«Весенний день — Долго-долго тянутся вдоль берега Следы на песке…» Масаока Сики
Сино-Одори всем телом прижималась к скале, чувствуя под животом гладкую и холодную поверхность камня. И наблюдала, внимательно наблюдала. Там, неподалёку, в норе под корнями большого дерева нашла себе убежище пятихвостая лисица. После того как друзья благополучно забрали Мэй в деревню синоби, ёкай рассудила, что кому-то следует остаться по эту сторону гор, дабы проследить за грозной мёбу, что могла угрожать очаровательной юной лисичке, которая так помогла ей когда-то. Затея опасная, бесспорно. Но ещё опаснее было находиться в неведении, имея такого могущественного врага. Проживя столько лет в лесу, Сино-Одори это знала. Она чуть поёрзала на камне, меняя положение. Ноги и руки затекли, долго находясь без движения, а пальцы онемели. Ёкай несколько раз сжала и разжала ладони, повела плечами, осторожно разминаясь. Чувствительные удлинённые пальцы вновь нащупали едва ощутимые трещины в камне, уцепились за них, и Сино-Одори опять застыла, недвижная и безмолвная. Лишь опалесцирующие глаза поблескивали в темноте. Нестерпимо хотелось есть. Втайне она мечтала о тёплом свежем мясе, обильно истекающем кровью. Изловить бы сейчас зайца или, на худой конец, птичку… Но ёкай не рискнула покинуть свой пост, опасаясь упустить момент пробуждения пятихвостой лисицы. «Эдак, однако же, при всей моей секретности вскоре меня выдаст урчание голодного живота», — тоскливо думала она, пытаясь прогнать настойчивые мысли о еде, которые как назло роились в голове нестройным гулом. Вчера ей удалось на скорую руку изловить пару мелких рыбёшек в ручье неподалёку, но то было вчера, а, как известно, брюхо старого добра не помнит. Настырная мёбу всё никак не прекращала свои упорные поиски, не желая покидать окрестные леса. И это была плохая новость. Хорошая же новость состояла в том, что сбить её со следа, похоже, успешно удалось, и теперь она бессмысленно нарезала круги по лесу в тщетной надежде вновь напасть на след ногицунэ. Но все следы — и чёрной лисицы, и оберегавших её людей — Сино-Одори надёжно уничтожила, запутав и затоптав всё что можно. И теперь пятихвостой было вовсе и невдомёк, что ногицунэ уже давно по другую сторону гор, надёжно укрытая в поселении синоби и окружённая преданными друзьями, которые пойдут на всё, чтобы защитить её. Разве могло подобное прийти в голову мёбу? Нет, конечно же. Не сдержав довольную улыбку, Сино-Одори пригнулась пониже — рассвет уж скоро, а с ним пятихвостая лисица обычно покидает своё убежище, чтобы вновь провести день в бестолковых метаниях по лесу. Однажды, правда, она набрела на убежище клана синоби в горах и даже ловко проникла внутрь, но запаха чёрной лисицы там, конечно, не учуяла, поэтому быстро потеряла интерес. Наблюдая за ней, Сино-Одори поняла, что дела людей мёбу интересуют мало, и их общества она старается избегать. У неё была лишь одна миссия, единственная и самая важная цель, и этой цели было подчинено всё её существование. Медленно приближался рассвет, и тёмный лес замер в безмолвии, предчувствуя скорое появление величественного дневного светила. Ночные птицы затихли, устраиваясь спать, а дневные только начинали пробуждаться, радуясь новому дню. Наконец сияющий край одетого в золото солнца показался из-за горизонта, посылая свои первые лучи темнеющему внизу миру, словно ласковые поцелуи. Лесной туман торопливо отступал в низины, прячась там от пылающего зарева, разгоравшегося на востоке. Словно почувствовав рассвет, из норы под корнями дерева показалась пятихвостая лисица. Неспешно выбравшись наружу, она остановилась и, жмурясь, поглядела на косые солнечные лучи, проникающие меж деревьев, пронизывая лес и разгоняя сумрак. Отблески света играли на её роскошной ярко-рыжей шерсти, имевшей почти медный красноватый