* * * *
Прошло ровно семь дней, когда Гарри услышал, как открывается входная дверь на площади Гриммо, и настоятельный шепот Снейпа и Люпина был достаточно громким, чтобы заполнить коридор. Гарри вбежал в проход и с надеждой посмотрел на обоих мужчин. Снейп кивнул ему, в то время как Люпин держал в правой руке одурманенную серую крысу и светился от радости. Оба мужчины выглядели невозмутимыми и невредимыми. — Мелкий ублюдок пытался сбежать, — сказал Римус. — Только взглянув на Северуса, он трансформировался, и попытался убежать к черному выходу, но, к несчастью для него, я был там и ждал его. Оглушив маленького говнюка — извини мой язык, Гарри, — Северус забрал у него палочку. Мне было гораздо легче переправить его через чары Фиделиуса в форме крысы, так как мне нужно было только перенести его через порог заклинания. Мы должны поблагодарить его за это. И это, безусловно, облегчает задачу, ведь то, что Питер собственной палочкой совершит убийство Нагайны, гораздо менее подозрительно, чем использование другой палочки. — Давайте отведем его в гостиную, — сказал Гарри, направляясь обратно в комнату, которую он только что освободил, где также находились Драко, Рон и Гермиона. Он заметил, что его руки слегка дрожали, и он боролся за контроль над своими эмоциями. — Соберись, — прошептал Драко ему на ухо. — Ты не можешь сломаться перед ним. Ты должен быть серьезным. — Гарри глубоко вздохнул и кивнул. Драко был прав. Люпин положил крысу на пол и применил чары, чтобы отменить заклинание и вернуть Хвоста в его человеческое состояние. Кипящая ненависть, которую Гарри испытывал к бессознательному человеку, смешивалась с огромной виной за то, что Петтигрю неосознанно вступил в последнюю стадию своей жизни. Это было очень странное сочетание эмоций, и у Гарри возникли серьезные внутренние конфликты. — Готовы? — спросил Снейп всех присутствующих, но главным образом Гарри. Он слегка кивнул и постарался придать своим чертам холодное безразличие. — Rennervate! — воскликнул Снейп, и в ту же секунду заклинание ударило, Хвост захрипел и пришел в себя. От осознания того, в какой компании он оказался, его лицо окрасилось в бледно-серый цвет. Он просто уставился на комнату, не веря своим глазам. — Гарри! — удивленно воскликнул Петтигрю, заметив его. — Не смей называть его так, — ледяным тоном сказал Драко, направив свою палочку прямо в сердце Петтигрю. Он удовлетворенно ухмыльнулся, увидев, как глаза крысы расширились от шока, когда он определил, что отмеченный сын Люциуса Малфоя, очевидно, союзник Поттера и желанный гость в… где бы они ни находились. — И снова здравствуй, Короста, — сухо сказал Рон с выражением отвращения на лице. Драко был под впечатлением от яростного и презрительного тона Рона и поклялся позже расспросить Гарри об упоминании «Коросты». К этому времени Петтигрю выглядел совершенно испуганным и начал что-то бессвязно бормотать. — Замолчи, — приказал Гарри голосом, наполненным уверенностью, которой он не чувствовал. — Хватит распускать сопли, Хвост, и заткнись, или я заткну тебя заклинанием, если ты не сможешь контролировать свой язык. — Сердце Гарри колотилось в груди. Вот оно. В этот момент я приговариваю кого-то к смерти. И он заставил себя перестать дрожать. — У меня есть для тебя небольшое задание, Хвост, и я уверен, что ты выполнишь его великолепно. Петтигрю выглядел окаменевшим. Немногочисленные остатки цвета, которые были на его лице, полностью исчезли. — З…задание? — Змея Волан-де-Морта, Нагайна. Мы хотим, чтобы она умерла. И мы решили отдать честь убийства тебе, — продолжил Гарри. — Видя, как тебе нравится предавать людей, которым ты якобы предан, мы не могли придумать никого лучше для этой работы, не так ли? — Все в комнате покачали головами в знак согласия, устремив взгляды на дрожащего Петтигрю. — Вы хотите, чтобы я… Темного Лорда… но зачем? — прошептал Хвост. — А, думаю, эту информацию мы оставим при себе, — ответил