Обрести Единство: Владыка кланов

Время понеслось своим чередом: сон, еда, разговор, снова сон. И так по кругу. Я не заметил, как прошли мои первые несколько дней или даже недель — к сожалению, не имел возможности определить смену времён суток, а потому уже после пятого сна сбился со счёту. Я всё ещё тосковал по дому, но мне приходилось тщательно скрывать это, когда со мной разговаривал Эрдарион. К тому же я всё чаще и чаще думал (или если правильнее — думала) о себе в женском роде и понемногу привыкал к новой шкурке, хотя и продолжал про себя ворчать, что мир мне достался не очень хороший, а тот страшный чёрный дракон что-то перепутал, перемещая меня сюда. Но спасибо и на том, что моя душа не попала в ад к чертям за свои грехи… хотя эта «благодатная равнина» мало чем от него отличается. Я не знала, сколько дней уже прошло с тех пор, как я вылупилась, и вообще — сколько дней уже нахожусь у Эрдариона. Вполне вероятно, что в мире Дар’Ша и вовсе отсутствует такое понятие, как день и ночь, а я по старинке продолжаю думать, что светлое время должно сменяться тёмным и наоборот. Порой мне даже казалось, что небо постоянно красного оттенка, и никакой смены суток нет, ведь мне ни разу не приходилось видеть именно ночь и звёзды. Вечные красные сумерки, если говорить кратко. Поэтому я дни отмеряла отмеряла чисто условными величинами. Поела, поговорила с наставником, поспала — вот и день прошёл. Возникала даже мысль, что, возможно, эта планета находится в приливном захвате — постоянно обращена к светилу одной стороной, а клан Рокхана находится в сумеречной зоне, где более-менее сносные условия жизни для таких планет. Тогда это объясняет, почему большая часть земель со слов шамана выглядит выжженной пустошью. Но если так, то другая часть планеты находится во льдах. Эрдарион по каким-то причинам пока не спешил мне рассказывать про холодные земли, что тоже настораживало. Теорий вокруг тайн этой странной планеты можно строить море и бесконечное число времени, пока не исследуешь мир самостоятельно. Только вот совершить путешествие я пока не могла. За всё то время, пока я находилась в башне золотого кудесника, я научилась лишь твёрдо стоять на лапах и совершать простые движения, а вот ходить мне было ещё тяжело. Я также ощущала, что за это время немного выросла в размерах, а также у меня на голове начали расти рога. Они были ещё крохотными, я могла их разве что нащупать своими пальцами, а не увидеть. Но пройдёт время, и я стану неотличимой от остальных дракх’кханов. А вот что огорчало, так это то, что подавать голос я по-прежнему не могла — горло ещё не приспособилось воспроизводить звуки местных ящеров. Оставалось довольствоваться обменом мыслями с золотистым шаманом. И вот, проснувшись, я мысленно отсчитала начало очередного «дня», если вечные сумерки можно так назвать, и, потянувшись, стала ждать. Эрдарион через несколько минут принёс мне выжатый сок некоего сладковато-кислого фрукта, который я с удовольствием начала пить... Вернее, пытаться, попутно осознав, что с моей формой пасти пить, как это делают люди, жутко неудобно. Губы как таковые отсутствуют, лакать получается с узким змеиным языком плохо, а если втягивать в себя жидкость, то она любила вытекать через уголки пасти. — Работай нижней челюстью, — попытался подсказать мне Эрдарион. Я отстранилась от блюдца с соком и сначала с лёгким непониманием хлопнула глазами. Но затем неожиданно вспомнила различные анимации с динозаврами, где они, обладая похожим строением пасти, загребали воду из водоёмов нижней челюстью, работая ею словно ковшом, и мне всё стало ясно с этим. Я открыла пасть и погрузила наполовину в сок, заполнив её живительной влагой. Затем отстранилась, выгнула шею кверху и проглотила её. Вышло немного неопрятно, так что я даже слегка забрызгала себя, но зато работало! Повторив это действие и напившись спустя несколько глотков, я отстранилась от блюдца и перевела внимание на Эрдариона, спросив его мысленно: «А откуда у тебя эти фрукты? Почему вы их не