Исцеление любовью

— Вот, полюбуйтесь! Я поднимаю голову и застываю солняным столпом. Из зеркала на меня смотрит опустившийся небритый мужчина с мешками под налитыми кровью глазами. Ненавистное лицо моего отца-пьяницы. — Для этого я вытаскивал вас с того света? — с горечью бросает Ферруччи. — Пожалуйста, уйдите, Джованни, — цежу я сквозь стиснутые зубы, — обещаю, что завтра приду к вам с извинениями, а сейчас мне необходимо побыть одному. — Клянётесь, что не натворите глупостей? — пристально смотрит он мне в глаза. — Все глупости, какие только можно, я уже натворил, — не отводя взгляда, отвечаю я, — не волнуйтесь. Со мной всё будет в полном порядке. Клянусь вам! Ферруччи скептически качает головой, но тем не менее убирает руку и отпускает мое плечо. — По-моему, вам просто противопоказано одиночество, — тяжело вздыхает он. — И свобода, — добавляю я, когда он растворяется в воронке аппарации. — Может, Тёмный Лорд и Дамблдор были не так уж и не правы, когда держали меня на коротком поводке? — спрашиваю я у своего отражения. Зачарованное зеркало благоразумно молчит. Впрочем, не я ли совсем недавно грозился разбить его, устав выслушивать нелицеприятные замечания по поводу собственной внешности. Около часа я отмокаю в ванной и выбираюсь из неё, уже когда вода становится ощутимо прохладной. В голове заметно проясняется, хотя к антипохмельному я даже не прикасаюсь. Применив бреющие чары и убедившись, что уже чуть меньше похожу на покойного родителя, я отправляюсь на кухню. Мерлин, почему здесь так грязно?! Ах да, я же сам пару недель назад рассчитал свою домработницу. Не хотел, чтобы она как-нибудь застала меня в таком скотском состоянии. Надо будет завтра же аппарировать в небольшую деревушку в окрестностях Белладжо, где по соседству с магглами живет несколько волшебных семей, и попросить Марию вернуться. Приняв это решение, я начинаю непримиримый бой с имеющимся в доме спиртным: выливаю в раковину всю имеющуюся в доме граппу, — вино с некоторых пор я не употребляю вовсе, — а пустые бутылки уничтожаю с помощью Инсендио. Это всё, конечно, замечательно, но что случится, если на меня, несмотря на данное Ферруччи обещание, вновь нахлынет невыносимая хандра или замучают кошмары, от которых, по моему горькому опыту, не спасает даже проверенное временем зелье Сна без сновидений? — Нет, — тихо говорю я сам себе, — тут требуется нечто гораздо более надёжное. Нечто, не позволяющее мне сорваться при любых условиях. И тут мне на глаза попадается широкий кожаный браслет, забытый Марией на столешнице. Я беру его в руки, рассеянно кручу в пальцах, а в голове сама собой складывается идея артефакта, способного навсегда отучить любого от злоупотребления спиртным. * * * На следующий день, безропотно выслушав справедливые упреки Франчески о том, что нельзя заставлять пожилых людей так волноваться, я делюсь с Джованни намётками своей идеи. — Я собираюсь попробовать зачаровать браслет, подобный этому, таким образом, чтобы навсегда отучить от пьянства того, кто его наденет. — Интересная мысль, — хмыкает Ферруччи, — но ведь для этого потребуются немалые познания в артефакторике. Вы уверены, что вам по силам подобная затея? Может, лучше обратиться к профессиональному артефактору? — Во-первых, базовые знания у меня имеются, — парирую я, — в юности я увлекался этой наукой, но потом всё же предпочёл зелья и Тёмные искусства. Так что, полагаю, если освежу память и прочту несколько серьёзных трактатов по артефакторике, то сумею справиться с этой задачей. А во-вторых, — невесело усмехаюсь я, — мне просто необходимо занять мозг чем-то достаточно серьёзным, иначе ничем хорошим это для меня не кончится. — Это, бесспорно, сильный аргумент, — кивает Ферруччи. — В любом случае, вам потребуется помощник. Вы ведь наверняка станете испытывать ваше творение на себе? — дальновидно замечает он. — А мне уже не привыкать вытаскивать вас из-за Грани. Так что можете рассчитывать на меня. — Даже не вздумайте, вы оба! — всплёскивает руками Франческа. — Испытывать на себе неопробованный артефакт! А если случится непоправимое? Джованни, ну скажи же ты ему! — Дорогая, не вмешивайся в дела, которые выше твоего понимания! — не повышая голоса, отвечает Джованни. — Работа учёного предполагает определённый риск. Следуй все твоей логике, и у нас не было бы ни «Волчьего противоядия», ни «Феликса Фелициса», да и обыкновенный порт-ключ наверняка так и остался бы предметом мечтаний. Так что я всецело поддерживаю Северуса, то есть, конечно, Армандо, — полагаю, теперь лучше называть вас так? — Да, — усмехаюсь я, — мне следует привыкать к новому имени. А что касается браслета, вы ведь не откажетесь сопроводить меня в приличную