Ох, отец, скажи мне, Правда ли, что мы получаем по заслугам?
Мы идём ко дну…
«Мими была моей лучшей подругой. Эта лучезарная девчонка с невинными глазами ангела и непредсказуемыми мыслями демона сразу заставила мой взгляд остановиться на ней, будто между нами действительно произошла искра, соединяющая наши души. Переезд из Атланты дался ей непросто, конечно: друзья, с которыми она беззаботно веселилась на улицах города и в детском саду остались далеко позади, и она оказалась одна посреди огромного никогда не спящего Лас-Вегаса, без малейших представлений о будущем. Благодаря её лёгкому отношению к жизни, она ещё тогда помогла самой себе приспособиться к новой жизни, улыбнуться новому дню и начать свою новую главу, содержащую в себе децибелы заливистого смеха, море из слёз радости, совместные переживания, забавные ссоры из-за одежды, поддержку и крепкую дружбу. Я помню, будто это было вчера, как её высокие чёрные хвостики смешно болтались из стороны в сторону, когда миниатюрная она с портфелем, больше её в два раза, искала глазами свой класс. Ребёнок с едва заметной грустью в глазах, но с полнотой осознанности, лукавства и серьёзности не по годам. Я подошла к ней, улыбнулась, и с этого всё и началось. Дружба, пронесённая через десятилетие, пережившая страшные трагедии, истерики и испорченные нервы. После смерти родителей, Мими стала для меня полноценной сестрой. Она всегда была больше, чем лучшей подругой для меня, она была родственной душой, и тогда я не видела никого ближе неё для себя. В периоды творческого выгорания или неудач, только лишь её улыбка и развлекательные идеи вытаскивали меня из депрессии. Она же, со своими вечно горящими глазами казалась никогда не унывающей. Мими перед всеми была зажигалкой, человеком, который никогда не грустит, находит выход из любой ситуации и не знает о проблемах, но только я замечала, как она быстро меняется в лице, бледнеет, а потом как ни в чём не бывало вновь улыбается во все тридцать два. Только я понимала, что ей плохо и только я могла ей помочь, спасти её… За спиной столько поездок, столько музыки и драйва, столько алкоголя, объятий и слёз. Дружба, что навсегда останется в книгах наших жизней, занимая не одну, а несколько глав, выступая в роли актёров первого плана. Сёстры на целую жизнь.» В спешке надев на домашнюю пижаму пальто, накинутое на Вики одним из охранников, шатенка выбежала из автомобиля Люцифера, глазами ища подругу. Возле дома стояла скорая, а в ней, обёрнутая в плед, сидит Мими. Она словно фарфоровая кукла без эмоций, равнодушно смотрит в одну точку перед собой. Её глаза больше не горят. Нет слёз, больше нет боли, нет мыслей на этот счёт и нет переживаний. Нет ничего, кроме закрытых психикой на все возможные замки страшных воспоминаний. Она не чувствует холода, едва ощущает мягкое объятие Вики, но чётко слышит её голос. — Мими… — девушка аккуратно, не произнося больше ничего, отстранилась. Главное, что Мими жива. Брюнетка безразлично опускает глаза в пол, потом смотрит на подругу. Слов не надо, достаточно взгляда, в котором читается такой ужас, засевший так глубоко, что невольно по телу пробегают и так непрекращающиеся мурашки и бьёт в дрожь. Вики переживает её состояние, пропускает через себя, ощущая страшную, сырую пустоту. На запястьях Мими красные увечья, одежда разорвана, на теле запёкшаяся кровь… Ещё больший страх окутывает художницу, когда она понимает, насколько всё плохо. Едва удерживаясь на ногах, она старается держаться ради неё, ради подруги, прошедшей через ад, который слишком сложно представить, в абсолютной реальности, с полным спектром сопутствующих эмоций и ощущений. Мими медленно отводит взгляд в сторону, её тело начинает дрожать. При виде на Вики что-то внутри оживает, и если раньше это всегда спасало, то сейчас только лишь пошло во вред. Как бы девушка себя не сдерживала, на её глазах всё равно подступают слёзы, руки прикрывают рот, а взгляд становится невыносимо сочувствующим. — Отойдите… Отойдите все! — Вики помогает ей подняться, придерживая похудевшее тело. — Нам больше ничего не надо. Можете идти… — Но… Люцифер рукой останавливает врача. Вики смотрит на мужчину и тот, сведя брови от переживания, понятливо кивает. Ступень, ещё одна. Лифт, этаж, входная дверь. Тишина. Мими сбрасывает с себя плед, тело дрожит, глаза разбегаются. Фонари погасли, комнату освещает только редко выходящая из-за облаков полная Луна. — Я наберу тебе ванную, — не касаясь её наготы, почти шёпотом говорит Вики, ведя за собой. Шатенка помогает стянуть вниз остатки платья, аккуратно протягивает руку, чтобы та сама согласилась взять её, и помогает