Кукловод: паутина лжи

      Капли били по зонту. Кап. Кап. Кап. С силой, с назойливостью, с неизбежностью. Будь это обычная иллюзия, Тсуна бы уже основательно промокла. Будь это обычный зонт — он бы, наверное, мог и порваться. Всё-таки в этот раз дождь был каким-то удивительно злым.       Но эту иллюзию создавал артефакт с пламенем Тумана, что подпитывался энергией его хозяйки. Потому иллюзия держалась, прекрасно защищая от воды, но не от раздражения, которым Тсуна, казалось, лучилась. Мукуро, идущий под зонтом рядом, странно на неё косился, но вопросы благоразумно не задавал.       Тсуна не просто была раздражена, она была зла до бешенства, и сейчас каждое неловкое слово могло вызвать взрыв.       Йемитсу всерьёз думал, что так просто от неё избавится?.. Что с такой лёгкостью мог ей помыкать? Если бы она всё ещё была его дочерью, она бы его ещё, может, и послушала.       Но нет. Сейчас она Эспаде. И будущая Десятая глава.       Чёрта с два она позволит помыкать собой какому-то советнику!       Тсуна остановилась и сделала глубокий выдох и снова вдох. На лице так и застыла улыбка — злая и какая-то карикатурная. Мукуро говорил, что когда она так улыбалась, то выглядела жутко. Тсуна знала об этом. Но не предпринимала ничего, чтобы это изменить.       Она не обязана казаться хорошим человеком.       — Мукуро, ты можешь создать достаточно материальную иллюзию зонта, чтобы не промокнуть?       Иллюзионист, кажется, вздрогнул, услышав внезапный вопрос. Задумался: — Да, могу. Почему ты спрашиваешь?       — Я хочу прогуляться в одиночку.       Судя по лицу, он явно хотел оспорить это решение, но одного взгляда на Тсуну хватило, чтобы передумать. Сейчас был не тот момент, когда можно было перечить. В таком состоянии Тсуна бы просто не стала его слушать. В лучшем случае.       Даже она сама не знала, на что была способна, когда была так сильно зла. Раньше в таких случаях людей поблизости просто не было.       Создав себе зонт, Мукуро кивнул на прощание, захватил её сумку и тихо удалился. Впрочем, Тсуна ещё несколько минут чувствовала его внимательный взгляд, пока иллюзионист не оказался достаточно далеко, чтобы до неё не достигали даже его иллюзии. Тсуна продолжала стоять на месте, игнорируя и редкие проезжающие мимо машины, и порядочно намокшие туфли. Благо, сейчас хотя бы тетрадей с собой не было — не за что больше переживать.       Она направилась в сторону леса, надеясь без проблем найти место, где можно выпустить пар. В поместье для этого бы подошёл зал для тренировок. В Намимори эту роль приписали заброшенному парку развлечений Кокуё, до которого можно было легко добраться из обоих городов. Но это если у тебя есть машина. Сейчас же у Тсуны была только она сама, и ехать чёрт знает куда хотелось в последнюю очередь.       Лес в качестве замены идеально подходил.       Она свернула зонт, уже окончательно плюнув на попытки не промокнуть. Всё равно туфли уже давно хлюпали, а колготки намокли почти что до уровня юбки. Ливень стихать и не собирался. Как и ненависть внутри неё.       Ей бы, пожалуй, чертовски подошло пламя Ярости, потому что Небо приносило лишь гармонию и успокоение, а Мрак — отчаяние и тьму. Ни то, ни другое ей сейчас не было нужно.       Она с силой ударила ногой по дереву. У обычного человека это бы вызвало максимум стук или треск, но тело Тсуны уже машинально использовало Пламя, потому древо покачнулось и покрылось огромным количеством трещин. Тсуна ударила ещё раз, повалив растение на землю и кусты.       Когда другие люди что-то крушили, у них это вызывало успокоение и приятную усталость. Осознание, что они выпустили свой гнев.       