Лязг металла и холод внутри. Чужая хватка на плече и собственная дрожь. Боль. Много боли.
Это было давно. Достаточно давно, чтобы Мирсис успел бы не раз выбросить это из головы пока не смог бы вспомнить вовсе. Но именно сейчас, когда его астральную Суть изгибало пополам от нечеловеческой боли, он вспоминал. Иронично. Ни одна иная мысль не держалась за него так верно, как эта. Даже на пороге болевого шока, когда сознание не желало повиноваться, а единственный доступный звук - пульсация крови в ушах, он помнил. Помнил о боли, с которой все началось.19 ноября 1894 года
Незнакомые громады конвейерных аппаратов из меди и стали словно живые звери пыхтели своим паровым дыханием в спину слегка напуганному мальчику, что крепко держался за руку отца. Маленький Мирсис никогда не был на отцовской работе прежде. Конечно, мало кто из его коллег был рад компании тихого, а все же, ребенка: - Серьезно, Ґэджи? Только ручную многоножку ты сюда ещё не приводил. А то ж работаешь не за лазерным станком, и детям здесь самое, что б тебя Четверо не поминали, безопасно, так?! Негромкое, но весьма недовольное бурчание той леди Мирсис помнил довольно хорошо. Но не потому, что это были первые слова, которыми его встретили. Конечно нет. Он впервые видел отца таким устало-нервным, практически... Отчаянным. Магу запомнился его ответ - загнанный и тихий, почти затравленный, чего за Феллерманом-старшим почти не водилось: - Я... Я знаю, Мари. Знаю, ma chère... Но О.Н.И, они не остановятся из-за моей осторожности. Ґэджо как-то по-особому нервно дёрнул уголком губ прежде, чем продолжить. - К нам уже приходили из их рядов. Они заберут моего ребенка, понимаешь? С моей воли или нет, понимаешь, Мари? Понимаешь? Тогда маленький Мирсис не уловил всей глубины отчаянья тех слов, но начинал бояться так же, как и папа, когда тот вспоминал тех людей. И иногда, видя отцовский страх, ему хотелось заверить того, что все будет хорошо. Но что значила вера шестелетнего мальчишки для мира? Для кого-то из И.Х? Он даже хотел остаться дома в тот день, никак не понимая, почему папа вдруг пустил одну-другую слезу - ведь Мирсис уже довольно долго старался быть тих, самостоятелен и не создавать проблем. Не выдержав тяжёлой тишины мадам Мари, Мирсис осторожно потянул отца за рукав : - ... Я буду вести себя хорошо, папа. Не волнуйся, я буду самым послушным! Только не переживай... Пожалуйста?.. Даже спустя годы он помнил, как мягко и бережно его обняли. Помнил запах машинного масла и кофе. Помнил, что плакал из-за чего-то. Словно знал, что его обнимают в последний раз. А дальше... Дальше была холодная кибитка с решеткой вместо стен и издевательски-короткая запись в новостной строке :"несчастный случай в Альтэрро, префектура Йёгенбурга, стал причиной серьезных травм четырех рабочих и смерти одного из них. Пострадавшего спасти не удалось"
И слова, полные скрываемой за заботой горечи: "Прости меня, мой мальчик." ... К горлу подкатила горечь. Насыщенно-болезненная, задавненная, разрывающая на части то, что маг ещё мог звать своей душой. [Внимание! Уровень СК равен 25/250] "Прости меня" Перед глазами вдруг начало всё расплываться, и Мирсис часто заморгал, пытаясь подавить непрошеные слёзы. В глотке сдавило болезненным чувством,и обжигающе-горячая влага очертила ему лицо. Из глаз - пока ещё хранящих свой подлинный цвет, побежали слезы. [Внимание! Текущий статус СК равен 80/250] "Простите" Вуаль серого траура давила на плечи, оголяя те чувства, что Мирсис так долго старался спрятать. Отчаянно уберечь от чужих взглядов и солнечного света жизни вокруг, словно любое неосторожное касание могло рассыпать не только память - его самого - на части. [Внимание! Уровень СК равен 132/250. Пожалуйста, действуйте осмотрительнее!] Ощущения - рваный пунктир. Тоска, горечь, вина, боль. Облегчение. "Прости" ... Вокруг было темно и тихо. И среди всей этой, точно насмехающейся, тишины магу хотелось вырвать собственную блекловатую душу из груди. Лишь бы не чувствовать этого снова. Лишь бы узнать, что все то было лишь дурным сном, коих он видел немало за свою недолгую жизнь. Но... Была только боль - душевная, беспощадная, мешающая вдыхать и думать. Только чтобы утопить в себе. Утопить, несмотря ни на что. [ОЗ полностью восстановлены] ...что? А ведь магу и впрямь уже не было больно физически. Уже не было. Живо стерев слезы дрожащей рукой, маг воровато огляделся в астральной темноте. Над ним, под ним, вокруг него - мерцающая бездна. Извечная тюрьма для того, кому не суждено было родиться после него самого.Или того, кто так и не смирился со своей судьбой?
