Исцеление любовью

После довольно продолжительного лирического отступления, в процессе которого я не узнаю никакой новой информации, зато слышу много лестного о себе и Гарри, мы наконец возобновляем работу над артефактом. Напрасно я беспокоюсь, что трения, возникшие между «Джоном» и «Майклом», повлияют на их сотрудничество. Отнюдь! Когда речь идет о работе, да еще такой интересной, забываются все разногласия, и они снова становятся одной командой. Мы вновь и вновь анализируем плетения незримых магических нитей, опутывающих браслет, вычленяя те, которые необходимо подправить. — Кажется, я знаю, в чем тут загвоздка! — восклицает Джон в районе семи вечера, когда кроме нас в Отделе тайн никого уже не осталось. — Вот эти плетения, — он дотрагивается до браслета волшебной палочкой и показывает крошечный сегмент, окрашенный ярко-красным, — следует слегка ослабить, вот эти, — показывает синий участок, — наоборот, усилить, а вот эти, — золотой сегмент, — поменять местами. — И все? — удивляюсь я. Мне казалось, мы провозимся с артефактом минимум неделю, а эти умники со всем справились за пару дней. — Все, — пожимает плечами Джон. — Завтра утром поправим, затем опробуем на каком-нибудь заключенном, и сможете подать заявку на патент в министерскую комиссию, если вы, конечно, не собираетесь делать этого в Италии. — По-моему, мы уже закрыли этот вопрос с вашим начальником: все опыты с браслетом мы будем ставить на мне и ни на ком другом, — стараясь не слишком раздражаться, говорю я, — надеюсь, у вас достаточно квалифицированные целители, и мне сумеют оказать помощь, если все же что-то пойдет не так. Этот пункт не обсуждается! — резко отрезаю я, когда «Джон» открывает рот, вероятно, для того, чтобы возразить. — А кроме того, — добавляю я уже мягче, — патент непременно будет зарегистрирован в Англии, и я непременно впишу в него ваши имена в качестве моих ассистентов. И это тоже не обсуждается! Моя последняя фраза, очевидно, заставляет невыразимцев смириться со странностями их итальянского гостя. Вот только интересно, чьи имена мне придется вписывать в патент? — Ваше предложение очень лестно, Армандо, но нам, к сожалению, предписано соблюдать анонимность, — извиняющимся тоном отвечает на мой незаданный вопрос «Майкл», — контракт с Отделом тайн предполагает добровольный отказ от всех прав на наши изобретения. Единственное, что вы можете сделать в такой ситуации — это добавить строчку об участии в работе над артефактом консультантов из Отдела тайн. — Это даст вам возможность получить премию, когда патент зарегистрируют? — интересуюсь я, ошарашенный кабальными условиями их контракта. — Да, подобные прецеденты уже случались, — уверенно откликается «Джон». — Наш начальник — человек невероятно честный и справедливый. Он прекрасно понимает, какие обязательства мы берем на себя, подписывая контракт, и всегда старается поощрить тех, кто из-за секретности не может зарегистрировать собственные изобретения под своим именем. Так что можете не волноваться — денежное вознаграждение мы непременно получим. А слава... — он пожимает плечами, — ну, мы же знали, на что шли, соглашаясь работать в Отделе. Кстати, вы сегодня еще должны заскочить в лабораторию? — интересуется он, мановением палочки меняя синюю мантию невыразимца на обычную уличную. — Мы с «Майклом» собирались после работы посидеть в одном уютном местечке. Хотите, идем с нами. Там подают совершенно бесподобное пиво. — От пива придется отказаться, — с усмешкой говорю я, — а вот перекушу — если в вашем заведении имеется еда — с огромным удовольствием. Круассаны были восхитительны, но одними сладостями сыт не будешь. * * * В свой номер я снова попадаю за полночь. Перед тем, как начать готовиться ко сну, я проверяю сосуд с антидотом против зелья сна без сновидений. Основа должна настаиваться еще семьдесят два часа, а значит, у меня достаточно времени раздобыть необходимый ингредиент: кровь Драко. Пишу записку Шеклболту — надо будет утром отправить ее с одной из гостиничных