Тсуна сгорала в своей ненависти изнутри и не знала, что с этим делать. Был бы здесь Йемитсу, она бы… нет. С ним бы она драться не стала. Его бы она уничтожила, втоптала в грязь, смешала репутацию с пеплом, напрочь перечеркнув все заслуги перед Семьёй. Заставила бы смотреть, как сгорает всё, что ему было дорого. Заставила бы испытывать тот же страх, что был у неё, когда она попала на тот чёртов аукцион, когда впервые увидела убийство.       Заставила бы заплатить за то, что он украл у неё нормальное детство просто потому, что не смог в неё поверить. Разве стала бы она рваться на пост Вонголы, если бы у неё было всё, что нужно для счастья? Мама, брат, друзья? Разве стала бы?       Почему, чёрт возьми, он не смог в это поверить? Она же никогда не была алчным человеком!..       Кому вообще нужна Вонгола, а не то, что она может принести?..       Как же она их всех ненавидела.       На периферии возникло тёмное пятно, которое Тсуна поначалу хотела проигнорировать, но потом оно приблизилось достаточно близко, чтобы уловить отзвуки сильного Пламени.       И достаточно близко, чтобы ударить в спину.       Кажется, от неё решили избавиться вопреки мнению Ноно. Тсуна заблокировала удар, даже не обернувшись — достаточно было вовремя сложить зонт.       Раздался звон металла, и Тсуна наконец-то увидела нападающего — а вот и Хибари Кёя, которого она так хотела встретить один на один. Чертовски вовремя, разумеется.       Но когда судьба была на её стороне?       — Неплохая реакция, травоядное, — он усмехнулся, принимая боевую стойку.       Тсуна так и осталась стоять на месте, безразлично глядя на него и сжимая рукоятку зонта в руках: — Чего тебе?       Хибари оскалился: — Я тут забил до смерти пару травоядных, которые упорно настаивали, что пытаются меня защитить. От какой-то девчонки. Мне очень интересно, что такого в тебе опасного. Не разочаруй меня.       Тсуна едко улыбнулась в ответ. То есть её и этот мальчишка считает каким-то клоуном?.. Какой-то школьник, что никогда не был даже в крупных городах?..       Если раньше она просто была зла, то теперь на грани бешенства. Лицо исказилось в оскале, и иллюзия на зонте исчезла, являя огромную металлическую косу. Кажется, после этого вопросов про тяжесть её оружия не возникнет — оно вполне выглядело на свой вес.       И Хибари напал, думая, что сможет легко загнать её в угол. Если бы они до этого уже сражались и знали лимиты друг друга, то вполне возможно, что у него бы и получилось — всё-таки по части физической силы он её превосходил.       Но. Своё Пламя он не контролировал. Стиль боя Тсуны и её возможности — не знал. А вот ей видеть его в бою, пусть и на записях, уже приходилось, и потому она знала тот максимум, на который он мог разогнаться.       И тот предел, который не мог обогнать.       В скорости самой по себе Тсуна была лишь немногим быстрее, но у неё было пламя Мрака и ярость. И сейчас это решило всё.       Хибари бежал к ней, собираясь выбить всю дурь из нерадивой соперницы. Однако всего миг, и Тсуна оказалась за его спиной.       Сработал элемент неожиданности, и Хибари просто не успел отреагировать, когда его со всей силы пнули, отправив в спиной в ближайшее дерево. Раздался треск — тела мальчишки оказалось достаточно, чтобы проломить древесину — и резкий выдох — кажется, она сломала ему пару рёбер, но плевать. Ему хватило секунды, чтобы снова сгруппироваться и приготовиться вскочить на ноги и атаковать.       