Давай полюбим друг друга

      Лютик довольно долго не выходил из спальной, так что Ламберт сам по себе успокоился и решил заняться своими делами.       Посмотрел телевизор, позависал в телефоне, заказал ужин.       Смотря какое-то ток-шоу и наматывая на вилку пасту, он даже успокоился, позабыв вообще о Лютике, погрузившись в просмотр телепередачи. И о том, что ему придется спать на полу.       Ох, и давно таких ночей не было…       Он дернулся, услышав шум шагов, но понял, что это Лютик. Тот сел рядом на кресло, замотанный в покрывало, сонный, лохматый, с заломом на щеке от подушки.       Ламберт посмотрел на него и сказал:       — Я заказал тебе тоже ужин. Можешь поесть, — он мягко улыбнулся и поднес вилку ко рту.       — Моя мама пропала, когда мне было восемь.       Паста упала с вилки, и Ламберт остался сидеть с открытым ртом, тупо уставившись в телевизор.       Отлично, внезапные откровенные диалоги. Он откашлялся, запил все водой и снова посмотрел на Лютика.       — Пропала?       — Да. Ее украли или что-то такое… Отец ничего не говорил о ней, а когда пытался говорить Лютик — кричал на Лютика и велел забыть о ней. Но время шло, он стал мягче, попросил у Лютика прощения за это… Все было хорошо, Лютик даже уверял себя, что он счастлив, — Лютик тяжело выдохнул, опустив взгляд на свои колени. — Но потом пропал и отец Лютика…       Ламберт ощутил, как собственные плечи резко будто бы одеревенели. Он растерянно посмотрел на Лютика, будучи определенно не готов к таким диалогам. Слишком личное, слишком интимное.       С чего Лютик вообще о таком заговорил?       — За полгода до твоего похищения, так? — нехотя уточнил Ламберт, когда в голове начал складываться пазл.       — Так…       — А потом пропал и ты… — прошептал он, опустив взгляд. Теперь он понял. — Иди ко мне, — мягко позвал он его, похлопав по месту рядом.       Лютик шмыгнул и плавно встал, послушно подходя к нему. Ламберт потянул его на себя и обнял, усаживая к себе под бок. Погладил по плечу и крепко обнял.       — Они в розыске?..       — Нет… Полиция не стала браться за это дело… — проговорил Лютик и опустил голову, утыкаясь лицом в его плечо, тихо шмыгнув.       — Это были те же самые люди, что украли тебя?       — Лютик думает, что так…       Ламберт поджал губы, осознав, что не знал, что сказать и как утешить. Чем ему помочь? Как он мог вообще ему помочь?       Его родители скорее всего мертвы или…       О Боже.       — Они… могут быть в рабстве?.. — прошептал еле слышно Ламберт, сам испугавшись своих слов. Рабство, да, конечно, ужасно… но в отношении близких Лютика это было еще ужаснее, еще страшнее.       — Лютик так думал… Но больше Лютик так не думает.       — Почему?       Лютик вжался в него сильнее, будто искал защиты, а Ламберт мог только обнимать его, прятать от всего этого мира в своих объятиях, сильных и теплых. Это все, что он мог ему дать на данный момент.       — Ты же участвовал во всем этом… Их группировку нашли… Лютик смотрел списки тех, кого получилось освободить… Там не было родителей Лютика…       — Но ведь поиски еще ведутся! — попытался прибодрить его Ламберт. — Сейчас смотрят по перепискам, по звонкам и все такое. Возможно, нужно время. У меня есть знакомые, я могу позвонить им, уточнить, как продвигается дело, попросить конкретно о твоих родителях.       Лютик снова тихо шмыгнул, сжимаясь в плечах, и Ламберту показалось, что Лютик сейчас просто исчезнет в его руках, что он хотел стать таким маленьким, как это вообще возможно.       — Лютик не знает… Не знает, как будет лучше, — прошептал он еле слышно, говоря в его плечо.       Ламберт погладил его по спине, глянув на свою остывшую пасту, а после мягко поцеловал Лютика в макушку. Так вот почему Лютик говорил о том, что ничего у него будет, как раньше. Почему говорил, что все будет плохо. Потому что он потерял родителей. И эта потеря была для него трагедией.       