Исцеление любовью

Ночь по уже заведенному порядку проходит в снах о Поттере. Наверное, я самым банальным образом схожу с ума. Я всегда мнил себя человеком, привыкшим прекрасно обходиться без секса. Если даже профессор Флитвик, по его же собственным уверениям, еженедельно наведывался в Лютный переулок с совершенно определенными целями, то мои визиты к хастлерам можно было пересчитать по пальцам. И не потому, что Дамблдор «любезно» загружал меня сверхурочной работой — в выходные я при желании вполне мог найти свободную пару часов для того, чтобы, по выражению Флитвика, «спустить пар». Другое дело, что у меня абсолютно не возникало этого желания. Сначала его заглушало постоянное чувство вины перед Лили, затем, когда я понял, что предпочитаю спать с мужчинами, вместо долгожданного возбуждения в борделе мною прежде всего овладевали отвращение и стыд. Ласки хастлеров, насколько умелыми они бы ни были, вызывали дрожь омерзения. Я осознавал, насколько все это ненормально, и лишь поэтому продолжал таскаться в ненавистное мне заведение. Чтобы хоть ненадолго перестать чувствовать себя белой вороной. Теперь же с моим телом и рассудком творится нечто невообразимое. Днем мне вполне удается держать себя в руках, но едва голова касается подушки, как я попадаю в плен собственных самых сокровенных желаний. И Поттер, не ведая смущения, охотно помогает мне осуществить их. То, что со мной вытворяет этот наглый мальчишка, вернее сказать, то, что творим мы вместе, заставило бы меня в прежние годы сгореть со стыда. У нас с Поттером нет ни табуированных поз, ни запретных ласк. Долгие годы добровольного воздержания и аскетизма теперь кажутся запредельно далекими. Стоит мне коснуться Поттера, и у меня напрочь сносит крышу. Едва кончив, я хочу его снова и снова. Целовать, ласкать, вылизывать, брать — то быстро и почти жестко, то нежно и медленно — вот все, чего я жажду. И, судя по всему, это именно то, чего желает Поттер. Несмотря на то, что он неизменно снизу, я понимаю, стоит ему только предложить — и я, не раздумывая дважды, отдамся ему. Но он не предлагает. Вероятно, его устраивает такой расклад. Думаю, если бы дело происходило наяву, он бы уже давно попросил пощады. Я беру его столько раз, что в реальной жизни ему наверняка понадобилась бы заживляющая мазь. Но к счастью (а точнее сказать, к несчастью), это всего лишь сон. Сон, которому никогда не стать явью. * * * Самое тяжелое — это просыпаться в полном одиночестве, тогда как тело все еще помнит наши с Поттером ночные безумства. Судя по тому, что мои пижамные штаны спущены чуть ли не до колен, а живот и пах залиты уже успевшей подсохнуть спермой — ночь я провел более чем весело. Вот только сейчас мне совершенно не до веселья. Наоборот, на душе разливается такая тяжесть, что хочется накрыться одеялом с головой и никогда больше не вставать с постели. Я понимаю, что пропал. Я одержим Поттером, но в то же время прекрасно осознаю, насколько смешно выгляжу со своей страстью к мальчишке вдвое младше меня. С этим надо срочно что-то делать! Я не могу позволить себе весь день лежать и страдать оттого, что мои мечты никогда не станут явью. Хорошо, что сегодня мне предстоит закончить зелье для Драко. Работа всегда помогала мне отвлечься от самых мрачных мыслей. Так происходит и в этот раз. Меньше чем через час, преобразившись из мрачного и издерганного Северуса Снейпа в обаятельного Армандо Нери, я аппарирую в Министерство. В лаборатории меня встречают как дорогого гостя. Очевидно, сотрудники получили особое распоряжение министра магии всячески содействовать итальянскому ученому. Так и слышу голос Кингсли: «Ты нужен мне, Северус!» Проблема в том, дорогой мой Шеклболт, что в таком состоянии я — не столь уж ценный приз, как вам кажется. Я с большим трудом заставляю себя сосредоточиться на зелье, иначе несчастный Малфой рискует быть отравленным. К счастью, после чашки крепчайшего кофе — здесь тоже стоит это замечательное изобретение магглов, с которым я уже сталкивался в Отделе тайн — мне удается взять себя в руки. Я ухожу в самый дальний угол лаборатории, якобы