Тсуне той же секунды оказалось достаточно, чтобы снова переместиться к нему и всадить лезвие в дерево, прижимая его свободной частью руки с тонфа к шее. Вырываться в таком положении было невозможно — одно неверное движение, и Тсуна перережет ему артерию. Можно было, конечно, попробовать выпустить тонфа из рук, и тогда они окажутся свободными, но, опять же, ничто не гарантировало, что Тсуна не воспользуется возможностью, чтобы его убить.       Сейчас у него была хотя бы иллюзия контроля своего положения. Но при таком раскладе он мог потерять и её.       — Ещё один раунд, — тем не менее, Хибари явно не осознавал, с кем связался, потому что в глазах его горел азарт и желание доказать, что он всё же сильнее своей противницы.       Тсуне было плевать на силу. Она просто была расстроена и зла. И она надавила на косу сильнее, заставив лезвие вплотную подойти к коже. Выступила кровь.       — Зачем? — Хибари не ответил, испытывая явное замешательство. — Это тебе нравится сражаться ради сражений. Испытывать себя в бою с более сильными противниками и рано или поздно побеждать. Это твой стиль жизни. Но он не универсален. Я не люблю сражаться. И ещё больше я не люблю оставлять позади тех, кто может подняться и снова нанести удар. Какой мне резон оставлять тебя в живых, Кёя?       — Ты информатор. Если ты знаешь моё имя, то я тебе зачем-то нужен.       Тсуна хмыкнула — ну, тут он вообще-то прав.       — Я знаю твоё имя, потому что тебя выбрали в хранители Десятому Вонголе. Знаешь ли, есть целая папка с досье на таких как ты. Ах, Хибари Кёя, семнадцать лет. Рост 172 сантиметра, вес 61 килограмм. Атрибут Облака по линии от Алауди. Родители — Хибари Масао и Аянэ… Я могу долго продолжать, потому что эту папку мне приходилось перечитывать. Всегда полезно знать проблемные личности в лицо? — Тсуна ещё немного надавила на косу. Спесь с лица хранителя пропала, и сейчас он наконец серьёзно и настороженно смотрел на неё, начиная осознавать, на кого он нарвался.       — Ты не можешь знать всего.       — Могу. От результатов тестов до имени первой девчонки, что тебе нравилась. Таких, к сожалению, пока не было. Знаю об аллергии на сакуру, потому весной ты постоянно пьёшь гипоаллергены, чтобы не начать задыхаться в общественном месте. Это же повредит репутации непобедимого главы, — почти пропела она, — знаю об аллергии на фенилэфрина гидрохлорид. Аянэ очень повезло быть несколько параноиком, потому она проверила средство сначала на руке, прежде чем капать в глаза. Иначе бы ты мог остаться слепым, Хибари Кёя. Но тебе повезло, и аллергическая реакция оказалась замечена вовремя. Аянэ даже не стала обращаться в больницу, решив дать сыпи пройти самой. Всё-таки ничего страшного тогда не случилось, ты так не считаешь?       Хибари не ответил.       — До чего заботливая и ответственная мать. Она и правда любит своего любимого сына. Масао, кстати, тоже, пусть этого и не показывает. Думаешь, он не знает, что однажды его наследник не рассчитал силу и проломил череп человеку? Не сейчас, а года три назад, в переулке Сейджо. Ты тогда поступил мудро, не став беспокоить полицию, — Тсуна негромко рассмеялась, — а решив взять дело в свои руки. Мусор он ведь и есть мусор, так? И место такому лишь на помойке. Забросать его пакетами, и дело с концом!.. Знаешь, полиция ведь потом всё равно нашла его, пусть и через несколько дней. Он к тому времени уже весь разложился и сильно потерял форму…       Хибари даже не поморщился на её воркование.       — Определить его личность было почти невозможно. Впрочем, звали его Хидеки Такео, и его дома ждала старая больная мать. Так вот, отпечатки найти уже не представлялось возможным, но судмедэксперты не дураки. Деформация черепа за пару дней не случилась, потому понять, что за оружие на нём использовали, не составило большого труда. Представь себе ужас следователя, когда он понял, что это чертовски напоминало оружие его сына. Он ведь честный человек, ты знаешь? — Хибари не ответил. — Но даже ему не хватило… м-м… как же это по-японски… силы духа?.. чтобы сломать своему сыну жизнь. Он спустил дело на тормозах, оставив его в числе нераскрытых. Мать Хидеки не раз приходила к нему, спрашивая, как продвигается расследование. И даже потом, когда твой отец закрыл дело, она продолжала носить ему обеды и благодарить за то, что он хотя бы пытался. Знаешь, сколько раз он хотел бросить работу в полиции? Но не смог, понимая, что ты опять можешь что-то натворить.       — … это ложь.       Тсуна пожала плечами: — Мне такое уже говорили. Знаешь, что я на это отвечаю? Спроси у него сам. Уверена, он с удовольствием тебе ответит. Ты же его гордость и наследник семьи. Я даже завидую.       — … пустая провокация. Невозможно найти столько информации на человека. Просто невозможно. Тем более, настолько подробную и личную.       — Обычному человеку — да, — не стала спорить она. — Но я Эспаде. Мы специализируемся на поиске информации — это во-первых. А во-вторых… на простого человека такую подробную информацию трудно было бы найти даже мне. Но за тобой следили с самого рождения, так что мне стоило позаимствовать составленные другими документы?       Хибари застыл: — Зачем кому-то…       — Ты меня не слушал. Ты потомок Алауди, первого хранителя Облака Вонголы. Твоя судьба в качестве хранителя Десятого была изначально предрешена. И даже если каким-то боком ты им не станешь, из мафии тебя не выпустят, потому что эту информацию собирали и готовили не по моему заказу, а из прихоти куда более серьёзных и опасных людей. Так просто тебе отсюда не выбраться. Ты уже под колпаком, и за любое неповиновение дорого заплатишь.       Хибари молчал, кажется, всем своим видом выражая ненависть за то, что Тсуна посмела открыть ему на это глаза: — Если я убью тебя, это больше никто не будет знать.       — Ты опять не слушаешь, — это уже бесило, — у меня есть копия папки, но не оригинал. Информация известна куда более опасным людям. Убей, если так хочешь, но это не изменит ничего.       — … тогда я убью всех, кто знает.       — Да? И кого же именно? — Хибари предсказуемо не ответил. — Как много самоуверенности для человека, который не знает имена.       — … я забью тебя до смерти и ты расскажешь.       — Удачи. Эспаде никогда ничего не говорят.       Теперь раздражённо на неё смотрел уже Хибари, видимо, исчерпав все свои навыки по части допросов. Он завозился, пытаясь отодвинуть косу в сторону, но чёрта с два Тсуна ему это позволила.       — … Конь сказал, что ты можешь уничтожить любую информацию. Навсегда, — Тсуна кивнула, хоть и не сразу поняла, кто такой этот «Конь». — Уничтожь всё, что у мафии есть на меня и мою семью.       — Я могу это сделать, но за это придётся заплатить.       — Сколько?       Тсуна усмехнулась: — Не «сколько», а «чем». Мне не нужны от тебя деньги, Кёя, я достаточно обеспечена, а зачистка такого рода тебе будет не по карману. Но за услугу я могла бы это сделать.       Кажется, теперь он осознал, что к чему, но было уже поздно. Хибари прищурился: — Что ты хочешь.       — Приходи в понедельник, в полночь, ко входу в школу. В этот день будет объявлено начало Конфликта Колец — состязания между мафиози. Я хочу, чтобы ты встал рядом с моими людьми и когда придёт время — сразился как мой представитель.       В серых глазах на мгновение вспыхнул интерес: — Там будут сильные соперники?       — Сильнейшие среди людей нашего возраста.       — Я приду.       Попался.