оттенок. Пять хвостов подрагивали, мерно колыхаясь. Зевнув совершенно расслабленно, мёбу неспешно побежала куда-то в глубь леса. Выждав, пока она почти скроется из глаз, Сино-Одори осторожно шевельнулась, смещаясь вбок, и медленно сползла с камня. Опалесцирующие глаза не отрывались от яркого рыжего пятнышка, мелькавшего вдалеке среди деревьев. За эти дни она научилась не терять пятихвостую лисицу из виду, незримо сопровождая её повсюду и наблюдая — как она идёт по следу, как отдыхает, как охотится, как ест… В животе опять предательски заурчало. Времени охотиться самой почти не оставалось. Конечно, можно было бы оставить слежку и отвлечься, потом найдя пятихвостую по следам… Но кто знает, что та успеет натворить за это время? А вдруг случится нечто непоправимое? Такого Сино-Одори допустить не могла. Поэтому она вновь крадучись следовала за рыжей лисицею, втайне надеясь, что, не найдя желаемого, та в конце концов уйдёт, навсегда покидая эти места. Но по всему было похоже, что мёбу не привыкла так легко сдаваться. Она искала свою цель с невиданным упорством, и Сино-Одори всё чаще ловила себя на неприятной мысли — однажды она-таки найдёт. И тогда… кто знает, какая буря разразится в этих лесах. Возможно, стоит оставить слежку и поспешить к Такао, чтобы сказать ему поскорее увозить лисичку Мэй куда-нибудь подальше отсюда. Задумавшись, Сино-Одори неловко запнулась о торчащий корень дерева и едва не зарылась носом в землю. Недовольно зашипев себе под нос, она с досадою поглядела на неприятно болевшую ссадину. Лес не прощал ошибок, и даже опытным его жителям приходилось быть постоянно внимательными. Кстати об этом. Ёкай в беспокойстве завертела головою. В стремительно светлеющем лесу пробуждалась жизнь, запели первые птицы, застрекотали насекомые… Но рыжей пятихвостой лисицы нигде не было видно. Сино-Одори вытянула шею, забегала на месте, часто перебирая пальцами и оглядываясь, но распроклятой мёбу так и не увидела. «Будто сквозь землю провалилась! — растерянно думала ёкай. — Ну ничего, от меня так просто не уйдёт. Скорее, скорее — найти её следы!» И она торопливо, но всё же сохраняя бдительность, направилась к тому месту, где видела пятихвостую в последний раз. К счастью, нестройная цепочка лисьих следов виднелась отчётливой вязью на влажной от росы примятой траве. Похоже было, что рыжая лисица ищет водопой. Припав к земле, Сино-Одори со всей возможной осторожностью кралась следом. Но вдруг её внимание привлекло тихое кряканье в кустах. Зоркие глаза ёкая разглядели прячущуюся среди молодых зарослей утку. Птица жалобно крякала и неловко волочила одно крыло по земле. «Утка с перебитым крылом! — вожделенно подумала Сино-Одори, чувствуя, как рот наполняется слюною, а хищные зубы обнажаются сами собой. — Какая удача! Добыча сама идёт мне в руки». Она тут же представила, какое нежное, сочное у неё мясо и сколь приятно будет наконец вонзить зубы в трепещущую плоть… Не в силах противостоять искушению ёкай свернула с пути, подкрадываясь к кустам. «Это займёт всего минуточку, — убеждала она себя, жадно сглатывая. — А потом я сразу же вернусь и быстро отыщу следы вновь… Никуда не денется от меня пятихвостая». Она была уже совсем близко от беспомощной жертвы. Видя перед собой пугающую хищницу, утка пыталась взлететь, но у неё не выходило и она лишь бесполезно трепыхалась на земле. Один длинный, ловкий прыжок — и цепкие пальцы Сино-Одори ухватили добычу, а острые зубы впились в её глотку. Резким движением она разорвала утке горло, и горячая кровь заполнила её рот. С упоением прикрыв глаза, ёкай смаковала этот момент, чувствуя, как подрагивает в её руках умирающая птица, как медленно покидает жизнь это хрупкое тело, как бессильно замирают в неподвижности крылья. Затем принялась жадно рвать добычу зубами, торопливо проглатывая куски мяса