Исцеление любовью

Гарри поднимается, еще пару минут молча смотрит на мраморную плиту, к которой только что прижимался так, будто силился вдохнуть жизнь в мертвый камень, и уходит. А я остаюсь стоять, пригвожденный к месту его исповедью и своей виной. Наверное, я только теперь понимаю, насколько сильно Гарри любит меня и каким ужасным горем стала для него моя смерть. Снова и снова я прокручиваю в голове все, что только что услышал. Гарри пробыл здесь не больше часа, но за это время рассказал о себе практически все. О своей любви ко мне — такой нежной и робкой, но в то же время достаточно сильной, чтобы заставить его идти до конца. О том, что ему, как и мне, снятся сны о нас, о нашем совместном будущем. О том, что он пьет, потому что не в состоянии вынести боль утраты и одиночество. О том, что, если бы не Тедди — понятия не имею, кто это, но, вероятно, достаточно важный для Гарри, — он бы, скорее всего, уже покончил с собой в надежде встретиться со мной за гранью. Каждое его слово, обращенное ко мне, пронизано болью. Больше года со дня моей мнимой смерти он пытается заставить себя жить нормальной жизнью, но любовь ко мне не позволяет ему сделать этого. Она медленно убивает и разрушает его изнутри. И все это происходит с ним из-за меня. Когда-то по моей вине погибла Лили. Сейчас я заставляю страдать ее сына. Такое впечатление, что я проклят! На краткий миг я представляю лицо Гарри, если он выяснит, что я жив, а потом снова вспоминаю все те доводы, которые приводил себе на протяжении долгих месяцев. Я не смогу сделать его счастливым. Я — сильный темный маг, отличный зельевар и, как выяснилось недавно, неплохой артефактор, но во всем, что касается отношений, я — ноль, пустое место. Я не создан для любви. Я слишком резок, язвителен, требователен, ревнив и придирчив. После того, что Гарри перенес, он заслуживает чего угодно, но только не этого. Может, действительно хорошо, что Северус Снейп, приносящий своим любимым одно лишь горе, умер и покоится на этом тихом кладбище? Стоит ли воскресать такому человеку? Однозначно нет! Поттеру не нужен сорокалетний неврастеник, всю жизнь лелеявший детские обиды. Ему необходим друг. Тот, кому Гарри сумеет довериться. Тот, кто спасет его от губительного одиночества. Тот, кто всегда будет рядом и поддержит, чтобы ни случилось. И Армандо Нери как нельзя лучше подходит на эту роль. * * * Воскресенье тянется бесконечно. Я пытаюсь занять себя хоть чем-нибудь. Пробую читать, но от волнения не могу сосредоточиться и в конце концов бросаю это бесперспективное занятие. Чтобы хоть как-то убить время, спускаюсь в холл — выпить крепкий кофе. Том, отчаянно скучающий за стойкой, делится со мной последними новостями, в числе которых отъезд Гарри Поттера с дипломатической миссией в Америку и Канаду. «Как же быстро Кингсли подсуетился, — проносится у меня в голове, — разумеется, длительное отсутствие национального героя может вызвать подозрение, а тут — такое стопроцентное алиби». — Наш мистер Поттер делает блестящую карьеру в министерстве, — с гордостью сообщает Том, — представьте себе, ему всего восемнадцать лет, а сколько он уже успел совершить, — больше, чем иные умудренные сединами волшебники. «И горя тоже хлебнул гораздо больше их, — с горечью добавляю я мысленно, — да и сейчас отнюдь не наслаждается жизнью, пожиная плоды заслуженной славы». — А вы, как я погляжу, решили задержаться в наших краях подольше, — с довольным видом констатирует очевидное Том. — Может, и совсем переберетесь? — Как пойдет, — совершенно искренне отвечаю я. — Впрочем, до осени я вряд ли вернусь в Италию. — Вот и славно! — скалится в щербатой улыбке Том, — с вами приятно иметь дело. Платите аккуратно, не дебоширите, в номер никого не водите... Кстати, могу дать адресок, — фамильярно подмигивает он мне, — на случай, если вдруг заскучаете. Шикарное заведение. Девушки все как на подбор... Или, — у него моментально вытягивается лицо, — девушки вас не интересуют? Так у меня и на этот случай полезные знакомства имеются... — Благодарю, — без капли раздражения отвечаю я, — если станет скучно, не премину воспользоваться вашим любезным предложением, дорогой Том. Армандо Нери — в отличие от Северуса Снейпа — не испепеляет людей гневными взглядами и не поливает их ядом, даже если они ужасающе бестактны. Том продолжает молоть какую-то чушь. Я отключаюсь и практически не слушаю его, время от времени кивая или вставляя многозначительные «Кхм» и «Угу», однако надолго меня не хватает. — Было замечательно поболтать с вами, милейший, — улыбаюсь я, возвращая ему чашку, — а теперь, простите, дела. Мельком бросаю взгляд на циферблат больших напольных часов и с ужасом осознаю, что всего час пополудни. Не представляю, как в здравом рассудке дожить до завтрашнего утра. Утешает лишь то, что завтра я непременно увижу Гарри. Судя по браслету на его запястье, он уже дал свое согласие на участие в эксперименте итальянского ученого. * * * На следующее утро в четверть десятого я при полном параде стою возле двери в палату Поттера. Чувствую себя глупее некуда. Хочется наплевать на все условности, открыть эту мордредову дверь, сорвать с себя личину Армандо Нери и присвоить Гарри себе. Неужели после всего, что с нами произошло, мы с ним не заслужили хоть немного счастья?! «Ты принял решение и будешь неуклонно следовать ему! — одергиваю я самого себя. — Забудь о Северусе Снейпе. Здесь находится только Армандо Нери! И пора бы уже