выращиваете здесь? Это кажется безопаснее и лучше, чем заниматься охотой с риском для жизни». Эрдарион в ответ слегка нахмурился, прижав плотно к себе шейный гребень, и затем прошипел: — Здесь они не растут. Земля слишком бедная. «Но ведь есть и более благоприятная почва, раз ты берёшь оттуда эти фрукты. Почему бы вам не переселиться туда?» — продолжала я, разводя лапами в стороны. Этот вариант казался более логичным. Люди-то тоже в древности часто кочевали в поисках подходящей земли, прежде чем осесть на какой-то определенной местности. Эрдарион внимательно на меня посмотрел, словно пытаясь уловить ход моих мыслей, а затем издал протяжный, похожий на рычание вздох. — Никто не согласится. Долина Лок’Ракх — земля предков нашего клана, дракх’кханы дорожат традицией. А те земли, откуда я взял фрукты, очень опасны для нас, и направляться туда далеко. Раз в двести извержений света я отправляюсь туда для добычи необходимых трав и фруктов. Я умею сохранять их достаточно долго, чтобы иметь некоторый запас, как сейчас. Я ими тоже питаюсь, в отличие от остального клана Рокхана. А вот это уже всерьез заинтересовало меня. Представилась хорошая возможность распросить шамана про то, что находится за пределами долины Лок’Ракх. Я даже потянулась к Эрдариону и взялась за его ладонь своими крохотными лапками, подняв взгляд на его морду: «Двести извержений света — это сколько? И что подразумевается? А что из себя представляют далёкие земли?» Тот взял меня в свою ладонь и поднял на уровень своей морды. — Двести извержений света… — тут он крепко задумался, — цикл, когда становится немного темнее и светлее. Это связано с выбросом лавы в центре горной гряды. Когда она изрыгается — небо окрашивается в яркие тона, но в период затишья становится тусклее. Один такой период мы называем извержением света. А что до земель… Я тебе их как-нибудь покажу. Они отличаются от того, что все привыкли видеть. Там нет такой жары, как здесь, больше воды, и растения имеются, но та земля запретна для нас и опасна. Даже деревья будут опасны для дракх’кханов, не говоря уже о живности и кланов той территории, которые враждебны к нам. Я задумчиво опустила шейный гребень к голове. По секрету говоря, это описание напоминало джунгли на планете Земля. Я сразу представила себе обильные заросли с густой и сочной травой и приятным влажным воздухом, по которому уже начинала скучать, с плодородной почвой и огромным количеством фруктов и различных ягод. Ух, аж живот сводило от мысли вновь вкусить этих плодов. Хотя Эрдарион мне и так давал неплохую еду, жаловаться не приходилось. Эти образы и мысли прочитал и мой собеседник. Он издал непроизвольный смешок и затем сказал: — Ты почти верно представила, Атакама. Осталось только заменить зелёный цвет листьев на красный, а растения представь в два раза ниже и более густыми и непроходимыми. Представила? Так ты получишь Орос’Энх — красные земли, куда ещё не добрались лава и пепел. Получалось странно — неужели те земли, которые кишат жизнью, являются смертоносными для дракх’кханов? Я ещё понимала про другие кланы, с которыми действительно не захочешь связываться лишний раз, но что насчёт флоры и фауны? Что же там настолько опасное, от чего не способны защититься разумные существа? «Тогда я должна буду туда попасть и увидеть всё сама», — решительно заявила я шаману, сжимая палец золотого сильнее. Надеюсь, он не упрекнёт меня за излишнее любопытство. Тот лишь улыбнулся в ответ и, продолжая удерживать меня в ладони, второй лапой подцепил наплечную кожаную сумку, которую продел через плечо и крыло: — Когда станешь сильнее и взрослее — я покажу тебе Орос’Энх. Но а пока запрыгивай в мою сумку. Сегодня ты увидишь наш клан Рокхана своими глазами, — предложил он мне. Я с радостью согласилась и аккуратным прыжком залезла туда, высунув оттуда лишь голову. Я обратила внимание, что сама сумка была сшита из нескольких кусков кожи, соединенных жилами. Очевидно, всё добыли с животных. Это немного обрадовало меня: по крайней мере, примитивные