Лисьи ночи. Новый этап

«Зачем тебе я? Я такой же, как все — тлен. Такова земля».

      Что такое честь, когда опасности сжимаются кольцом вокруг тех, кто тебе дорог? Что такое честь, когда тень смерти нависла над лучшим другом, связанным с девушкою, что носит в себе тьму — связанным узами, что прочнее, чем заклятье или клятва… Что такое честь для синоби? И есть ли она у него…       Такао не знал ответов на эти вопросы. Он просто шёл глубокой ночью через лес — вновь в горы, в тайную пещеру, скрытую за раскидистым кустарником. Вновь навстречу той, что имела власть над самою смертью. Колдовская кошка с огромными зелёными глазами была непредсказуема, невероятно и пугающе опасна. Но также и весьма могущественна. Такао видел, на что она способна. И если он сумеет умилостивить её дарами — возможно, только возможно… ему удаться получить её содействие. Или погибнуть, пытаясь.       В его руках покачивалась, чуть поскрипывая, большая клетка, накрытая лёгким шёлковым платком. Время от времени изнутри доносилась возня и хлопанье крыльев. Стараясь беречь силы, коих и так оставалось мало, Такао медленно поднимался в горы, где — он помнил, располагалось тайное убежище нэкоматы.       Возможно, благородный бывший самурай Масамунэ Араи смог бы рассказать ему всё о чести и долге, поведать о том как находит он верный путь, умудряясь блюсти и то и другое… Но время для бесед прошло. Пришёл черёд действовать, а Такао отнюдь не являлся благородным воином, и единственный долг, который был ему известен, это долг перед его людьми, коих он поклялся возглавлять. Ну а честь… наивысшим бесчестием он счёл бы невыполнение контракта, подписанного его кровью от имени клана. Даже самого безумного контракта. Поэтому он и брёл нынче сквозь лес, вновь обрывая полы шёлкового кимоно о цепкие лапы колючих кустарников и пачкая ноги в вязкой грязи.       Иные рождаются воинами и героями, гордостью отцов и радостью для матерей. Но не ты. Дитя трагедии, рождённое нежеланным, отвергнутым… чудом выжив, прокладывал ты себе путь в этом мире сам. И как молния, что рождается в поднимающемся шторме, твоя магия, сияя, открыла двери для принятия и величия. Одержимость знаниями, острый ум и бесконечное стремление к совершенствованию сделали тебя тем, кто ты есть сейчас. Ты поднимался высоко в горы, ты опускался вниз, к побережью морей, но твоё сердце до сих пор так и не нашло покой…       Ночь была темна, полна шорохов и неясных шёпотов, преследовавших Такао на всём протяжении его пути. Он знал — множество глаз следят за каждым его шагом, наблюдают, укрывшись под покровом темноты, выжидают, перешёптываются, удивлённые его скорым возвращением. И хотя многие обитатели этого леса были смертоносно опасны, маг был уверен, что никто из них не угрожает ему по-настоящему. Никто, кроме неё. Что было на уме у зловещей чёрной кошки, питающейся самою смертью, не мог предсказать никто. Если он застанет её голодной, то вполне может оказаться сегодня основным блюдом на её столе.       Приблизившись наконец ко входу в пещеру, Такао остановился на миг, готовясь вновь встретиться один на один с полной и непроглядной тьмою узкого прохода. Когда-то темнота отчаянно пугала юного мага и его друг… нет, почти брат… был тем, кто помог ему с этим справиться. Поэтому сейчас, ради него — он обязан вновь сделать шаг вперёд. Поправив бинты на искалеченных бесчисленными порезами руках и поудобнее перехватив клетку, дзёнин собирался уж двинуться навстречу всепоглощающей тьме, как вдруг сбоку раздался тихий смешок.       — Долго ли будешь топтать гортензии под моей дверью?       Такао поспешно обернулся. Справа от него возвышалась гряда крупных, гладких камней, залитых лунным светом. На плоской вершине одного из них лежала, расслабленно вытянувшись, та самая кошка, которую он искал — на удивление в своём человеческом обличье. Подложив одну руку под голову, второй она небрежно вертела в пальцах нечёсаный тёмный локон волос, безразлично глядя в тёмное ночное небо.       Мысленно отругав себя за невнимательность, Такао досадливо напомнил себе, что в ночном лесу стоит глядеть не только под ноги, но и выше головы, оглядывая кроны деревьев, ведь никогда не знаешь, кто может затаиться там. Впрочем, местные ёкаи всё равно показываются лишь тогда, когда сами того пожелают.       — Никогда бы не предположил, что тебя сколько-нибудь интересуют цветы, — проворчал маг с невольным недовольством, оглядывая сломанные стебли и поникшие головки синеватых ночных гортензий под своей стопою.       Нэкомата медленно повернула голову, с интересом взглянула на него поблёскивающими в ночи зелёными кошачьими глазами. В них не было враждебности, скорее весёлое любопытство. Именно такое, с которым кошка глядит на пойманную её острыми коготками мышь, отпуская ту побегать и предоставляя иллюзию мнимой свободы. Она понимала — он уже попался, раз явился по собственной воле, после того как один раз едва унёс отсюда ноги. Понимал это и сам Такао.       — Просто не можешь держаться подальше, а, маг? — мурлыкнула она, переворачиваясь на бок и упираясь в него своим гипнотическим взглядом.       Такао с трудом подавил волну раздражения, смешанного с пугающим осознанием, что он не может оторваться от этих нечеловеческих, зелёных глаз. Как всегда уверенная в своих силах, жутковато-зловещая, нэкомата расслабленно лежала сейчас там, на камне, будто бы загорая в лучах лунного света. И в этом была мрачная, но по-своему поэтичная красота. Дзёнин заставил себя сдержанно ей поклониться.       — Прости, что тревожу вновь, Мияко, — произнёс он выверенно. — Но мне опять нужна твоя помощь.       — Ну конечно же, — скучающе протянула кошка, опять откидываясь назад и устремляя томный взгляд в ночное небо. — Я и не предполагала, что ты явился дабы навестить меня.       — Прошу извинить моё дерзкое любопытство, — осторожно начал Такао. — Но… ты почувствовала моё приближение?       — Ты живой, — ответила она безразлично. — Я ощутила огонёк твоей жизненной силы, как только ты стал приближаться. Если ты об этом.       — Ты чувствуешь всех живых существ в округе?       — Конечно, — нэкомата презрительно фыркнула. — А так же всех мёртвых.       — А… есть и такие?       Кошка лишь загадочно улыбнулась, поворачивая к нему мертвенно-бледное лицо, резко выделявшееся в окружающей темноте.       «Где пределы могущества этого существа? — невольно подумал Такао. — И в чём на самом деле заключается её основная сила?..»       — Советую приступать к изложению сути своего вопроса, — заметила тем временем колдовская кошка. — Мне начинает становиться скучно.       Ещё раз едва заметно поклонившись, Такао учтиво поинтересовался:       — Как лучше к тебе обращаться, госпожа?       Нэкомата лениво потянулась и рывком села на камне, скрестив босые ноги и испытующе глядя на него.       — Зови по имени, — определила она, — раз уж ты его знаешь.       — Хорошо, Мияко.       Такао демонстративно огляделся в поисках какого-либо камня, но присесть ему сегодня предложено не было. Тогда он на всякий случай просто сделал пару шагов прочь от изломанных гортензий и поставил на землю клетку. Одним движением сдёрнул шёлковый платок, укрывавший её.       Внутри оказался крупный, угольно-чёрный ворон, который немедленно захлопал крыльями и разразился гортанным карканьем, крайне недовольный тем, что его потревожили среди ночи. Однако очень скоро его внимательные глаза заметили угрожающую хищницу, застывшую на вершине камня. Хриплый крик смолк, оборвавшись, а ворон забился в дальний угол клетки. Нэкомата вся подобралась, жадно взирая на него.       — Я запомнил, что к тебе лучше не являться без жертвы, Мияко, — вкрадчиво улыбнулся Такао, поглядывая на неё.       — Скудно, — безжалостно заявила кошка, стирая улыбку с его лица. — Но лучше, чем ничего. Может сгодиться. Итак?       Намеренно помедлив, Такао сложил руки перед собою, пряча ладони в рукава кимоно. Прочитать настроение нэкоматы по её бесстрастному лицу было сложно, а хитрые огоньки любопытства в больших глазах могли оказаться лишь отблесками холодных звёзд, застывших на небосклоне. Предстоявший ему разговор был похож на партию в сёги, где каждое слово подобно точному и выверенному ходу деревянной фигурки на разлинованной доске. А перед ним стояла непростая задача — узнать, на что способна его противница, и убедить её играть на его стороне.       Сейчас кошка сама отдавала ему право первого хода, затаившись и выжидая. Вне всяких сомнений, она не станет помогать, не увидев в этом выгоды для себя — за предыдущую короткую встречу, Такао успел убедиться, сколь отрешённо-бесстрастной она может быть и насколько мало интересуется проблемами этого бренного мира. Жизнь и смерть — две стороны одной монеты, и одинаково мало значат они для неё. Так что же он может предложить ей на этот раз, чтобы заинтересовать потенциальную союзницу? Быть может, её собственную безопасность?..       — Известно ли тебе, Мияко, — издалека и очень осторожно начал он, — что в здешних лесах появилась пятихвостая кицунэ?       В ответ кошка нахохлилась недовольно, лохматые волосы встопорщились, обрамляя остроскулое лицо рваными клочьями мрака.       — Известно, — буркнула она. — Её сложно не заметить.       — И каковы твои мысли на этот счёт? — как бы невзначай поинтересовался Такао.       Долгий и пристальный взгляд нэкоматы изучал его лицо, проник в глубину синих глаз мага и, казалось, прочитал в душе нечто сокровенное, старательно спрятанное за налётом равнодушия. Кошка усмехнулась, показав острые зубки.       — Зачем мне и вовсе думать об этом? — невинно спросила она. — Противостояние лис меня не касается. Я не лезу в их дела, а они не станут лезть в мои.       — Так уверена в этом? — Такао изучал тёмный небосклон, усыпанные россыпью звёзд, словно драгоценными камнями.       — Мёбу слишком умна для подобного, — отмахнулась Мияко. — И понимает суть природы вещей. А ваша ногицунэ… скоро умрёт.       