для того, чтобы не мешать работе окружающих — выдуманный мной Армандо, в отличие от Северуса Снейпа, вообще невероятно тактичный человек, — а на самом деле, чтобы окружающие не отвлекали меня своей праздной болтовней. Минут сорок меня никто не беспокоит. За это время я успеваю истолочь в порошок дюжину жуков-скарабеев, довести основу для зелья до кипения и добавить в него строго в определенном порядке заранее приготовленные ингредиенты и лишь потом, в самую последнюю очередь — пять капель крови Драко. Зелье тут же окрашивается ярко-красным, и я начинаю неторопливо мешать его — десять раз по часовой стрелке, двадцать — против. Это — самая рутинная и в то же время успокаивающая часть работы. Если все сделано правильно, а у меня нет оснований сомневаться в том, что я нигде не напортачил — зелье должно стать перламутрового оттенка. — Вы не были знакомы с Северусом Снейпом? — раздается позади меня знакомый молодой женский голос. Меня вычислили! Наверняка эта девица — тоже из моих бывших учеников! Не оборачиваясь, я вскидываю вверх свободную левую руку. — Простите, — лепечет она, — я не хотела вам мешать. Невероятным усилием воли мне удается не выронить черпак и продолжать монотонное помешивание до тех пор, пока над поверхностью зелья не появляются серебряные искры, а его цвет становится молочно-перламутровым. Все. Теперь можно выдохнуть свободно. — Вы что-то хотели спросить, мисс? — с любезной улыбкой обращаюсь я к молодой черноволосой женщине, которая все это время стоит в стороне и наблюдает за мной. Падма Патил, а может, и Парвати. Одну при распределении шляпа послала на Гриффиндор, другую в Когтевран, но я так и не научился различать их. Помню только, что обе были прилежными студентками. — Извините, что помешала, синьор Нери, — она прижимает руки к груди, — просто... ваша манера работать очень напомнила мне моего учителя зельеварения... Вот я и не удержалась от вопроса. Простите, конечно, это глупо... Насколько я знаю, профессор Снейп никогда не покидал Хогвартса, так что это обычное совпадение... — Вашему профессору очень повезло со студентами. «Мерлин, Армандо, что за неприкрытая лесть! — рычу я на самого себя. — Еще скажи ей, что она красива. Или еще хлеще — пригласи посидеть в кафе. Может, даже соблазнишь ее и преподашь Северусу Снейпу урок сексологии наяву, а не во сне!» — Вообще-то это нам с ним повезло. — Мне кажется, или ее глаза увлажняются от слез? — Он был потрясающим преподавателем... — Падма или Парвати грустно улыбается. — Жаль только, что я поняла это слишком поздно. — Когда окончили школу? — мягко интересуюсь я. — Нет, когда он погиб в прошлом году, а через два месяца после этого я подала прошение на должность лаборантки и прошла сложнейший экзамен с первого раза. Я так разволновалась, что думала — все забуду. И внезапно услышала голос профессора Снейпа. Он словно подсказывал мне, напоминал ту или иную тему. И я все-все написала правильно. А сейчас я увидела, как вы ловко управляетесь с ингредиентами, и вспомнила профессора Снейпа, — она закусывает губу. — Мы ведь все ненавидели его, понимаете? Терпеть не могли его уроки. Считали ужасным преподавателем, а получается, что благодаря ему я стала зельеваром. — Не преувеличивайте заслуги покойного профессора Снейпа, мисс, — усмехаюсь я, — вы стали зельеваром благодаря собственным склонностям к этому предмету, своему таланту, а главное — трудолюбию и усердию. Если бы не все это, ни один самый лучший преподаватель в мире не сумел бы помочь вам достичь в жизни хоть чего-нибудь. Падма (или Парвати — пора бы уже спросить, как ее зовут!) согласно кивает. Очевидно, Армандо Нери нравится ей настолько, что предложи я ей сейчас встретиться после работы, и она непременно согласится. Однако у меня на сегодняшний вечер иные планы, и в них совершенно не входит покорять сердца бывших студенток. * * * Малфой-мэнор встречает меня гнетущей тишиной. Как странно, еще какой-нибудь год назад мне всегда казалось, что здесь слишком шумно. Находившийся в опале у Темного Лорда Люциус не заслуживал уважительного отношения со