предметы дракх’кханы умеют делать, хоть я не замечала, чтобы кто-то из них носил одежду. Возможно, у них не принято прикрывать себя клочками кожи или ткани, как у людей. К этому не так просто будет привыкнуть, но у драконидов хотя бы нет на виду груди или ещё каких-нибудь «причиндалов», поэтому и скрывать нечего. Осталось также понять, что ещё дракониды умеют и что они могут. Например, знают ли они обработку металлов? Или земледелие? Я на секунду подняла голову, пытаясь понять, прочитал ли мои мысли Эрдарион, но тот смотрел куда-то в сторону, направляясь к выходу из башни, и по итогу оставил меня без ответа. Цокая когтями по голому камню, Эрдарион вышел наружу, и меня на пару секунд ослепил яркий свет, непривычный после нескольких часов, проведённых в темноте. Я протяжно пискнула и закрыла обоими веками глаза, протирая их попутно, так что дорогу с холма в сторону деревни я благополучно пропустила. А когда я смогла их вновь открыть, мы уже шли по окраине деревни клана. За эти дни моё зрение нормализовалось и стало более острым, так что теперь я могла насладиться идеальным, почти орлиным взором. Я без труда различала мельчайшие детали: небольшие камешки на дороге, трещины в скалах, мелкие каменные кирпичи на домах. Даже в иных дракх’кханах, попадающихся нам по пути, я подмечала даже незаметные внешние особенности: цвет их глаз, шрамы на теле и даже форма их тускло блестящей чешуи. Видеть идеально… Это было в чём-то удивительное чувство, учитывая, что как человеку, мне приходилось носить очки. Иметь вновь отличное зрение было сродни тому, как если бы я вернула давно утраченную особенность, и радовалась этому, словно ребёнок большому торту на день рождения… Хотя что уж скрывать эмоции — я и так была ребёнком по меркам этого мира! Приподнятому настроению способствовала также и смена обстановки: я, наконец, узнавала об этом мире что-то новое лично, а не только с рассказов Эрдариона. Деревушка, где жил мой клан, была совсем небольшой. Я насчитала лишь домов двадцать в ней, не больше. Её можно сравнить с поселком за полярным кругом или в Сибирской глуши. Издалека мне уже доводилось видеть те примитивные жилища, которые себе возводили дракх’кханы, и вблизи они мне не казались комфортными или уютными — слишком грубо и неопрятно были сделаны. Я даже на секунду задумалась, не проще ли им вообще ничего не строить и просто спать на земле, но затем сразу же предположила, что члены клана используют дома в качестве хранилища вещей и погребов для еды. А в целом, некоторые из дракх’кханов и впрямь отдыхали и спали под открытым небом, вытянув задние лапы перед собой и подложив под голову шкуру в качестве подушки. Это было крайне непривычно видеть после жизни в человеческом обществе, хотя я понимала, что при тёплом климате и отсутствия дождей острой необходимости в крыше над головой не было. А вот что действительно привлекло моё внимание, так это тот самый крупный дом, выполненный, как оказалось, из грубо обработанного чёрного кирпича. Двухэтажное строение возвели с явно большим усердием и трудом, нежели остальные жилища, хоть оно и не было лишено некоторой неаккуратности. Где-то кирпич был уложен криво, где-то он лежал в необработанном виде, а в некоторых местах и вовсе отсутствовал, в результате чего в стене то тут, то там зияли отверстия и дырки. Некоторые из них были явно крупнее остальных и представляли собой уже скорее окна, нежели дефекты в конструкции. Когда мы проходили мимо этого крупного дома, я попыталась заглянуть в одно из окон, но ничего примечательного там не заметила: комната была практически пустой, за исключением развешанных на стенах шкур различных животных и разложенных на полу горшков. «Эрдарион, а это дом вождя?» — решила я проверить одно из своих предположений. Золотистый дракх’кхан, который всё это время просто давал мне возможность осмотреться и молчал, остановился. — Покои дор’манда — вождя Анемоса. Только он и лучшие дракх’кханы нашего клана могут туда заходить. Это жилище было возведено ещё задолго