Дневник Некроманта

После всего пережитого шаги давались с титаническим трудом. Казалось, боль разрывает голову на мельчайшие лоскутки изнутри. Больно. Было так больно прямо сейчас. Что же... Что же он наделал?! Он... он... Собственными руками... убил человека... Желание воткнуть себе атам в грудь на месте было сильно. Но желание жить все же было сильнее. Остановившись посреди коридора, Феллерман почти с ужасом уставился на собственные руки. А потом, не раздумывая, отвесил себе пощёчину. Нечего забивать себе голову подобными глупостями! Он слишком много натерпелся от жизни, чтобы ценить любого пересечного больше себя! А поскорбить об убитом можно и позже : сегодня ночью, завтра, послезавтра, да хоть никогда, но точно не сейчас. Он все ещё должен отчитаться перед сиром Найтмером о проделанной работе, а потому просто обязан взять себя в руки. А ведь колючий страх перед Королем Кошмаров больно впивался ему в глотку. Не будь Мирсис так истощен, глубокий, почти животный страх окутал бы его с ног до головы. Но еще Мирсис скорее боялся себя. Несмотря на весь ужас перед Кошмаром, потерять контроль - было страшнее. А все сколько-нибудь яркие чувства покинули его ещё на полпути сюда. Так часто случалось после сильных потрясений - ввиду особенностей собственной души, внутри мага просто отключалась возможность испытывать хоть что-то во избежание ещё бо́льших травм. И сейчас это было, как никогда, полезно. Словно автоматический выключатель, не дающий совершать глупости под гнетом эмоций. Мирсис остановился напротив нужной двери. Вытянулся по струнке. Закрыл глаза. Медленно вдохнул, приводя мысли в порядок. Выдохнул. Негромко постучал самими костяшками по старинной древесине. Феллерман хотел сказать что-то учтивое, в знак собственного присутствия, но дверь открылась сама. Его прихода наверняка ожидали. Почти загробный тон послышался следом : - Проходи. ... Стоило перешагнуть за порог, как дверь за спиной с глухим стуком закрылась, присекая даже намек на бегство. И это при том, что сам Кошмар даже пальцем к ней не притронулся - только бирюзовое облако магии окружало дверную ручку. Сердце невольно пропустило удар. В помещении было абсолютно темно. Только слабый свет дрожащего пламени свечи разгонял окружающий мрак. На секунду Феллерман даже почувствовал себя заложником этого места, но это чувство удалось быстро обуздать. Глупости. Он уже физически не мог вытянуть из себя адекватную реакцию на местные ужасы. Бояться нечего. Наверное. Сам хозяин комнаты стоял лицом к высокому узкому витражу, с настолько аристократичным видом, что магу невольно захотелось поклониться перед ним. В действительности, Мирсис не только охотно поклонился бы ему - он бы с радостью подобострастно скрючился у ног Павшего Хранителя. Если бы имел на это силы. Пламя свечи на столе слегка дрогнуло, стоило сиру Найтмеру немного двинуть щупальцами, в знак чего-то наподобие внимания к вошедшему. Четыре дополнительных конечности со зловещей изящностью, подобно змеям, двигались почти завораживающе. А ещё могли убить, с точно такой же лёгкостью. Некоторое время Король Кошмаров всматривался в отражение витража. Кажется, на долю секунды лицо монстра озарила полная предвкушения улыбка, а единственный глаз опасно засверкал в отражении скудно освещённого стекла. Или Феллерману только показалось? После монстр негромко произнес : - Я дал тебе возможность лично отчитаться о проделанной работе, Феллерман. Что ты можешь мне сообщить? И пусть это был просто вопрос, почти лишенный всякой угрозы в тоне, было страшно подумать, что с ним случиться, если маг рискнёт не ответить. Это был очень требовательный тон. Даже в горле пересохло. Мирсис ответил сдержанно. Но с такой учтивостью, на