СК.
Словесная Карма. Сила, что питалась душевной болью живых, даруя силу Теням. Сила, что сейчас подчинялась Мирсису. Наполовину бесплотный Феллерман ощутил как его мелко затрясло, а в груди расползлось что-то... Насыщенное цветом. Он смотрел перед собой на пустой экранчик заблокированных характеристик не отрывая горящего взгляда. Наружу прорывалось тихое, полное иронии хихиканье - задавленный болезненный смех. Случайному прохожему могло показаться, что для Мирсиса этот день не задался с самого начала. Сам маг, конечно же, так не считал. Ведь у него не задался не день. А целая жизнь. ... Всеблагой свет мира живых настиг Мирсиса неожиданно - пробирающим холодом, морозным жёлтым светом чужих-своих глаз тот заявил о себе магу так, что первые мгновения он только и мог что полуслепо щуриться, держась на ногах лишь по той скромной причине что собственная Суть не имела веса. Бесплотные глаза, все еще влажные, болезненно ныли, стоило магу попытаться разглядеть что-то еще в тьмяном, просякнутом черной магией полумраке. Только злобные желтые глаза - маяк тревоги в холодной темноте мира Живых. "Никто не станет ждать тебя на поле боя. Вставай." Но что, если подниматься не имело смысла? У него ведь было все, буквально все, что только могло бы помочь, и что же с ним сейчас? Прячется по углам, словно ничтожная крыса, так тихо, как только мог, лишь бы поглощенный процессом Сущий даже не ощущал присутствия такого ничтожества, как он. [Внимание! Состояние Потерянной Души равно 21%] Недавние, наново оголенные воспоминания впивались в сознание крепко, но Мирсис гнал их изо всех сил - немудрено, если, не избавившись, он за пару минут обнаружит себя плачущим снова. Феллерман бросил сочувственный взгляд на родное тело : разодранные в кровь руки, висящие лоскуты растерзанных в неравном бою вещей, ядовито-багровые, точно звериная шерсть волосы, и... Десятки морозящих душу линий на лице - рун, извращённых проклятой, нечеловеческой силой. Все это вызывало внутри лишь скорбь. Но... Важнее было иное - где-то под душой едва-едва ощущалось вмешательство цепей - те тросом вцепились в его Суть, явно не собираясь отпускать. Бесплотное тело не знало, что такое физическая боль, но лёгкое жжение все же было. Проявилось под самым тонким из возможных вмешательств, но которым совершенно не умели пользоваться, а потому для Мирсиса это ощущалось будто ему грубо залезли в самую душу и выдернули на свет последний и единственный осколок его сущности. Это было больно. Но поразительно, просто до ужаса отрезвляюще. Недавнее наваждение спало без следа, и Мирсис подскочил на ноги, всеми силами желая затеряться в глубокой тени - только бы зоркий глаз личного проклятия не заметил его. Призрачные руки сами собой потянулись к горловине пальто но, лишь дёрнули воздух. Маг досадно вздохнул. Разумеется, в этой форме такое действие не имело ни малейшего смысла. Более отрезвляющими были лишь бранные ругательства одержимца и ярко-алый свет панели статов, что раз за разом выдавала вторженцу отказ. - ...quoi!? toujours "non", connard ? Хвостатое нечто, ранее бывшее человеком, сидело в наскоро начертанном буром кругу и злобно щурилось на отдающую слегка алым панель. Оно щёлкало зубами, словно оскорбленная лисица, все больше и больше распаляясь: - С'est quoi cet émoji? Тrois points de plus! Quel genre d'indécence?! Правая рука Тени покрылась темным слоем негатива - от той самой атаки, что пришлась по Мирсису буквально с... Полчаса назад? Мирсис был невероятно близко к тому, чтобы уверовать в Четверых с новой силой - Босс, стоит сказать, впечатлял - несмотря на свои весьма увлечённые и яростные споры с неодухотвореной панелью, Сущий почти не задействовал явно раненной руки, хотя подобной осторожности за ним прежде не водилось вовсе. - Nous, qui nous avons battus avec un fuseau à mille aiguilles, avons traversé trop de choses pour simplement reculer et abandonner! Тень начинал терять терпение, рыча