до моего появления в дар’ша нашими предками. Это один из знаков силы дор’манда, как и символ благосклонности предков к нему. Не будь они с Анемосом, он бы не смог жить там. Я кивнула, мысленно поблагодарив Эрдариона за пояснения. Это было ожидаемо, что вождь живёт в таком выделяющимся на фоне остальных жилище. Выставленные напоказ трофеи нужны, чтобы демонстрировать их остальным дракх’кханом, тем самым доказывая силу обладателя, а что до горшков… моё ли дело, что в них находится? Шаман несколько минут постоял у дома вождя и затем двинулся по направлению к расчищенной площадке в центре деревни, где сейчас находилось больше всего дракх’кханов. Те, завидев Эрдариона, прижимали шейный гребень к голове, что-то невнятно шипели и затем расступались в сторону. Видимо, для них это было чем-то вроде знака уважения. Я к ним тоже не забывала присматриваться из интереса, хотя для меня они смотрелись однообразными. Черты морды я различить не могла, а чешуя дракх’кханов чаще всего была чёрной, серой, бурой, оранжевой или красной, с небольшим отличающимся оттенком на пластинах, перепонке крыла и гребне. Пару раз перед моими глазами мелькнул фиолетовый цвет чешуи и даже похожий на мой собственный — голубой, но это являлось скорее экзотикой, выбивающейся из общей картины. У всех были два перепончатых крыла за спиной, длинная морда с выпирающими из пасти клыками, слуховые гребни на тыльной стороне шеи и за мордой. Но всё же отличительные особенности у некоторых ящеров наблюдались. У кого-то на плечах и спине имелись дополнительные костяные наросты, отсутствующие у остальных, кто-то ходил весь в шрамах, у некоторых росла вторая пара рогов или же небольшой костяной нарост на носу или под глазами. Но некоторые имели и вовсе пугающие меня внешние особенности: отсутствие конечностей. Большая часть, конечно, была покалечена не до такой степени и не имела безобразных шрамов, проходящих через всю морду и грудь, но у двух встретившихся нам на площади членов клана отсутствовала половина руки, будто её откусил один из хищников на охоте, кто-то потерял крыло, ходил без рога или с треснутыми грудными пластинами, а у одного дракх’кхана я заметила полное отсутствие хвоста. Вместо него я увидела лишь какой-то обрубок, возле конца которого ясно проглядывали следы чьих-то зубов, отчего я поморщилась и поспешно отвела взгляд в сторону. А я-то считала, что это у Эрдариона слишком много шрамов… «Почему здесь так много увечных? Неужели у вас жизнь настолько опасная?» — решила я спросить у золотого. Хотя я и так догадывалась о том, что он сейчас скажет, а потому не ожидала услышать от него чего-то нового. — Борьба с другими кланами и опасная живность оставляет многих со шрамами. Но у дракх’кханов считается, что чем их больше, тем большее уважение заслуживает их обладатель, — прояснил мне Эрдарион. Оно и неудивительно. «Надеюсь, это здесь не возведено в абсолют», — оставалось лишь ответить мне. Я не была сторонницей большого количества шрамов, считая, что они всё-таки уродуют внешность, а не являются украшением. А если у тебя отсутствуют конечности — это еще не показатель того, что тебя стоит уважать, а скорее является приговором. Инвалидом ты никому не нужен будешь. — Отсутствие конечностей не в почёте, но это не смертельно, когда есть когти на задних лапах и зубы. Всё зависит от самого дракх’кхана. Я мысленно вздохнула. Не хотелось бы подобное пережить. Я и так не особо люблю боль, а потеря конечности вовсе сделает инвалидом на всю оставшуюся жизнь. Здесь тебе протез никто не поставит. — Если ты опытный охотник, то ты будешь полезен даже в таком виде. Но с ними или без — тебе придётся всё равно показать остальным свои способности, если хочешь занять место в клане, — продолжал Эрдарион, направляясь к краю деревни, противоположному тому, откуда мы пришли. «Как?» — задала я закономерный вопрос, высовываясь немного дальше из сумки и осматриваясь. — Каждый дракх’кхан после трёх рогов должен активно участвовать в жизни клана. Клан Рокхана уважает силу