Исцеление любовью

Дверь ползет в сторону, и я на мгновение забываю, как дышать: передо мной стоит Гарри Поттер. Забыв, что на мне Чары отвлечения внимания, я вжимаюсь в стену лифта, но он, разумеется, даже не смотрит в мою сторону. Зато я не могу оторвать от него глаз. И то, что я вижу, мне крайне не нравится. Разумеется, я понимаю, что после многочасового рабочего дня, проведенного почти наверняка в бесконечных препираниях с Перси Уизли, человек просто не может выглядеть бодрым и счастливым. Однако у Поттера не просто усталый вид. Он выглядит измученным и каким-то потерянным. Словно ребенок, заблудившийся в лесу ночью. В обращенном куда-то мимо меня взгляде — тоска и боль. Под глазами залегли глубокие тени. Плечи ссутулены, точно на них давит непосильный груз, а когда он застегивает ворот мантии, я замечаю, как мелко дрожат его пальцы. Он явно не производит впечатление довольного жизнью человека. Лифт останавливается. Поттер тяжело вздыхает, точно ему не хочется покидать Министерство, и направляется к камину. Вспышка зеленого пламени, и я остаюсь один в Атриуме. Позади журчит вода в восстановленном фонтане Волшебного Братства. Я подхожу к нему, зачерпываю немного ледяной воды и брызгаю в лицо, чтобы хоть немного успокоиться. Хотя какое там успокоение?! Встреча с Поттером... с Гарри в одно мгновение сеет хаос в моей только-только успокоившейся душе. Мне хочется снять чары Гламура, немедленно аппарировать на площадь Гриммо — наверняка Поттер обосновался в особняке своего дорогого крестного — и поговорить с ним. Понять, что происходит. Отчего у него вид тяжелобольного человека и мертвый, потухший взгляд. Куда смотрят его мордредова будущая жена и друзья?! Я уже готовлюсь назвать координаты для аппарации, но в самый последний момент останавливаюсь. Я представляю себе лицо Поттера, когда я собственной персоной возникну на пороге Блэк-хауса — если он, конечно, не хлопнется в обморок при виде ожившего мертвеца. — Что вы здесь забыли, сэр? — наверняка поинтересуется он после первого шока, — зачем встали из могилы? Там вам самое место! А я, как вы уже могли заметить, уже взрослый и не нуждаюсь в вашей опеке. Я в нерешительности стою возле огромных каминов. Нет. Глупо пытаться вызвать Поттера на откровенный разговор. Для этого придется слишком многое ему объяснять, а я не желаю, чтобы о моем чудесном спасении знал кто-либо еще помимо Малфоев и Шеклболта. «Наверняка Поттер просто замотался на службе, — успокаиваю себя. — Я ведь и сам видел, с кем ему приходится иметь дело. А я тоже хорош! Навоображал себе ужасов только потому, что у Поттера усталый вид. Можно подумать, после шестнадцати часов на ногах я сам выгляжу намного лучше!» * * * Окончательно успокоиться мне удается лишь под утро. Несмотря на физическую измотанность, едва я касаюсь головой подушки, сонливость исчезает как по волшебству. Несколько часов кряду я лежу с закрытыми глазами и пытаюсь уговорить себя, что у Поттера все в порядке. Вероятно, в конце концов усталость берет свое, и я засыпаю так крепко, что бедняге Тому приходится с четверть часа стучать в дверь моего номера. Я ненавижу опаздывать, так что позавтракать я уже не успеваю. Ничего, в обеденный перерыв аппарирую в кафе Фортескью. Впрочем, нет. После того, как Флориана убили, кафе, насколько я помню, так и стояло закрытым. Ладно, сейчас это совершенно неважно. Надеюсь, хоть чашку кофе невыразимцы сумеют мне предложить. Отвыкнуть от алкоголя мне удалось весьма успешно, но отказаться от кофе — выше моих сил. Надежды оказываются не напрасными. В Отделе тайн внезапно обнаруживается настоящая маггловская кофемашина, которую местные умельцы довели до ума, и теперь она