Он понятия не имел, с чего бы Лютику сейчас переходить на такие откровенности. Еще час назад Ламберт был уверен, что Лютик ему не доверяет и боится — пусть и глубоко в себе — а тут такие слова? Такие откровения?       — Почему?       — Лютику… рассказывали о рабстве… О том, что делают с людьми…       — Да, но… Ведь будет лучше, если их найдут? В каком бы состоянии они ни были, свобода — это лучшее. Разве не так?       — Возможно… — прошептал еле слышно Лютик.       — Я позвоню и обо всем договорюсь, — пообещал Ламберт, поглаживая по спине и не находя себе места. Он не ожидал не то что близости в ближайшее время, а тем более таких диалогов.       Он вообще был уверен, что Лютик не будет ему ничего рассказывать о своей жизни.       А тем более такие моменты.              Лютик рвано кивнул и тихо всхлипнул.       Ламберт хотел прижать его к себе еще ближе, обнять еще крепче, но понял, что ближе и крепче было уже просто некуда. Так что он просто удобнее перехватил его в своих руках, укачивая и прижимаясь губами к его макушке, надеясь, что Лютик успокоится.       Возможно, на него накатили какие-то воспоминания и ему стало еще хуже? Может, он давно об этом думал, но сейчас на него давило это больше всего?       Паста совсем остыла, ток-шоу окончилось, и Лютик, наконец, расслабился и позволил себе немного отстраниться от Ламберта, заглянув в его глаза. Лютик, по крайней мере, не плакал, и Ламберт был бесконечно этому рад.       — Легче?       — Да… Спасибо.       — Я… не ожидал таких диалогов, если честно… Но я рад, что мы смогли вот так поговорить.       Лютик улыбнулся, опустив взгляд.       — Лютик просто решил, что это будет честно.       — Хм? Что именно?       — Но ты ведь рассказал какой-то секрет Лютику? Лютик решил, что тоже должен.       Ламберту показалось, что его огрели по голову кастрюлей. Его плечи опустились.       Он-то решил, что Лютик с ним искренен, потому что почувствовал себя с ним хорошо. А он, оказывается, решил, что такие темы это как деньги — и просто вернул долг.       Ламберт ощутил себя опустошенным, обманутым.       Удивительно, как один и тот же секрет, одно откровение, с доверия превращается в сухой факт, лишенный чувств.       — Что-то не так? — спросил тихо Лютик.       Ламберт покачал головой и только сказал:       — Не надо так больше делать. Наши отношения это не товарно-денежный обмен. Ты не обязан мне что-то давать в ответ, если сам этого не хочешь, — он тяжело выдохнул, потерев виски. — Хорошо. Давай-ка я перезакажу ужин, а то этот совсем остыл.       Он встал, чтобы подойти к телефону, ощущая на себе растерянный взгляд Лютика.       Ламберт чувствовал себя паршиво.       Сначала осознание, что для Лютика он такой же маньяк, потом — это.       Ламберт понимал, что это естественные вещи, что в состоянии Лютика другого ждать и не приходится, но если какие-то вещи были ожидаемы, то такие вот фокусы…       Будто бы Лютик решил, что подобные тайны это что-то очень приятное!       Он рассказал это Ламберту, заставил его испугаться за его состояние, Ламберт пообещал ему разобраться, а для Лютика, на самом деле, это ничего не означало, и он просто решил, что так надо.       Ламберт рад был бы помогать Лютику, но не в купе со знанием, что для Лютика это простое сухое «надо».       Все время, пока Лютик ел, Ламберт молчал, смотрел в экран и думал об этом. Утешал себя тем, что ничего страшного не произошло, это естественно, но, наверное, какой-то маленький в нем мальчик не был к такому готов.       И он просто не хотел с таким сталкиваться.       — Почему ты такой грустный? — тихо спросил Лютик, отставляя свою тарелку.       Ламберт пожал плечами.       — Все в порядке. Я все еще просто не привык.       — Я… сделал что-то не так, да?..       Ламберт тяжело выдохнул.       — Просто, пожалуйста, больше ничего не делай без искреннего желания и нужды, ладно? Я не имею права сейчас говорить о своем состоянии, но твой поступок сейчас был для меня как пощечина. Я подумал, что это какое-то проявления доверия, а это… проявление «надо».       — Но Лютик не…       — Тс, — Ламберт качнул головой, осознав, что устал от сегодняшнего дня.       Как бы он не убеждал себя, что Лютику сложнее, это не отменяло его собственных чувств и эмоций.       Находится рядом и следить за таким уязвимым человеком, постоянно быть в напряжении однозначно на нем сказывалось не самым лучшим образом. Он чувствовал себя так, будто это высасывало из него все силы. Моральные.       И его сознание и осмысленность становились хрупкими, как стекло, и он ловил себя на том, что становится сложнее себя контролировать.       Он встал под взволнованный взгляд Лютика и ушел на балкон. Закрыл его, присел на стул и уперся лбом о перегородку.       И почему его это так задело?       Будто в самом деле… пощечина.       Он зажмурился.       Блять. Он слишком много хочет от Лютика, и то, что он вообще чего-то ожидает — сугубо его вина.       Он с силой потер глаз.       Он не справляется с Лютиком, просто не выдерживает. Состояние Лютика на него давит. Он чувствует его страх, его боль, и он невольно становится частью этого страха, и он тоже в нем живет.       Это пожирает его.       Он не может с ним справиться. Просто не может.       Он причиняет Лютику боль каждый раз, когда чувствует, что терпения в нем не хватает, что сил снова мало. И он делает Лютику больно.       Он раздраженно выдохнул.       Ладно, черт, ладно. Скоро они доедут до Йеннифер, а там уже… посмотрят. Сейчас главное держать себя в руках. Главное держать себя в руках.       Но откуда ему взять на это сил?       Удивительно, ведь он мог справляться с монстрами, а с ребенком — не может.       Тяжело выдохнув, он посмотрел на небо, медленно моргнув.       Но справиться с Лютиком придется. По-другому было нельзя.       Он сам взял эту ответственность на себя, и ему самому придется с ней справляться.       Он просто не ожидал, что это будет настолько сложно.       Не был к этому готов.       Он посидел еще какое-то время, покурил, а потом, тяжело выдохнув, собравшись с силами, наконец вернулся в комнату.       Лютик сидел все на том же месте, выглядя сбитым с толку и несколько напуганным. Ламберт покачал головой.       Ламберт сел обратно и переключил канал, ища, что можно было бы посмотреть. Лютик смотрел краем глаза на экран, а после, когда Ламберт нашел какой-то знакомый сериал, посмотрел на ведьмака.       — Про…       — Не извиняйся, — пресек его Ламберт. — Все в порядке, я просто устал.       — Лютик не совсем понимает, что сделал не так… — шепотом сказал он, смотря на свои руки. — В те разы Лютик мог понять, но сейчас Лютик не понимает, что именно… Пожалуйста, поговори с Лютиком.       Ламберт дернулся, что-то зажало в груди, и он едва не выругался из-за этого чувства.       Так, успокоится.       Первым делом надо быть таким спокойным, как это возможно.       Лютик ни в чем не виноват. Не был и никогда не будет.       Он из лучших побуждений.       И сейчас он хочет разобраться в ситуации.       Лютик хочет любви. Хочет успокоиться. Хочет уверенности.       — Лютик… Я… Не могу сказать, что разозлился. Меня это просто… — он прервался, понимая, что не говорил это слово уже слишком долго, чтобы сейчас не хотеть его выплюнуть и забыть. — Кажется, меня это обидело.       — Лютик не понимает…       — Я же уже объяснил. Такие искренние, болезненные вещи не надо отдавать или рассказывать кому-то, потому что «надо». Только если ты чувствуешь в этом нужду, если хочешь от чистого сердца. То, что ты рассказал мне часть своей жизни без искреннего желания, это… неправильно.       