и боевые навыки, и в целях этого всех молодых учат выживать в суровых условиях с малого возраста. Но даже тренировочные охоты несут в себе опасность. Поэтому у детенышей есть лишь два выбора: или выживать и учиться, или умирать. Слабые часто не доживают до обряда посвящения, когда их принимают в клан, как полноценных членов. Тебе нужно будет активно тренироваться вместе с остальными. Охотиться и выживать, иначе от возможных проблем или смерти даже я не смогу тебя защитить. Я осознавала, что попала вовсе не на курорт, однако я не ожидала, что меня с самого начала начнут подвергать суровым и смертельным испытаниям. Детей принято беречь, а не вот так бросать их на амбразуры. Странно, что этот клан ещё не вымер из-за своего воспитания — не все же вылупляются прирождёнными воинами. Или у дракх’кханов это, как и общее понимание языка, заложено в крови? Но, как бы то ни было, попала я в типичную Спарту, где все поголовно воины и носят оружие с малых лет. Что ж, раз мне суждено будет стать своеобразной «Зеной Королевой Воинов», значит — пусть будет так. Другой вопрос — было непонятно, сколько у меня есть времени до момента, пока не начнутся эти самые испытания. «Три рога — это сколько по времени? Как примерно я вырасту к тому моменту?» — задалась я логичными вопросами, пытаясь понять это всё. — Один рог — это время, за которое полностью отрастают наши рога. Когда у тебя они вырастут — это будет треть от нужного периода. Возможно, к тому моменту ты вырастешь уже почти наполовину от взрослого дракх’кхана. Твоё тело начнёт крепнуть, и тогда его нужно будет начать тренировать. До этого времени ты останешься у меня. Я научу всему необходимому. «Надеюсь, что три рога — это достаточно большой срок, » — со вздохом добавила я, понимая, что вряд ли кто-то переведёт мне это в более понятные величины, как «дни», «недели» или «месяцы». Я продолжала осматривать деревню. Вот я заметила уже знакомого мне Хор’Гарата, который пребывал с высоким монотонно-чёрным драконидом — тем самым, который и дал мне имя. Мелкий рыже-бурый детёныш рядом с ним постоянно пытался то подпрыгнуть, то взобраться по лапе взрослого дракх’кхана, но всё время терпел неудачу и оказывался на земле. А его предполагаемый родитель что-то ему прирыкивал, будто подбадривая. Заметив нас, черномордый встал и протяжно зашипел, складывая шейный гребень и немного наклоняя голову. — Каз’Крах. Охотник, — не то поприветствовал, не то пояснил мне Эрдарион, подходя к нему. Я решила пока помолчать и понаблюдать за сценой. — Эрдарион. ши’хсад, — произнёс тот в ответ и затем кинул взгляд на сумку, в которой я сидела, — Атакама? — Я взял её под своё крыло. Она будет у меня до момента, пока ей не пройдёт три рога. Потом передам тебе — её нужно обучить так же, как и любого другого дракх’кхана, — пояснил ему золотистый. — Эрдарион хорошо знать обычай клана Рокхана. Но Эрдарион взять Атакама, как наследник ши’хсад только после обряда посвящения. ши’хсад должен знать это, — прорычал тот, грозно прищурившись. Я, признаться, немного испугалась этого взгляда Каз’Краха. Эрдарион в ответ сложил гребень и неожиданно улыбнулся, обнажив клыки. — Атакама вырастет великим воином и ши’хсадом, если ей суждено это. Позабочусь об этом. А как Хор’Гарат? Здоров? — указал он на прыгающего вокруг лап дракх’кханов рыжего детеныша. — Хор’Гарат быть сильный охотник и воин. У Каза сомнения про Атакама. Странное дитя. Черный ящер вновь глянул на меня, и я, подняв голову, встретилась с ним взглядами. Мне на секунду показалось, что он смотрит на меня с явным презрением и негодованием, словно он хотел прямо здесь и сейчас выбросить меня на произвол судьбы, однако в какой-то момент Каз’Крах расслабился и отстранился от золотого, взяв Хор’Гарата себе на лапы. — Атакама надо испытать. Атакама иметь необычный цвет чешуи и редкая стихия. Возможно, Атакама странная, но способная, — пробурчал он что-то напоследок и перевёл всё своё внимание на рыжего детеныша, протягивая к нему раскрытую ладонь. Эрдарион протяжно