ему познакомиться с мистером Поттером». Я негромко стучу и захожу в палату. Гарри поднимает голову и смотрит мне прямо в глаза, точно собрался провести сеанс легилименции. К счастью, в свое время он так и не овладел этими навыками, иначе сейчас он узнал бы про Армандо много интересного. — Мистер Поттер, — я подаю ему руку, — рад, что вы согласились на мое участие в процессе вашего лечения. В ответ Гарри лишь растерянно кивает. Мне не приходится прикладывать ни малейших усилий, чтобы понять, что сейчас он с горечью осознает, насколько синьор Нери не похож на Северуса Снейпа. — Вот и познакомились, — с явным облегчением выдыхает Сметвик, очевидно, опасавшийся возмущений со стороны Поттера. — А теперь, Гарри, переодевайтесь и отдыхайте. Через час вам принесут зелья, а чуть позже вас навестит ваш домовик и доставит все необходимое. * * * Так как дальнейшее мое присутствие в палате пока ничем не оправдано, я скрепя сердце удаляюсь вместе со Сметвиком. — Пойдемте в мой кабинет, Армандо, я ведь могу называть вас так? — говорит он таким непринужденным тоном, точно мы с ним старые друзья. — Разумеется, — как можно искренне улыбаюсь я. На самом деле мне вовсе не нравится, что приходится вновь покинуть Гарри, но иного выхода пока попросту не имеется. Я сам решил сыграть в эту странную игру. — Итак, — устроившись за столом, Сметвик достает свиток пергамента, — вот примерное расписание, по которому Гарри придется жить ближайшие пару месяцев. Взгляните. Я пробегаю глазами записи. — Вижу, что я смогу посещать мистера Поттера дважды в день. Это весьма любезно с вашей стороны. Уверен, что к концу его лечения я сумею подробно описать воздействие артефакта на организм, подвергшийся губительному влиянию алкоголя. — Безусловно! — кивает Сметвик. — Но, кроме этого, мне бы хотелось, чтобы вы пробудили у Гарри интерес к жизни. Вы, как я уже успел заметить, весьма разносторонний человек. С вами приятно беседовать. Вы окажете лично мне неоценимую услугу, если помимо непосредственного изучения артефакта завяжете с Гарри чисто дружеские отношения. Тем более вам придется проводить вместе довольно много времени. Кроме того, как мне показалось, вы прониклись сочувствием к нашему молодому пациенту. — Это... весьма неожиданная просьба, — отвечаю я, внутренне ликуя от восторга, — но я постараюсь. * * * Первые дни мы с Гарри практически не разговариваем. Он еще слишком слаб и после показанных ему физических упражнений просто лежит, отвернувшись лицом к стене. Все наше общение сводится к ежедневной проверке магических плетений браслета и того, какое действие он оказывает на организм Поттера. Поначалу я опасаюсь, что артефакт может тянуть из Гарри магию, но вскоре убеждаюсь — это совершенно не так. Более того, дня через четыре я замечаю, что с лица Поттера под действием сваренных мной укрепляющего и восстанавливающего зелий исчезает болезненная бледность, равно как и темные, почти черные тени под глазами. А еще он постепенно оттаивает и начинает проявлять интерес к моей персоне, раз уж другой компании, кроме, разве что, Сметвика и еще нескольких связанных тайной о неразглашении целителей, у него не имеется. Начинается все, конечно же, с браслета. — Мне всегда было любопытно, как самая обыкновенная с виду вещь может оказывать на человека такое сильное влияние, — говорит Гарри, разглядывая браслет, с которого сняты чары невидимости. — Вы хотите знать принцип работы артефакта или то, как именно он создавался? — осторожно прощупываю почву я. — Наверное, принцип создания — это ваша личная тайна, а я не хочу лезть куда не следует, — тактично произносит Гарри. «Поттер не хочет лезть куда не следует? Да он и в самом деле серьезно болен!» — проносится у меня в голове. На моей памяти не проходило и недели, чтобы он или его закадычные друзья не находили приключений на свои задницы. — Объяснять на пальцах, как создаются артефакты, практически невозможно. Если вы желаете, я могу принести вам несколько книг по этой теме и с удовольствием объясню непонятные моменты. — С удовольствием! — его глаза вспыхивают столь знакомым мне огнем. – А то я, если честно, с ума сойду от скуки. * * * С этого момента и начинается наше постепенное сближение. Чем дольше длится его заточение (лечение), тем больше Гарри проникается ко мне симпатией и доверием. Время для нас летит практически незаметно. Мы проводим его в обсуждении тех или иных непонятных ему вопросов по артефакторике. Иногда он умудряется поставить меня в тупик, и по ночам я, как прилежный студент, штудирую учебники, чтобы наутро дать Гарри исчерпывающие ответы. Теперь, когда мне не нужно носить маску слизеринского ублюдка Снейпа, я открываю для себя совершенно иного Поттера. Вместо упрямого, дерзкого нахала передо мной предстает умный, пытливый юноша, с которым прямо-таки приятно делиться знаниями. А еще я замечаю, насколько мне легко и комфортно рядом с ним. Несмотря на то, что Поттер в какой-то степени мой пациент, парадоксальным образом это он делится со мной душевными силами и заставляет чувствовать себя в его присутствии гораздо лучше. Он точно исподволь влияет на меня, заставляя мое очерствелое сердце биться быстрее. И все же есть в наших почти идиллических отношениях нотка горечи. Всякий раз, когда я вхожу в палату после дневного отдыха Гарри, я вижу в его глазах отражение того, кого он только что любил в своих снах. Северуса Снейпа. Стыдно признаться, но, кажется, я ревную к самому себе!