книжную лавку? И не беспокойтесь так, Франческа, я не приступлю к созданию артефакта раньше, чем как следует не вспомню теорию. * * * В течение двух месяцев я, вновь почувствовав себя студентом, ежедневно занимаюсь артефакторикой. Читаю толстенные фолианты, купленные в лучшей книжной лавке Флоренции, и периодически вспоминаю, какой неподдельный восторг испытал, переступив порог этого царства знаний. С виду ничем не примечательный магазинчик внутри оказывается чуть ли не безграничным. Ещё ни разу в жизни я не сталкивался с подобным применением заклятия невидимого расширения. Повсюду, куда не кинешь взгляд, тянутся бесконечные полки с книгами, а стеллажи уходят под потолок высотой с небольшой собор. — Вижу, что вы у нас впервые, — откуда-то из необъятных глубин магазина лихо выезжает приставная лесенка, на ступенях которой стоит немолодой черноволосый мужчина в круглых очках, отдаленно напомнивший мне Поттера-старшего. — Да, это мой племянник, синьор Армандо Нери, — представляет меня Ферруччи. — Армандо интересуется артефакторикой и хотел бы приобрести у вас несколько последних трудов на эту тему. — Превосходно! — деловито кивает продавец, угадав во мне серьёзного покупателя. — Недавно мы получили поистине бесценный фолиант, — он крепче хватается за лесенку, которая быстро несёт его вдоль длиннющего стеллажа. — Вот, — возвращается он и кладет передо мной книгу, чью обложку украшает хорошо знакомое мне лицо. — Посмертное издание знаменитого профессора Альбуса Дамблдора. Мы с Ферруччи переглядываемся. — Единственный имеющийся у нас экземпляр, — поясняет тем временем продавец, — правда, к сожалению, он на английском языке. Просто ещё не успели перевести на итальянский. — Не страшно, — быстро говорю я, пожирая глазами книгу, — я в совершенстве владею английским. — Вот и отлично! Хотите выбрать что-то ещё? Часа через два мы с Джованни выходим из лавки, нагруженные свёртками. Памятуя свой предыдущий отрицательный опыт общения с итальянскими лавочниками, я предусмотрительно забираю покупки с собой. Мне не терпится развернуть книгу и углубиться в чтение книги Альбуса — я, разумеется, знал, что он — прекрасный артефактор, но никогда не предполагал, что он писал труды на эту тему. Вот «12 способов применения крови дракона» — иное дело. В своё время её чуть ли не наизусть выучил. Ферруччи, обладающий поистине невероятным чувством такта, отказывается от чая и растворяется в подпространстве, не забыв предупредить меня об очередном воскресном обеде. Оставшись один на один со своим сокровищем, я завариваю себе крепкий кофе, опускаюсь в удобное кресло в гостиной — вечерами на террасе уже прохладно — и... прихожу в себя лишь под утро, проглотив не менее половины книги. Работа, сопровожденная схемами и иллюстрациями, написана столь легко и увлекательно, что я без малейших усилий запоминаю магические плетения, однако проходит не менее двух месяцев, прежде чем я чувствую себя готовым к созданию собственного артефакта. В этой, не терпящей приблизительности науке, достаточно ошибиться всего один раз, и предмет из полезного станет смертельно опасным. * * * Несмотря на всю теоретическую подготовку и горы перелопаченной литературы, первое испытание браслета проходит не так успешно, как мне хотелось бы. По настоянию Джованни эксперимент мы ставим у него дома. — Если что-то пойдёт не так, у меня под рукой хотя бы будет полный набор лекарственных зелий, — непререкаемым тоном заявляет он. — В среду Франческа собирается к внукам в Пизу, и нам никто не помешает. Мне хочется возразить, что при желании он может принести ко мне всё необходимое, но в результате соглашаюсь: в конце концов, я слишком многим ему обязан, и если он так настаивает, то спорить попросту нет никакого смысла. В назначенный день ровно в полдень я появляюсь на пороге виллы Ферруччи. Сказать, что я волнуюсь, это не сказать ничего: если артефакт сработает немного сильнее, чем я предполагаю, у меня есть все шансы отправиться прямиком на встречу с Альбусом. — Ну что, готовы? — интересуюсь преувеличенно бодрым голосом. Вместо ответа Джованни красноречивым жестом указывает на выставленные в ряд фиалы с зельями. Я усаживаюсь на диван, надеваю на руку браслет и активирую его каплей собственной крови. В книге Альбуса, этого ярого противника кровного колдовства, этому разделу магии была посвящена, тем не менее, целая глава. Артефакт словно освещается изнутри мягким светом, который постепенно бледнеет и гаснет, а затем браслет сливается с моей кожей. — Кажется, пока всё идет по плану! — позволяю себе улыбнуться я. — Фестралов по осени считают, — глубокомысленно замечает Ферруччи. — Не боитесь? — он наливает мне рюмку граппы. — Боюсь, — честно