Лютик потупил взгляд и опустил его на свои пальцы.       — Лютику подумалось, что так будет правильно… Лютик вовсе не хотел тебя задеть…       — Я знаю. Правильно будет, если ты будешь со мной честен. Просто, пожалуйста, не насилуй себя. Не заставляй себя что-то делать. Я приму от тебя любое поведение. Даже если ты не захочешь вообще со мной говорить. Или видеть. Я все приму и пойму. Кроме насилия над собой. Я не заставляю быть тебя ко мне добрым.       Лютик шмыгнул и плавно кивнул.              — Лютик… Лютик просто запутался, — тихо прошептал он. — Лютик не знает, что чувствует…       — В каком смысле?       Лютик поджал губы, переводя куда-то взгляд, неуверенно потирая руки. Он поежился, будто ему было некомфортно, и Ламберт хотел попросить его просто сесть и успокоиться. И забыть это диалог, а потом Лютик затараторил едва не со слезами в голосе, будто признавался в каком-то страшном своем секрете:       — Лютику ты очень нравишься, но так же Лютик тебя боится… Сильно. Лютик не хочет без тебя, но иногда Лютик так сильно боится, что ему легче оттолкнуть… Еще Лютик хотел бы быть для тебя таким же хорошим другом, как и ты для него… Но у Лютика совсем не получается.       Он тихо всхлипнул и зажмурился, как от боли, попытавшись прогнать слезы.       Ламберт так и замер, раскрыв рот.       Так вот о чем говорила Йен, когда как-то ему сказала «никогда не пытайся понять, что у другого человека в голове, тебе кажется, что его действия понятны, но потом они говорят тебе свои искренние мотивы и твоя голова просто — бум — взрывается».       Да, у Ламберта только что чуть голова не взорвалась.       Лютик рассказал ему это потому что хотел быть хорошим другом. Потому что ему стыдно за свой страх.       Потому что он хочет отдать хотя бы малую часть того, что дает ему Ламберт.       Ламберт захотел как-то попасть в прошлое и дать тому себе по лицу.       Конечно же Лютик не мог сделать это чтобы обидеть Ламберта.       Блять, конечно.       Он просто хочет быть взаимным.       Нормальное человеческое желание. На удивление — абсолютное здоровое.       Если б Ламберт умел колдовать знаки, который отбивали бы человеку память хотя бы на десять минут, он бы этим и занялся.       Только от представления, как гадко себя ощутил Лютик, его едва наизнанку не вывернуло.       Лютик, который рассказал что-то такое тяжелое в надежде отплатить чем-то Ламберту… получил только раздраженного Ламберта и двадцать минут в одиночестве.       — Лютик… — только и смог пролепетать Ламберт, — я… я не знал… Я подумал, что ты просто кинул мне в лицо вот этот факт и типа все. Я не… я и подумать не мог, что ты просто хочешь… хочешь как-то показать мне свою взаимность… Я…       Ламберт прервался, растерявшись, забегав взглядом.       Теперь он понял, что он дал Лютику пощечину. Только он.       — Лютик, ты… ты хороший друг и…       — Не надо, — покачал головой Лютик, утирая глаза. — Лютик ничего не может тебе дать… От Лютика только одни проблемы… Лютик видит, как ты устаешь…       Ламберт опомнился.       Да, Лютик эмпат. Он все видит и чувствует.       И то, как он мечется с хорошего настроения на плохое — это просто его попытки не досаждать Ламберту. Он пытается быть спокойным, расслабиться, а потом его нервы не выдерживают и его снова кроет.       И вчерашний день наверняка не был кристальной правдой. Ему не было абсолютно хорошо и весело.       Ему все еще могло было страшно, просто он старался не досаждать Ламберту.       Ламберту стало еще хуже.       — Хорошо, да… Может быть, — начал Ламберт. — Но ты мне нравишься, Лютик, ты как… Я не знаю, представь, что родители бы ненавидели своих младенцев за то, что те беззащитные, да еще и срут под себя! Они же их от этого меньше не любят?              Лютик непонимающе на него посмотрел, но почему-то немного успокоился.       Наверное, он просто сбился с толку от таких слов.       — Я просто говорю, что… — он растерянно почесал затылок, — любовь и симпатия не обязательно растут в каких-то взаимовыгодных условиях. Когда люди решаются на ребенка, они понимают, что этот ребенок им мало того, что ничего не должен, так еще и ничего не может им дать. Но люди все равно рожают, и они любят своих детей. Да, они тоже устают, и злятся на свою беспомощность, и им может даже стать хуже физически, но это не умаляет их любви к своим детям, — он подобрался к Лютику чуть ближе, взяв его руки в свои. — Тоже самое и тут. Я знал, что ты ничего мне дать не сможешь, но ты мне нравился и я хотел тебе помочь. И ты нравишься мне сейчас и я все еще хочу помочь. Да, я и вправду могу устать, но мои чувства к тебе от этого не слабеют. Прости, что не разобрался в ситуации, — прошептал он, склонившись и поцеловал его в костяшки. — Прости, — он судорожно выдохнул, прикрыв глаза.       Лютик шмыгнул, так и замер, и Ламберт чувствовал, что он успокоился. Даже ритм его сердца стал выравниваться.       Он неуверенно поднял взгляд, встретившись с взглядом Лютика, и прошептал:       — Для меня важно все то, что ты говоришь, я просто думал, что ты рассказал мне это нехотя и причинил этим себе дискомфорт. Я такой придурок, — он горько усмехнулся.              Лютик качнул головой, шмыгнув.       — Все, что ты должен — это не насиловать себя. Если хочется плакать — плачь, — мягко сказал Ламберт, и, выпрямившись, прижал Лютика к себе.       Он погладил его по спине, поцеловав в макушку, а после Лютик заплакал. Ламберт прикрыл глаза, поджав губы.       Так, он смог объяснить Лютику, что тому не обязательно надрываться, теперь вопрос был в том, как бы исправить свое мудаческое поведение.       От мысли, что Лютик… хотел стать ему хорошим другом все выворачивалось наизнанку.       На миг в голове щелкнуло — надо дать Лютику что-то, из-за чего он сможет ощущать себя полезным.       Все-таки слов было мало, и если у Лютика будет реальная возможность как-то помочь Ламберту, что-то ему дать, то тому будет намного легче.       Оставалось придумать, что именно… Ведь Ламберт уже так привык быть один, что ему плохо представлялось, что же мог делать второй человек.       В любом случае, сейчас он принялся просто укачивать Лютика в своих руках и успокаивать его, зная, что это лучшее, что он мог дать ему сейчас.       Их отношения, думалось Ламберту, были похоже на медленно затягивающуюся на шее веревку. До удушения.       Ламберт закрыл глаза и постарался об этом не думать.       Обнять, прижать к себе, успокоить.       Дать вдохнуть полной грудью.       Но, видел Бог, Ламберт ненавидел себя всем сердцем за свой инфантильный поступок. Он понимал, что сказывалась усталость, напряжение, что угодно, но Лютик же не был в этом виноват.       Лютик нуждался в нормальных отношениях, а Ламберт, словно истеричный мальчик, то прижимал, то отталкивал.       Он ненавидел себя за это.       Плотно сжав зубы, он прижал Лютика к себе крепче, услышав его судорожный выдох.       — Все хорошо. Прости меня, — тихо прошептал Ламберт, прижавшись носом к его виску и прикрыв глаза.       В конце концов, Лютик, вдоволь наплакавшись, успокоился, а после и заснул. Прямо так, в его руках.       Ламберт растерялся, расслышав тихое сопение, а после, аккуратно встав и подхватив Лютика, унес его в спальную. Медленно уложил его в кровать, укрыл смятым покрывалом и, погладив по макушке, мягко поцеловал в лоб, прошептав еле слышно:       — Сладких снов. Надеюсь, в скором времени Бог получше тебя будет беречь от мудаков типа меня.       Он выпрямился, усмехнувшись и, покачав головой, вышел из комнаты.       Грохнувшись на кресло, он уткнулся пустым взглядом перед собой, в сотый раз называя себя придурком.       Потому что он придурок.       