вместе с перьями. Земля вокруг обагрилась кровью. Однако же смутное беспокойство не давало ей покоя, и, лишь слегка насытившись, Сино-Одори вновь вернулась к следам пятихвостой лисицы, неся мёртвую утку в зубах. На ходу доедая, она двинулась дальше по следу, надеясь не сильно отстать от мёбу. «А что делать, — сокрушённо думала она. — Приходится перекусывать на ходу. Вот так и живём!» Следы привели её к широкому ручью, и только ёкай успела порадоваться тому, что после еды как раз и напьётся, как вдруг заметила, что прямо у ручья следы исчезают. Совсем. Оторопев, Сино-Одори внимательно оглядывала землю вокруг. Ну вот же, следы, ведущие к воде есть, а обратно — нет. Внезапная догадка пронзила сознание. «Она ушла по воде! — Ёкай хлопнула себя по лбу вполне человеческим жестом. — Здесь неглубоко, значит, пошла по дну ручья и скрыла от меня и следы, и запах. Но это же… Это значит, что она знала, что за нею следят!» И в тот же миг прямо над её головой свистнуло лезвие, сверкнув смазанной полосою в неверном утреннем свете. Сино-Одори взвизгнула, роняя останки недоеденной утки, и прытко отскочила, разворачиваясь в прыжке. Низко припав к земле и растопырив по-паучьи все четыре лапы, она с изумлением взирала на ту, что стояла теперь перед нею. Её кожа была ровного смуглого оттенка, выдававшего в ней уроженку южной провинции, густые каштановые волосы были собраны в тугой хвост на макушке, водопадом струясь вниз по спине и плечам. Высокий лоб и точёные скулы, острый подбородок и тонкая шея… Как и все кицунэ, она была весьма хороша собою, хотя явно не придавала особого значения своей внешности — ведь на излишне суровом лице не было заметно ни капли той краски, что люди наносят на себя, стараясь казаться красивее, чем они есть. Светло-карие миндалевидного разреза глаза, таившие в своей бездонной глубине отблеск янтаря, смотрели строго и требовательно. На вид она была несколько старше Мэй, всё ещё хранившей на лице отпечаток невинности и наивности. Стоявшая же сейчас перед Сино-Одори молодая женщина точно знала, на что она способна, и не боялась этим воспользоваться. Ёкай успела удивиться так же её странному убранству. Лёгкий доспех, больше приличествовавший мужчине, выглядел очень старым, и кое-где стальные пластины его потемнели от времени. А в руках женщина сжимала древко нагинаты*, увенчанное длинным изогнутым клинком, зловеще поблескивавшим на солнце. — Назови себя, — резко потребовала незнакомка, нахмурившись. — Моё имя С-сино-Одори, — осторожно ответила ёкай, косясь на острое лезвие. — Наз-совёшь ли с-своё? — Ношико, — коротко бросила мёбу и тут же, казалось, об этом забыла. — Кто ты и зачем следуешь за мною? Сино-Одори немного замялась, отвела глаза. — Почему такие мыс-сли? — спросила, беспокойно перебирая длинными пальцами. — Это ведь ты прервала мой з-савтрак. И как бы в доказательство она указала на останки утки, валявшиеся неподалёку. — Брось, — отрезала кицунэ. — Ходишь за мною уже несколько дней. Думаешь, ничего не замечаю? Не советую лгать мне, Сино-Одори. — Нач-чинать з-снакомс-ство с угроз-с — плохое дело, — вкрадчиво проговорила ёкай. — Как и со лжи, — отрезала мёбу. Возразить было нечего, и Сино-Одори решила осторожно согласиться: — Вс-сё так. Но ты мёбу-защ-щитница. Я с-слышала, такие, как ты, не убивают-с… — Я не убиваю людей, — заметила пятихвостая, качнув сверкающим остриём нагинаты. — Но ты не человек. Сино-Одори аккуратно вытерла запачканный кровью рот тыльной стороной ладони. Да, пожалуй, она сейчас предстала не в лучшем свете. Точно не как та, кого нужно бы защищать. Что и говорить, ситуация вышла — хуже некуда. Ёкай понимала, что перед нею древнее и могущественное существо, совладать с которым нет никаких шансов. Но и предавать прелестную лисичку Мэй она не собиралась. — Я жду, — поторопила её мёбу, всё