все более злобно и жёстко с каждой неудачей. Монотонно-серый хвост нервно бил по полу, но Тень, казалось не замечал этого вовсе. До одного момента - как панель вовсе пропала. - Non non!!!! Cela ne pouvait pas arriver!!! Vous... VOUS... На лице одержимца судорогой пронеслось отчаянье. Всего на мгновение, но в памяти Феллермана глубоко отчеканился этот момент - как наполовину безумный Сущий сидел в кругу крови на полу смутно знакомой Мирсису комнаты. Смотрел ему прямо в глаза, предвкушающе... Скалясь?! На лице сущего расцвел сладкий оскал. Как там говорят, улыбка должна красить человека? Что же, не в случае Фаннреля : ему-то она добавляла лишь жути, оголяя все его обозленное бездушное нутро. Полупрозрачная сущность Мирсиса дрогнула, побелев ещё на пару тонов. Его губы дрожали в беззвучных словах, как дрожали осколки души. Совсем бледные - едва-едва цветные. Тень поднялся легко - словно бы и не его бросали о стены совсем недавно. Дёрнул свои цепи - и мага против его воли бросило наземь. На сворованном лице не было и намека на былой страх. Лишь сплошь сочащаяся ядом усмешка и не менее острый тон: - Что такое? Узнаешь эту комнатушку? Но Мирсис молчал. Его бесплотные глаза смотрели прямо в душу одержимцу. Упорно. Решительно. - Нет. - бессовестно соврал Феллерман. Одержимец беспечно мотнул головой, а в холодно-жёлтых глазах разлилось презрение. Тень наступил магу на руку, каким-то образом зная, что сворованная плоть сможет ранить бесплотного. Затем тот вздохнул приторно тяжело. Лживо-ласковое выражение на его лице оставалось неизменным: - Можешь врать Нам сколько пожелаешь, Марсель-и. Даже в девяносто четвертом ты был всяко лучше. Каменная пыль с чужих сапог на мгновение задержалась на бестелесных руках прежде чем осесть на пол. По спине мага пробежала отчетливая дрожь. - Ох, не стоит дергаться. Нам даже почти жаль - обычно, людишки вроде тебя не прочь порассуждать о морали, знаешь, на пороге смерти. Боль в руке стала сильнее. На глазах мага выступили слезы но тот все равно смотрел одержимцу в глаза, тихо прошипев сквозь плотно стиснутые зубы: - ...не падальщику, как ты, учить меня морали. Гортанный хриплый смех одержимца вдруг сотряс пространство. Он даже сделал пару шагов в сторону. В холодно-жёлтых глазах мелькнула тень безумства: - Хе-хе... О, боги... А ты, ты, ха-ха... Полагаешь, способен что-то сделать? Ох, не знали, что Наш милый Марсель настолько слеп! Неужто ты не видишь правды, мальчишка? Тебе не хватит силы, хаха... Или времени остановить Нас. Ни тогда, хе-хе... ни сейчас. Разве что, твои милейшие друзья явятся чтобы спасти тебя. Странно, что ты не передал им привет, пока был... Ха-ха-ха, на той стороне. Мирсис промолчал. В блекло-зеленых глазах мелькнула тень сожаления. Разумеется, Феллерман знал - в этот раз Тень был прав - времени действительно было мало. Он знал - нужно было стать сильнее, нет, он обязан был стать сильнее. Достаточно, чтобы не допустить... Достаточно, чтобы удержать, но... - Чтобы стать чудовищем, как ты? Слова вырвались сами собой, но Мирсис совсем об этом не жалел - золотые глаза одержимца широко распахнулись на мгновение, словно бы он хотел заглянуть в саму магову душу. Насмешливый тон сменился неприкрытым ядом: - Ох, не как Мы, нет. Как твой вселюбимый Первый. Хрупкая душа Мирсиса пропустила пару ударов. Захотелось исчезнуть, как никогда прежде, растворится на месте, очнуться побыстрее, словно от жуткого кошмара. Сир бы никогда... Сущий же, напротив, улыбался. В полумраке блестели клыки, сияли насыщенно-желтые глаза: - Что такое? Неужели наш бедный Марсель-и напуган? А все же, что-то дрогнуло и внутри Фаннреля при упоминании Короля Кошмаров, и тот вернулся к предыдущей теме: - Это ничего, ничего. Ведь золотому мальчику нет дела до грязных дел Теней, правда? Желтые глаза вспыхнули яростью сквозь прогнивше-слащавую маску. Тени уже не было разницы, что говорить - лишь бы растоптать былого хозяина тела, лишь