Обыкновенное чудо

Разработка любого плана — процесс сложный и нервный. Особенно если этот план надо в скором времени выполнять. Чародеи едва не перессорились, но всё-таки пришли к согласию. — Итак, — снова повторяла план Алёна, — я, Витя и Фома сейчас подготавливаем зал к ритуалам. Иван Степанович, если понадобится, задерживает Киру Анатольевну. Вася скажет, когда можно будет идти. Во время ритуала мы сидим в библиотеке, а вы, Иван Степанович, перенаправляете часть энергии Киры на нейтрализацию заклятия. Вопросы есть? — Есть! — улыбнулся Пухов, а затем спросил: — Чего ты тут раскомандовалась? Чародеи рассмеялись, но даже смех не избавил от тревожности, витавшей в воздухе. Подготовка специального зала для экспериментов и особо сложных ритуалов заняла больше времени, чем предполагали маги, но Киврину не только не пришлось задерживать Шемаханскую, но и удалось проверить магический контур. Теперь взволнованный Иван Степанович давал указания не менее взволнованным волшебникам: — Из библиотеки не выходить, что бы ни произошло — не колдовать. В крайнем случае полагайтесь на Василия — он знает, что делать. Абсолютно спокойный кот лишь удобнее устроился на столе и важно кивнул головой. — Уверены, что вам не понадобится помощь? — уточнила Алёна. — Уверен, — отрезал Киврин, направляясь к выходу из библиотеки. — Ни пуха ни пера, — тихо пожелала девушка, но чародей её не услышал, зато отозвался Брыль: — К чёрту! К чёрту! — повторил он, мысленно сплюнув через левое плечо.

***

За окном в холодном вечернем сумраке кружились снежинки. В огромном кабинете настольная лампа освещала тонкую фигуру волшебницы, одиноко склонившуюся над документами и, как могло показаться, не замечающую ничего вокруг. Старинные напольные часы пробили восемь, и женщина встрепенулась. Взмах рукой, и перед ней появилось изящное зеркало. — Здравствуй, — тихо и как-то отстранённо произнесла Кира. — Ты печальна, — заметило отражение. — Почему? — Я не знаю, — усмехнулась Шемаханская. — Я теперь ничего не знаю. — Разве? Неужели что-то изменилось? — Да! — горячо воскликнула чародейка. — Будто исчезло нечто важное, понимаешь? Отражение покачало головой: — Мне не дано понять людские чувства. Но, может быть, стоит хоть раз послушать сердце? Кира подняла взгляд на волшебное стекло. На неё, подперев подбородок рукой, смотрела её копия, в глазах которой читались неподдельный интерес и загадочность. Несколько минут прошли в молчании, пока отражение, что-то для себя решив, не произнесло, ободряюще улыбаясь: — Делай что должно, и будь что будет. Эти слова будто вернули Шемаханской уверенность. Волшебница поблагодарила зеркало, посмотрела на часы и, заметив, что опаздывает, поспешила в зал для экспериментов.

***

Просторный зал встретил Киру Анатольевну рассеянным нежно-зеленым светом магического контура, который будто бы пульсировал, зловеще поблескивая. В этом слабом мерцании женщина с трудом узнала силуэт Ивана Степановича, спокойного и сосредоточенного. Услышав её шаги, магистр повернулся, и их взгляды встретились. В его глазах отразились чувства, которые он изо всех сил пытался скрыть под маской равнодушия: взволнованность, нежность и, наконец, решительность. Что плескалось в её глазах, Киврину понять не удалось. Тревога? Надежда? Страх? Неужели Кира чего-то боится? Как много мыслей пронеслось за те секунды, которые длился их молчаливый контакт. Наконец Шемаханская отвела взгляд, надеясь, что волшебник не заметит выступившего на щеках румянца. Иван Степанович прошёл на место, отведённое ему ритуалом, и, мягко кивнув чародейке, предложил начать колдовство. Кира Анатольевна резко выдохнула и последовала его примеру. Взмах руки, и магический круг засиял ярким зелёным светом. Короткий знак Киврину, и волшебник быстрыми, но плавными движениями стабилизирует энергии. Шемаханская концентрируется и направляет силы на создание артефакта, шепча старинное заклинание. Серебристые нити магии, сверкая ослепительными искрами, стремительно соединяются в центре зала. Напряжение, витавшее в воздухе с самого начала, теперь, казалось, заполнило собой всё свободное пространство. Чародеи понимали, что одно неверное движение, одна ошибка или неточность может стоить им жизни. Иван Степанович вплетает в узор контрзаклятие, подсознательно молясь всем известным богам, чтобы это безумство удалось. Кира изо всех сил сдерживает колдовскую энергию, увеличивая её концентрацию. Магический круг меняет свой цвет, шар в центре зала разрастается. Напряжение будто давит на плечи. Краем сознания Киврин улавливает опасность. Вскрик Киры, ослепительно-белая вспышка… и тишина.