сов, — переодеваюсь в пижаму и наконец растягиваюсь на постели. Устал! Как же я устал за этот нескончаемый день. Я закрываю глаза... Я вижу себя и Гарри. Мы сидим на скамейке в каком-то парке. Кажется, Кенсингтонском, но я не вполне в этом уверен. Мы смеемся. Едим мороженое. А потом я склоняюсь к нему, целую липкие от мороженого губы, и у меня от возбуждения чуть не останавливается дыхание. Я хочу большего. Хочу обладать им настолько, насколько это вообще возможно. В ту же секунду парк и прогуливающиеся вокруг нас магглы исчезают. Остаемся лишь мы одни. Я трансфигурирую плед из носового платка и тяну Гарри за собой. — Не боишься? — шепчу я ему в ухо, словно кто-нибудь может нас подслушать. — Нет, — мотает он головой, от страха покрываясь мурашками. — Я готов. — Звучит так, будто ты идешь на казнь, — усмехаюсь я, подныривая ладонями под его майку. Гарри жадно целует меня, в порыве страсти до крови прикусывая губу. — Ты просто жаждущий крови вампир, — смеюсь я. Он смотрит на меня счастливыми и ошалелыми от возбуждения глазами, и от этого взгляда мой хваленый самоконтроль трещит по швам и разваливается на куски. Его одежда летит в сторону, так же как и моя. Сдерживаться нет ни сил, ни желания. Все, чего я жажду сейчас — это гладить, целовать это юное тело. Войти в него. Сделать его своим... Я укладываю Гарри на спину, провожу по лицу кончиками пальцев. Ласкаю шею, ключицы, обвожу твердеющие под пальцами соски, щекочу живот и наконец накрываю ладонью пах. Гарри тихо охает и выгибается мне навстречу. Он часто дышит и, кажется, готов кончить сию секунду. Я, разумеется, вижу все это, но не тороплю события. Применив заклинание смазки, я сгибаю его ноги в коленях и принимаюсь круговыми движениями массировать тугой сжавшийся анус. За весь мой не слишком богатый сексуальный опыт мне ни разу не доводилось быть снизу, но один из хастлеров Лютного преподал мне пару уроков обращения с неопытным партнером. «Если вы поспешите, то вместо удовольствия ваш любовник испытает лишь мучения и боль, а вы ведь не хотите этого?» — вспоминаю я его слова и делаю все в точности, как меня учили. Осторожно и бережно растягиваю Гарри сперва всего одним пальцем, затем добавляю второй и, лишь когда он расслабляется и издает стон наслаждения, добавляю третий. Мой собственный член стоит так, что возбуждение становится почти непереносимым, но до поры до времени я не обращаю на это внимания. Теперь меня интересует только Гарри. Его ощущения. Его желания. А ему, кажется, хочется сейчас того же, что и мне. — Перевернись на живот, — севшим от перевозбуждения голосом говорю я. Гарри приоткрывает один глаз, и я словно читаю в его голове: «Зачем? Мне и так охрененно хорошо!» — Перевернись, пожалуйста, — повторяю я, тяжело дыша, — на спине гораздо больнее в первый раз. В кои-то веки он не спорит со мной и подчиняется. — Приподнимись, — коротко командую я и подпихиваю под него невесть откуда взявшуюся здесь подушку. А затем... Затем я вхожу в него. Очень медленно, чтобы не причинить боли. Впрочем, никакой боли он, кажется, и не испытывает. «Это же сон! — понимаю я на краю сознания. — Во сне все должно быть так, как хочется мне! А мне хочется, чтобы ему было хорошо со мной! Чтобы мы оба получили от этого первого и, наверное, единственного секса максимальное удовольствие!» Тот факт, что ему не больно, ободряет меня и побуждает действовать смелее. Мои руки сильнее сжимаются на его бедрах. Я тяну его на себя. Не опасаясь, врываюсь на всю длину. Так как это сон и можно ничего не стесняться, мы оба довольно быстро переходим от стонов к крикам. Сдерживаться абсолютно невозможно. Мое тело прошивают сотни разрядов чистого наслаждения, и в конце концов они переплавляются в бурный оргазм... Я рывком сажусь на постели. Моя пижамная куртка расстегнута. На животе и в паху — липкая корка подсыхающей спермы. Лицо мокрое от пота и слез. Низ живота сводит от отголосков оргазма после потрясающего секса с человеком, который никогда не будет моим. Хочется взвыть