Гарри, изобразив на лице презрительную ухмылку. — Скажем так, мне хочется его позлить. Ты же знаешь, что мы с Волан-де-Мортом — одно целое. Он использовал тебя, чтобы добраться до моих родителей, а я — тебя, чтобы добраться до его змеи. Все справедливо. — Почему я должен делать все, что ты просишь? — прошипел Петтигрю, поморщившись от того, что его слова вызвали сильный выпад в спину от волшебной палочки Римуса. — Дорогой, дорогой мой, — скептически сказал Гарри. — У тебя действительно короткая память. У тебя долг жизни передо мной, Питер, и я собираюсь воспользоваться этим. Боюсь, у тебя нет выбора. И тут, в этот момент Хвост попытался сбежать. Очевидно, он забыл, что его превосходит числом шесть к одному, и, лишившись палочки, бросился к двери, но только сглаз Гермионы остановил его продвижение. — Попробуй еще раз, крыса, и я уничтожу тебя на месте, — сказал Снейп, направив палочку прямо на него. Ноги Петтигрю подкосились, и он с воплем упал на пол. — Не заставляй меня делать это! Я умоляю тебя! Он убьет меня! — Именно это больше всего радует меня в плане Гарри, — ответил Снейп, а его слова были пропитаны ядом. Гарри едва не упал, когда перед ним оказался рыдающий человек, умоляющий спасти его жизнь. Отпусти его, обливейти, а мы найдем другой способ, — кричал его разум. Но в его голове проносились образы Сириуса, его родителей и Седрика. Петтигрю не проявил ни капли милосердия ни к одному из них, и его жалость вновь сменилась ненавистью к этой хнычущей развалине, лежащей перед ним. Гарри отчаянно хотел, чтобы все это поскорее закончилось, пока у него окончательно не сдали нервы. Он достал свою палочку и начал повторять слова, которым научил его Римус. — Питер Петтигрю, также известный как Хвост, я взымаю с тебя долг жизни, который ты мне задолжал, когда я спас твою жизнь от Сириуса Блэка и Римуса Люпина шестого июня 1994 года. Тебе предстоит найти и убить любыми способами Нагайну, змею, принадлежащую Тому Марволо Риддлу, также известному как Лорд Волан-де-Морт, в его присутствии, и в явном мятежном акте. Ты привязан к магии, чтобы выполнить это задание, — четко произнес он, и с удовлетворением отметил, что его голос был ровным, когда он повелевал магией. После слов Гарри в комнате раздался треск, и магия зашипела на коже его обитателей, запечатывая связь и запуская магическое внушение. Гарри сглотнул желчь, поднявшуюся в горле. Теперь уже было слишком поздно отступать. Хвост все еще стоял на коленях и рыдал. Он попытался умоляюще схватить Гарри за ноги, но Драко отпихнул ногой его руки. — Пора, — тихо сказал Гарри, стараясь, чтобы его голос не сорвался. Петтигрю так и не увидел заклинания; Снейп послал невербальное Оглушающее заклинание прямо ему в спину, и он рухнул без сознания. Затем Снейп достал маленький пузырек с ядовито-розовой жидкостью и влил ее в горло Петтигрю. — Ut muto memoria est ut muto mens, — напевал Снейп, почти как песню, пока его палочка извлекала из виска Петтигрю длинные серебристые нити, которые Гарри распознал как ту же технику удаления памяти, прежде чем поместить в Омут памяти. Только в этом случае воспоминания просто отбрасывались и прекращали свое существование по взмаху палочки Снейпа. Снейп произнес еще несколько фраз на латыни, после чего повернулся к Гарри. — Его память была навсегда изменена. Он не будет помнить, что разговаривал с кем-либо из нас после пробуждения, и будет считать, что хочет убить Нагайну в качестве акта восстания из-за своего отступничества от Пожирателей Смерти. Долг жизни Гарри обеспечит выполнение задания, даже если крыса не будет знать об этом. Воспоминания Петтигрю также выдержат любое количество легилименции или попыток проверить наличие изменяющих сознание чар. Гарри уставился на разбитую, бессознательную оболочку человека, который когда-то был лучшим другом его родителей. Сколько ему осталось жить, если предположить, что он убьет Нагайну, как только прибудет