Исцеление любовью

Встреча в Отделе тайн проходит удачнее некуда. — Не представляете, как вы вовремя появились, синьор Нери! — трясет мою руку начальник отдела — мой бывший студент-когтевранец, выпустившийся с отличием лет десять тому назад, — больница святого Мунго уже несколько месяцев как сделала запрос на универсальное средство, способное в короткий период отучить человека от выпивки... Нет, не подумайте, что все англичане сплошь пьяницы, — краснеет он, — просто... вы, наверное, в курсе, что происходило у нас годом ранее? — Да, мне отлично это известно, — киваю я, — рад, что мое изобретение может вам пригодиться. — Еще как может! — расцветает невыразимец. — У нас в разработке находится несколько зелий, но у них масса тяжелых побочных эффектов, которые пока не удалось устранить, да и вкусовые качества оставляют желать лучшего. Пить такую немыслимую гадость несколько недель подряд, — а именно на такой срок рассчитан курс лечения, — вряд ли кто-нибудь согласится. А ваш артефакт... — Пока еще тоже далеко не панацея, — усмехаюсь я, — я дважды испытывал его на себе и дважды получил магический откат невиданной силы. Так что без вашей помощи использовать эту безделушку сможет только потенциальный самоубийца. — Испытывали на себе?! — невыразимец уважительно смотрит на меня. — Вы — отважный человек! Мы в подобных случаях тестируем нововведения на приговоренных к пожизненному заключению в Азкабане Пожирателях смерти. От этой мрази все равно никакого толку, — с ненавистью выплевывает он, — пусть хоть немного послужат обществу, которое пострадало от их преступлений! А ваш артефакт мы непременно усовершенствуем, — моментально успокаивается он, и я понимаю, что выпад против моих бывших коллег-Пожирателей был, разумеется, не случайным. Этот молодой ученый почти наверняка потерял кого-то близкого в последней войне. * * * Мои догадки подтверждаются буквально час спустя, когда мы с Кингсли покидаем отдел тайн, договорившись о том, что работа над артефактом начнется с завтрашнего утра. — Не обижайся на Билла, — тяжело вздыхает Кингсли, — у него есть веская причина ненавидеть Пожирателей смерти. Его сестру с мужем и детьми убили зимой 1998 года во время одного из рейдов на небольшое поселение неподалеку от Борнмута, где бок о бок проживали маги и магглы. — Да, я отлично помню, что предупреждал Орден о готовящемся нападении! — с горечью выплевываю я. — Но вы тогда, кажется, успели спасти всех... — Почти всех, — уточняет Кингсли. — Пожиратели появились чуть раньше указанного тобой времени и успели поджечь Адским пламенем два коттеджа... — Ясно, — прерываю я его, — уточнять, что произошло дальше, нет никакого смысла. И все же, как бы ни была велика вина моих бывших соратников, испытывать на них непроверенные зелья, это... — Я не могу подобрать слово и просто молча качаю головой. В мозгу тотчас вспыхивают картины из моего собственного прошлого. Корчащиеся в агонии, истекающие кровью магглы. Мои личные жертвы. Те, на ком по приказу Темного Лорда я испытывал различные экспериментальные зелья. — Не слишком этично. Я понимаю, — заканчивает за меня фразу Кингсли, — но иного выхода я не вижу. Кроме того, мы строго следим за состоянием заключенных, и в случае чего наготове всегда находится дежурный колдомедик с универсальным антидотом. — Да-да, — зло усмехаюсь я, вспоминая молодого целителя-практиканта, вызванного ко мне по личному требованию Грозного Глаза на третий день заключения в Азкабане. Тот, вероятно, опасался, что его особо ценный свидетель попросту не доживет до суда. До сих пор в ушах отдается полный презрения голос колдомедика, грубо разжавшего мне сведенные судорогой челюсти и влившего в рот укрепляющее: «Эта мразь отказывается есть. Если вам так необходимо, чтобы он не