Морфей

      Чем дольше она находилась в этом городе, тем больше Саре казалось, что она попала в театр абсурда. Где каждый сходит с ума и утягивает за собой всех окружающих.       Проклятое место. Весь город — сплошное проклятое место. И будь проклят день, когда её родители решили, что переехать сюда — отличная идея.       Сара отвлеклась от своих мрачных мыслей и вновь повернулась к Стефани, глядящей на неё требовательным и каким-то больным взглядом. Выглядела девушка как после тяжёлой болезни — она и раньше-то была худенькой и миниатюрной, невзирая на все её спортивные достижения, а сейчас и вовсе казалось какой-то усохшей.       Однако сила, с которой Стефани вцепилась ей в руку, наводила на мысль, что сильнее тела пострадал разум подруги. Да и её просьба, больше похожая на требование, лишь подтверждала эту теорию.       — Ты найдёшь? — Кажется, в сотый раз спросила Стефани, ещё сильнее сжимая руку Сары, которая мимолётно отметила, что синяка теперь точно не избежать.       — Послушай, я не уверена, что в Балтиморе есть японский квартал. Я знаю только про китайский. Китай, Япония — они же рядом находятся! Тем более японцы много чего содрали у китайцев. Почему нельзя использовать китайскую стрелу? Кто вообще их отличить сможет?!       Стефани горестно застонала и откинулась на подушки, отпустив руку Сары и вцепившись себе в волосы.       — Чем ты слушаешь? Это существо из Японии! Уничтожили его японцы! Причём тут вообще Китай?       Но Сара всё ещё не была до конца убеждена. Нет, она верила в то, что Стефани кого-то видела за эти дни комы, но… они вчетвером несколько дней потратили и чуть не передрались и переругались, пока определили хоть кого-то! А тут она одна, находясь в Мире Грёз, где за ней наверняка охотились не переставая, узнала эту нечисть!       — Ты мне не веришь, — мрачно вынесла вердикт Стефани, внимательно следя за напряжённо думающей подругой.       — Да нет, — тут же отмахнулась Сара, — разумеется, верю. После всего того, что произошло тут за последние месяцы, я уже всему верю.       — Тогда в чём проблема?       — Я не понимаю, к чему такая спешка? Почему я прямо сегодня должна всё бросить и поехать в Балтимор за этой стрелой? Почему не нельзя дождаться выходных? У тебя же есть ловец снов, эта дрянь, кем бы она ни была, больше не повредит тебе.       — А причём здесь я?       Сара с немым изумлением уставилась на такую же изумлённую Стефани.       — А-а-а…? — Всё, что смогла выдавить из себя девушка.       — Подожди… — Стефани с трудом уселась на кровати, с благодарностью улыбнувшись подруге, когда та бросилась ей помогать, с комфортом устраивая в сидячем положении. — Хочешь сказать, ты не знаешь…?       — Не знаю что?       Сара чувствовала пока только зарождающееся раздражение. Почему Стефани смотрит на неё с такой смесью ужаса и жалости, словно Сара совершила что-то жутко постыдное, как… Сара на секунду отвлеклась, пытаясь представить, что же она могла такого совершить, но в голову абсолютно ничего не приходило.       — Все, кто сейчас находятся в больницы могут умереть в любой момент. — Вырвал её из рассуждений тихий голос Стефани, — а некоторые уже…       Сара замерла. Потом покачала головой. Всё быстрее и быстрее, отказываясь верить в услышанное.       — Нет. Нет-нет-нет-нет. Если бы это было так, мама бы мне уже рассказала! Врачи забили бы тревогу! Весь город на ушах бы стоял!       Стефани крайне неприятно усмехнулась.       — О, физически с ними всё в полном порядке. А вот их разум…       Девушка прикрыла глаза и погрузилась в рассказ. ***       Знаешь, что такое осознанные сны? Нет? Хм… Это сны, в которых ты понимаешь, что спишь и можешь сама управлять «сюжетом». Добиться этого состояния не так-то просто. И я сейчас говорю про тех, кто хочет специально и целенаправленно вызвать их. Случайно-то все мы раз или два оказывались в таких снах.       Нет, я не отвлеклась, дослушай сначала.       Так вот. Когда я очнулась в каменном лабиринте… Что? Я же так и сказала, каменный, а не туманный. Ты… Можешь не перебивать меня? Спасибо.       Итак, когда я очнулась в каменном лабиринте, я сразу поняла, что сплю. Однако это не было осознанным сном. Точнее, это не было типичным осознанным сном. Я знала, что спала, но и только. Я никак не могла повлиять на окружающий меня мир: стены не исчезали, пол не проваливался, я не взлетала — всё, что я могла делать, это бродить по этому лабиринту в поисках выхода. Которого изначально не существовало. Но об этом я узнала много позже.       Первое время я там была одна. Не кричала и не звала на помощь. Почему-то мне не хотелось шуметь. Да и гнетущая атмосфера, затхлый запах и гробовая тишина не располагали к громким звукам. И я перемещалась, сворачивая, куда придётся, особо не выбирая дороги, стараясь держаться ближе к стенам.       Потом спустя… Ох, не знаю, может день, может час, время там течёт иначе, мне показалось, что прошло часов пять, но я могу и ошибаться. В общем, спустя какое-то время я услышала отдалённый шум. Я поспешила на звук, всё также стараясь особо не отделяться от стен.       Заглянув за угол, я увидела девушку из параллельного класса, ты, наверное, её даже и не помнишь — она ходила с нами на биологию, садилась всегда на первую парту в углу. Волосы ещё такие длинные чёрные. Нет? А, вспомнила? Ну вот. Она стояла по середине коридора и громко кричала, зовя на помощь, привлекая к себе внимание.       Я прижалась ещё плотнее к стене, прячась в темноте. Мне было так страшно. Знаешь же это чувство, верно? Когда даже дышать не можешь полной грудью. Когда ноги подгибаются, а сознание то и дело пытается отключиться? Знаешь. По глазам вижу.       А когда она внезапно замолчала, оборвав себя на полуслове, я услышала его. Шаги были слегка шаркающие, словно он подволакивал одновременно две ноги. Он шёл очень медленно. Но эта девушка… Я не знаю, почему она не убежала. Может, испугалась так, что не смогла пошевелиться. Может, он как-то повлиял на неё. А может, до последнего надеялась, что он ей поможет. Я не знаю.       Но она стояла неподвижно до тех пор, пока не увидела его лицо. Я была чуть дальше, плюс ракурс был не очень удачный… И именно это меня и спасло. Потому что когда она завизжала и попыталась убежать, было уже поздно.       Едва я услышала её крик, переходящий в визг, я тут же развернулась и бросилась бежать без оглядки, как можно дальше оттуда. Но этот крик и те омерзительные звуки, с которыми он разорвал её на части и её внутренности шлёпнулись на стены и потолок, ещё долго стояли у меня в ушах.       Откуда я узнала, что он именно разорвал её? Забегая вперёд, расскажу, что в дальнейшем я не раз натыкалась на последствия встреч этого существа и находящихся в лабиринте детей и подростков. И я не думаю, что для той девочки он сделал исключение…       Ты довольна ответом? Я могу вернуться к рассказу? Спасибо.       