сесть в тёплую ванную. Шум воды с душевого смесителя разбавляет атмосферу. Сидя на полу, Вики гладит Мими по мокрым волосам, пока та, подмяв под себя колени и обхватив их руками, тихо всхлипывает, а вместе с ней не сдерживается и художница. Она чувствует её боль как свою собственную, пытается забрать хотя бы часть себе, чтобы хоть на миг избавить от грязного чувства, оградить её от целого мира, чтобы та никогда больше не переживала всё то, что с ней произошло. «Прости» крутится на губах Вики, но сейчас совсем не время для этого. Она винит себя во всём произошедшем с ней, ругает за то, что не уследила, не спасла и не смогла защитить. Вики не заметила, не почувствовала, что её лучшая подруга далеко не в порядке и её уверенный голос по телефону — всего лишь иллюзия, а внутри неё что-то сломалось, ещё тогда, во время первого похищения, а, может, и ещё раньше, когда сама почувствовала странное беспокойство за подругу, чувствуя опасность, которая коснулась их обоих. Вики не смогла ничем помочь, и пока она праздновала Рождество в Нью-Йорке, враги разрабатывали план похищения и издевательств над Мими. Вики так много думала о том, чего не сделала, чуть не упустив то, что ещё может сделать прямо сейчас, а сейчас всё, что от неё требуется — просто быть рядом. Грозное «Соберись» звучит в голове, и Вики вытирает слёзы со щёк, поднимаясь и взяв в руки душ. Мими не произносит и слова, но заметно успокаивается и приходит в себя, оттаивает, и дело не только в тёплой воде. Уокер не спеша моет чёрные волосы подруги приятно пахнущим шампунем, аккуратно проходится мягкой мочалкой по её телу, смывая кровь, убирает грязь из-под поломанных ногтей. Вики помогает выбраться из ванны, окутывает в полотенце, надевает на неё чистые вещи. Почувствовав родной запах, очередная частичка восприятия открывается, давая волю эмоциям. — Это… Всё происходит на самом деле? — Мими смотрит в одну точку, подбирая слова. — Да, Мими. Мне жаль… Боль вырывается наружу. Брюнетка начинает рыдать, опустившись на плечо подруги. Слёзы не останавливаясь текут из глаз, голос срывается в крик, осознание приходит только сейчас. Вики крепко держит её за спину, гладит рукой по голове, пытаясь показать, что она рядом, вместе с ней, пытается помочь справиться с нахлынувшими эмоциями. Кажется, помогает. Чуть успокоившись, вслед за истерикой несчастную накрыла усталость. — Вики, я… Не хочу идти в свою комнату, не могу. Я уже не та девушка, вышедшая из неё. — Конечно… Уложив Мими в постель родителей, шатенка накрыла её тёплым одеялом и легла рядом. — Я ведь ехала на пробы, — ухмыляясь, начала рассказ девушка. — Я была так расстроена тем, что то предложение из Голливуда пришлось отклонить, просто места себе не находила. Думала, что упустила свой шанс на миллион, и мой максимум — это игра в нашем скромном театре до конца своих дней. А тут… На днях мне позвонили, и как только я услышала, что это из Лос-Анджелеса, я… Забыла обо всём. Просто все мысли были только о том, что всё ещё получится, что я особенная, и нельзя ни за что упустить этот второй шанс. Я так горела этой идеей, что не рассказывала даже родителям, сбежала вечером, чтобы никто не спугнул мою удачу. По телефону попросили одеться нарядно, да и покороче, — Мими хмыкнула. — Ещё бы. Но я была готова прийти даже в купальнике, когда на кону — цель всей моей жизни. Вики внимательно слушала, поглаживая подругу по руке. — Меня встретила машина такси, мне об этом сообщили. Только вместо филиала агентства, мы выехали из города… И только тогда я поняла, что попала. И что я в ловушке. Они говорили о Люцифере, о мести, о каком-то заговоре, Крис не умолкал и постоянно произносил твоё имя, меня связали, били и один из уродов… — подушка впитывала в себя одинокие слёзы брюнетки. — Потом всё прекратилось. Кажется, вообще все ушли, я осталась одна. Не знаю, почему меня не убили. Лучше бы так. — Мими… — Мне ничего не оставалось, кроме как дойти до дома, а тут уже и люди Люцифера заметили меня. Я шла по дороге, Вики… Не знаю, сколько километров. Я вообще мало, что помню. И очень хочу не вспоминать. — Хотела бы я вернуть время назад… Всё, изначально всё, с чего началось это безумие. Прости меня, птичка. Это всё моя… — Не вини себя, Вики. В этом нет твоей вины. Во всём этом. С тобой случилось то, что должно было случиться, иначе — ты бы не встретила Люцифера, а я вижу, как вы сияете рядом с друг другом, вы созданы быть вместе, — Мими проваливалась в сон. — Я чувствую, что скоро всё закончится…- чуть слышно прошептала та. — Они заплатят за всё, моя девочка… Всю ночь Вики крепко держала подругу за руку. Несколько раз она кричала, сквозь крепкий сон рыдала как наяву, не в силах сдерживать эмоции. Сновидения, что ей снились, были невыносимыми, но, услышав нежный голос шатенки и неосознанно хватаясь за её руку, она тут же успокаивалась.*