пропустил романтическое свидание с дементорами, советую кормить его насильно, аврор Грюм. Иначе есть все шансы, что он у вас окочурится». — Пообещай мне, что позволишь мне испытывать браслет на себе, — говорю я, глядя прямо в глаза Кингсли, — иначе сделка отменяется. — Обещаю! — кивает он. * * * Тем же вечером, на пару часов освободившись от чар гламура, я ужинаю в компании Нарциссы Малфой. — Извини, что принимаю тебя так скромно, — сокрушается она, выставляя на стол пережаренную курицу с плохо пропеченным картофелем, — я пытаюсь научиться готовить, но пока безуспешно. Представляю себе Нарциссу у плиты и с трудом, только из огромного уважения к этой женщине, сдерживаю улыбку. Леди Малфой на кухне! Какая ирония! Судьи Визенгамота дорого бы отдали за то, чтобы посмотреть на дело рук своих: ведь это по их решению всех домовых эльфов Малфой-Мэнора передали в распоряжение нынешнего директора Хогвартса — Минервы Макгонагалл. — Очень вкусно, — не моргнув глазом вру я, отрезая небольшой кусок жесткого, как подошва, мяса, — у тебя прекрасно получается. — Можешь не обманывать меня, — с грустной улыбкой Нарцисса собирается налить мне бокал вина. — Что-что, а готовить за эти месяцы я так и не научилась. — С твоего позволения я буду только воду, — я накрываю бокал ладонью. — Как пожелаешь! — пожимает плечами она. — Тогда и я, пожалуй, не стану. Она подходит к двери в кабинет Люциуса, куда по ее просьбе аппарировал я, и обновляет запирающие и заглушающие чары. — Не стоит, чтобы Драко видел тебя здесь. Правда, сомневаюсь, что он покинет свою комнату — с ним в последнее время нечасто такое происходит, но вдруг... Я вспоминаю скандал, устроенный Перси Уизли в кабинете Шеклболта, и, кажется, начинаю понемногу прозревать. — Ты не писала мне, что с Драко творится неладное. — А зачем? — бесстрастно осведомляется она. — Ты все равно не сумел бы ему помочь. Я и так безмерно благодарна тебе за деньги... Без них мы вряд ли бы продержались. — Все настолько плохо?— с тревогой спрашиваю я. — Все гораздо хуже, чем ты можешь себе вообразить, — Нарцисса зябко поводит плечами, точно ей холодно. — Пока в доме творился весь этот ужас, Драко старался держаться и не раскисать. Разумеется, у него иногда были срывы, истерики. Особенно по ночам. Я старалась, чтобы ни Темный Лорд, ни Белла этого не заметили, и постоянно пичкала Драко зельем Сна без сновидений... Боялась, что иначе они услышат его крики... — Мерлин, Нарцисса, ты ведь не могла не знать, что это зелье вовсе не так безвредно, как кажется! — восклицаю я. — Оно вызывает привыкание и массу других побочных эффектов. Им ни в коем случае нельзя злоупотреблять! Почему ты не обратилась ко мне? Я бы... — Ты был занят делами Хогвартса, почти не появлялся в мэноре, да и Люциус решил, что так будет лучше для Драко. Чтобы не ставить тебя в известность, мы обращались к твоим конкурентам. Зелья делали его менее... чувствительным, а с учетом того, что тут происходило... — А я-то, болван, полагал, что Драко проявляет такую стойкость и спокойствие потому, что смирился и начал принимать все как должное, — с горечью произношу я. — Драко — превосходный артист. Он научился притворяться, — тихо говорит Нарцисса, — мы все были вынуждены научиться. Чтобы выжить в этом аду. Приезжая на каникулы, он ничем не выдавал, как ему страшно и противно находиться в родном доме, дышать одним воздухом с чудовищем, способным уничтожить всех нас в одну секунду. Как-то сразу после Рождества он сказал, что у него кончилось зелье Сна без сновидений. Я удивилась, потому что к его прибытию закупила ровно двенадцать флаконов — по одному на каждый день. Однако, по утверждению Драко, обычная доза ему уже не помогала... Разумеется, мне пришлось приобрести еще, я ведь не хотела, чтобы он