работает без помощи электричества. Пока я наслаждаюсь изумительным напитком, появляется «Джон». В руках у него картонная коробка, явно из кондитерской. — Вот, попробуйте, синьор Армандо! — он снимает крышку, и мне в ноздри ударяет соблазнительный аромат свежайшей выпечки, — таких круассанов вы наверняка не пробовали, если, конечно, не бывали в Париже. — Белиссимо! — восхищенно качаю головой я, надкусывая горячий круассан с белым шоколадом. — Знал, что вам понравится! — с гордостью, точно он лично испек этот маленький кондитерский шедевр, отзывается «Джон». — Это из самой знаменитой кофейни в нашем магическом квартале. К сожалению, пару лет назад во время войны хозяина кафе — Флориана Фортескью — убили Пожиратели смерти. Однако несколько месяцев назад его сын решил возродить семейное дело, и вот — результат перед вами! — Вообще-то Дориан Фортескью не сам принял такое решение, — отрывается от своего круассана «Майкл», — я не так давно разговорился с ним, так он рассказал, что заново открыть кафе его уговорил Гарри Поттер. — Поттер? — искренне удивляется «Джон», — а он-то здесь причем? — Газеты надо читать, а не сплошь журналы по артефакторике, — усмехается «Майкл», — Поттер же создал комиссию при министерстве и помогает тем, кого обошли при распределении пособий. Вот как раз таким, как Дориан, которого сочли достаточно обеспеченным. Вот только не учли, что наличие галлеонов на счету в Гринготсе — это одно, а апатия и нежелание что-либо делать — совсем иное. А Поттер... Он, наверное, нашел подход к Дориану или тот не посмел отказать национальному герою. Я снова чувствую прилив гордости. Уже не первый раз я слышу, что Гарри, вместо того чтобы спокойно почивать на лаврах, бросился помогать тем, кого война и мои бывшие коллеги лишили близких, крова, средств к существованию или всего этого вместе взятого. Вот только почему у самого спасителя такой неимоверно несчастный и потерянный вид? Или постоянные пререкания с Перси отнимают у Поттера все душевные силы? — Простите за мою неосведомленность, — вклиниваюсь я в разговор, — я, разумеется, читал о страшных событиях в вашей стране, но в Италии, к сожалению, освещали их довольно поверхностно... На самом деле мне необходимо знать: ценит ли хоть кто-нибудь то, что сделал для волшебников Британии Гарри. А возможно, я просто ищу повод поговорить о Поттере, пусть и с совершенно посторонними людьми. — Поттер — это наша живая легенда, — без тени иронии произносит «Джон», — начнем с того, что, будучи еще совсем крохой, он умудрился не погибнуть от Убивающего проклятья, которое наслал на него темный маг Вол... — снова знакомое придыхание, — Волдеморт. Вероятно, Поттеры сильно ему не угодили, раз он вознамерился уничтожить их всех. Убив отца и мать Гарри, Волдеморт собирался покончить и с ребенком, но тут случилась странная вещь: его собственное проклятие отскочило от Гарри и ударило в него самого. В общем, Волдеморт сгинул. Первая магическая война окончилась, и все были просто счастливы. Одиннадцать лет спустя Гарри поступил в Хогвартс. Я, кстати, отлично помню его распределение: я тогда учился на седьмом курсе. Ничем не примечательный мальчишка в круглых очках. Хотя все вокруг какое-то время просто с ума сходили. Старались нарочно пройти мимо Поттера, только чтобы взглянуть на его шрам в виде молнии, оставшийся в том месте, куда ударила Авада Волдеморта. Потом, года через четыре, начались очень странные вещи. Сперва Поттер выиграл Турнир Трех Волшебников. Я тогда как раз проходил стажировку в магическом Кембридже и не очень следил за событиями, но точно помню, что про Поттера постоянно писали в «Ежедневном пророке». И писали, как ни странно, практически