так же сурово. — Мне было интерес-сно, — развела руками Сино-Одори, изображая невинность на зубастом лице. Мда, у Мэй бы это точно вышло лучше… — Не час-сто нынче увидишь пятихвос-стую кицунэ. Ведь лис-с ис-стребляют, з-снаешь?.. — Знаю, — прервала мёбу, и тень негодования пронеслась мимолётно, на миг исказив её красивые черты. — Но я здесь не за этим. Сейчас у меня другой враг и другие задачи. Она, прищурившись, пристально поглядела на Сино-Одори, и внезапно в два неуловимо быстрых, плавных шага оказалась почти рядом. Сверкающее острие нагинаты коснулось горла ёкай. — Отвечай, — приказала пятихвостая властно, — совпадение ли, что ты ходишь за мною с тех пор, как я потеряла след ногицунэ? Сино-Одори нервно сглотнула. Карие глаза мёбу смотрели поверх лезвия холодно и выжидающе. Нельзя было сказать правду, но и противостоять пятихвостой кицунэ она никак не могла. Внезапно среди сумбура её мыслей промелькнула одна светлая идея. Она ведь здесь зачем? Затем, чтобы запутать мёбу и увести её подальше от Мэй. Значит, именно это она и должна сделать. — Так з-сначит, ты ищешь чёрную лис-сицу? — проговорила она, будто бы только что догадавшись. — Я видела её недавно. — Где? — быстро спросила мёбу, чуть опуская оружие. — В пос-селение направилас-сь, вон туда. — Сино-Одори махнула рукою в сторону одной из человеческих деревень, расположенных у подножия гор. — С-с тех пор её тут и не видно. — В поселение… — мёбу задумчиво оборотила взгляд в указанном направлении. — Что ей там понадобилось?.. — Вот уж-ш не з-снаю, — протянула Сино-Одори. — Но хорошо, ш-што из наших лес-сов ушла. — Это-то хорошо, — согласилась пятихвостая кицунэ задумчиво. — Да только, возможно, опасно. Ей нужно убивать, того требует её природа. Если она и впрямь направилась туда, человеческих жертв не миновать. Но почему же я не чувствую её больше? — неожиданно озадаченно спросила она у Сино-Одори, будто та могла дать ей какой-либо ответ. И та могла. Но, безусловно, не стала. Хоть, несмотря на кажущуюся жесткость и суровость, она видела в стоящей перед ней воительнице и глубокую печаль, замешанную на беспомощности и одиночестве в этом большом и таком чуждом для неё мире… Но верность Сино-Одори целиком и полностью принадлежала другой кицунэ, и подводить её она отнюдь не собиралась, поэтому лишь пожала плечами в ответ. А мёбу, оперевшись на своё оружие, некоторое время задумчиво и с неудовольствием смотрела в сторону деревни. Похоже было, будто ей вовсе не хочется туда идти. Но, помолчав какое-то время, она едва заметно вздохнула, принимая решение. — Ладно, — произнесла она севшим голосом. — Я попробую отыскать её там. И, приладив нагинату за спину, она внезапно низко поклонилась Сино-Одори. — Я благодарю тебя за твою помощь и содействие, — сказала тихо, и голос её стал мягким и текучим, как мёд. — Прости мне, если была неоправданно резка с тобою или напугала. В этом мире мало кому можно верить, особенно при первой встрече. «И всё же ты его защищаешь, — печально подумала Сино-Одори. — Рискуя собственной жизнью». Опустив взгляд, она неловко топталась на месте. Лёгкий укол вины — и вот уже неясные угрызения совести медленно растекаются в душе, исподволь вгрызаясь в неё острыми зубами. Оказывается, ёкаи тоже на такое способны. Или же это она заразилась человечностью от людей? От тех немногих, с кем стоило водиться… и за кого можно было бороться. — Не с-стоит, — пробормотала она. — Я не ос-собо помогла. Мёбу улыбнулась — впервые с момента их встречи. Чётко очерченные губы дрогнули, обозначив ямочки на щеках. Улыбка оказалась неожиданно тёплой и ласковой, словно летнее солнышко. Но, подобно ему же, она моментально исчезла, будто бы скрывшись за тучею. Кицунэ опять посерьёзнела. — Но если обманула меня, — начала она, чеканя каждое слово, — берегись. При следующей встрече не пожалею, Сино-Одори. И, не дожидаясь ответа, мёбу развернулась и широким шагом направилась в сторону дороги, ведущей в человеческую деревню. — Ой-ёй, — пробормотала себе под нос ёкай, провожая взглядом её удаляющуюся фигуру. — Добром это не кончитс-ся. Хоть деревня и задерж-шит её на какое-то время, но вернетс-ся она злой, очень злой. Надо бежать к Такао и предупредить, что у лис-сички Мэй не так много времени.***