в поместье? Два часа? Шесть? День? Он почувствовал, как у него свело желудок. Римус вернул палочку Хвосту, положив в его мантию, а затем снял с него оцепенение. Снейп втащил его обратно в коридор, наложил на себя Дезиллюминационные чары, распахнул входную дверь и аппарировал их обоих на территорию Малфой-Мэнора. Через минуту он вернулся. — Я успешно реанимировал его у ворот поместья, и он отправился выполнять задание. Хорошая работа, все молодцы. Гарри почувствовал, что его ноги начинают подгибаться, и он вдруг ощутил себя в объятиях Драко и Гермионы, когда эмоции предыдущего получаса окончательно одолели его, и он дал выход слезам.* * * *
Гарри сидел за кухонным столом и ковырялся в бутерброде, когда огромная боль пронзила его шрам, и он почувствовал, как по телу разливается не принадлежащая ему ярость. Он вскинул руки к голове и безуспешно попытался подавить стон, и тут же руки Драко обхватили его, защищая. — Это начинается, — задыхаясь, произнес Гарри, прижимаясь к своему парню. — Волан-де-Морт. У него в руках Хвост. — Гарри, — голос Гермионы был нежным, а мягкий свет на кухне отражал дорожку слез, бегущую по ее левой щеке. — Примени окклюменцию. Давай, тебе не нужно это видеть. — Да, я знаю, — ответил Гарри сквозь стиснутые зубы, так как боль угрожала заставить его вспомнить о том скудном количестве пищи, которое ему удалось съесть. — Мы сделали это с ним. Самое меньшее, что я могу сделать, это выступить свидетелем. Кто-то же должен знать, что именно с ним происходит. — Он закрыл глаза и погрузился в сознание Волан-де-Морта. Хвост стоял на коленях, обнаженный и с магически скованными лодыжками, а на его груди была огромная кровоточащая рана. Обезглавленный труп Нагайны лежал в пяти футах от него, рядом с окровавленным церемониальным мечом, который когда-то украшал стены Малфой-Мэнора; бледно-белый ковер в поместье был пропитан кровью. Было невозможно отличить, человек это или рептилия. Волан-де-морт поднял свою палочку и невербально наложил проклятие на Хвоста; тот издал пронзительный, мучительный крик, лишившись левой руки — Метка была отрезана от его предательского тела. Конечность упала на пол с тошнотворным глухим «стуком», и рана начала обильно кровоточить, прежде чем Волан-де-Морт произнес заклинание, останавливающее поток крови. Очевидно, Волан-де-Морт еще не закончил наказывать человека и не был готов позволить ему истечь кровью до смерти. Пока что. — Объясни свои действия! Объясни их! — кричал Волан-де-Морт в нехарактерной для него потере контроля, а его палочка резала и резала Петтигрю с каждым слогом. Петтигрю только жалобно скулил в ответ и получил еще один глубокий порез, на этот раз на спине, за свои действия. — Legilimens! — закричал Волан-де-Морт, и на несколько мгновений единственным звуком в комнате стало тяжелое дыхание Хвоста, смешанное с его тихими рыданиями. — Итак, — сказал Волан-де-Морт, наконец-то вынырнув из мыслей крысы. — Ты хотел бросить мне вызов. Ослабить меня. Ты собирался попытаться победить меня в одиночку, так что ли? Что это было, последнее желание доказать, что ты достоин Гриффиндора? Это будет стоить тебе жизни, глупец! Crucio! Если крик, который издал Хвост после того, как потерял руку, был ужасен, то этот вопль был в двадцать раз хуже. Звук был ужасающим и нечеловеческим; проклятие Cruciatus, безжалостно примененное разъяренным Волан-де-Мортом, заставляло его сломанное тело дергаться и биться в конвульсиях. Проклятие действовало так долго, что Хвоста вырвало, выплескивая кровь и содержимое его желудка, и он обмочился на ковер, как недрессированное животное, прежде чем впал в бессознательное состояние. — Rennervate! — яростно выкрикнул Волан-де-Морт, прежде чем снова применить проклятие Cruciatus. Когда Петтигрю потерял сознание во второй раз, Волан-де-Морт отменил заклинание. Затем он снова оживил свою жертву и направил на нее свою палочку. — Effervo, — скомандовал