бы ранить, высказать всё, о чем тот только думал за все минувшие годы: - Нашим предкам приходилось бороться, чтобы выжить просто чтобы у нас был шанс на жизнь. Фаннрель презрительно склонил голову на бок. Маг ощутил как собственную голень "будто бы случайно" стегнули хвостом. В воздухе запахло золой и статикой. Одержимца буквально сжирало изнутри яростью, и сейчас, в относительной приватности и ещё более относительной безопасности он пустился в разнос: - Но нашему Марсель-и на это, конечно же, плевать. Милый папенькин сынок ведь только умеет, что пускать слёзки за каждой мелочью, как мы могли забыть? Золотые глаза словно гипнотизировали; Мирсис слышал эти речи сотни, десятки сотен раз - а все же, эти слова ранили. Маг не видел мир вокруг себя - только голодные, обозленные, словно бы вытягивающие свет из самого нутра глаза. Феллерман чувствовал, как мелко дрожит душа - словно из нее под давлением вытягивают жизнь. Нужно было делать что-то. Хоть что-нибудь... - Как смеешь ты быть живым?! Ничтожествам, вроде тебя не место среди... Мирсис судорожно вдохнул на все астральные лёгкие и в ту же секунду отпрянул. Глубоко внутри мага словно бы взвился ураган нещадного, изжигающего огня. Феллерман был безмолвен - ответ прозвучал у Тени в голове:(УМОЛКНИ НЕМЕДЛЕННО!)
Призрачное тело на мгновенье обратилось чистой энергией, существом, близким к истинной личине самого Фаннреля - сгустком магии, исполненным УПОРНЫМ желанием жить. На мгновение Тень потерял связь с реальностью - так и замер неподвижно, едва не перегибаясь пополам от ужасной головной боли. Боли настолько сильной, что не слышно и собственных мыслей, а по телу прошла волна слабости. Когда же Тень наконец вернул себе способность мыслить здраво и стоять ровно, тот с удивлением обнаружил слезы на своем лице. Буквально за мгновенье с ужасающего проклятья во плоти он превратился в обескураженного мальчишку, что с неведомым ранее трепетом касался собственного лица. Немая сцена продлилась всего секунду, прежде чем едва успевшую собраться на руках влагу презрительно стряхнули с некогда безупречно ухоженных пальцев. - Все еще любишь догонялки, ха? - Обратился одержимец к краю своего сознания - А что, по-твоему, будет дальше? Хотя, вряд ли это важно. Тебе же не обязательно быть как все, правда? Не волнуйся, Марсель-и, мы заставим тебя сдаться. Скоро, очень скоро. Даже если Щель не желает...Мы уже давно сделали свой выбор.
Почти одинаковые, малоосвещенные коридоры сменяли друг друга практически плавно - совсем не в том бешенном темпе, буквально с полчаса назад. Правда, и конкретного места Тень теперь не искал - лишь бы немного потянуть время, пока настырный мальчишка не устанет сидеть в астральной заперти по доброй воле. Или пока его к этому мягко не подтолкнуть. Холодный ночной воздух был Сущему по душе: полуночный мороз приятно наполнял легкие, позволяя на пару мгновений забыть о ноющей боли глупого физического тела, травм на котором собралось немало. И почему только паршивцу не сиделось в призрачной плоти? Так бы все эти растянутые сухожилия и ноющие кости оставались на совести духа - и чего только мальчишка упирается? Фаннрель пробовал такое, это даже почти не больно. Хмф, чего и ожидать от труса. В осенней тишине оставалось немногое: кошачьи крадущиеся шаги, легкий скрежет когтей по камню, пристально следящий за каждым шагом нарушителя взгляд, чья-то всепоглощающая жажда причинить вред, едва слышное, почти умиротворяещее шуршание хвоста под ногами... Фаннрель нарочито медленно обернулся. Сияющие в темноте лютиково-желтые кошачьи глаза встретились с пятью алыми точками - огоньками глазниц. Мир вокруг стремительно терял краски, оставляя на них четверых неширокое поле атаки в бело-черных тонах. Совсем близко к уху пролетела объятая фиолетовым облаком магии кость, и знакомый яростный взгляд уколол в спину морозом. ... хех, рано или поздно этого стоило ожидать. Из тени Сущему улыбнулся один из