Так вот, и я бежала, бежала, бежала, пока ноги не подкосились и я не рухнула на каменные плиты, задыхаясь и хрипя от нехватки воздуха и выброса адреналина.       И ещё долго оставалась на этом месте, пытаясь уговорить себя встать и сделать первый шаг, чтобы найти выход и спастись. Наверное, я бы так и осталась там сидеть, трясясь от страха, если бы в какой-то момент вновь не услышала эти шаркающие шаги вдалеке.       Этот звук замотивировал меня куда как больше, чем все мои уговоры.       И я вновь пошла на поиски. С одной стороны, теперь я знала, кого мне надо бояться. С другой же… Это знание совсем меня не радовало.       И после очередного поворота я столкнулась с мальчиком лет десяти. Он сидел на корточках около стены, обхватив себя руками за колени, и терпеливо ждал, пока появится кто-нибудь из взрослых и отведёт его домой.       Разумеется, я предложила ему пойти со мной, убедив, что так безопаснее. Пусть немного, но всё же.       Потом мы натолкнулись на ещё троих. Когда я слышала в отдалении крики других детей, всегда старалась увести свою группу как можно дальше от этого места. Дети слушались меня. Им было страшно, а я была каким-никаким, а взрослым, который хоть немного имел представление о происходящем вокруг.       А потом… Ох… А потом мы встретили Марка. Слышала про него? У него ещё младший брат Коннор с… отклонениями в умственном развитии. Марк очень хотел найти своего брата. И к сожалению… Мы его нашли. О, нет, он был жив. Но чёрт возьми…       До сих пор трясёт, извини.       В общем, когда Коннор увидел Марка, он, невзирая на все наши размахивания руками, мотания головами и прикладывания пальцев к губам, радостно закричал и побежал к нам.       Я была против, но Марк бросился к Коннору, остальные дети тоже были не в восторге, но промолчали. Мы постарались как можно скорее уйти оттуда, пока он не пришёл на крики. Но Коннор не успевал за другими. Начал капризничать и громко плакать. Не помогали ни увещевания, ни попытки успокоить — ничего, ребёнок лишь сильнее перепугался от всего этого, начал кричать ещё громче.       И тогда за поворотом послышались шаркающие приближающиеся шаги.       Мы застыли от страха. Первое желание, признаюсь, позорное, но… оно промелькнуло у меня в голове — бросить Коннора на произвол судьбы и бежать. Но глядя на Марка, обхватившего младшего брата руками и прижимающего к себе, на других детей, жавшихся друг к другу, ну… Мне стало стыдно. Я поняла, что не смогу этого сделать.       У меня возникла пара идей, как можно было спастись всем. Да, пришлось бы разделиться, и это было очень опасно, но могло сработать.       Но я не успела.       Он вышел из-за поворота. Высокий, худой, нескладный старик. Он шёл неуверенно, словно давно не вставал с постели, отсюда и шаркающие звуки. Ступни ног сильно повёрнуты внутрь. Знаешь, как в танцах вторая позиция только наоборот? Вот также.       А потом он подошёл ближе, и мы увидели его лицо.       И я поняла, почему та первая девушка не убежала. Ты не можешь. Тебя парализует. Не только от страха, хотя больше, конечно, от него, но и он сам как-то воздействует на сознание, подавляя волю к сопротивлению и уничтожая инстинкт самосохранения на корню. И ты можешь только кричать, кричать, кричать, бессильно глядя на то, что тебя ждёт, не в силах это изменить.       Первый был Коннор, он стоял ближе всех к нему. Старик взял его за грудки и… разорвал словно… Я не знаю, словно он был пакетом картошки… Господи, это ужасное сравнение! Ужасное! Но только оно и приходит мне в голову!       