Волан-де-Морт. Кроваво-кипящее проклятие ударило, наполняя вены Петтигрю раскаленной жидкостью, а его тело начало готовиться к смерти изнутри. Его кожа начала чернеть и покрываться волдырями, словно перец под пламенем, а из ноздрей и ушей начала вытекать пузырящаяся красная жидкость. Жалкий человек, казалось, был невероятно близок к своей окончательной кончине и теперь лежал на полу, в сознании, но уже не двигался и не произносил никаких звуков. Волан-де-Морт в последний раз поднял свою палочку. — Praefoco prefoco, — сказал он невозмутимо, почти насмешливым тоном. Из его тисовой палочки вырвалась черная цепочка дыма и плотно обвилась вокруг шеи Хвоста, перекрыв доступ воздуха. Петтигрю даже не пытался сопротивляться. Его лицо покраснело, потом посинело, прежде чем его полностью разрушенное тело сделало последний спазм, а затем замерло, и его наполненные ужасом глаза невидяще уставились на человека, который мучил его и которого он больше никогда не увидит. Вскоре Волан-де-Морт пнул труп Хвоста, вызвав посмертный перелом позвоночника и оставив его тело еще более обмякшим, а затем наложил заклинание Incendio, превратив его в пепел. Повернувшись, он наклонился над трупом своей змеи и произнес какое-то неизвестное заклинание, явно ища что-то; след магии, который, как он отчаянно хотел, что бы все еще был там, внутри тела, но ничего не нашел. Последовавший за этим крик ярости был слышен во всем Малфой-Мэноре.* * * *
Гарри открыл глаза, которые, как он без удивления обнаружил, были мокрыми, и тут же начал блевать. Римус поспешно наколдовал тазик, и Гарри опорожнил в него содержимое своего желудка, а затем желтую желчь, как только желудок опустел. Драко протянул ему стакан воды, который Гарри принял дрожащими руками. Он смутно осознавал, что находится в их с Драко спальне, наедине с Драко и Римусом, и недоумевал, как он туда попал. — Все кончено, — тихо сказал Гарри. — Нагайна мертва. Крестраж уничтожен. Хвост… мертв. — Он быстро наложил Tempus и с удивлением увидел, что сейчас всего десять тридцать вечера. Прошло всего девять часов с тех пор, как Римус и Снейп схватили Хвоста; а теперь он был мертв. Он сделал глубокий, успокаивающий вдох. — Драко, не мог бы ты оставить нас на минутку, пожалуйста? Расскажи остальным новости и что со мной все в порядке. Пожалуйста? — повторил он, когда Драко выглядел так, словно собирался возразить. Явно недовольный очевидным отстранением, Драко встал, мимолетно поцеловал Гарри в лоб и вышел из комнаты, не проронив ни слова. Гарри повернулся лицом к Римусу. — Это было самое ужасное, что я когда-либо видел в своей жизни. Даже хуже, чем когда ко мне приближались дементоры, — сказал Гарри, и не успел он опомниться, как по его щекам потекли горячие, обильные слезы, и он, задыхаясь, уткнулся Римусу в грудь, всхлипывая. Прошло несколько минут, прежде чем Гарри понял, что Римус тоже плачет, он разорвал объятия и посмотрел в янтарные глаза. — Он был хорошим другом в школе, — неуверенно сказал Римус. — Твой отец и Сириус были заводилами, но мы с Питером часто проводили часы наедине, только мы, практикуя заклинания или читая, в то время как Сириус и Джеймс что-то замышляли. Я был гораздо ближе к нему, чем твой отец или Сириус. — Он достал из мантии фотографию. На ней были изображены Римус и трое его друзей, и одного из них Гарри раньше не видел. — Я нашел это прошлой ночью. Где же все пошло так чертовски неправильно, эй, малыш? — Он долго молчал, просто глядя на фотографию. Джеймс отталкивал Петтигрю с дороги, чтобы оказаться на переднем плане кадра, Питер радостно смотрел в камеру, а Римус и Сириус обменялись быстрым поцелуем, прежде чем скорчить глупые рожицы. Гарри грустно улыбнулся, глядя, как Римус проводит дрожащим пальцем по каждой из фигур на картине. — Сохатый, Бродяга, Лунатик и Хвост. Мародеры. Я последний. — Он прижал фотографию к груди и снова заплакал. В этот момент раздался неуверенный стук в