мучился от кошмаров... — И сколько он принимает теперь? — ледяным тоном интересуюсь я, не слишком вежливо прерывая ее исповедь. — Три фиала в день, — еле слышно лепечет она. — Наш семейный целитель, который согласился лечить Драко практически бесплатно, пытался уменьшить дозу, но это приводит... — К кошмарам, галлюцинациям, вспышкам немотивированной агрессии, попыткам навредить себе и другим, — завершаю я за нее. Нарцисса закрывает лицо руками и съеживается в кресле. Ее плечи вздрагивают от беззвучных рыданий. Я снова вспоминаю неприятную сцену в кабинете Шеклболта. Интересно, а Поттер знает о тяжелейшем душевном и физическом состоянии его бывшего школьного недруга или, включив Драко в реабилитационную программу, он действовал, повинуясь исключительно интуиции? А может, все дело в солидарности прошедших ужасы войны мальчишек? И неважно, по какую сторону баррикад они оказались? — Неделю назад к нам заходил Гарри Поттер, — словно услышав мои мысли, глухо произносит Нарцисса, — справлялся о состоянии Драко, хотя, если честно, и сам выглядит неважно. Бедные дети! — всхлипывает она. — Поттер сказал, что есть какая-то программа помощи таким, как Драко... Сказал, что непременно добьется того, чтобы Драко включили в эту программу. Проблема лишь в том, что сам Драко категорически отказывается. Он ни с кем не желает общаться, никого не желает видеть. Гарри пробовал уговорить его, но Драко... Он впал в бешенство и едва не разнес комнату стихийной магией. Требовал вернуть ему палочку, чтобы проклясть Гарри, а заодно любого, кто попробует заикнуться о помощи от Министерства, заключившего в Азкабан его отца. Гарри, конечно, уверяет меня, что не отступится и не оставит Драко в таком состоянии, но я... Я не знаю, что мне делать, Северус! — снова плачет она. — Я теряю единственного сына! Я чувствую себя ужасно неловко. Честно признаться, я не мастер утешать рыдающих женщин. В Хогвартсе с этой обязанностью прекрасно справлялись Дамблдор и Флитвик, а слезы моих собственных студенток никогда меня не трогали. Однако нельзя вот так сидеть истуканом и смотреть, как плачет несчастная одинокая женщина. Тем более что у меня имеется средство ее утешить. Я придвигаю кресло поближе и осторожно отвожу от лица руку Нарциссы. — Послушай, все не так страшно, как тебе кажется, — негромко говорю я, — практически от любого отравления зельями можно найти антидот. А если его не существует в природе... ты как-никак говоришь с довольно неплохим — даже по меркам Темного Лорда — зельеваром. — Ты сумеешь помочь Драко? — на ее бледном заплаканном лице вспыхивает слабое подобие улыбки. — Непременно, — киваю я, — в моем распоряжении с завтрашнего дня — превосходная лаборатория. Обещаю, что уже через несколько недель в состоянии Драко наступит серьезное улучшение. * * * На следующий день во время подписания договора с Отделом тайн, включающего в себя Обет о неразглашении, я прошу у Кингсли разрешения воспользоваться лабораторией при Министерстве. Разумеется, я в любом случае собираюсь выполнить данное Нарциссе обещание, просто в случае отказа Шеклболта зелье придется варить в моем старом доме в Коукворте, при одном воспоминании о котором меня всего передергивает от отвращения. К счастью, Кингсли моментально соглашается, вскользь упомянув, что должность начальника лаборатории еще не занята. Даже не прибегая к легилименции, я вижу, что он готов потакать практически любым моим прихотям, лишь бы я перебрался обратно в Англию и согласился занять эту вожделенную должность. Пусть и под чужой личиной. В конце концов, выпускники Болонского магического университета тоже на дороге не валяются. А у меня — благодаря стараниям Ферруччи — еще и диплом с отличием. День пробегает практически незаметно. В течение почти восьми