Ему нужно было что-то, что находится в области живота… Потому что как только он это поглотил, он откинул то, что осталось от тела, себе за спину, как ненужный мусор, и двинулся к следующему.       Мне кажется, в тот момент я просто… Возможно, я сошла с ума от страха. Марк выл, словно раненый зверь, дети кричали и плакали, а я… Я молча стояла и смотрела на приближающегося монстра… ***       — … а потом я проснулась, — после непродолжительной паузы закончила Стефани, — резко и внезапно меня что-то выдернуло из сна. Это уже потом я выяснила, что твоя мама принесла мне ловец снов по твоей просьбе. А тогда мне на долю секунды показалось, что-то пошло не так, и мы все очнулись. Но… Они всё ещё заперты там.       В палате повисла гробовая тишина. Сара беззвучно открывала и закрывала рот, пытаясь выдавить из себя хоть звук. Желательно цензурный. Однако в голове, как назло, даже отборных ругательств не осталось. Да и что можно сказать на подобный рассказ? Как вообще на такое реагировать? Саре хотелось разрыдаться от безысходности. Так ведь не бывает! Не может быть такого! Детей-то за что?       Она закрыла лицо руками и наклонилась вниз, изо всех сил сдерживая рвущийся из груди вопль ужаса и отчаяния. Рядом, не произнося ни слова, пошевелилась Стефани, то ли благодарная за спасение, то ли безмолвно обвиняющая в том, что спасли только её, а остальных нет.       Сильно надавив ладонями на глаза, до разноцветных кругов и лёгкой боли, Сара резко выпрямилась и, переждав секундное головокружение, глубоко вдохнула и медленно выдохнула воздух, стараясь прийти в себя после рассказа. Ей потребовалось пять минут глубокого дыхания прежде, чем она смогла совладать с собой и произнести слабым голосом:       — Хорошо. Я… я позвоню папе и заставлю его найти японскую стрелу. Но… Ты уверена, что она поможет?       Стефани мрачно кивнула.       — Да. Хоть он и мутировал, но у меня нет сомнений, что это он. А против него поможет только японская стрела.       Сара с сомнением покачала головой, но от споров воздержалась. В конце концов Стефани с этим провела много времени, возможно что-то в своём рассказе, особо мерзкое, она опустила.       Поэтому Сара лишь ещё раз пообещала подруге, что сделает всё возможное, чтобы раздобыть стрелу и, позвонив снизу из телефона-автомата ребятам и назначив встречу у Бобби, поторопилась покинуть больницу.       Уже находясь на полпути к дому Бобби, она резко затормозила, и, с силой хлопнув себя ладонью по лбу и выругавшись сквозь зубы, развернулась, и побежала в магазин к миссис Хилл. Книга-то у них только про европейских демонов, а Стефани, судя по оружию, которым этого монстра можно уничтожить, азиатских кровей.       — К чему такая срочность? — Поприветствовал её Дерек, не успела она переступить порог.       Сара прошла вглубь гостинной, кинула взятую в антикварном магазине книгу на стол, упала на своё место в углу дивана и лишь после этого соизволила ответить.       — У меня, как водится, две новости: одна ну так себе, вторая… очень на любителя.       — Давай с «ну так себе». Звучит более обнадёживающе, чем вторая, — Кэнди нервно расправила юбку на коленях.       — В общем, — Сара почесала нос, пытаясь собрать мысли в кучу, — я поговорила с миссис Хилл насчёт Бугимена, спросила совета, и она предложила, как мне кажется, не знаю, сработает или нет, неплохой вариант: призвать… не знаю точно, кем он является, демон не демон, в рукописях его кличут «пожирателем дурных снов». Нужно написать на бумажках призывающее… заклинание, не знаю, типа того, и подложить под подушку. И по легенде он должен прийти и сожрать плохой сон.       