Едва заметно вздрогнув, Такао с большим трудом сохранил скучающее выражение на своём лице, не выдав волнения.       — Ты чувствуешь это? — спросил он, ощущая, как растёт внутреннее напряжение, разламывая грудь.       Но Мияко молчала. Молчала намеренно, наблюдая за ним с любопытством, как за необычным зверьком. Такао вновь заставил себя задавить поднимавшееся из глубин души раздражение и тихо выдохнул сквозь зубы, выдерживая паузу. Сегодня у проклятой кошки было игривое настроение. И это могло оказаться как хорошо для него, так и очень, очень плохо.       — Незачем чувствовать, — сказала наконец нэкомата уклончиво. — Я знаю это. Хотя, конечно, подобное зависит…       Она сделала неопределённый жест в воздухе, будто бы предаваясь размышлениям. И вновь Такао терпеливо выжидал, раз за разом давая ей понять, что с ним не выйдет так просто играть.        — Зависит от того, выживет твоя деревня, или нет, — закончила наконец она, с едва заметной хищной улыбкою.       Это был предел. Шутки кончились. Такао в упор посмотрел на нэкомату.       — Что ты имеешь в виду? — потребовал ответа он.       Нэкомата улыбнулась ещё шире, блеснули небольшие клыки. Зелёные глаза слегка прищурились от удовольствия.       — У мёбу пять хвостов, — пояснила она неспешно, самодовольно. — Она идеально тренирована и обучена, в том числе и убивать тёмных кицунэ. Но её магия ограничена лишь тем, чего она сумела достичь за свою долгую жизнь. А вот чёрная лисица…       Кошка предвкушающе облизнулась.       — Ногицунэ называют дитям хаоса. Знаешь ли почему, маг? Она сеет хаос и смерть повсюду вокруг себя, такова её природа. Но не во имя дикой, необузданной ненависти. Ты платишь за свою магию кровью, не так ли? Я чувствую её запах на твоих руках. Ногицунэ делает то же самое, только платит она кровью невинных. Вырвавшись на свободу в порыве безумной ярости, она уничтожает всех вокруг, и каждая капля крови, пролитая ею — это жертва, которая усиливает мощь её магии многократно. Мёбу, разумеется, знает об этом, поэтому постарается перехватить её в лесу или в поле. Но если вдруг застанет чёрную лисицу в поселении, или крупном городе… Что ж, город будет сожжён дотла очень быстро, а сила ногицунэ станет ужасающей. И тогда никто не сможет поручиться за исход этого поединка. А ты, маг, настолько глуп, что прячешь чёрную лисицу в своей деревне.       Невольно вздохнув, Такао отвёл взгляд, принимаясь будто бы рассеянно прохаживаться туда-сюда. Да, он предполагал, что всё обстоит именно так. Они с Кадзу это обсуждали. Но, несмотря ни на что, его ополоумевший друг всё же решил отправиться вместе со своей лисицею куда-то в неизвестность. «Я всё равно уже мёртв, — сказал он тогда. — Чего бояться?»       — Именно поэтому сегодня на рассвете я наказал ей бежать прочь из деревни, вместе с тремя сопровождающими, — Такао остановился, внимательно изучая собеседницу.       — Что ж, — нэкомата зевнула скучающе, — тогда умрут только эти трое, мёбу уладит проблему с ногицунэ и уберётся восвояси, а твоя деревня уцелеет. Всё разрешится наилучшим образом и, казалось бы, волноваться не о чем. Но всё же — вот он ты, маячишь передо мною, сотрясая воздух своими бессмысленными вопросами и бесполезными эмоциями. Не хочешь ли наконец признаться, что же на самом деле тебе нужно, маг?       — Мне нужно, чтобы ты помогла мне остановить мёбу.       Колдовская кошка зафыркала, заливаясь неудержимым хохотом. Затем, постепенно осознав, что это не было проявлением странного человеческого юмора, поглядела на Такао будто на сумасшедшего. По выражению её лица было заметно, как много вопросов витало в её голове сейчас. Но, очевидно придя к заключению о совершеннейшей их бессмысленности, она лишь издевательски-доброжелательно поинтересовалась:       — У тебя мало проблем, маг?       Вспомнив метки смерти над головами друзей, плохое состояние Кадзу, безумный контракт на Привратника и ежесекундную угрозу собственной жизни, Такао лишь устало вздохнул.       — Просто скажи… Ты сможешь остановить её? — спросил он, отбрасывая прочь маску безразличия и решаясь сыграть в открытую.       — Нет, — Мияко уселась на краю камня, свесив вниз босые ноги, покрытые синяками и ссадинами. Такао отвёл глаза, соблюдая приличия — из-под чёрных лохмотьев выглядывали голые колени.       — Не могу я остановить её, — продолжала нэкомата. — Не без подготовки. Довольно длительной подготовки, надобно заметить… А, ну и ещё горы трупов, разумеется.       Она кровожадно оскалилась в ответ на его оторопевший взгляд. Проворчала, недовольно почёсываясь:       — А ты как себе думал, маг, всё что рассказывают по деревням о страшных нэкоматах — сплошь сказки? Выдумки невежественных крестьян? О том, как жуткие кошки крадут трупы и поднимают мёртвых, управляя их телами, словно куклами…       Она выпучила зелёные глаза и растопырила когтистые пальцы, изображая кукловода, но затем лишь презрительно фыркнула, глядя на скептическое выражение лица Такао. Быстро спрыгнула с камня и подошла к нему вплотную — ближе, чем позволяли приличия.       — Даже ты, — мяукающий голос стал насмешливым, — до конца не веришь. Что ж… если повезёт, то и не придётся проверять. Это всё? Наша беседа меня развлекает, но скоро рассвет, а я не люблю, когда слишком ярко.       — Не всё, — спокойно произнёс Такао, заворожённо глядя в зелёные глаза, находившиеся прямо перед ним. — Я нашёл один способ, задержать мёбу. Вычитал скрывающее заклятие тумана в свитках Хромого колдуна…       — Так чего ждёшь? — ехидно зашипела кошка ему в лицо. — Это не некромантия, моя помощь тебе здесь не нужна.       — У меня не хватит на это сил, — прямо признал Такао, всё так же неотрывно глядя в кошачьи глаза с вертикальными зрачками. — Жизненная энергия так и не успела восстановиться, и на магию такого масштаба я сейчас не способен. Так что… — он слегка развёл руками. — Я в твоей власти, Мияко. Ты можешь убить меня прямо здесь и сейчас, но, полагаю, подобное будет вовсе не в твоих интересах. Тогда ты так и не получишь от меня свой долг.       Он сам не заметил, как его голос стал тише и ниже. Её близость отвлекала, выводила из равновесия, мешала думать. От странной колдовской кошки веяло опасностью, чем-то первобытным и звериным, но в то же время древним и мудрым, как сама жизнь. Это было пугающе, но одновременно и притягательно тоже. Ноздри мага дрогнули, улавливая странный мускусный запах… Что это? Будто смесь крови с ладаном. Крайне необычно.       Забывшись на миг, маг разглядывал стоящую перед ним нэкомату, отмечая странноватую форму её лица, неуловимо напоминавшую кошачью — с широким лбом и узким подбородком, её неестественно огромные глаза и маленькие клыки поблёскивающие меж полуоткрытых в насмешливой улыбке губ.       Она видит сквозь время и сны — призрачную картину мира мёртвых, что ложится поверх привычной реальности, плетение огромной паутины жизненный нитей в сложнейший узор. Она знает, что эта суетная жизнь пуста, ведь мелочные люди слепы для света внутри. И когда приходит их час, со страхом взирают они в лицо небытия. Им всегда нужно больше времени, но они не могут его одолжить. И как неотвратимое дыхание ледяного ветра холодной зимней ночью, ложится поцелуй смерти на уста их всех.       Кошка тоже молчала некоторое время, размышляя, но затем дерзко вскинула подбородок.       — Всё ясно, — с вызовом бросила наконец. — Ты видел, что я могу отбирать жизненную силу. Решил, что могу и отдавать.       — Ошибся? — вкрадчиво улыбнулся Такао.       — Не ошибся, маг, — проворчала кошка, отводя взгляд и принимаясь расхаживать кругами, в своих размышлениях совершенно не замечая раздавленные гортензии под ногами. — Но чём на этот раз расплачиваться будешь?       Остановившись, она подбоченилась и с вызовом поглядела в синие глаза мага. Тот счёл уместным слегка поклониться той, у кого пришёл просить помощи.       — Чего же ты желаешь на этот раз? — тихо спросил он, пряча хитрость за смирением. — Я принёс жертву…       — Это? — нэкомата скривилась, презрительно глядя на притихшего в клетке ворона. — Слишком мало за такую услугу. Впрочем, я придумала.       Два решительных шага к нему — и вот уже она снова смотрит прямо в лицо Такао, скаля острые зубки.       — Услуга за услугу, — произнесла она. — Справедливо, нет? Уже дважды ты приходишь ко мне просить о помощи. В следующий раз я приду к тебе. И когда попрошу — ты не посмеешь отказать.       — Но только…       — Ох, да полно беспокоиться, — Мияко закатила глаза. — Не стану я просить тебя убивать кого-либо из друзей. Слово даю. Так что, по рукам?       — По рукам, — согласился Такао, лихорадочно гадая, что же такого ей могло понадобиться на этот раз.       Дзёнин и сам любил загадывать загадки и назначать неопределённую плату за свои услуги, но сейчас ему довелось на своей шкуре ощутить, каково это. Нэкомата играла с ним в его же игру, и играла довольно искусно. Во всяком случае, ему не удавалось понять, когда её воля и в самом деле ломается, а когда она лишь поддаётся для виду.       Колдовская кошка тем временем поднесла к губам палец, увенчанный изогнутым когтем.       — Т-с-с-с… Тише теперь, — шепнула она. — Не мешай мне делать мою работу.       И резко сорвавшись с места, подскочила к стоявшей на земле клетке, припала к ней, ласково поглаживая прутья. Ворон внутри забился, захлопал крыльями в ужасе.       — Милый птенчик, — промурлыкала нэкомата, аккуратно открывая дверцу и просовывая внутрь руку. — Сладкий птенчик…       Когтистые пальцы сомкнулись вокруг беспомощной птицы. Ворон резко, отрывисто закричал, раскрывая чёрный клюв, но огромные, гипнотические глаза кошки смотрели неотрывно, завораживающе. В другой руке тускло блеснул её отполированный костяной нож. Прятала его где-то в своих лохмотьях, понял Такао. Однако, осознание того что он не озаботился возможным наличием оружия у опасной собеседницы, что приближалась к нему почти вплотную, не сильно огорчило его. Почему-то он не сомневался — нэкомата легко может убить его и без оружия. Но не станет. Пока. Зачем-то он ей ещё нужен.       