монстров. Ярко-алая мишень его души издала весьма однозначный, злорадно-насмешливый звук. Необычная, дразнящая она порождала в одержимце зависть. Один только взгляд на эту душу - глубоко алую до последней фибры, вызывал внутри Тени благоговейный трепет. В руках монстра сверкнул нож - в то же мговенье одержимца окружил веер бордово-алых атак, что хищно скалились на того остриями лезвий. - Какой прекрасный день - медленно протянул смутный знакомый - птички давно здесь не поют, цветочки сбежали... - едва-едва склонился его череп и в чернеющих провалах глазниц кровавые огоньки зажглись ярче. В равной мере предвкушающая и снисходительная улыбка коснулась лица монстра - В дни, как эти, амальгамы, вроде тебя д о л ж н ы г о р е т ь в а д у. Громко звякнула душа-мишень, и алый веер ножей стремительно сузился, едва не лишив Тень уха - только пламенная прядь упала на пол, криво высеченная по виску. Монстр усмехнулся, так и источая беспечную надменность. Его возвышающаяся фигура приобрела демонические черты: - Поиграем, котенок? Воздух стремительно наполнился магией; откуда-то из темноты повеяло жаждой крови и практически загробный рык настиг Тень сзади вместе с парой острых, как копья, костей, просвистевших в опасной близости к его голени: - Уверен, мы проведем много безумного времени вместе, паршивая псина. По спине Тени пробежала дрожь - так ползли грехи по его спине. Он невольно дернулся на звук проклинающего голоса, а все же отблеск страха - почти своего - на секунду заполнил золотые глаза, сделав их цвет почти кислотными. Первый монстр выглядел донельзя довольным, словно сытый хищник - точно питался трепетом и страхом своих... Противников. Среди напускной праздности почувствовался яд: - Ну-ну, к чему такая робость котёночек? Думаю, ты уже знаком с моим милейшим, прекрасным другом! Монстр указал на названного кончиком лезвия, словно бы из ниоткуда взявшемся в руках. "Друг" презрительно фыркнул в ответ, но спорить с "приятелем" не стал - только пурпурная дымка глазниц стала ярче. - Он довольно скромен, видишь - все еще смертельно смущён вашей первой встречей. Монстр явно хотел сказать чего-нибудь еще, но тройка костей-копий рассекла воздух перед самым его лицом. Нахальная улыбка так и осталась на лице первого - убийца только поднял руки в насмешливо-миролюбивом жесте, самими губами прошептав что-то напарнику в неизменно ехидной манере. "Поле" битвы стало в дважды уже. Из-под тени капюшона надменно хмыкнули. Оскалов стало двое. Под ноги Сущему упал надтреснутый стилет; сворованная душа окрасилась синим, пригибаясь к земле. - Сражайся, если осмелишься! Словно проклятие рыкнули две интонации - предвкушающе-умиленная и другая, до смертельного презрительная. - Аvec plaisir. - Приторно-нежно прошипел Тень, и белый огонь нетерпеливо затлел у его ног. Взмах хвостом - облако пыли взмыло в воздух. Изящная сталь легла в руку, словно влитая. ... Звон оружия и нечеткие силуэты среди пыли и праха. Насмешливые хмыканья сменялись проклятьями быстрее, чем кости атак достигали хотя бы пола. Промозглой осенней ночью было душно - Тень и сам не знал, помнил ли вдыхать. Что ему, сущности во плоти, кислород, когда среди живых удерживает адреналин? Что такое с десяток царапин по сравнению с тем чувством, что, точно пожаром, сжигало изнутри? Слева прошла костяная стена. Незримым движением чужой руки сворованное тело потащило в сторону. Огромная драконья морда едва не прошлась лазером по ногах. Холодная сталь уже почти скользила в напряженных руках, и что? Нужно больше, больше силы. Тень увернулся и от следующей "стены", прыгнул. Тонкая сталь удивительно крепко встряла в кости очередного бластера, и прочные когти наконец нашли себе опору. Встав на ноги, Тень без видимых усилий крутанул кинжал - атака тут же осыпалась пылью, сбрасывая до неприличия ловкого "всадника" на землю. [Еще не соскучился по Нам, Марсель-и?] Даже собственные мысли звучали самодовольно.(...)