Сара замолчала, накручивая локон на палец и кусая губу.       — Но…? — Поторопил её Дерек.       — Но. Во-первых, я не знаю, кто должен писать этот призыв — сам ребёнок или же сойдет наше письмо? В книге этому внимания не уделено, но, как мне кажется, это немаловажный факт. Потому что если это не сработает, как бы не стало ещё хуже. И ещё есть один нюанс, если Бугимен в этот день не придёт, и кошмаров у ребёнка не будет, Баку, так зовут этого пожирателя снов, вместо кошмаров сожрёт его мечты и желания.       Она побарабанила пальцами свободной руки по подлокотнику.       — В общем надо всё хорошенько обдумать. Стоит ли звать его? И если стоит, то как и к кому?       Ребята переглянулись. И Бобби поправил очки слегка дрожащей рукой.       — Я думаю, надо попробовать.       Дерек медленно покачал головой.       — Я против. А если мы сделаем ещё хуже? Тем более эта тварь знает, что мы на него охотимся. Что если он заляжет на дно на некоторое время? Отдать ни в чем неповинных детей на съедение другой твари?       Кэнди судорожно сжала край юбки побелевшими пальцами.       — А ты что думаешь, Сара?       Девушка взъерошила волосы.       — Не знаю, что и думать, честно скажу. Поэтому и пришла с этим к вам. Сама я принять решение тоже не в состоянии. Но что-то делать всё же надо. Либо оставляем всё как есть, либо призываем Баку. Или же… Можно, конечно, поискать ещё кого-нибудь по типу этого пожирателя, но что-то мне подсказывает, что при любом раскладе будет какой-то подвох и двойное дно.       — Но лучше двойное дно, чем крышка, — дёрнул плечом Бобби.       — Ты готов лишить детей возможности мечтать и желать, ради призрачной надежды нейтрализовать Бугимена? — Скривился Дерек.       — Так, брейк! — Вмешалась Кэнди и швырнула в Дерека подушкой, — а что насчет новости на любителя?       — Больницу кошмарит монстр, запирающий разумы детей в лабиринте и пожирающий их… наверное, души, после чего он детей остаётся лишь физическая оболочка, а разум оказывается уничтожен.       — Что?       — А победить его можно лишь с помощью японской стрелы.       В гостиной повисла тишина. Сара окинула взглядом друзей: белая как снег Кэнди, прикрыв глаза рукой, откинулась на спинку кресла и беззвучно что-то бормотала; Дерек яростно сжимал-разжимал кулаки, пытаясь выдавить из себя хоть слово; а Бобби быстро моргал, тяжело с хрипами дыша, и судорожно искал по карманам ингалятор.       — Детей-то за что? — Простонала Кэнди, вытирая мокрые глаза, — они-то тут причем? Господи, я не могу больше… Как это прекратить?! Мы избавляемся от одного, на его место приходят ещё трое, куда опаснее и страшнее предыдущего!       У девушки начиналась полноценная истерика. Однако, прежде чем она окончательно сорвалась, метнувшийся на кухню Дерек, всучил ей в трясущуюся руку стакан и холодной воды и заставил его выпить. После чего присел около неё на корточки и взял её руки в свои, поглаживая и растирая костяшки.       — Послушай, да, мы пока отстаём от них, но… Мы делаем всё возможное. И продолжаем искать пути и способы избавления от них. Убив мару, мы уже спасли немало жизней. И наши с Бобби в том числе. Так что… нам нельзя сдаваться и отступать, понимаешь?       Кэнди глубоко вдохнула, медленно выдохнула и шмыгнула носом:       — Я… Да, извините. Просто, — она взмахнула рукой, пытаясь подобрать слова, но в итоге лишь вновь повторила, — извините.       