часов мы с двумя невыразимцами, до окончания проекта назначенными моими личными ассистентами, анализируем сложнейшее магическое плетение браслета. Несмотря на свою молодость, они оба прекрасно разбираются в артефакторике, и к вечеру им уже практически ясно, какие именно ошибки я допустил. — Думаю, с вашей помощью дело быстро пойдет на лад, — с истинно итальянским оптимизмом и беспечностью заявляю я. — Не уверен, что получится быстро, — скептически хмыкает Майкл. Так, по крайней мере, мне его представил начальник Отдела тайн. В действительности «Майкла» зовут Реджинальд O'Коннол, — тихий, но тем не менее неимоверно талантливый мальчишка с Пуффендуя. Но ведь и мое имя не Армандо Нери, так что ничего страшного. — Вы создали очень сложный артефакт, настраивающийся на личную магию волшебника. Работать с такими предметами невероятно интересно, но также и крайне трудно: одно неверно выполненное плетение — и надевший его человек может погибнуть от болевого шока. — Да, признаться, во время испытаний ощущения у меня были, мягко говоря, не из приятных. А так как мы с министром Шеклболтом договорились, что тестировать браслет вы станете на мне и ни на ком ином... — я откашливаюсь, невольно вспоминая предыдущий опыт работы с артефактом, — в общем, я рассчитываю на вас и вашего коллегу. — Сделаем все возможное, синьор Нери, — с важным видом кивает Джон, точнее Лестер Дингл — племянник хорошо знакомого мне по Ордену Феникса Дедалуса Дингла. — Мистер Шеклболт по окончании рабочего дня распорядился показать вам лабораторию, если вы, конечно, не слишком устали. — Мистер Шеклболт очень любезен, — усмехаюсь я. — Так же, как и вы. На миг на серьезном лице «Джона» появляется совершенно мальчишеская улыбка. Интересно, как бы мои ассистенты отреагировали, если бы узнали, что перед ними — их бывший профессор зельеварения? С другой стороны, вряд ли у этих двоих могли бы возникнуть хоть малейшие претензии на мой счет: несмотря на жесткий — да, пора уже это признать! — стиль преподавания и предвзятое отношение к некоторым ученикам, в целом большинство моих студентов достигали за время обучения весьма пристойных результатов. И «Джон» с «Майклом» — не исключение. Моими стараниями оба получили на ЖАБА «Выше ожидаемого» по зельеварению, а теперь работают в одном из самых престижных отделов Министерства магии. * * * В лаборатории я застреваю еще на три часа. Антидот к зелью Сна без сновидений довольно труден в изготовлении, а мне ведь еще предстоит добыть несколько капель крови Драко. Впрочем, уверен, что с этим ингредиентом проблем не возникнет. Насколько я в курсе, в Министерстве принято брать кровь у подследственных. Это не афишируется, но кровная магия используется в финальной стадии наложения ограничений на волшебную палочку. А Драко с Нарциссой какое-то время пребывали в статусе подозреваемых. Так или иначе, сегодня я всего лишь изготовил основу для будущего зелья. Теперь оно должно настояться около недели, и лишь потом можно будет приступать к следующему этапу. Перелив прозрачную жидкость в защищенный чарами неразбиваемости фиал, я покидаю лабораторию. Перед тем, как запереть заклинанием дверь, бросаю взгляд на большие старинные часы в виде солнца. Почти полночь! Ничего себе! А ведь завтра я договорился встретиться с «Джоном» и «Майклом» ровно в восемь! Не страшно! За время ничегонеделания в Италии я, кажется, выспался на всю оставшуюся жизнь. Лифт, погромыхивая решетками, несет меня к Атриуму. Кроме меня, в Министерстве, наверное, нет ни единой живой души. На втором уровне лифт неожиданно останавливается. Просто на всякий случай я чисто инстинктивно набрасываю на себя чары отвлечения внимания. Дверь ползет в сторону, и я на мгновение забываю, как дышать: передо мной стоит Гарри Поттер.