краски, которые получил Старскрим, были каким-то признаком ее воли к бегству, в тот момент, когда она проснется, она будет вьющимся проводом под напряжением. Что ж, ему лучше начать, не так ли? Закончив с ограничителями, он начал работать с ее системами и подключил ее к койке. Началась проверка на вирусы, и он быстро обнаружил, что это бесполезно. Похоже, ее системы только что обновили. Ну, по крайней мере, похоже, что Рэтчет делал свою работу в этом смысле. Однако ее апгрейды казались поспешными, ни в коем случае не работа Рэтчета. Ее вокалайзер тоже выглядел свежим и небрежно замененным. Вот это было странно. Работа не была предсказуемой или последовательной. Через сколько рук она прошла за последнее время? Впрочем, это все объясняло: она старалась держать свой пол в секрете. Медики, которые делали только незначительную работу или конкретные обновления, не замечали и не утруждали себя поиском пола. Он фыркнул. Это займет некоторое время, чтобы рассмотреть эти несоответствия, но из его разговора со Скримером, или больше требований Скримера к нему, Бамблби была разорвана в брюшной обшивке. Это было не слишком значительно по сравнению с травмой шасси, но для феммы, которая, как ожидалось, скоро будет нести, эта обшивка должна была быть в отличном состоянии. Положив руку ей на живот, он собирался надавить и посмотреть, не ослабла ли внешняя броня. Он ожидал, может быть, пряжки из металла, а не вопля самой феммы, вся ее фигура внезапно пошатнулась в режиме выживания, вероятно, вызванном ее последними мгновениями в сети со Скримером. Хук, по большей части, просто позволял ей извиваться, дергаться и ругаться, ожидая, пока ее системы приспособятся к новому окружению. Ей потребовалось около пяти минут, чтобы понять, что ее новый любовный интерес был в комнате и что она никуда не сможет уйти. Теперь ее страх был обращен к единственному меху в комнате. Хук мог только ухмыльнуться, наслаждаясь ароматом страха. — Не беспокойся обо мне. Я не хочу размножаться с тобой. Спарклинги — это много работы, и у меня нет желания играть папочку, как какие-то автоботы с их мягкими искрами, — сказал Хук, наклонив голову. — Кроме того, я слишком устал, чтобы раскрывать свою искру кому бы то ни было. Если ты спросишь меня, было бы забавно, если бы ты таким образом поспособствовала смерти Старскрима. После хорошей драки ты вырываешь у него искру. Так обычно поступала фемма-кон, когда ее принуждали к какой-либо деятельности. У Бамблби вырвался жалобный стон, и она обнаружила, что дергает за веревки. — Конечно, это было тогда, когда у нас вообще остались феммы, — пробормотал он, когда его рука трансформировалась, броня на пальцах отодвинулась назад, открывая тонкое сенсорное оборудование. — А теперь дай-ка я посмотрю, как твои внутренности держатся. Старскрим сказал, что узнал о твоем поле только после того, как чуть не выпотрошил тебя. Бамблби заартачилась, когда эти чувственные руки начали бродить по ней, даже не касаясь, но она уже чувствовала себя оскорбленной. После небольшого хрюканья, он открыл брюшную броню, как будто он просто бросал свое запястье. Она выругалась, как Айронхайд, когда эти пальцы скользнули в ее живот. Следующее ворчание было не таким удовлетворенным, как предыдущее, фемма коротко вскрикнула от боли, когда он слишком сильно нажал на какие-то припаянные провода. — Какая плохая работа. Я ожидал большего от старого Рэтчета-Топора. Он всегда воспринимал меня как медика, который был безупречен в своей работе. Не так безупречен, как Скальпель, поскольку он фактически сбрасывал большую часть своего тела, чтобы попасть в недоступные места, но Рэтчет также не сумасшедший, как этот маленький глюк, — добавил медик, наклоняя броню вверх, чтобы лучше видеть. — Похоже, в твоем ремонте использовались нечистые металлы. Грязные земные металлы. Тьфу, их придется убрать. Запустив руку поглубже, ощупывая все вокруг, он смог заметить, насколько близок был Старскрим к тому, чтобы убить ее. Это было бы крайне неудачно. Внезапно фемма ахнула, из нее вырвался тихий всхлип, жар взорвался и почти опалил чувствительное оборудование в руках медика. Он быстро вытащил их с тихим шипением, глядя на свою руку в поисках расплавленных сенсорных проводов. Он хмыкнул. Незначительные повреждения. Повернувшись к фемме, он увидел исходящий от нее жар. Возможно, он должен был позволить Старскриму взять ее, если жар так плохо воздействовала на ее системы. Сделав шаг вперед, так что теперь они смотрели в оптику друг друга, медик просто заявил: — Ты должна была сказать мне, что я завожу тебя; это довольно лестно. Бамблби почти кричала на него, ее вокал, казалось, сорвался, когда его следующие слова эхом разнеслись по комнате. — А теперь давай заглянем в твою искровую камеру, пока не закончится сканирование систем. Может быть, мы сможем перегрузить тебя от одного прикосновения. Не нужно тратить хороший жар. Кроме того, это был его долг как врача. Когда он двинулся, чтобы открыть корпус феммы, свет ее искры заливал комнату своим цветом, он на мгновение задумался, сможет ли автобот-медик сделать это с таким же безразличием.