Ободряюще похлопав её по руке, Дерек встал и вернулся на своё место, после чего спросил у молчаливо наблюдающей за этой сценой Сары:       — Кхм, прости, но… Что конкретно ты подразумевала, говоря, что новость «на любителя»?       Сара криво улыбнулась, взглянув на него исподлобья.       — Я не знала, как тактичней это преподнести: то ли отвратительно, то ли омерзительно, то ли просто ужасно.       — И… что это за тварь?       — Я не знаю, — всплеснула руками Сара, — Стефани отказалась называть имя, но по пути я забежала к миссис Хилл, взяла эту книгу, «О демонах, духах и чудовищах». Сказала, там должна быть хоть какая-то информация. Честно признаюсь, сама не смотрела, сразу принесла вам.       — Давай сюда, — Кэнди, всё ещё с покрасневшими глазами, наклонилась и, подхватив талмуд, положила себе на колени, — японская стрела, говоришь? Сейчас найдём, кто или что это…       И принялась с остервенением листать книгу. Понаблюдав за ней несколько мгновений, Сара повернулась к ребятам.       — Ну так что думаете про Баку?       — Я против, — повторил Дерек, — во-первых, мне отвратительна сама мысль о том, что необходимо вызывать одного демона ради изгнания другого. Во-вторых, этот твой Баку пожирает мечты и желания… Он их потом возвращает? — Сара пожала плечами. Ей-то откуда знать? — Вот. То есть вместо кошмаров во сне, дети получат кошмары наяву.       — И нет эмоций никаких, лишь память направляет их? — Процитировал Бобби по памяти, — думаешь, это на всю жизнь? Они навсегда останутся «эмоциональными» инвалидами?       — Не знаю, но меня смущает, что нет временных рамок пожирания всего этого. Он же потом не возвращает то, что пожрал? — Сара вновь пожала плечами. Потом задумалась, и медленно покачала головой. — Вот. Так что я думаю, лучше пусть от кошмаров мучаются. В конце концов Бугимен никого не убивает, он всего лишь питается страхом.       Сара и Бобби переглянулись. В словах Дерека было зерно истины. Действительно, не сделают ли они ещё хуже? Сложный вопрос. Сара закинула ногу на ногу и покачала ступней. Она склонялась к доводам Дерека. Ей тоже не хотелось призывать лишних демонов. Не только потому, что дети могут лишиться фантазий и надежд, ей это было, мягко говоря, не очень интересно, живы будут и слава богам. Её больше волновал другой аспект — не повредит ли это Джону? То ли ещё один конкурент, то ли потенциальный охотник на таких, как Джон.       Бобби выглядел глубоко задумавшимся.       — Ну-у-у, — протянул он медленно, — возможно, ты прав.       — Ребят-ребят! — Возбуждённо закричала Кэнди, прерывая их разговор, грохнув книгой об стол, — я нашла! Смотрите!       Они все склонились над открытыми страницами.       «По легенде, эта химера имеет голову обезьяны, тело тануки, ноги тигра и змею вместо хвоста. А кричит как пёстрый дрозд-нуэ, только очень громко. По этому крику чудище и стали называть «Нуэ». ​‌‌​‌‌​ ​‌​‌‌‌‌ ​​​‌​‌ ​​‌‌​‌ ​​‌‌‌‌​ ​​‌‌‌‌ ​​‌‌‌‌ ​​​‌​‌ ​​‌‌‌​ ​​‌‌​​ ​​‌​​​ ​​‌‌‌‌ ​​​‌​‌ ​​​‌‌‌ ​​‌‌‌​ ​​‌‌​​ ​​​‌‌​ ​​​‌​‌ ​​‌​‌‌ ​​‌‌​‌ ​​‌​‌‌ ​​​‌‌​ ​​​‌​‌ ​​​‌‌​ ​​‌‌​‌‌ ​​‌‌‌‌​ ​​‌‌​‌‌ ​​​‌​‌ ​​‌‌‌​ ​​‌‌​‌‌ ​​‌‌‌​ ​​‌‌​‌ ​​​‌​‌ ​​‌​​‌ ​​‌‌‌​​ ​​‌‌​​‌ ​​‌​‌​ ​​​‌​‌ ​​​‌‌‌ ​​‌‌‌‌ ​​‌‌​‌‌ ​​​‌‌​ ​‌​​‌‌ ​‌​‌​‌​ ​‌‌​‌‌​ ​‌‌‌​‌‌ ​​‌‌‌‌       Интересно, что в японской мифологической историографии зафиксирован случай, когда нуэ почтил своим присутствием императорский дворец. В летописях