выдохнул в ответ. — Не бойся Каз’Краха. Он хороший и умелый охотник. Он многому научит тебя и подготовит, — пояснил золотой мне, когда мы двинулись дальше. Мы уже выходили за пределы деревни и теперь направлялись к пустырю за ней. Но диалог между двумя дракх’кханами оставил в моей голове несколько вопросов, которые я поспешила обсудить с моим наставником: «Что означает необычный цвет? Мне при вылуплении сказали, что я благословлена духами воды? Что оно означает?» — вспомнив первые слова Каза, с которыми он встретил меня в новом мире, поинтересовалась я. — Клан Рокхана верит в духов стихий и предков, Атакама, — тихо вздохнув, пояснял мне Эрдарион, — цвет чешуи определяет то, каким духом были твои предки. У тебя очень редкий цвет — синий. Потому тебя благословили водой. Той, какой её помнили наши древние сородичи. При вылуплении каждого детёныша омывают ещё и красной водой вперемешку с кровью убитых жертв. Считается, что она защищает от смертельных зубов и когтей. «Так и думала, что это была кровь», — мысленно усмехнулась я, вспоминая ту красную жидкость, которой меня омывали. Наверняка со стороны это выглядело весьма устрашающе — «крестить» младенцев кровью. Христианам подобное разве что снилось в кошмарах, а меня реально «благословили» ею. Но попутно я задумалась над ещё одним важным вопросом. Если ты вылупилась из яйца, то значит, должны быть и родители. Как у дракх’кханов обстоят дела с этим? «Меня благословили вместе с Хор’Горатом, и его сейчас воспитывает Каз’Крах. Они являются отцом и сыном? А кто мои родители тогда?» Последовавший за вопросом ответ, мягко говоря, шокировал меня: — Они не родственники. Все яйца детенышей относят в одно жилище и ждут, пока они вылупятся. Один взрослый дракх’кхан берёт на воспитания детеныша и учит его охотиться вплоть до обряда посвящения. Но я не охотник, поэтому тебя лучше обучит другой. «Получается… Родители каждого из дракх’кханов неизвестны? И любой из членов клана может оказаться родственником?» — задумалась я в свою очередь. — Выходит, что да. Но это ни на что не влияет. Особенного отношения к тебе не будет. Даже дор’манд не знает своих детей. Вот как. Удивительно, что еще могу сказать? Жалко, что у меня здесь никогда не будет такого существа, как «мама» и «папа». Это навевало небольшую грусть. Словно уловив мою перемену в настроении, Эрдарион продолжил, будто желая отвлечь меня: — Дракх’кханы не привязываются к детям и всех воспитывают одинаково — без поблажек. А дор’манда и остальных старших охотников выбирают по силе, а не наследству. Так не во всех кланах, но здесь — это так. Я могу стать на первое время для тебя опорой. Ладно. Уже хоть что-то. Вряд ли золотистый драконид приходится мне отцом, но он хотя бы заботится обо мне и всё объясняет. Я не буду отвергать его компанию. Но на этом решила перевести разговор в иное русло, поговорив уже на чисто бытовые темы: «А как дальше проходит жизнь дракх’кханов после трёх… рогов?» — было жутко непривычно называть условные «года» таким образом, — «Как их обучают конкретно? Как часто гибнут на охоте?» — Их учат выживать, охотиться, драться. Когда их лапы достаточно окрепнут, а зубы начнут прорастать, их начинают брать в походы. Там дракх’кханы учатся охотиться, самостоятельно выживать и защищать себя. Иногда их посылают одних, чтобы они учились искать добычу и выбираться из трудных ситуаций самостоятельно. А когда проходит шестнадцать рогов, все дракх’кханы должны пройти испытание и показать, чему научились. Если выживают и проходят его, они становятся полноправными членами клана Рокхана. До этого погибает около половины детенышей, но слабые в клане не нужны. Меня это нисколько не удивляло. В диких африканских племенах часто присутствовал некий ритуал совершеннолетия. Некоторые из них были простыми и чисто символическими, а некоторые — извращённые, в стиле «сунуть руку в перчатку с муравьями-пулями и выдержать адскую боль от их укусов». Интересно, а какой он у этих ящеров? К счастью, шаман быстро удовлетворил моё любопытство