А кошка тем временем нежно гладила блестящие чёрные перья птицы, отчаянно бившейся в её руках. Шептала что-то ласковое, успокаивая. Затем одно быстрое, почти незаметное движение лезвием по горлу — и на гортензии вокруг обильно брызнула кровь. Ворон не успел даже в последний раз вскрикнуть.       Глядя на то, как жадно сжимает она в окровавленных пальцах трепещущее тело птицы, Такао невольно потянулся чтобы ощупать своё собственное горло. Однажды получив от нэкоматы помощь, вроде бы столь легко и безвозмездно, сейчас он уговаривал себя не попадаться в ловушку обманчивых заблуждений, допуская наивную мысль, что не настанет для него час расплаты. Невольно вспомнились уроки, которые сам дзёнин давал Мэй в своё время — какими бы умениями не научилась владеть лиса, главным её оружием всегда остаётся хитрость. И если для лис их умение перехитрить противника являлось отличительной чертою, то кошки определённо были известны своим коварством. Мияко кажется расслабленной, дружелюбной и игривой сегодня, но на самом деле ты никогда не знаешь, когда вдруг почувствуешь на своём горле её костяной нож. И тогда будешь ты трепетать, белый сокол, такой же беспомощной жертвою в её когтях.       — Дело сделано, — тихо сказала нэкомата, кладя недвижимое уже тело птицы на землю перед собою. — Теперь не беспокой меня, маг.       Такао ответил лёгким кивком, но она более в его сторону уже не смотрела. Усевшись на колени перед мёртвой птицею, колдовская кошка простёрла над нею руки. Дзёнин смутно видел, как множественные красные вспышки потянулись от тела ворона к её слегка подрагивающим пальцам. Она собирала энергию смерти, впитывала её… питалась ею. По бледным рукам побежали мерцающие красные прожилки. Никогда прежде Такао не доводилось видеть ничего подобного. Никогда прежде ему не доводилось иметь дела с нэкоматами…       Оказалось, это было только начало. Выбрав всю остаточную энергию до последней капли, нэкомата внезапно принялась быстро формировать тонкую красную нить — от себя к птице. Цепкие пальцы торопливо и умело свивали пульсирующие потоки жизненной силы, направляли её, протягивая к неподвижному телу ворона. Закончив, она внезапно развела руки в стороны, запрокинула голову, захрипела. Глаза её закатились, побелели… ослепли.       Такао кинулся было к ней, но замер, когда у её ног внезапно встрепенулась мёртвая птица. Захлопали чёрные крылья, и ворон неловко поднялся на ноги. Его глаза широко раскрылись. Такао едва не отшатнулся. Ворон повернул голову и посмотрел на него осмысленными зелёными глазами с вертикальными кошачьими зрачками. Хрипло каркнул перехваченным горлом, взмахнул помятыми крыльями и взлетел, с трудом поднимаясь всё выше и выше, исчезая в быстро светлеющем предрассветном небе.       Время потянулось тревожно и медленно. Оборотив взгляд на нэкомату, дзёнин наблюдал, как она едва заметно двигает руками, подёргивает головою, что-то шепчет словно бы в странном трансе. Бесшумно приблизившись, Такао осторожно прислушался.       — У деревни… — не сразу смог он разобрать невнятный шёпот. — Она прямо у деревни… готовится войти…       Охваченный беспокойством, дзёнин присел на корточки прямо перед кошкою, не вполне уверенный, что следует делать…       И тут прямо перед ним на землю брякнулась мёртвая птица. Вздрогнув от неожиданности, он непроизвольно выставил перед собою руку, складывая пальцы в магический пасс. Но ворон больше не двигался. А вот нэкомата открыла глаза, моргнула пару раз, и крайне недовольно воззрилась на Такао.       — Ты глухой что ли, маг? — раздражённо осведомилась она. — Говорю же тебе — она прямо у деревни.       — Кто именно? — решил всё же уточнить Такао, уже предвидя неприятный ответ.       — Пятихвостая твоя, — проворчала Мияко, сунув мёртвого ворона под мышку и поспешно поднявшись. — Нашла её. Медлить нельзя. Что собираешься делать — надо делать быстро.       И, деловито цапнув его за руку когтистой лапкою, она настойчиво повлекла мага за собой по лесу. Онемев от подобного, Такао даже не знал, как следует реагировать. Той, что рождена была кошкою, бесполезно объяснять что-либо про этикет… Да и нужно ли? Он на миг представил Мияко в кимоно, с высокой, украшенной цветами причёскою и подобающим макияжем. Странно, но подобное смотрелось бы куда более нелепо, чем её небрежный и диковатый нынешний вид.       Умело лавируя меж деревьев, нэкомата ловко скакала босыми ногами по камням, перескакивала коряги. Озадачившийся совершенно неподходящими в данной ситуации вопросами, Такао лишь старался поспевать, вызывая, тем не менее, приступы раздражённого кошачьего шипения да злые взгляды в свою сторону.       Притащив его на небольшой скальный уступ, высившийся над лесом, она наконец остановилась. Отсюда открывался отличный вид на горы, кольцом обступившие раскинувшуюся внизу деревню.       — Хороший обзор, — объяснила она, хотя Такао ничего не спрашивал. — Никто не подойдёт незамеченным. Ты готов, маг?       — Солнце встало, — взгляд дзёнина был обращён на деревню, голос стал сосредоточенным, серьёзным. — Мои друзья должны как раз отправляться в путь. Да, пора.       Решив на всякий случай не доставать нож в присутствии непредсказуемой нэкоматы, он просто сжал кулаки. Недавние раны, потревоженные резким движением, немедленно открылись, начали кровоточить. Первые капли крови упали вниз, быстро впитываясь в сухую, жадную землю. Склонив голову набок, Мияко наблюдала какое-то время. Затем хмыкнула задумчиво и неуловимо-быстрым движением скользнула ему за спину. Встала позади, ничего не говоря. Её руки вдруг легли на его плечи, изогнутые когти блеснули в опасной близости от лица. Невольно настораживаясь, Такао покосился на неё через плечо. Глаза нэкоматы были закрыты, дыхание стало ровным и спокойным, бледное, словно высеченное из мрамора лицо ничего не выражало.       — Всегда такой напряжённый, маг? — поинтересовалась Мияко, не открывая глаз. — Если хочешь получить помощь, тебе придётся мне довериться. Расслабь тело. Дай жизненной силе течь свободно через тебя.       Её пальцы чуть сильнее сжали его плечи. Уже знакомое тянущее чувство вновь зародилось в груди — кошка формировала связь. Горячая волна жара вдруг побежала по телу, постепенно проникая в каждую его частичку, наполняя энергией. Глубоко вдохнув и выдохнув, Такао заставил себя расслабить все мышцы и сосредоточиться на своей задаче.       Несколько движений руками в воздухе, пальцы в сложный магический пасс… он пробовал на вкус новое заклинание несвойственной ему магии, надеясь лишь, что верно истолковал принцип управления стихией. Воздух вокруг сгустился, помутнел. Белые рваные клочья тумана поплыли перед глазами, постепенно спускаясь с гор к деревне.       — Смелее, — шепнула нэкомата, склонившись к самому его уху. — Я не дам тебе упасть. Но нужно затянуть туманом всё вокруг. Иначе мёбу нас найдёт. А в мои планы не входит драться с пятихвостой кицунэ из-за тебя.       Склонив голову, Такао чуть развёл руки в стороны. Повинуясь его воле, туман заволакивал окружающий лес, становясь всё плотнее, укрывая окрестности, и молочно-белой пеною стекая с гор.       — Хорошо, — мурлыкнула кошка за его спиною. — Делай, что делаешь. Я прослежу.       Он не понял, что она имеет в виду, но тут у его ног послышалось копошение. Мёртвый ворон вновь поднялся, неловко трепыхаясь, и попытался взлететь.       — Ты… сможешь? — на всякий случай уточнил Такао. — Контролировать ворона сейчас?       Нэкомата зафыркала оскорблённо. Голос, до этого бывший почти ласковым, наполнился презрением, когда зашипела:       — Думай, что говоришь, маг! Сильные нэкоматы способны контролировать одновременно едва ли не целую армию мёртвых. А я себя слабой не считаю.       — Моим намерением не было оскорбить… — начал было Такао.       — Болтай меньше, — рявкнула рассерженная кошка. — Больше делай.       «Будто с Кадзу поговорил, — невольно подумал Такао, скрывая улыбку. — Интересно, эти двое поладили бы? Боюсь, теперь уж не проверить…»       Он с грустью глянул в ту сторону, где сейчас его друг покидал деревню. Кто знает, вернётся ли на этот раз? Прежде сомневаться в Кадзу ему не доводилось, но Мэй изменила правила игры. И теперь Такао уж не мог наверняка сказать, чего можно ожидать от них обоих.       Тем временем ворону всё же удалось взлететь. Шумно хлопая крыльями, птица сделала круг над их головами, осматриваясь, а затем направилась к деревне, поднимаясь над туманами.       — Вижу её, — раздался сзади напряжённый голос нэкоматы. — Лисицу с пятью хвостами. Учуяла она неладное. Обходит деревню по широкой дуге, ищет, откуда твои друзья бежать будут.       — Не найдёт, — процедил Такао, напрягая все силы, с упрямой решимостью направляя созданные его магией массы тумана вниз, к деревне.       Нэкомата промолчала, но пальцы, лежащие на его плечах, сжались сильнее, острые когти продавливали ткань кимоно. Она отдавала ему много, он чувствовал это — жизненная энергия врывалась в него гудящим потоком, бурля внутри, распирая. Такао почти не замечал кровь, срывавшуюся с кончиков его пальцев, почти не чувствовал боли. Странная эйфория и чувство собственного могущества наполнили его. Ему удалось укрыть туманом деревню и весь лес вокруг, распространить его дальше, в ту сторону куда — он знал — должны уехать его друзья.       — Рано радуешься, — раздалось сзади беспощадное. — Я слежу за всем глазами птицы. И мне не нравится то, что я вижу. Пятихвостая лисица несётся за ними по пятам.       — Но как это возможно? — воскликнул Такао, едва не позволив чувству тревоги сбить свою концентрацию. — Магия скрывает все звуки, запахи, мешает зрению…       — Этого мало для мёбу, — с неудовольствием отозвалась кошка. — Эта ваша ногицунэ проявляет себя, время от времени. Неосознанно, я так понимаю. Мёбу это чувствует. Да что там, когда эта чёрная лисица только появилась здесь, клянусь, все окрестные леса это почувствовали. Да, потом ты скрыл её своей магией довольно надёжно… на время. Но сейчас барьеры потихоньку рушатся. И эти краткие вспышки тьмы — словно маячки, по которым мёбу идёт за нею.       — Как это остановить?       — Никак, — довольно безразлично бросила нэкомата. — Ты сделал всё что мог, дальнейшее зависит не от тебя. Сейчас, попробую их поторопить.       Она напряглась, Такао чувствовал это. Связь между ними задрожала, зазвенела силою. Сколько ещё продержится нэкомата? Даже магия ёкаев не бесконечна.       — Птица скверный посланник… — услышал он сзади недовольное бормотание. — Ни поговорить… Ни объяснить… Однако тот мрачный ниндзя, кажется, понял.       Пытаясь не представлять себе реакцию людей на говорящего, но совершенно мёртвого посланника, Такао напряг последние силы. Ещё немного толкнуть туман в ту сторону… и, быть может, его друзьям удастся оторваться? Кровь текла по ладоням, падала вниз, пачкая ажурные листья папоротников. Магический туман покрыл поистине невероятных размеров площадь внизу — он видел это, стоя на скальном уступе. Нэкомата притихла за его спиною, но у дзёнина всё больше создавалось впечатление, что теперь она держится за его плечи, почти виснет на них.       — Мияко? — тихо позвал он.       Ответа не последовало. Такао попытался повернуть голову, теряя контроль над магией, но кошка вцепилась в его плечи мёртвой хваткою.       — Можно заканчивать, — объявила она наконец. — Если, конечно, ты не планируешь покрыть туманами весь континент.       Прикрыв глаза, Такао медленно расслабил руки, стряхивая кровь с пальцев и отпуская магию окончательно. Ощущение связи с нэкоматой тут же пропало, и в том месте где только что огнём горел очаг жизненной силы, вдруг возникла непривычная холодная пустота. Пальцы на его плечах разжались. Поспешно обернувшись, он увидел, как нэкомата расслабленно усаживается на корягу поблизости, по привычке скрещивая босые ноги. Возможно, это было обманчивое впечатление, но выглядела она лишь слегка уставшей.       И тем не менее, Такао вынул флягу с водою, откупорил её, сделал пару глотков, ненавязчиво демонстрируя, что яда не стоит опасаться, и протянул Мияко. Та спокойно взяла её и долго, с удовольствием пила. Когда закончила и подняла на него глаза, Такао непривычно низко поклонился.       — Ты очень помогла мне сегодня, — мягко сказал он. — Я не знаю, как благодарить…       — Узнаешь, — отрезала нэкомата бескомпромиссно. — И отблагодаришь.       Чуть склонив голову набок, Такао внимательно разглядывал странную кошку, но угрозы на её лице не было. Только некоторое самодовольство. Он едва заметно улыбнулся, невзначай заметив:       — Однако же ты не выглядишь слишком уж вымотанной.       — Сподобился на комплимент, или как? — насмешливо отозвалась она. — Я не отдавала тебе свою собственную жизненную силу. Только ту что сама… кхм… употребила недавно.       — Откуда столько? — удивился Такао.       — Труп на дне ущелья. Другие смерти в округе… — туманно ответила она. — Я накапливаю, чтобы использовать в нужный момент.        — Ты всегда чувствуешь приближение чьей-то смерти? — аккуратно пытаясь подвести к нужной теме, спросил Такао.        — Всегда, — кивнула нэкомата и хитро улыбнулась. — Ты правильно сделал, что услал прочь двоих с метками над головою. Хорошо бы услать и третьего. Иначе то, что придёт за ним, ударит по деревне.       — Знаешь ли, что это может быть? — пряча тревогу, Такао отвёл взгляд.       — Догадываюсь, — буркнула кошка, с неудовольствием поглядывая на темнеющее небо. — Тучи сгущаются. А когда тучи сгущаются — держи его ближе к себе.       Прежде чем дзёнин успел ещё что-либо спросить, она поднялась, глянула прямо в глаза Такао, пробежалась по его лицу изучающим взглядом.       — Пойду, — заявила беззаботно. — Скоро дождь пойдёт. Не хочу промокнуть.       Такао ещё раз учтиво поклонился, хотя и подозревал, что для этой дикой обитательницы лесов подобные церемонии ничего не значат.       — Я не забуду твоей помощи.       — Не забудешь, — кивнула она. В голосе зазвучала властная сила, когда сказала: — Больше встречи со мною не ищи. В следующий раз я сама найду тебя, когда ты будешь мне нужен, — и взглянув на его руки, добавила презрительно: — И раны перевяжи. А то не доживёшь.       Только сейчас Такао поглядел на свои залитые кровью руки. В теле чувствовалась лёгкая слабость, но то были мелочи — он знал, нужно лишь как следует выспаться и восстановить силы. А вот без помощи нэкоматы лежать бы ему здесь в лесу без сознания. Он вновь открыл было рот, собираясь что-то сказать, но Мияко явно считала все дальнейшие беседы излишними. Выполнив то, за чем пришла, она немедленно начала жить дальше и, бесцеремонно отвернувшись, направилась вглубь леса, временами ворча на начавший накрапывать мелкий дождик.       