дверь. — Римус? Римус, дорогой, ты там в порядке? — Это была Тонкс. — Я слышала тебя внизу и… могу я войти? — Она слегка приоткрыла дверь. — Скажи ей, — прошептал Гарри. — Все в порядке. Не все, но почему ты расстроен. — Он напоследок похлопал Римуса по спине и вышел из комнаты, по пути одарив Тонкс грустной улыбкой и оставив Римуса горевать о потерянных друзьях. Как только он спустился вниз, начался допрос. Он сел и с благодарностью потягивал большую порцию бренди, которую налил ему Снейп, рассказывая обо всем из увиденного. К концу Гермиона была в слезах, а Рон — неподвижен. Даже Снейп и Драко выглядели немного ошарашенными. Гарри выпил остатки бренди и налил еще одну порцию в свой бокал. — Хорошо, конечно, то, что Нагайна определенно мертва, а крестраж определенно уничтожен. Я видел, как Волан-де-Морт осматривал ее тело. Она точно была мертва, — сказал Гарри, делая глоток алкоголя и наслаждаясь успокаивающим теплом, которое начало растекаться по его венам. — Крестражей больше не осталось, приятель! — сказал Рон с фальшивой веселостью, которую никто не испытывал. Гарри помрачнел. — Кроме меня, — сказал он едва слышным шепотом, допивая свой напиток. — Северус, у тебя есть немного «Сон без сновидений»? — Снейп кивнул и исчез, чтобы достать пузырек. Через минуту он вернулся, протягивая Гарри маленький пузырек с фиолетовой жидкостью, который тот с благодарностью принял. — Думаю, мне это понадобится сегодня вечером. Я поговорю со всеми вами утром. — Он протянул руку Драко, который тут же принял ее, и они поднялись в свою спальню, которую уже освободили Римус и Тонкс. Гарри переоделся ко сну, выпил зелье и приветствовал наступившее за ним забвение.* * * *
Гарри проснулся рано утром, хорошо отдохнувший благодаря зелью, но все еще взволнованный видениями предыдущего вечера. На улице было еще темно, поэтому он прижался к Драко и попытался заснуть. Полчаса спустя он все еще бодрствовал, а Драко сонно бормотал о «суетливых гриффиндорцах», поэтому Гарри встал с кровати, натянул роскошный голубой шелковый халат Драко и спустился вниз, и удивился, увидев Снейпа, сидящего за кухонным столом с кружкой черного кофе в руках. Было еще только шесть утра. — Как спалось, Гарри? — спросил он в знак приветствия. У Гарри вытянулось лицо. — Хорошо. Но только благодаря зелью. Спасибо тебе за это, — ответил он, наливая себе кофе из кофейника. Это напомнило ему о том, что было несколько месяцев назад, до того, как Рон и Гермиона были здесь, а он и Драко не были вместе. Каждое утро они со Снейпом сидели за столом и пили кофе в одиночестве. За эти восемь месяцев произошло так много событий. — Северус, у тебя ведь готово зелье? Чтобы очистить крестраж от меня? — спросил Гарри. Легкий подъем бровей Снейпа был единственным признаком удивления, которое тот при этом испытывал. — Да, Гарри. Все будет подготовлено, когда ты будешь готов. — На что Гарри глубоко вздохнул. — Тогда давай сделаем это. Сегодня. Драко это не понравится, но… — Драко не понравится что? — раздался голос Драко от двери. Гарри вздрогнул и повернулся, проливая кофе на стол. — Очищение от крестража, — ответил он, решив быть прямым. — Я собираюсь сделать это сегодня. — Глаза Драко опасно сузились. — И у меня нет права голоса, Гарри? — спросил он. Гарри услышал в этих словах боль и вздрогнул. — Нет. Я говорил тебе в октябре, что собираюсь это сделать. Сейчас нет причин ждать. Нагайна мертва. Остался только я. Откладывая, ты только откладываешь неизбежное. Драко побледнел и отвернулся. То, что Гарри был крестражем, всегда было источником конфликта между ними. Гарри встал из-за стола и взял Драко за руку. — Я сделаю это. Иначе, какого хрена вчера все это делалось, Драко? За что мы обрекли человека на смерть, если я собираюсь просто оставить его в себе? Чем скорее я избавлюсь от этой хрени, тем скорее будет побежден Волан-де-Морт. — Драко начал дрожать и часто моргать. — Послушай, я знаю, что