документально зафиксировано, что в лето 1153 года под покровом черного облака нуэ опустился на крышу дворца микадо. И император Коноэ тяжко заболел. Тогда доблестный самурай по имени Минамото-но Ёримаса поднялся на крышу и метким выстрелом из лука сразил злобного монстра — и тем спас покачнувшееся здоровье своего повелителя. А труп чудовища он отволок в ближайший залив. Поговаривают, что труп долго не хотел тонуть и местные моряки-рыбаки вскорости выловили и похоронили его на берегу. Во избежание, дабы неупокоенный дух монстра не принес им еще каких напастей. И видимо не зря, ибо проклятие нуэ действительно имело место быть. Так, например, оно настигло убийцу монстра, которые вскорости пал от руки своего слуги. ​​‌‌‌‌​ ​​‌‌‌‌ ​​‌‌‌‌ ​​​‌​‌ ​​‌‌‌​ ​​‌‌​​ ​​‌​​​ ​​‌‌‌‌ ​​​‌​‌ ​​​‌‌‌ ​​‌‌‌​ ​​‌‌​​ ​​​‌‌​ ​​​‌​‌ ​​‌​‌‌ ​​‌‌​‌ ​​‌​‌‌ ​​​‌‌​ ​​​‌​‌ ​​​‌‌​ ​​‌‌​‌‌ ​​‌‌‌‌​ ​​‌‌​‌‌ ​​​‌​‌ ​​‌‌‌​ ​​‌‌​‌‌ ​​‌‌‌​ ​​‌‌​‌ ​​​‌​‌ ​​‌​​‌ ​​‌‌‌​​ ​​‌‌​​‌ ​​‌​‌​ ​​​‌​‌ ​​​‌‌‌ ​​‌‌‌‌ ​​‌‌​‌‌ ​​​‌‌​ ​‌​​‌‌ ​‌​‌​‌​ ​‌‌​‌‌​ ​‌‌‌​‌‌ ​​‌‌‌‌       А вот взгляд на ситуацию со стороны монстра излагается в пьесе Дзэами «Нуэ " для театра «Но»: ​‌‌​‌‌​ ​‌​‌‌‌‌ ​​​‌​‌ ​​‌‌​‌ ​​‌‌‌‌​ ​​‌‌‌‌ ​​‌‌‌‌ ​​​‌​‌ ​​‌‌‌​ ​​‌‌​​ ​​‌​​​ ​​‌‌‌‌ ​​​‌​‌ ​​​‌‌‌ ​​‌‌‌​ ​​‌‌​​ ​​​‌‌​ ​​​‌​‌ ​​‌​‌‌ ​​‌‌​‌ ​​‌​‌‌ ​​​‌‌​ ​​​‌​‌ ​​​‌‌​ ​​‌‌​‌‌ ​​‌‌‌‌​ ​​‌‌​‌‌ ​​​‌​‌ ​​‌‌‌​ ​​‌‌​‌‌ ​​‌‌‌​ ​​‌‌​‌ ​​​‌​‌ ​​‌​​‌ ​​‌‌‌​​ ​​‌‌​​‌ ​​‌​‌​ ​​​‌​‌ ​​​‌‌‌ ​​‌‌‌‌ ​​‌‌​‌‌ ​​​‌‌​ ​‌​​‌‌ ​‌​‌​‌​ ​‌‌​‌‌​ ​‌‌‌​‌‌ ​​‌‌‌‌ «Потому я и стал чудовищем, что хотел поставить себя превыше Закона! Никакой вражды я к Государю не питал, ничего личного — просто хотел испытать свою силу, показать всем, что я могу даже с Государем сделать что хочу! Кружил над дворцом, пугал Государя и радовался собственной лихости — пока не вонзилась в меня стрела Ёримасы и не грянулся я оземь, и вся сила из меня не вышла. Лежу, умираю в слабости и позоре, а тем временем главный советник выносит Ёримасе Государево пожалование — клинок Львиного Царя, и тот его принимает почтительно, и стихи читает, и все его ещё и за стихи хвалят! Вся слава, и награда, и честь достались ему, а не мне! А меня забросили в челнок и сплавили подальше вниз по реке. И вот теперь я плаваю вверх и вниз по этим водам, и пытаюсь грести, но челнок меня не слушается, и так — из ночи в ночь, без конца, а когда заходит луна и светает, то меня даже не видно становится! Горе мне, горе!»​‌‌​‌‌​»       Ребята медленно вернулись на свои места и уставились друг на друга.       — Как-то… Не состыковывается то, что ​‌​‌‌‌‌‌​‌мы только что прочли, с тем, что рассказала Стефани, — неуверенно произнесла Сара, — вам так не кажется?       Остальные кивнули.       — Может, ты что-то не так поняла? — В тон ей спросила Кэнди.       Сара вновь пожала плечами. Сложно было понять как-то иначе рассказ Стефани, девушка была максимально подробна в описаниях. И нуэ, который по сути, если они правильно поняли легенду, больше напоминал трикстера — то есть мелкого пакостника — ну никак не мог кошмарить детей в лабиринте, пожирая их души.       — Если только… — Кэнди закусила губу, нерешительно глядя на остальных.       — Если только что? — Поторопил её Дерек, так как Кэнди замолчала, не договорив.       — Какова вероятность, что нуэ объединился с кем-то, кто пожирает души, оставляя ему лишь физическую оболочку, из которой он продолжает в своё удовольствие вытягивать жизненные силы, не беспокоясь о том, что жертва покинет ареал его охоты?