своим ответом: — Молодой дракх’кхан отправляется на охоту на несколько световых циклов и возвращается со шкурой добычи, которую сможет добыть. Чем сильнее существо, которое он смог принести, тем больше его начальное положение в клане. Самый сильный сможет в будущем стать вождём. Резонно. Дракх’кханы ценят силу и умение добывать еду превыше всего. А шкура убитого зверя — показатель всего этого. Так что ритуал был вполне себе оправданный и стандартный по моим меркам. — Но Атакама может пойти немного иным путем, — неожиданно добавил золотой, заставив меня переключить всё внимание на собеседника, — я заинтересовался тобой, и потому хочу тебя после обряда посвящения взять к себе. Но до того момента ты должна будешь проходить испытания со всеми — это позволит развеять все сомнения касательно тебя. «Подожди… А ты? Ты разве не участвуешь в охоте? По тебе не скажешь, что ты просто сидишь в своей башне и ничего не делаешь», — подметила я, вновь обращая внимание на обилие шрамов на теле золотого. Тот издал продолжительное мычание и несколько раз подвигал шейным гребнем. — Я занимаюсь не менее сложными вещами. Ищу травы, занимаюсь ранами других дракх’кханов, а также занимаюсь поиском и общением с духами стихий. «Духами стихий?» — не удержалась я от вопроса. Подождите, подождите! Как он общается с ними? Вызывает реальную душу, которая предстаёт перед ним, и они вот так телепатически обмениваются мыслями? Звучало, как нечто невероятное и паранормальное, но раз здесь есть телепатия, то я уже была готова поверить даже в это. Эрдарион же издал смешок и остановился, обведя ладонью раскинувшееся перед нами пепельное поле. — Всему своё время, Атакама. Я позже покажу тебе всё, но пока расскажу тебе одну вещь, которая беспокоит клан Рокхана уже множество световых циклов. Ладно. Я поумерю пока своё любопытство и просто послушаю, что он скажет. Хотя что ещё может их беспокоить, помимо духов и добычи? Эрдарион вынул меня из сумки опустил к земле. Я в этот миг услышала внизу тихое журчание воды. Осмотревшись, я поняла, что мы сейчас находились внутри того самого пересохшего русла реки, на дне которого протекал маленький ручеёк. Вода в нём была мутного серого оттенка, и он был еле-еле заметен между разросшимися возле него чахлыми кустами с узкой бурой листвой. Рекой я это точно не назвала бы — его даже с моими размерами можно было за несколько шагов перейти, однако состояние некогда живой реки вызывало у меня вопросы… и грусть. «Поверить не могу, что здесь когда-то была полноводная река», — с унынием подметила я, нагибаясь к ручейку и зачерпывая ладонью воду, изучая её. Как и ожидалось — она была мутной, грязной и насыщена различными примесями и солями. Если это и был источник питьевой воды в клане Рокхана, то мне было искренне жаль моих новых сородичей. Такую воду захочется пить разве что от крайней нужды. Что же заставило некогда большую реку так высохнуть? — Тебя благословили водой, Атакама. Но как видишь — без воды это место умирает, — с такой же грустью в голосе сообщил Эрдарион, опускаясь рядом со мной возле ручейка и зачёрпывая ладонью воду, — этот маленький поток воды — всё, что осталось от той жизни, которая нас окружала. Я надеюсь, что когда ты пройдёшь обряд посвящения, ты вернёшься ко мне, и мы вместе сможем воззвать к духам воды. Тебя благословили ими, и если духи не отвечают мне, то, возможно, они смогут прийти к тебе? Пока золотой драконид пил воду и ждал от меня ответа, я задумчиво изучала пересохшее русло. Я решила сразу отбросить сверхестественные причины засухи — у суеверных древних людей всегда боги виноваты. Нил не разлился? Надо больше молиться богу разливов Хапи. Засухи в полях? Мало внимания Церере уделяем. Однако подобные явления носили чисто физический характер, а духами и богами люди объясняли то, что не могли понять из-за недостатка знаний. Так что дело может быть в каких-то физических явлениях. Начиная от изменения рельефа суши, когда вода начинает течь в другом направлении, и заканчивая антропогенными