отвечаю я, залпом опустошая рюмку, — но наука требует жертв. С минуту ничего не происходит. Я уже начинаю думать, что допустил ошибку, и артефакт не сработает, и в этот момент меня буквально сгибает пополам от нечеловеческой боли. Перед глазами всё меркнет, и я проваливаюсь в темноту. * * * — Кажется, я слегка переборщил, — первое, что я могу членораздельно произнести после того, как меня целый час практически беспрерывно тошнит. — Слегка?! — возмущённо фыркает Ферруччи. — Да я вас пять часов с того света вытаскивал! Я бросаю взгляд на окно, за которым сгущаются вечерние сумерки. — Выпейте! — Джованни приподнимает мою голову и помогает принять зелье, — судя по вкусу, очищающее. — Нет-нет,— слабо протестую я, — не могу больше! — Ещё как можете! — строго произносит мой мучитель. — Необходимо очистить организм от спиртного. — Но ведь я уже... — чувствуя подступающую тошноту, хриплю я. — А браслет показывает, что ещё нет! — он красноречиво смотрит на мою руку, на которой слабо светятся очертания артефакта. — Насколько я понимаю, в обычном своём состоянии он должен быть незаметен. Еще полчаса пытки очищающим, и браслет снова сливается с моей кожей. — Работает! — слабо улыбаюсь я, делая безуспешную попытку сесть. От слабости всё тело превратилось в желе, а язык еле ворочается во рту. — Смотря какую вы поставили перед собой цель. Если убить незадачливого пьяницу — то да, можно сказать смело: браслет работает. Если же вы всего лишь хотите отлучить его от бутылки, тогда, друг мой, вам придется ещё повозиться с этой вещицей. Хотя идея, несомненно, отличная. — Ну что ж, — тяжело вздыхаю я, — значит, буду доводить его до ума. * * * Второе испытание браслета мы с Ферруччи проводим незадолго до Рождества. В отличие от первого эксперимента, едва не отправившего меня за грань, сейчас от боли, до жути напоминающей Круцио, я «всего лишь» на пару часов теряю сознание, а потом несколько суток страдаю от сильных мигреней и противной ломоты во всем теле. Несмотря на то, что я в целом доволен результатами, Ферруччи считает, что мой артефакт следует доработать. — Ваш болевой порог крайне высок, Северус, — объясняет он мне, — далеко не каждому человеку под силу выдержать подобное. Вы же не хотите, чтобы ваш артефакт убил кого-нибудь, а это запросто может случиться, если оставить всё как есть. — Вы правы, — соглашаюсь я с ним, — к счастью, для большинства волшебников, в отличие от меня, им не доводилось почувствовать на собственной шкуре гнев Тёмного Лорда. После стольких Круцио начинаешь относиться к боли философски и радуешься, что тебе вообще удалось выжить. — М-да, — вздыхает Ферруччи, — этот ваш Тёмный Лорд был пострашнее сицилийской мафии, которой тут принято пугать магглов. Вы полагаете, что вам удастся в одиночку доработать браслет? Если нет, я поговорю со своим знакомым артефактором. Он с удовольствием вам поможет. — Спасибо, Джованни, но нет, — качаю я головой, — мне кажется, я знаю, к кому следует обратиться. Уверен, в послевоенной магической Британии мою разработку оценят по достоинству, — конечно, после того, как ее доведут до ума в Отделе тайн. — Значит, вы всё-таки решили вернуться на родину? — с оттенком печали в голосе интересуется Ферруччи. — Жаль. Нам с Франческой будет очень не хватать вашего общества. — Не беспокойтесь, друг мой, — горько усмехаюсь я, — в Англии я уже полгода считаюсь мертвым. О том, что дело, мягко говоря, обстоит не совсем так, знает лишь жена моего старого школьного приятеля — Нарцисса Малфой, которую я поддерживаю морально и материально, поскольку её муж отбывает срок в Азкабане, и министр магии Кингсли Шеклболт. У обоих передо мной долг жизни, поэтому в их молчании я полностью уверен. Кроме них о том, что я жив, не известно никому. Так что мне абсолютно не для кого и незачем воскресать. После того, как Кингсли даст добро на моё сотрудничество с Отделом тайн, я отправлюсь в Англию под именем Армандо Нери и, естественно, под чужой внешностью, а завершив работу над браслетом, вернусь сюда. Не думаю, что это займёт долгое время. Так что вы с Франческой даже не успеете по мне соскучиться. — Делайте, как считаете нужным, Северус, — Ферруччи отечески треплет меня по плечу, — убеждён, у вас всё получится. А ещё было бы неплохо, если в Англии вы наконец встретили бы достойного человека. Неважно, женщину или мужчину. Да-да, несмотря на рассказанную Альбусом историю вашей любви к той магглорожденной девушке, я догадался о ваших предпочтениях, — усмехается он, глядя на мое ошарашенное лицо. — Вы ещё так молоды и просто обязаны устроить свою жизнь. Поверьте старому многоопытному человеку, доживающему свой век. Одиночество еще никого не доводило до добра.