одни лишь гадости. — Да, в тот год, да и на следующий тоже, имя Поттера не сходило со страниц «Ежедневного пророка», — подтверждает «Майкл». — Как только его ни называли. И обманщиком, и сумасшедшим, и безвольной марионеткой Дамблдора. — Но почему? — вполне натурально удивляюсь я, — откуда вдруг такая ненависть, если из-за этого мальчика магическая Британия была избавлена от великого темного волшебника? — Да кто об этом помнил? — с горечью восклицает «Майкл», — Поттер во всеуслышанье заявил, что присутствовал при возрождении Волдеморта. Вот в Министерстве и начали кампанию по его очернительству. Вероятно, нашему тогдашнему министру, Фаджу, было невыгодно, чтобы британские волшебники узнали правду. — А вы лично? — задаю я неудобный вопрос, — чью сторону поддерживали вы? — Честно? Ничью, — пожимает плечами «Джон», — меня в тот период больше всего интересовала учеба. А газет я почти не читаю. — Однозначно, Поттера, — с горячностью отвечает «Майкл», — ведь за ним стоял сам директор Хогвартса Дамблдор, а это — потрясающий волшебник, замечательный директор и очень порядочный человек! «Великий человек — Дамблдор!» — тут же вспоминаю я любимую присказку Хагрида и с трудом удерживаюсь от усмешки. — Как бы там ни было, — продолжает «Майкл», — к концу года Министерство резко сменило курс. Фаджа сместили с должности, его место занял бывший глава аврората Скримджер, а в «Ежедневном пророке» открытым текстом написали, что Волдеморт, к сожалению, возродился. Вот тогда все и началось, — тяжело вздыхает он, — нападения, убийства, страх и ужас повсюду. Нет, все это было и годом раньше, просто не так открыто и, конечно, не в таких количествах. Исчез Флориан Фортескью, потом бесследно пропал мастер волшебных палочек Олливандер. Люди боялись лишний раз выйти из дома... Затем всё вообще покатилось по наклонной. Сначала погиб Дамблдор, а в его смерти обвинили нашего профессора Зельеварения — Северуса Снейпа. Мрачный был тип, я вам скажу, но отличный преподаватель. Требовательный и профессиональный. У меня, если честно, в голове не укладывалось, как он посмел поднять руку на директора, хотя... Но об этом потом. Буквально пару месяцев спустя — кажется, в июле — погиб и Скримджер; лично я уверен, что его убили люди Волдеморта. И пошло-поехало. Снейпа назначили директором Хогвартса. Теперь уже ни для кого не было секретом, что он — Пожиратель смерти и правая рука Волдеморта. Магглорожденным волшебникам предписали явиться в министерство для расследования, при каких обстоятельствах они завладели волшебной палочкой. Мои близкие родственники, как раз из магглорожденных, почти все успели сбежать за границу, кроме двоюродного брата. Его жена ждала ребенка, и они решили пересидеть весь этот кошмар дома. Зря! Кузена поймали во время облав на «грязнокровок», судили и приговорили к тюремному сроку в Азкабане. Больше мы его никогда не видели. Кстати, его жене с близняшками благодаря Поттеру тоже совсем недавно назначили пенсию. «Ежедневный пророк» каждый день печатал все более магглоненавистнические указы, а на первой полосе — непременно колдофото Поттера, которого объявили нежелательным лицом номер один и назначили за его поимку солидную награду. Кстати, где больше полугода скрывался сам Поттер, так никто и не узнал. В «Поттеровском дозоре» — подпольном радио, чьи программы слушал тогда каждый нормальный волшебник — об этом ничего не сообщалось. Ясно было лишь одно: Волдеморт так до него и не добрался. Второго мая прошлого года по радио прозвучали позывные: «Ударила молния». Это означало — Поттер вернулся в Хогвартс, и сражение с Волдемортом и его Пожирателями вот-вот начнется. — Хотите сказать, что вы лично