Ответом, естественно, служила тишина. На лице одержимца пронеслась судорога злости, и тот невольно сжал кулаки. Самодовольство сменилось раздражением: - Тц... Молчи, если угодно, паршивец. [Долго здесь оставаться Мы все равно не намерены] Опустившись на четыре конечности, Тень хотел было улизнуть по мраморным колоннам, но гравитация точно сговорилась против неудачливого беглеца. Сущий не успел опомниться, как оказался под ногами монстров: до смешного беспомощный на секунду, так по-глупому застигнутый врасплох. Как он мог забыть? Был же еще и третий. Единственная глазница "почтенного Четвертого", в отличии от остальных, прожигала вторженца взглядом, близким к несытому. По-охотничьи голодному. Фаннрель тут же перекатился в сторону от занесенного... Топора? Нет, как-то легковато свивтит да и вообще, топор же не так... Аргх, да если и нет, какая разница!? Слава рефлексам этого тела, оно не было особо против, но Тень уже ощутил подкатывающую от таких "фокусов" тошноту. Кошачьи зрачки сузились до совсем крохотных точек. Впервые Тень ощутил себя действительно пойманным. С не иначе как с предсмертным грохотом, носок оружия опустился в считанных сантиметрах от лица Тени. Теперь он, волей-неволей, мог хорошенько рассмотреть чем именно на него замахивались. Секира... Ну, что же. Не сказать, чтобы Фаннрелю в принципе улыбалось знакомится с любым оружием, кроме собственного, настолько близко, но такую "леди" он точно видел и прежде. Хах - смешно вспомнить - напротив собственного лица."Беги, мой мальчик, молю тебя, беги, Мар][celli! Они... О.Н.И не оставят нас!"
Холодная испарина выступила на лице. Тень с силой тряхнул головой, перекатившись снова. Вовремя - еще бы мгновение промедления, и милейшая "леди" точно бы оставила его без руки. Секира вращалась в руках монстра точно перо, все норовя вылететь из рук от такого напора - "чтимый Четвертый", очевидно, был привычен к чему-то по тяжелее. Тень же только и успел, что отступить к стене. Ведомое ловкими пальцами, оружие взмыло в воздух и очертило круг, прежде чем резко опуститься и с еще одним звоном встретиться с полом, но этот раз звук был гораздо громче и чище. Металл вибрировал, продолжая угрожающе греметь и посылая волны неизвестной энергии сквозь душу одержимца, точно желая выбить его крамольный дух из тела. Сущему же казалось, что тот и вовсе оглох - так и застыл неподвижно, рефлекторно закрыв уши. Но прошла секунда, другая, и, наконец, звук постепенно утих. - Почему бы тебе не подойти ближе? - на грани ласки промурлыкал одноглазый Четвертый - Разве тебя не учили, как следует приветствовать нового приятеля? Чертова синяя магия выдернула едва опомнившегося Сущего снова. Теперь ближе. Еще ближе, до тех пор, пока, дезориентированный, тот не смог рассмотреть малейшие жилки радужки в глазнице напротив, пока запястье не стиснули практически до онемения. Запястье, сплошь черное от налипшей на него негативной мерзости. - Вижу, кое-кто ещё никогда не терял головы, хах? Какая досада. Хорошо, что исправить это не трудно! Монстр замахнулся - в расширившихся зрачках одержимца тонкой полоской отразилась сталь. Дальше Тень не слушал. Высокой стеной возгорелся снежно-слепящий огонь под ногами Сущего. Взблеснули когти, оттопырились в стороны точеные уши. Глухой вздох и пара ошеломленных выдохов - кривые борозды от когтей очертили ребра всех троих. Задыхаясь, посреди трех повалившихся тел, стоял Фаннрель, бездумно глядя перед собой. Он не пытался сбежать, не пытался сдвинуться с места. Только едва слышно смеялся посреди тревожной тишины внезапно прервавшегося боя. Его руки сами сбой сжимались в кулаки до побелевших костяшек, когда Тень полу-безумно зашептал: - ...tu as vu ça, Marcel? Тu as vu çа? И сущему было плевать - видят ли его, слышат ли. Только этот момент мстительного торжества существовал для него, только разрывающее изнутри ощущение малой расплаты. ... - А ты, вижу, любишь играть грубо, да? Вот только "цена" момента была высока. Неподъемно высока. Всякая спесь тут же живо сползла с лица Тени, когда к нему, невозмутимо отряхнувшись, обратился монстр с мишенью вместо души. Рука сама собой потянулась к стилету на поясе, но так и замерла, перехваченная