которою он вообще был способен, невольно слегка склонив голову : - Я исполнил ваше поручение, сир. Надеюсь, вы удовлетворены моим результатом. Монстр молчал некоторое время. Мирсису даже успело показаться, что тот сказал что-то не то. Но это было не так. Кошмар, казалось, был доволен этим ответом - даже в его словах можно было ощутить оскал улыбку. - Хорошо. После бирюзовое облако охватило близстоящее кресло, а монстр приглашающе махнул в его сторону. - Присаживайся. У меня к тебе назрело несколько вопросов, Феллерман. И будет очень хорошо, если у тебя созрели к ним ответы. Повинуясь приказу, парень послушно сел. Он старался держаться со всем доступным себе достоинством, но, должно быть, выглядел довольно жалко в глазах сира Найтмера. Впрочем, не имеет значения. Они оба прекрасно понимали, кто здесь хозяин положения. Кошмар сел за стол. Золотое пламя свечи добавляло его виду жути, а лицо обрамляла не менее гнетучая улыбка. Накаляя обстановку, монстр не спешил говорить, и будто нарочно испытывая чужие нервы на прочность, отчётливо постукивал костяшками по древесине. Наконец он заговорил, неспешно растягивая слова : - Кто ты? Первый вопрос оказался на удивление коротким, но знатно сбивающим с толку. - Извините? Монстр лишь слегка прикрыл глазницы, всем своим видом демонстрируя покровительственное снисхождение : - Ты слышал. Я хочу знать, откуда на безжизненной пустоши, впервые за все это время, появился живой человек. Ты не выглядишь как выживалец. Скорее, как гнанец какой-нибудь, до неприличия развитой помойки. Итак, я хочу знать откуда ты пришел. Это было неожиданно. А вспоминать о доме было не слишком приятно. Но выбора Феллерману никто не давал, а потому, немного помедлив он ответил : - Fourmilière¹. Так у нас принято звать это место. И боюсь, что мне нечего особо рассказать вам, сир. Юноша виновато склонил голову, ожидая ответа, но его не последовало. Это было тяжело. Тяжело решить. Угадать, что именно от него хотели услышать. Дальше Феллерман говорил как можно осторожнее. Сложно было говорить уверенно, когда не до конца уверен в том, что от тебя хотят услышать. - Если же... Вас интересует моя биография... Получив утвердительный кивок, продолжил : - Первую половину своей жизни я провел на металлургийном производстве, а вторую - в качестве студента. Но, видимо, довести свой рассказ без чужого вмешательства до конца была не судьба. Раздраженный ненужной болтовней монстр, подтолкнул его: - А потом? Отчего-то от этого вопроса стало холодно. С удивительной даже для себя лёгкостью Феллерман , смотря монстру в глаза. - А потом меня обвинили в покушении, засудили и изгнали без шанса на возвращение. Реакция была довольно... Пугающей. Отчего-то сир Найтмер усмехнулся. - Вот как. Любопытно. И что ты думаешь об этом? Ответа не нашлось. Парень только и мог, что неловко пожать плечами. А что он мог ответить? - Мне кажется, это довольно сложный вопрос, сир. Не уверен, что смогу дать на него точный ответ. - И все же. На секунду вдоль позвоночника пробежала дрожь. В кое-чем Мирсис все же ошибся. Это был не вопрос. Это приказ. И Феллерман не имеет права не ответить на него. Невольно маг стушевался, опустив взгляд. Но молчать - непозволительная роскошь в его положении. - Это было... Довольно неприятно. Не слишком заслуженно, но... Не могу сказать, что ненавижу ту жизнь. Может быть, несколько человек... Наверное. - Никогда не хотел бы отомстить им? Кажется, в этот вопрос его собеседник вкладывал больше смысла, чем казалось. Даже получилось почти искренне слегка улыбнуться. - Нет. Невозможность изменить доску по своей воле, как по мне, довольно страшное наказание. Кажется, ответ Королю Кошмаров не слишком понравился. ... Но сколько бы