принимали участие в том историческом событии? — с нескрываемым уважением произношу я. — Ну не мог же я отсиживаться дома, как некоторые! — с явным намеком на «Джона» говорит Майкл. — Для того, чтобы драться — много ума не надо, — парирует тот, явно уязвленный в самое сердце, — кроме того, в случае моей гибели о моих родителях некому было бы позаботиться. Твоя родственница полгода ждала помощи от Министерства и получила ее лишь благодаря Поттеру, а если бы он не учредил эту комиссию?! Нет уж, извините. Я привык во всем и всегда полагаться только на себя! — Это дело прошлое, — прерываю я их спор, грозящий перерасти в настоящую ссору. — Мне бы хотелось дослушать и приступить к работе над артефактом. — Да, разумеется, — моментально идет на попятный «Майкл». Джон, явно все еще очень взвинченный, идет налить себе еще чашку кофе. — Я с еще несколькими своими сокурсниками ворвались в Хогвартс, когда битва уже была в самом разгаре. В замке царил настоящий хаос. Повсюду валялись убитые и раненые. Я сам несколько раз чудом едва не угодил под Аваду. Потом бой внезапно прервался, и мы услышали жуткий голос, исходивший, казалось, из самих стен. Волдеморт — а это был, несомненно, он! — обратился лично к Поттеру. Он сказал, что ждет его в течение часа на опушке Запретного леса. Если же тот не явится, то все защитники Хогвартса — мужчины, женщины и дети — будут убиты. Я тогда находился в Большом зале. Помогал перевязывать раненых. Работы навалилось так много, что я и не заметил, когда битва вновь возобновилась. Только на этот раз что-то разительно изменилось. Пожиратели смерти словно выдохлись или потеряли уверенность в себе. Их теснили, брали в плен, убивали, пока в живых не остался лишь один Волдеморт. Я стоял неподалеку от них и слышал, как Поттер говорил Волдеморту о Снейпе. О том, что тот все это время служил Дамблдору, потому что когда-то в юности любил мать Гарри. Я видел страх и растерянность на отвратительном, нечеловеческом лице Волдеморта. А потом они одновременно взмахнули палочками, выкрикнув «Авада Кедавра» и «Экспеллиармус». И тогда произошло нечто невообразимое! Заклятья столкнулись, взвилось золотое пламя, а вслед за этим в воздух взмыла волшебная палочка, вырвавшаяся из рук Волдеморта. В то же самое мгновение они оба упали без движения. Волдеморт погиб на месте, а Поттера забрали подоспевшие колдомедики. Ну, потом, как вы сами понимаете, были пышные похороны погибших. Среди них, кстати, был и Снейп, которого реабилитировали посмертно. В «Ежедневном пророке» опубликовали завещание профессора Дамблдора и все, кто считали Снейпа негодяем и убийцей, поняли, что заблуждались на его счет. Меня, если честно, это очень обрадовало. Хотя Снейпа и называли «Мрачный ужас подземелья» — за глаза, разумеется, в глаза ему сказать подобное осмелился бы лишь законченный самоубийца — я ценил его как преподавателя. Жаль, конечно, что он погиб. Его таланты сейчас очень бы пригодились и тут, в Отделе тайн, и в лаборатории, но жизнь — штука несправедливая. А Поттер теперь вот работает в Министерстве. Вновь ведет непримиримую войну. Только теперь в роли мирового зла выступает заместитель Шеклболта по финансовым вопросам Перси Уизли. Не Волдеморт, конечно, но тоже наверняка умудряется попортить Поттеру немало крови. Майкл замолкает, переводит дух и тянется еще за одним круассаном. — Спасибо за интересный рассказ, — с благодарностью произношу я, думая про себя: «А еще за то, что нашелся хотя бы один студент, ценивший меня как преподавателя!», — а теперь, когда вы так замечательно просветили меня, давайте приступим к работе. Судя по тому, что пережили ваши сограждане, браслет может здесь многим пригодиться.