стороны соратников, и они с большим удовольствием превращали почтенный родовой особняк в адскую смесь казармы и борделя. Топили камины обломками старинной мебели, мочились в китайские вазы, а на бесценных аксминстерских коврах насиловали пленных магглов и магглорожденных волшебников. Именно поэтому я старался не появляться здесь без лишней надобности, а если Лорд требовал меня к себе, делал все возможное, чтобы не задерживаться в мэноре ни одной лишней минуты. Порой я представлял себе, как, должно быть, ужасно чувствовали себя в этой обстановке Драко и Нарцисса. Представлял, но ничего не мог сделать для них. А вот теперь наконец-то могу. — Ты принес зелье? — с надеждой бросается мне навстречу Нарцисса. — Я же обещал! — я выставляю перед ней десять фиалов. — Курс лечения — двадцать дней. Драко должен выпивать по глотку утром и вечером. Улучшение наступит уже через несколько дней. Через пять — полностью пройдет зависимость от зелья Сна-без-сновидений. Через десять — исчезнут галлюцинации. Самое главное — не пропускать ни одного приема, иначе все придется начать сначала. Нарцисса смотрит на меня, как на сошедшего с неба ангела, и смаргивает слезы. — Я прослежу, — кивает она, — мы сделаем все, как ты велел. Я уже сказала Драко, что заказала зелье у одного из лучших зельеваров Италии, и он... он пожелал с тобой познакомиться. Ты не против? — Думаешь, он меня не узнает? — скептически хмыкаю я. — Новые потрясения ему ни к чему. Он еще от старых никак не оправится. — Тебя невозможно узнать, — грустно улыбается Нарцисса, — ты выбрал столь непохожую на тебя самого внешность, что вряд ли хоть кому-нибудь под силу разглядеть за этим броским фасадом Северуса Снейпа. * * * Успокоенный ее словами, я поднимаюсь в комнату Драко. Стучу в дверь — несмотря на то, что меня ожидают, врываться без стука невежливо, а кроме того, я могу напугать Драко, чьи нервы — судя по рассказам Нарциссы — находятся сейчас в совершенно расстроенном состоянии. — Войдите, — доносится из-за двери глухой голос. — Добрый вечер, мистер Малфой, — произношу я как можно более доброжелательным тоном. — Меня зовут Армандо Нери. По просьбе вашей матери я сварил зелье, способное помочь вам и существенно улучшить ваше здоровье. — Я в курсе, кто вы и зачем вы здесь. Но мать абсолютно зря старается: я не болен и никакие снадобья, кроме зелья Сна-без-сновидений, мне не нужны! — резко отвечает Драко. — Нет, вы не больны, — бесстрастно откликаюсь я, — вы умираете. Точнее, сначала вы сойдете с ума, и лишь потом жизнь покинет вас. Вы уверены, что именно такого конца хотят ваши родители для своего единственного сына? Воцаряется напряженная тишина, в которой слышно лишь напряженное дыхание Драко. — Я хочу жить, — тихо говорит он. — И совсем не хочу сходить с ума. В последние годы меня окружали безумцы, я не желаю становиться таким же... — Тогда поклянитесь магией, что будете принимать зелье, которое я для вас сварил, — я выставляю на стол флаконы. — Кто вы? — от удивления лежавший, точно восковая кукла, Драко даже приподнимается на локте, чтобы получше рассмотреть меня. Свеча, стоящая на прикроватной тумбе, освещает посеревшее лицо с темными, почти черными тенями под глазами, бескровные губы, длинные, давно не мытые волосы. Еще одна неучтенная жертва Темного Лорда. — Я — друг вашего отца, — честно признаюсь я. — У моего отца был один-единственный друг — Северус Снейп, — хрипло произносит Драко, — но его убил Волдеморт, — он выплевывает это имя с такой ненавистью, что я понимаю — для Малфоя-младшего еще далеко не все потеряно. Ненависть, как и любовь, — отличный стимул для того, чтобы продолжать жить. — Не думаете же вы, что знали абсолютно всех друзей своего отца, — я откупориваю один из флаконов, — выпейте это, и наше соглашение вступит в силу. Драко осторожно принимает фиал с зельем из моих рук, пару секунд смотрит на опаловую жидкость, переливающуюся всеми цветами радуги, а затем делает глоток. Пламя свечи на миг почти гаснет — мы оба прекрасно знаем, что это значит. Дело сделано! Теперь у Малфоя только один путь — к выздоровлению.