парой пурпурных костей. Почтенный Второй улыбался все также невозмутимо, даже пырснув со смеху при взгляде на неуклюжую попытку атаковать. - Это ты ко мне заигрываешь? Как мило. Оружие будто само собой вылетело из рук одержимца, зато недурная алая атака пришлась точно по касательной Цепей - достаточно, чтобы надтреснуть и до идеального недостаточно, чтобы оставить котенка-номер-один без руки. [Вимание! Степень Поглощения Души равно 40% ] Черная субстанция поползла вверх по конечности, до ключицы, впиваясь и в Цепи и в горло одержимца. Тот надрывно захрипел, опускаясь на колени. Скрещенные на запястье кости до судороги врезались в немеющую руку. - ...que? Милейший Третий чинно прожигал того взглядом сверху вниз в нескрываемом презрении. Хотя была ли Тени разница, если... Если этот мальчишка... Даже сейчас посмел... Даст хотел заставить того еще ниже склонить голову, но вместо этого Тень посмотрел ему в глаза. К своему удовольствию, монстр заметил, что пронизывающий его насквозь и доводящий до кровавой пены у рта твердый взгляд был надломлен, а его глаза увлажнились. Выглядел он так, словно едва заставлял себя держаться в сознании, хоть и крайне упорно старался это отрицать. - Ну и ну, паршивец, всего пара капель жижи, и ты уже готов скулить, как побитый щенок? Или у тебя так ноют ручки, что ты вот-вот изойдешь крокодильими слезами? Посмел обернуть их, ИХ способность и ту дрянную атаку... [QUE DIABLE, FELLERMAN?!] Тень успел лишь прерывисто вдохнуть, как сворованную душу потащило в сторону, пригибая к земле. Кривые борозды от когтей очертили полукруг на полу. И все же, перед лицом почти полного поражения Фаннрелю было за что поблагодарить ненавистного "мальчишку". К примеру, за то, как удобно тот растяпа хранил под рукой горстку безликих талисманов - легчайших проводников. Одним слитным движением в воздух вспорхнули заряженные бумажные прямоугольники, и... те лишь вспыхнули на мгновенье бенгальскими огнями прежде, чем потухнуть. Вместо яркого, сине-зеленого цвета на истлелых за секунды талисманах остался лишь издевательски-аккуратный штрих, прежде, чем весь гений начертательной магии не обратился горсткой пепла:"Перенасыщено".
На мгновение воцарилась тотальная тишина. За ней - истерически-насмешливый хохот: - Что это за жалкие фокусы, мальчишка? Даже Пощада не был так жалок тогда, на помойке! Скелет выглядел довольно, если не сказать ехидно, словно темнота его глазниц могла стать еще глубже, а оскал шире. Монстр неаккуратно махнул рукой, и пара ножей - обычных, не алых - бесшумно, точно случайно чиркнула одержимца по ребрах. Не было даже царапин. Но почему... Почему дышалось так тяжело? - Упс, как неловко получилось. Рефлекторно, Фаннрель коснулся своей груди. Истрепанная ткань жалобно затрещала под когтистыми руками. Огромные ошарашенные глаза вцепились в надменную фигуру, словно завороженные следуя за каждым движением монстра. Тот, не скрывая самодовольства, поднял с земли бледно мерцающий камень - остатки того, что еще сдерживало боль в сворованном теле - Камень Души. - Какие мы невнимательные, Звезды! Явно что-то узнав в незатейливых завихрениях артефакта Киллер промурлыкал: - Штучка распадется к утру, да? Не возражаешь, если я немного ей помогу, а, котенок? Тень заговорил, но собственный голос доносился словно из-под толщи воды: - Господину не следует приближаться и говорить в столь непочтительном тоне, - произнес неблагодарный сучий сын спокойным, до боли знакомым голосом, в котором уже угадывался Истинный злобный дух. - А то что? — с ядовитой ухмылкой протянул монстр, беспечно подбрасывая оружие в одной руке и, точно в издевке, поддевая призрачную субстанцию Камня другой. Его поза оставалась расслабленной, словно он не воспринимал ситуацию всерьез. - Собирался куда-то, котенок? Одержимец встал на ноги. Длинный хвост дразняще качнулся из стороны в сторону. И не скажешь, что внутри Тень весь содрогнулся от режущей боли снова - отголоском того, что делала собственная сила с волей непокорного тела. Сущий хотел было сказать что-то эдакое в ответ, но не успел: его тень, явно живая и до знакомого характерная, повела ослаблое от столь "милой" нагрузки тело назад - как раз идеально