жесткими не были требования, человек лишь слегка склонял голову, вежливо улыбаясь. Когда же Найтмер все же спросил о причинах подобного поведения, ответ мягко говоря удивил. Тихий, но удивительно решительный ответ. - Если бы не вы, я бы умер на пустоши, в первый же день своего изгнания. Я... Хочу быть благодарным за проявленное ко мне снисхождение, сир, вот и все. Что могло удивить больше: тот факт, что в Мультивселенной нашлось существо, готовое добровольно покориться ему или то, что эти слова были абсолютной правдой? Так или иначе, Феллерман благодарил его абсолютно искренне. Но колкость, по привычке, нашлась быстрее : - Довольно смелые слова для того, кто едва не обомлел, увидев труп, тебе так не кажется? Юноша стыдливо опустил голову, слегка побледнел но промолчал. - Впрочем, полагаю я должен тебя поздравить. Сколько тебе лет, напомни? - Четырнадцать, сир. - Так вот. Прими мои поздравления с твоей первой Любовью. Или, вернее сказать - ЛюбоВью. Можешь считать, что справился ты хорошо. Если больше вопросов нет, можешь быть свободен. Но, судя по выражению его лица, вопросы все же были. - Говори. - Как Вы считаете, на сколько я виноват в своем изгнании? Монстра отчего-то пробрало на смех. То ли от серьезности и трепета, с которыми был задан вопрос, то ли от наивности этого человека. - Глупое, глупое человеческое дитя... Ха-ха... Из того что я понял, ты виновен в своем изгании ровно на столько, на сколько я виновен в собственном титуле. Театрально вытерев слёзы, монстр слегка прикрыл лицо, фалангами пальцев упираясь в переносицу. Слишком смешно. А ведь человек был похож на него самого. Такая же белая ворона, брошенная на растерзание обществу без возможности спасти хотя бы собственную жизнь, не говоря уже о рассудке. Загнанное в угол создание, не имеющее возможности выбраться из нескончаемого круга собственных страданий. Отчаявшийся ребенок, готовый принять помощь даже от самого Дьявола. Особенное существо, чья сила стала ужаснейшим среди его проклятий. - Тьма не так ужасна, если всю жизнь провел во мраке. Найтмер предоставит ему свою "паутинку". Вопрос лишь в том, как много Феллерман готов сделать, чтобы выбраться из персонального Ада. - Позволь дать тебе совет : людское стадо будет ненавидеть тебя, независимо от того, насколько ты это заслужил, а потому и жалеть об этом нечего. Человек от подобного поведения немного стушевался, но остановиться было свыше сил монстра. До чего же наивное создание. - У тебя, случаем, не было какой-либо клички в своем окружении? - ... enfant de la sorcière². - Довольно мило. Но я бы сказал : "miséricorde naïve³". Немного полюбовавшись почти оскорбленный выражением на лице человека, Найтмер, с чувством выполненного долга продолжил : - Ближайшее время ты, считай, свободен. Моя подручная тройка займётся твоей общей подготовкой. Больше поручений нет. Можешь идти. Коротко поклонившись, Феллерман вышел. ... Путь обратно почти не запомнился. Мирсис пришел в себя, только когда переступил злосчастный порог своей комнаты. Обессилено и почти отчаянно рухнул на кровать. Это было страшно. Очень. Казалось, одно неверное слово, и Хозяин Негатива убьет его на месте просто... Потому что? И ведь даже он над ним потешался! "Мiséricorde naïve". За что? Это было почти неприятно. Но Мирсису все же стоило бы радоваться. Им были довольны. Никто не собирался его убивать. Теперь все было в относительном порядке. Но фантомное ощущение чужого проницательно-любопытного взгляда, будто эпитафия на могиле не давало расслабиться. Под взглядом сира Найтмера в принципе было трудно радоваться. Но Феллерман не жаловался. Как говорится : "Бог дал - Бог взял". Оставалось только надеяться, что завтрашний день будет спокойнее.