Такао провожал её долгим, задумчивым взглядом. Нэкомата помогала ему с такой лёгкостью и готовностью, заманивая кажущимся дружелюбием. Но маг не заблуждался — его долг перед нею неумолимо рос и никто не мог предсказать, что же будет, когда она наконец предъявит счёт. Идеи и мысли, роящиеся в голове у подобного существа, человеческому разуму сложно постичь. Что может быть нужно той, что ходит по границе мира живых и мира мёртвых, видя гораздо больше, чем дано любому человеку?        За твоими зелёными глазами затаился неутолимый голод, который не скрыть. На твоей ладони — линии жизни, которые ты вольна легко оборвать. Ни богатства, ни власть не смогут удовлетворить твоё таинственное желание. Так что же ты видишь, когда смотришь на меня, кошка? Жертву, трепещущую в твоих когтях? Игрушку, которая тебя забавляет? Тяжесть одиночества лежит на моём сердце, и я чувствую, как стальные прутья клетки уже сжимаются вокруг меня. Но загадочно улыбаясь, ты вновь исчезаешь. Увидишь ли ты во мне когда-нибудь равного, кошка? Или для тебя всё это лишь игра?       Боль в руках отвлекла от размышлений, смутно беспокоя. Ставшая привычною за столько лет, она казалось проникла в само его существо, сроднившись с ним. Такао жил с этой болью с самого детства, принимая необходимость платы за силу. Однако потерю крови нельзя было игнорировать.       Достав из сумки на поясе бинты, дзёнин присел на корягу, где ещё недавно восседала нэкомата. Это место всё ещё хранило её запах — необычный, будоражащий… Злясь на себя, Такао упрямо тряхнул головою и занялся перевязыванием окровавленных рук. Дождь усиливался, крупные капли падали вниз, разбиваясь о листья деревьев, заставляя цветы вздрагивать от холода. Бинты намокли, липли к рукам. Морщась, маг кое-как справился с привычной задачею и поднялся, осматриваясь.       Туман почти развеялся, пелена дождя размыла пейзаж, наполняя лес шелестом мокрых листьев. Светлые волосы Такао намокли и прилипли ко лбу. Подобрав полы светлого кимоно, он поспешил к деревне, пока дождь не затопил все тропинки, превратив их в грязь. Унылое дождливое небо тяжело нависло над вымокшей деревнею, едва ли не касаясь верхушек аккуратных домов громадами серых туч.       «Когда тучи сгущаются — держи его ближе к себе, — вспомнились Такао слова нэкоматы. — Если я правильно понял, говорила она о Сатоши. Нужно бы заглянуть к нему».       К счастью, долго искать молодого синоби не пришлось. Нахлобучив на голову широкополую шляпу, тот невозмутимо хлопотал во дворе, укрывая от дождя заготовленные дрова. Завидев промокшего Такао, поприветствовал несколько удивлённо.       — Дзёнин, — поклон его был почтительным, но в глазах стояли озорные огоньки. — Никак любишь прогулки под дождём?       — Нахожу их полезными, — заметил Такао, улыбнувшись своим мыслям. — Не зайдёшь ли ко мне в гости, Сатоши? Сейчас.       Повелительный тон дзёнина озадачил молодого синоби, но он послушно отложил дрова и с готовностью направился следом за Такао к его дому. Дождь усиливался, поднялся ветер. В его привычном шуме магу послышался тихий зловещий свист, будто что-то острое рассекало влажный воздух, неуловимо быстро проносясь мимо. Это рождало странное тревожное напряжение, заставлявшее его то и дело оглядываться вокруг. Но улицы были пусты — люди укрылись в своих уютных жилищах, не желая промокнуть. Впрочем, вовсе не людей дзёнин опасался сейчас встретить, непроизвольно ускоряя шаг. К своей досаде он понимал, что случись сейчас им столкнуться с серьёзным противником, и магия нисколько не поможет. Такао вновь израсходовал все силы без остатка, а нэкоматы больше не было рядом чтобы помочь.       Если бы удалось как следует отдохнуть, хотя бы пару дней! Но жизнь не давала передышек, вынуждая воевать на несколько фронтов одновременно, в попытках спасти и защитить всех… Такао начинал всерьез сомневаться, что это возможно. Но всё ещё упорно отказывался выбирать, чью жизнь ставить превыше остальных, спасая первой.       Наконец они добрались до его дома. Взойдя на крыльцо, насквозь промокший дзёнин открыл дверь перед Сатоши, приглашая того войти. Недоумевающий и немного встревоженный, ниндзя не стал мешкать, прошмыгнув в полумрак помещения. Захлопнув и надежно заперев за ним дверь, Такао почувствовал себя немного спокойнее. На всякий случай он быстро прошёлся по дому, проверяя, закрыты ли все окна. И только после этого вернулся к неловко топтавшемуся посреди сумрачной комнаты Сатоши.       — Прошу, присаживайся, — предложил он. — Огонь разведу, согреемся.       — Эх, уехала наша неведьма, — вздохнул молодой синоби, усаживаясь у очага. — Теперь придется самим чай заваривать…       — Уже скучаешь никак? — сдержанно улыбнулся дзёнин, прилаживая чайник.       — Вот ещё! — возмутился было Сатоши, но осёкся…       Потому что в свисте ветра, бросавшего капли дождя в окно, ему почудился тихий скрип. Скрип когтей по подоконнику.