для того, чтобы смягчить падение стеной. Из бело-золотого пламени плавно оформилась другая фигура. Плавный, почти изящный всполох нервно оглянулся по сторонам, прежде чем у огня без лица и имени наконец появилось и то и иное. Бледно-зеленоватые точки замерли на Киллере с резонным негодованием протягивая руку к пока еще целому Камню Души. Не долго думая, монстр уставился в ответ. - А вот и ты, Пощада. Несчастный КД ловко перекочевал из одной руки монстра в другую, словно тот в упор не видел кристально-ясного намека. Слегка раздраженный взгляд следил лишь за этим, доблестно игнорируя ехидный лик почтенного сокомандника. Обделенный вниманием монстр усмехнулся лишь шире, или, вернее, оскалился с тем выражением лица, что сулило за собой лишь пакости. - Знаешь... - задумчиво протянул Киллер под синхронные вздохи Даста и Хоррора - Сегодня ты и впрямь бесформенный какой-то. Резвый тычек мог бы заставить Мирсиса дернуться, но будучи призраком, тот лишь на секунду задержал недовольный взгяд на "загрузжем" в прозрачной плоти пальце, впрочем, все же закатив глаза от пробравшего на секунду хихиканья. Улыбнулся и Киллер, но его "милую улыбочку" стерло так скоро, как на его светлую черепушку опустился нелегкий подзатыльник, хмурого, до поры молчащего Даста: - Собираешься сворачивать этот цирк или как? - Да ладно тебе, Дасти, не будь мелочными костями! Или тебе обидно за "смертельно смущен"? Думаешь, нужно было сказать иначе, а, д о р о г у ш а? Ответом от враз потемневшего в лице Даста была пара объятых пурпуром костей. Киллер в ответ только фыркнул, показав язык заклятому товарищу: - Всю малину испортил, паскуда. А я ведь как раз собирался перейти к сути! - по-детски обиженным тоном проныл монстр - Но раз вашему Пыльному величеству так угодно, кто я такой, чтобы... Не став слушать дальше, Даст ловко выбил призрачный камушек из рук внезапно разошедшегося на шутки монстра. Мирсис даже досадливо-обреченно прижмурился на мгновенье, открыв глаза лишь когда КД деликатно опустился ему в руки. Половина артефакта тут же впиталась в призрачное тело, другая же, набрав плотности упала на пол. Даст поднял остатки Камня, скептически оглядел с разных сторон, передав видавший и лучшие времена Хоррору: - Узнаешь такое, Дырявый? - О, я тоже такое зна... Только незадачливый комедиант попытался было всунуть и свои "пять копеек" в затянувшееся молчание черезмерно веселыми интонациями, как был доходчиво остановлен - с одной стороны волком смотрящим на того через плечо Дастом, с другой - языком подостывшего сероватого пламени. - Ну и ладно! - крайне по-взрослому, а главное - абсолютно самодостаточно всплеснул руками Киллер - Я ж только помочь хотел - вон, гляди какой котенок прозрачный сделался! - Разумнел слишком за две с половиной минуты? Через плечо бросил Даст, как раз к тому моменту, как Хоррор вернул тому остатки Камня с немым красочным выражением "спроси у Пощады, я сам такое впервые вижу". - А ты? У него ж на лбу написано "Умру от тоски быстрее, чем ты успеешь произнести фразу "Потерянные Души так и рождаются"!" [Состояние Потерянной Души равно 65%!] Бледный призрак их бедовогоПОТЕРЯННАЯ ДУША.
_______ - "Рождаясь решительными, монстры имеют больше шансов выжить". Все они ошибались. Хочешь, Мы расскажем, что происходит на самом деле? Раздался голос из пустоты. - При малой дозе Решимости, когда монстр должен был погибнуть, этого не происходит. Остаться только тело. Не живое и не мертвое, что все ещё не распалось в прах. Те монстры... - вдруг послышался смех - Монстры, что смогли получить цвет души, приобрели его после рождения, а потому и выжили. - Но физические формы монстров не могут справиться с решимостью, как люди. С огромным ее количеством, их тела начинают разрушаться. Их тела больше не выдерживают продолжения жизни, теряя форму, распадаясь в прах изнутри. А потом они начинают сливаться воедино, чтобы восполнить баланс магии в своей душе. Они теряют части памяти. Части тел. Части рассудка. Части своего смысла к существованию. И смерть для них уже более оправдана, чем жизнь в такой жуткой форме. - Полагаешь, их еще можно спасти? Глупец. Им никогда не суждено покинуть Черту. Также, как и тебе. Паршивец.