Люцифер уехал в Вегас по делам. Он не хотел оставлять Вики одну, но та уговорила его, сказав, что справится, что она будет всегда с ним на связи и что охраны предостаточно. Время не стоит на месте, незавершённые дела никуда не исчезают, а к ним добавляются и добавляются новые сложности, и без тщательного руководства и присутствия Босса, который старался как можно чаще появляться онлайн, уже было не обойтись. Продвижения по делу о Графе всё никак не было. Казалось, что все враги разом залегли на дно, на деле же — очередное затишье перед бурей. Он был учтив и приветлив во время допроса, был готов ответить за похищение, но что-то явно не сходилось, а что именно — только лишь предстояло узнать. Селена всё больше времени проводила в больнице с мужем. Через несколько дней после возвращения Мими мистеру Ли стало совсем плохо. Матери было решено солгать. Да, она была в курсе происходящего, но сейчас было совсем неподходящее время для того, чтобы добивать её ужасом, что пережила её дочь. Вряд ли она поверила, но женщина никогда не лезла в личные границы, даже если дело касалось дочерей. Мими ходила понурая, не смотрела в глаза, не старалась показаться весёлой. Всё, что её заботило сейчас — это отец, врачи которого предупреждали о разных исходах… И наступил день икс. День, когда мистер Ли умер, не приходя в сознание, так и не увидев дочь. День, когда всё, что удерживало Мими на плаву, исчезло в один миг. Мими полностью потухла. Всё, что было важно слишком резко ушло из её жизни. Она получила ранение, упустила шанс сниматься в Голливуде, над ней неоднократно издевались, насиловали, и депрессия, которой никогда не было, в одночасье захлестнула волной бесконечно мучающего терзания. Она потеряла себя. Селена пыталась поддерживать дочь, ведь дети — единственное, что теперь имеет смысл. Вики пыталась приложить все усилия, чтобы громко кричать «Я здесь! Я всегда буду рядом с тобой», но любой крик, любые слова поддержки просто-напросто были разбиты о скалу, что выстроила вокруг себя Мими. Сил, чтобы что-либо слышать больше неоткуда брать. Лимит давно исчерпан, а источник похоронен. Среди личных вещей Ли была заколка с птицей, которую он подарил Мими на самый лучший день рождения и который та случайно потеряла в собственной квартире незадолго до случившегося. Ей Вики украсила чёрные волосы не родной по крови, но самой близкой сестры, когда «украшала» безжизненное тело, наряжая в белое платье. Утренний ливень ближе к середине дня резко меняется на яркое Солнце, тёплый ветер оповещал о скором приходе весны, а на памятник, рядом с которым стоит Вики, прилетел белый голубь, с интересом наблюдавший за шатенкой и тихо, но, кажется, будто в голове, стал ворковать.*
Казалось, это конец. Всё кончено, нити оборвались, частичка души, давшая трещину совсем недавно, разрушена полностью, навсегда. И никакой клей не склеит разбитое сердце воедино, никакая терапия не залечит душевную рану, ничто и никто не вернёт Мими в мир живых. Сдаться? Смириться? Вряд ли есть однозначный ответ. Жизнь не предоставляет правил эксплуатации, не даёт подсказок, не помогает. Она только лишь отбирает, заводит в тупик и заставляет бродить по лабиринту судьбы. И в этот раз завёрнутая в водоворот хитросплетений Вики Уокер оказывается только на новом уровне, с новыми испытаниями, ничто ещё не закончено. Времени на оплакивание нет, ведь судьба так непостоянна, и опасность вновь уже на пороге. Жизнь ценна сама по себе. Все трудности, свалившиеся горой в одночасье, даны нам неспроста. Кто-то там, на распределении, точно знает, что мы с ними так или иначе справимся, что мы перешагнём через проблему и пойдём дальше, ведь все холмы имеют склон и основание, а после чёрных клавиш пианино всегда идёт белые. Особенно, когда рядом с тобой есть крепкое плечо, то кажется, будто все трудности извне растворяются на фоне его внимательных и влюблённых до бесконечности глазах. Когда тот, кто уготован той же самой судьбой-злодейкой, подаёт руку и не даёт упасть, за спиной вырастают крылья и вы становитесь единым целым. Одни. Против целого мира. Готовые спасти ценой своей жизни, крепко держать за руку, глядя в глаза и идти на смерть вместе, во что бы то ни стало, обретая истинную любовь уже в другом, новом и неземном мире, где она становится вечной.Твой час пробил, ведь мы все отправляемся вниз. Но перед падением, Хватит ли тебе смелости посмотреть им прямо в глаза?