К счастью, Сино-Одори знала, как быстро добраться до деревни синоби. Пробравшись через сильно ветвящийся туннель, проходивший под горами, и минуя шахту с подъёмником, она оказалась по ту сторону гор. Густой лес надёжно скрывал от посторонних глаз поселение ниндзя, раскинувшееся внизу. Занявший весь день неблизкий путь немного утомил Сино-Одори, но, тем не менее, она не стала терять времени. Петляя меж раскидистых деревьев, ёкай длинными прыжками понеслась вниз по горному склону, направляясь к деревне. Где-то справа остался мост над обрывом, постройке которого она посодействовала когда-то. А впереди, в вечернем сумраке, неспешно зажигались огни человеческих жилищ. Когда деревня была уже совсем близко, Сино-Одори остановилась, выравнивая дыхание. Выпрямившись, достала сверкающий серебром изысканный гребень в виде паука — свою самую сокровенную драгоценность. Зачарованно любовалась какое-то время, ощупывая пальцами длинные зубцы и сверкающие грани. А затем, кое-как подобрав спутанные волосы, вставила в них украшение. Магия, зародившись у ног, поднималась всё выше, постепенно окутывая её целиком, словно сверкающим вихрем. Взметнулись чёрные волосы, и Сино-Одори откинула голову назад, наслаждаясь. Лёгкое покалывание щекотало кожу, давая знать о магическом воздействии, но это ничуть не беспокоило её. Когда превращение полностью завершилось, Сино-Одори придирчиво оглядела себя, аккуратно поправляя складки кимоно. Затем расправила плечи, элегантно сложила руки — совсем как это делала Мэй — и шагнула вперёд. Деревня синоби предстала перед нею рядами аккуратных домиков, стоящих друг от друга на значительном расстоянии и казавшихся чёрными в синеве сумерек. «Такао ещё не успел зажечь свои волшебные огоньки, — отметила про себя ёкай. — Это мне на руку. Чем меньше людей заметит моё появление, тем лучше. Если я рассчитала всё верно, то к дому дзёнина я выйду почти сразу». Опустив голову, она торопливо миновала пару домов, стараясь держаться в тени. Людей по дороге ей почти не встретилось, а те, что всё же встретились, не обратили на одиноко бредущую девушку никакого внимания. Или же сделали вид, что не обратили. «Ниндзя… — подумала Сино-Одори удовлетворённо. — Живут скрытно, не любят, чтобы лезли в их дела. Но и сами ни в чьи дела не лезут. Такое мне по душе». Дом Такао возник перед нею чёрной громадою, лишь в окнах мерцал неверный свет. Торопясь, девушка направилось уж было к крыльцу, как вдруг послышалось странное шипение и за углом дома, подле тропинки ведущей в сад, что-то шевельнулось. Сино-Одори замерла, внезапно всей кожей почувствовав холод присутствия потустороннего существа. Нечто скрывалось там, в темноте, прячась за пышными кустами гортензии, но ёкай ощущала на себе враждебный, нечеловеческий взгляд пустых глаз. Она напряжённо вглядывалась в смутные очертания, размытые сгущающимися сумерками, силясь разглядеть то, что таится там. И наконец, её глаза выхватили из темноты мертвенно-бледную, тонкую руку ребёнка, цеплявшуюся за угол дома. В следующий миг из-за угла выглянуло лицо девочки, с нечеловечески огромными глазами, почти скрытое свисавшими тёмными, грязными волосами. Девочка в упор поглядела на Сино-Одори остановившимся, мёртвым взглядом. «Юрэй, — мгновенно поняла ёкай. — Мстительный призрак. Что она делает здесь, интересно?» И, немало не страшась, она сделала шаг вперёд. Девочка немедленно открыла