В поисках осколков. Первый сезон: Копи Фанделвера

      Утро двадцать третьего апреля принесло в Таас’Дора послегрозовую свежесть. Длинные солнечные полосы от бойниц тянулись по каменному полу, и Ры подумала, что, наверное, замок ни разу за последние двадцать лет не был таким чистым. Они и впрямь постарались на славу, наводя порядок в замке, но сил и средств было явно недостаточно. Тут требовалась не уборка, а капитальный ремонт, и после всех стараний гоблинов старый замок представлял собой, несомненно, чистые и уютные, но всё ещё руины.       Трупы, оставшиеся от кипевшей здесь шесть дней назад битвы, они свалили в кучу на улице и сожгли, чтоб не привлекать лесную нежить. Завалили проход в разрушенной северной башне, установили в вертикальном положении главные ворота. Пол оттёрли от пыли и крови, не сгнившую часть мебели из банкетного зала разобрали на доски и временно залатали крышу северо-западной башни. Особенно все обрадовались трупу грика. Если вы умеете правильно разделывать эту тварь, то у неё в организме нет ни одной бесполезной части: щупальца засолили про запас (правда, парочки недосчитались, что-то большое и всеядное уже успело насладиться этим деликатесом в сыром виде); из шкуры Хи нашила непромокаемых плащей практически в промышленных масштабах, а из желудка соорудила себе элегантную сумочку с тремя отделами, на которые желудок грика разделён естественным образом. Желчь грика очень ценится в качестве сильнодействующего и почти универсального противоядия, и теперь у Старой был чуть ли не годовой запас, а из клюва Ыггря обещал сделать восемь кинжалов и первый же подарить Ры на грядущую свадьбу.       Йемик сделал ей предложение на второй день после прибытия в замок. Он сказал, что она удивительная девушка, отважная и рассудительная не по годам. Что он обязался вести своих товарищей в светлое будущее и ему ни за что не одолеть этого пути в одиночку, а Ры – самая надёжная опора, о которой только можно мечтать, и лучшей спутницы жизни ему не найти даже если перерыть весь Фаэрун. Девушка молча взяла своего возлюбленного за руку и кивнула, сияя одними глазами. Ей хватило житейской мудрости не вспоминать ни о Кимбри Темплтон, ни о мисс Эстель. Противный гвоздик ревности иногда царапал неискушённую душу юной гоблинши, но Ры привыкла руководствоваться разумом и разумом этим понимала, как глупо ревновать к женщинам, одной из которых уже нет в живых, а вторая – скоро будет где-то безумно далеко.       Пожениться они собирались в начале лета, а пока у обоих было полно дел: лично Ры засыпала, укрывшись очередным вариантом чертежа подъёмника для ремонта крыши. В Таас’Дора было достаточно комнат, чтобы каждая семья жила отдельно, и она облюбовала себе бывшую библиотеку. Бойницы здесь выходили на юг и восток, служа естественным способом утренней побудки, а если хочется подольше поваляться в кровати в свободный день, то можно закрыть их ставнями. Мебель была почти целая, только свалена в кучу, так что Ры обзавелась столом царских размеров и несколькими книжными полками, правда пока без книг. На них сиротливо ютились несколько склянок с химическими веществами и пухлая записная книжка, в которой девушка вела расчёты. Дверь сняли с петель и поставили обратно задом наперёд, чтобы можно было запираться на засов изнутри. Чего ещё желать?       Правда, здесь стоял заметный совомедвежий дух, даже после всех сожжённых Старой ароматических веников, но для того, кто последние три года спал вповалку среди храпящих и пинающихся соплеменников, это мелкое неудобство.       Старая, кстати, была, кажется, довольна сложившейся ситуацией больше всех. Она бодро ковыляла по разбитому во дворе огородику – своему маленькому царству лекарственных растений – и читала лекции по ботанике нашедшему в этом своё призвание Марсику. Тот слушал, раскрыв рот, и запоминал.       На днях Ры довелось нечаянно подслушать разговор беженца из замка со старой шаманшей и она прониклась невольным уважением к трусоватому и неуклюжему гоблину. Старая предлагала Марсику избавить его от кошмарных воспоминаний о жизни при Гролле, проведя магический ритуал. Ры и прежде знала, что они все проходили через такой ритуал три года назад. Сердобольная шаманша договорилась со своими безымянными богами, чтобы те притупили или вовсе убрали память, причиняющую столько боли и страха её юным соплеменникам. Ры не помнила, как соглашалась на это, но, очевидно, согласилась. Только Йемик и сама Старая помнили до конца всю правду о происходившем в этом замке, остальные забыли даже дорогу туда.       Но Марсик, которого все считали слабаком, отказался.       - Как же я буду помогать Йемику делать этот мир лучше, если не буду помнить, чем он плох? – так сказал подающий надежды юный лекарь. Что-то неуловимо изменилось в нём после этого похода в компании Бинха, Тиренд, Эдрика и Эстель, какой-то внутренний стержень, что ли, появился. Он занял комнату, бывшую постом охраны над главными воротами, повесил у себя над кроватью меч и ежедневно тщательно полировал его чистой тряпочкой, но не признавался, где добыл это сокровище.       Старая понимающе кашлянула и похлопала ученика по спине. Ко всем, кто был моложе (то есть, ко всем в принципе) она относилась со странной помесью материнской заботы и философского цинизма. Ры, если честно, понятия не имела, сколько Старой лет, да и никто, кажется, не имел. Она видела их бабушек и дедушек в колыбели и, вернее всего, переживёт их внуков. Старые боги, безымянные боги дальних Миров, древние и одинокие, не желали отпускать единственную живую душу, умевшую их слышать. И не отпустят до тех пор, пока на свет не появится ещё один гоблин с даром шамана, чего в племени Каменных Пастей не случалось уже множество лет.       Ры, размышлявшая обо всём этом, корпя над рабочей моделькой строительного подъёмника, за деталями для которого уехал в Фандалин её суженый, ещё и не подозревала, что уже носит под сердцем ребёнка, которому уготована эта судьба.