ты боишься… — Боишься? С испугом я могу справиться. Гарри, я в ужасе. Помнишь, каким я был в октябре, когда обсуждался этот план? Это было пять месяцев назад, пять месяцев, чтобы так невероятно влюбиться в тебя, что я уже не в состоянии представить свою жизнь без тебя, во всех возможных вариантах! — И, совершенно забыв о том, что Снейп сидит за кухонным столом, он наклонился вперед и впился в губы Гарри, крепко целуя его, пока гортанный возглас Снейпа, раздавшийся сзади, не заставил их отстраниться друг от друга. — Значит, сегодня, — твердо, но мягко сказал Гарри, проводя пальцем по лицу Драко, ни разу не разрывая зрительного контакта. — Каждый день промедления дает ему больше шансов заменить потерянный крестраж или стать сильнее. Это продолжается уже достаточно долго. Пора положить этому конец. Мне нужно, чтобы ты был со мной, Драко. Да, это риск, но я полностью доверяю Северусу. — И это была правда. Каким бы невероятным это ни казалось год назад, Гарри действительно доверял свою жизнь своему крючконосому бывшему профессору. Драко слабо кивнул и сделал себе кофе, выпив горячую жидкость слишком быстро. Час спустя все обитатели дома, за исключением Тонкс, были в спальне Гарри и Драко, где Гарри сидел на кровати. Гарри заставил Драко, Рона и Гермиону потренироваться, отрабатывая фразы на парселтанге, которым он обучал их в течение нескольких недель, на случай, если они им понадобятся. Он чувствовал себя гораздо спокойнее, чем двадцать четыре часа назад. Он улыбнулся Римусу и Гермионе, которые накладывали наблюдательные чары на него, чтобы следить за его жизненными показателями. — Ну вот и все, — сказал Гарри. Он взял клык Василиска в правую руку, а левую перевернул так, чтобы она лежала ладонью вверх. — И если что-то пойдет не так, ты знаешь, что нужно делать. Я люблю вас всех. — И с этими словами, прежде чем он смог отговорить себя от этой безумной идеи, он погрузил кончик клыка в свою руку. Боль была мгновенной и мысленно перенесла его в двенадцатилетнего мальчика в Тайную комнату. От места прокола исходило мучительное колюще-режущее ощущение, и его руку пронзило электрическим разрядом. Прежде чем он смог остановить себя, он открыл рот и разразился пронзительным истошным криком. — Хватай его, Рон! — Гарри смутно понимал слова Римуса и, оглянувшись, увидел, как растерявшийся Драко изо всех сил пытается добраться до Снейпа, который держал противоядие. Еще не время для зелья, любимый, подумал Гарри, когда его сознание начало ослабевать. Он закрыл глаза, услышав возглас Снейпа «Expelliarmus!» и крик отчаяния, исходящий от его парня, который, очевидно, был тем, которого обезоружили. Рон цеплялся за него крепко, но недостаточно, когда правая рука Драко отклонилась назад и врезала ему в нос. Но даже с явно сломанным носом и кровью, заливающей лицо, Рон не ослабил хватку на блондине. — Прекрати, Малфой! — крикнул он. — Это то, что должно быть сделано, то, что, как ты признал, должно быть сделано! Уважай и доверяй Гарри настолько, чтобы он мог сделать свой собственный выбор! Гарри такой, какой он есть, и он никогда не простит тебе, если ты напрасно потратишь это противоядие; а это единственный шанс вытащить эту гребаную штуку из его головы и покончить с этим! Драко продолжал бороться еще около минуты, но его борьба была проиграна. Тогда он обратил свое внимание на явно угасающего Гарри. Он был абсолютно белым, его дыхание замедлилось, и он перестал кричать примерно за минуту до этого. Быстрое обследование подтвердило, что его сердцебиение упало до двадцати ударов в минуту. Когда Гермиона заботливо обхватила Драко, он был так потрясен, что даже не попытался сбросить ее объятия, вместо этого он уткнулся лицом в ее плечо и дал волю слезам. Всхлипы Драко были последним звуком, который слышал Гарри, прежде чем сознание полностью покинуло его. На прощание он подумал, что на этот раз не было никакого Фоукса, чтобы прийти и спасти его.