факторами. Кто знает, что другие кланы могли совершить, чтобы эта река обмелела? Вдруг они воздвигли целую плотину? К сожалению, я была не экологом, а инженером по образованию, и я не знала, как мне это объяснить Эрдариону понятным и простым языком. Очевидно, он не поймёт то, о чём я думаю, хотя он на меня так и смотрел с нескрываемым удивлением. «Не бери в голову… Я лишь размышляла о возможных причинах. Лучше скажи — как бы ты решал эту проблему? Ты пробовал исследовать русло реки вверх по течению?» — спросила я, желая поскорее прекратить думать о вызывающих подозрение вещах. — Русло реки далеко исследовать очень опасно в одиночку. Мой клан поклонялся много световых циклов водным духам, но сейчас они перестали мне отвечать. Поэтому я и ищу себе необычного дракх’кхана. Ты должна будешь помочь мне. Я мысленно вздохнула. Ничего нового не услышала. А что ты ещё ожидала услышать, Атакама? Очевидно, даже такой продвинутый в знаниях дракх’кхан, как Эрдарион, ничего не понимал в географии. Значит, придётся общаться с духами, как и подобает шаману древнего племени. И реки осушаются, потому что их создавали слёзы богини воды, и извержения вулканов случаются из-за чиха местного духа огня. Получается, меня хотят сделать этаким Траллом и спасителем рода драконидов. Ага, осталось только сесть на аналог волка и найти свой «Молот Рока» для пущей убедительности. Но а если серьёзно — когда я вырасту и пройду обряд посвящения, то обязательно найду физическое объяснение обмеления реки и там уже решу, что делать с этим. А пока я лишь мысленно согласилась с Эрдарионом, чтобы успокоить его: «Хорошо. Когда придёт время — я постараюсь помочь тебе». Этого ответа оказалось достаточно для ши’хсада. Он взял меня в свои лапы, посадив обратно в сумку, и в полном молчании мы двинулись обратно. Пока мы шли по деревне, я не заводила никаких разговоров, пребывая в небольшом смятении от услышанного. Мне никогда не нравились экологические катастрофы и их последствия, и мне с какой-то стороны было больно думать о том, что клан Рокхана фактически на грани вымирания. Неужели у них нет никаких альтернатив, кроме как сидеть на камне ровно и ждать чуда? А мысли о переселении и поиске более подходящих земель пресекать аргументом «у нас тут жили предки, мы никуда с их земли не уйдём!». В такие моменты просто хочется проломить себе лоб рукой, изображая самый известный жест капитана из сериала «Звездный Путь». Но, возможно, есть что-то ещё, что хотя бы немного поможет клану? Я до сих пор слышала лишь об охоте и немного о собирательстве плодов. Я посмотрела вновь на погруженного в собственные размышления золотого дракх’кхана и коснулась крохотной ладонью его груди, привлекая внимание. «Эрдарион. А как вы ещё добываете еду, помимо охоты и собирательства плодов?» — поинтересовалась я. Тот ответил не сразу, просто продолжая идти. Видимо, был слишком погружен в свои думы. Я хотела уже потрепать его посильнее, желая получить ответ, как он, наконец, произнёс: — Жизнь слишком тяжела здесь, чтобы заниматься чем-то ещё, кроме охоты. Мы, как и все остальные кланы дракх’кханов, лишь выживаем на этой жаркой земле. Но это делает нас сильнее. А у тебя есть идеи про то, как ещё можем добывать еду? «Думаю, я что-нибудь придумаю. Мне нужно сначала понять, что здесь и как, а потом найти способ для улучшения жизни. Уверена — я что-то придумаю. Научи меня тому, что знаешь сам. Дай возможность пройти обряд посвящения, и я обещаю — что сделаю всё, чтобы спасти наш клан. Ты согласен?». Золотистый дракх’кхан остановился и перевёл взгляд на меня. Похоже, он не ожидал от меня столь смелой речи. Но затем улыбнулся, оскалив зубы, и тихо рыкнул мне: — Согласен. А теперь пойдём обратно в Путь Звёзд. Я улыбнулась ему в ответ уголками губ. Хоть Дар’Ша кардинально отличался от Земли, но, кажись, улыбка даже здесь являлась универсальным жестом дружелюбия и хорошего отношения к тебе, заложенного генетически в дракх’кхана. Рада, что нам удалось поладить с Эрдарионом и найти общий язык.