рот, наполненный почерневшими, заострёнными зубами, и предостерегающе зашипела, отпрянув. Хлопнули на ветру белые одежды погребального кимоно, и юрэй, резко развернувшись, унеслась куда-то в темноту, царившую в глубине сада. А Сино-Одори осталась стоять у крыльца, озадаченно хмуря лоб. «Недобрые дела здесь творятся, ох и недобрые, — заключила она. — Только мстительных призраков нам ещё не хватало, для полной коллекции. Интересно, по чью душу она явилась?..» Размышляя, ёкай в задумчивости взошла на крыльцо и аккуратно постучала в дверь. Чуткий слух уловил внутри движение, затем негромкие шаги. Такао открыл сам, и его обычное выражение невозмутимой учтивости сменилось на недоумение при виде её. — Сино-Одори? — Он удивлённо приподнял бровь. — Ты здесь в такой час… Брови сошлись на переносице, выдавая беспокойство. Он понял — наверняка что-то случилось, поэтому без лишних вопросов распахнул перед нею дверь: — Прошу, проходи. — Благодарю, Такао. — Сино-Одори одарила его лёгкой улыбкою, ловко проскользнув в дом. Глава клана синоби тщательно запер дверь за её спиною и, пройдя в комнату, молча указал ей на место у стола, заваленного свитками. Ёкай с любопытством оглядывала убранство человеческого жилища и даже не обратила внимания на этот жест вежливости. Лишь почувствовав на себе его долгий взгляд, спохватилась и постаралась изобразить вежливый поклон — так как это делала Мэй. Такао склонил голову, пряча сдержанную улыбку. Сино-Одори всплеснула руками. — Неужто совсем плохо выходит? — спросила она. — Эх, видно, надо практиковаться постоянно, чтобы получаться стало… Кстати, ты знаешь ли, что у тебя вокруг дома юрэй ходит? Намеренно спросив это как бы невзначай, Сино-Одори внимательно поглядывала на дзёнина, следя за его реакцией. Тот тихо хмыкнул, потирая рукой подбородок. — Всё-таки ходит… — проговорил задумчиво. — А я надеялся, что мне померещилось. — Не мерещилось, — уверенно заявила ёкай. — Я видела её так же ясно, как тебя сейчас вижу. Это что ещё за напасть? — Это, я полагаю, умершая дочка самурая Якиро Шигори, — отвечал Такао всё так же задумчиво. — Начальника стражи в Ойкугаве. Бывшего начальника… Хромой держал её дух в заложниках, привязав к останкам. Чтобы контролировать её отца, разумеется. — Ой-ёй. — Покачала головой Сино-Одори, усаживаясь напротив мага. — Злое дело. Почему не захоронишь останки как полагается? — Не поможет, — Такао только рукою махнул. — Хромой использовал тёмную и запрещённую магию. Дух не уйдёт, пока не разорвать связь. А как это сделать, похоже, только сам Хромой и знал. Возможно, я отыщу информацию в его записях, — он кивнул на гору свитков, которыми был завален стол. — Но они разрознены, хаотичны… А у меня сейчас, признаться, это не самая большая проблема. — Ну, сам смотри. — Пожала плечами его собеседница. — Но только помни… юрэй, гуляющий по саду, — не самая лучшая идея. — Знаю, — поморщился Такао. — Но ты ведь не поэтому сегодня здесь, не так ли? — Угу-угу, — Сино-Одори закивала, почему-то замявшись и не зная как подобрать слова. — Встреча у меня вышла… Ну такая, очень странная встреча… с мёбу. Синие глаза мага пронзительно сверкнули, сузившись. Соединив кончики пальцев и пристально глядя на свою собеседницу, он внимательно выслушал её сбивчивый рассказ о утренней встрече в лесу. А когда Сино-Одори закончила, молча смотрел в огонь какое-то время, размышляя. Отблески пламени играли в его колдовских глазах, и ёкай притихла, выжидая. — Ношико значит, — тихо произнёс он наконец. — Ну и как она тебе показалась? — Ну… Грозная, ничего не скажешь. Но душой добрая. Нашего Масамунэ напоминает. Внешне суровый воин, а сердце болит за каждую человеческую жизнь. — Так и есть. По твоему описанию похоже, что она онна-бугэйся**, возможно одна из последних. — Это как? — не поняла Сино-Одори. — В былые