волком и напиться, но я не стану делать ни того, ни другого. Мне необходимо довести до конца по крайней мере два дела. Я обязан завершить работу над браслетом и сварить зелье для Драко. А потом... Так далеко я уже не загадываю. * * * Остаток ночи я провожу в кресле. Небольшой дозы зелья сна без сновидений хватает ровно на три часа, и просыпаюсь я с относительным чувством бодрости. Стараясь не вспоминать свой умопомрачительный сон — иначе я просто не смогу думать ни о чем ином, кроме как о Поттере — я отправляю к Кингсли сову с просьбой встретиться по важному делу сегодня вечером. Лучше не в Министерстве. Ответ приходит на удивление быстро. Не успеваю я завершить завтрак, как в окно влетает сова, усаживается на стол передо мной и протягивает лапу с примотанной к ней запиской с таким важным видом, точно прекрасно понимает, что принесла послание от самого министра магии. «Буду в девять вечера в «Дырявом котле», — написано на клочке пергамента. Ну в девять, так в девять. Уверен, к этому времени мы успеем завершить испытания, разумеется, если мои ассистенты ничего не напутали в магических плетениях и тестирование артефакта не завершится моей смертью. * * * К двенадцати часам все готово к испытаниям. «Джон» и «Майкл» заметно волнуются и предлагают мне изменить решение и позволить проверить работу артефакта на любом заключенном Азкабана. Вот хоть на Малфое — пусть перед освобождением послужит волшебному сообществу! — Вы же гарантировали мне, что откат теперь будет в разы слабее и не причинит никакого вреда, — я довольно успешно скрываю гнев и раздражение за показной беспечностью. — Да, — мямлит «Майкл», — но вдруг что-то пойдет не так и вы серьезно пострадаете? «Значит, если серьезно пострадает Люциус — никто не расстроится?! Хороши же у вас тут порядки — в вашем дивном новом мире!» — думаю я, пообещав себе непременно обсудить этот вопрос с Кингсли. — Я хорошо переношу боль, — успокаиваю я своего ассистента. — Давайте обойдемся без присутствия посторонних на испытаниях. Кроме того, пока вы получите разрешение от главы Аврората, пока доставите заключенного сюда — мы упустим драгоценное время. А мне, если честно, уже не терпится убедиться, что мое изобретение работает как надо. Вы ведь пригласили колдомедика? — интересуюсь я. — Да, главный целитель Сметвик должен прибыть с минуты на минуту. Мы просто надеялись, что вы передумаете... — Но я не передумал, — с нажимом говорю я, — главный целитель — это именно то, что нужно. Ему я вполне могу доверить свое здоровье и жизнь. Минут через двадцать появляется Сметвик. Судя по его запыхавшемуся виду, Патронуса ему послали совсем недавно. Невыразимцы, вероятно, были уверены, что сумеют убедить меня отказаться от личного участия в эксперименте, а для Малфоя, в крайнем случае, вызвали бы менее именитого целителя. Если даже не стажера. М-да... Список моих претензий к Кингсли растет прямо на глазах! Сметвик внимательно осматривает браслет. Дотрагивается до него волшебной палочкой. Скептически хмыкает. Затем просит рассказать, как планируется испытывать артефакт. — Я надену браслет на руку и активирую своей кровью — знаю, у вас не в чести кровные артефакты, но иначе работать он просто не будет, — объясняю я, — затем выпью бокал вина. Остальное — это уже скорее ваша забота. — Я понимаю, что вы не первый раз тестируете браслет, — внимательно разглядывает меня Сметвик. — Третий, — киваю я. — И каковы были ощущения в первый и второй раз? — Если честно, не слишком приятные, — с улыбкой отвечаю я. — Именно поэтому я и обратился к вашим прекрасным специалистам. — Каких результатов вы ожидаете сейчас? — продолжает пытать меня Сметвик. — Уверен, будет больно, возможно, даже очень, однако до потери сознания дойти не должно, — вклинивается в нашу беседу «Майкл». — Мы рассчитали силу отката таким образом, чтобы ее можно было вынести без существенного ущерба для здоровья. — Хорошо, — соглашается наконец Сметвик, — если без существенного, то, думаю, можно приступать к испытаниям.