времена женщин из самурайского сословия так же обучали владению оружием, чтобы они могли в случае чего защитить свой дом и детей. Но в критических ситуациях онна-бугэйся участвовали в битвах наравне с мужчинами, проявляя подчас чудеса доблести, поражавшие всех. Нагината была их традиционным оружием, а обучение искусству владения ею — нагинатадзютсу — начиналось с 12 лет. — То-то у меня ощущение было, что в случае чего она может легко нашинковать меня на тонкие кусочки, как сашими**, — вздохнула Сино-Одори. — Однако, я убедила её, что ногицунэ направилась в человеческую деревню по ту сторону гор. Она тут же кинулась туда, людей спасать. Поэтому немного времени я выиграла для нашей лисички Мэй. Но только немного. Торопиться надо, Такао. Увозить её отсюда. Неловкость от лжи, сказанной благородной мёбу, всё ещё давала о себе знать, и ёкай по привычке нервно перебирала пальцами, теребя край циновки, на которой сидела. Такао отметил её волнение мимолётным взглядом, но ничего не стал говорить. Сейчас мысли его были заняты другим. — Мэй не готова, — покачал он головою, и Сино-Одори невольно залюбовалась переливами его серебристых волос. — Нужно больше времени. И ей, и мне. — А тебе для чего оно, Такао? — без стеснения полюбопытствовала ёкай, беря пирожок вагаси из тарелки, стоявшей неподалёку. Дзёнин мазнул по ней проницательным взглядом и в глубине его глаз притаилась улыбка. Кажется, непосредственность Сино-Одори его забавляла. Но лицо его тут же посерьёзнело. — Мой клан может оказаться в опасности, — пояснил он. — Или, по крайней мере, некоторые его члены. Я до сих пор не знаю, какие козни уготовил нам Хромой перед смертью. И только он сам в состоянии сказать, что именно нас ждёт. — Но ведь его уже не спросишь, верно? — заметила Сино-Одори, рассеянно надкусывая пирожок и принимаясь жевать. — Возможно и есть способ… — отводя глаза, сказал Такао, но потом решился и вскинул голову, поглядев на ёкая. — Мне известно, что в наших лесах обитает нэкомата — могущественная кошка с раздвоенным хвостом, что способна повелевать самой смертью. Её имя Мияко. Скажи мне, знаешь ли ты, как найти её? Сино-Одори замерла, перестав жевать пирожок, и поражённо уставилась на дзёнина. — Такао… — с трудом выговорила она наконец с набитым ртом, — понимаешь ли ты, о чём просишь? Нэкомату сторонятся даже ёкаи, а ты… человек. Ты можешь не вернуться. Нет, не так. Ты скорей всего не вернёшься. Синие глаза мага пронзили Сино-Одори насквозь колким, холодным взглядом. — Я спрашивал не об этом, — голос резанул острой сталью. — Я спрашивал, знаешь ли ты, где её найти? От неудовольствия Сино-Одори даже отложила пирожок, нахохлилась. Какое-то время размышляла, бормоча себе что-то под нос и неодобрительно поглядывая на Такао. — Я могу указать, где найти нэкомату, — буркнула она наконец. — Но взамен хочу услугу. — Что же нужно тебе? — осведомился маг с некоторым любопытством. — Когда придёт пора лисичке Мэй покидать деревню, я отправлюсь вместе с нею, — выпалила Сино-Одори. — Хочу повидать большой мир людей. Хочу защитить прелестнейшую лисичку. А ещё… — её голос стал тихим и немного виноватым, — мне тоже стоит теперь держаться подальше от мёбу. Понимающе кивнув, Такао чему-то улыбнулся. — Хорошо, — произнёс он мягко. — Но тогда ты должна будешь обучиться манерам. И обучиться очень быстро. — Я смогу, — радостно кивнула ёкай, запихивая в рот остатки пирожка. — Я хорошая ученица. — Не сомневаюсь, — промолвил дзёнин с лёгкой иронией, видя как она вытирает испачканные в повидле пальцы о подол кимоно. Заметив его взгляд, Сино-Одори гордо вскинула голову, приосанилась и поправила волосы, попытавшись придать лицу непроницаемое и в то же время вежливое выражение, какое она часто видела у Мэй. — Что ж, — подвел итог Такао, вставая. — Тогда отправляемся завтра на закате.