Ламберт решил, что ляжет спать все-таки в спальной. Конечно же на пол, просто в спальной шторы были плотные и не пропускали свет, а в гостиной — нет. Аккуратно, чтобы не потревожить Лютика, он расстелил все на полу и грустно выдохнул. Ну, главное, чтобы Лютику было комфортно.       Ламберт внезапно осознал, как по-настоящему мало создавал для него комфортных условий.       Даже само его присутствие рядом — априори не комфортно.       Он проверил телефон и, перед тем как лечь спать, медленно подошел к Лютику, присев перед ним на корточки, внимательно смотря на его лицо. Да, пока он спал, то был прекрасен. Ничем не тревожемый и не боящийся, расслабленный и спокойный.       Ламберт тяжело выдохнул.       К сожалению, такого Лютика он мог наблюдать только во сне.       Он плотнее занавесил шторы и лег спать сам, едва не простонав от того, насколько неудобно это было. Пока он ворочался, то думал что лучше будет переместиться на диван, но снова вспомнил о его габаритах. Туда с трудом вместится Лютик, если свернется в комочек, здоровенный мужик под два метра туда только ноги свои положить сможет.       Пришлось ютиться на полу.       Он долго не мог заснуть, помимо прочего его терзала тревога за свой поступок, и мозг снова и снова думал о Лютике, о его лице, о том, что теперь делать Ламберту и что он вообще может сделать. Если может…       Так что сон не шел долго, но он, наконец, стал засыпать.              Мысли терялись, становились обрывистыми, тело расслаблялось, пульс выравнивался…       И Ламберт услышал шорох. Он сожмурился и открыл глаза. И пораженно ахнул, увидев рядом с собой Лютика. На полу. На самом краю импровизированной кровати.       Ламберт сначала вообще выпал из реальности, растерянно глядя на лицо Лютика напротив. На его белое, сонное лицо напротив.       Определенно, он ничего не понял.       — Лютик?.. Ты что здесь делаешь? — тихо спросил Ламберт, будто боялся кого-то разубдить.       — Это нечестно, что ты спишь на полу… Ты должен спать на кровати. Ложись.       — Спать на кровати, пока омега спит на полу? Пф, не глупи, — Ламберт потер глаз. — Ложись в кровать, Лютик. Тебе нужно отдохнуть, ты сегодня ужасно устал, надо полагать.       — Но и ты ведь… тоже.       — Не так, как ты.       Лютик поджал губы и снова попросил:       — Пожалуйста, ложись на кровать…       Ламберт внимательно на него посмотрел сквозь тьму комнаты. Он прекрасно видел его лицо. Его взгляд, его смещенные брови, легкую растерянность. Видел все.       С одной стороны Ламберт понимал, что Лютик хотел что-то отдать взамен, но с другой… Как Ламберт мог спать на кровати, пока Лютик спит на полу? Он бы себе этого не простил!       — Лютик, не говори глупостей. Тебе нужнее. Я взрослый мужик. Ты — покалеченный ребенок. Я хочу, чтобы тебе было комфортно. Ты и так настрадался. А еще я облажался.       — Ты не облажался…       — Не ври хотя бы себе, — тяжело выдохнул Ламберт.       Лютик не ответил, оставшись лежать на полу, в упор смотря на Ламберта, будто чего-то ждал. Но Ламберт определенно не собирался ложиться на кровать.       — Лютик, — тяжело выдохнул Ламберт. — Пожалуйста, не вредничай. Ты и так много чего пережил, и сейчас еще на полу спать? Зачем?       — Лютик привык спать на полу.              Ламберт едва не зарычал от злости и бессилия.       — И после того, как ты привык, ты вообще не должен спать на полу.       Лютик снова не ответил, в упор на него смотря, будто понимая, что Ламберт в любом случае сдастся, не выдержит напора.       Тяжело выдохнув, Ламберт предложил:       — Хорошо, тогда пойдем оба на кровать? Раз уж иначе мы оба спим на полу.       Лютик посмотрел на него с явным недоверием, но после медленно, будто бы неуверенно кивнул и встал. Ламберт последовал за ним, потерев сонные глаза, а после посмотрел на кровать. Да, после пола она была очень соблазнительна.       Он указал рукой Лютику на кровать, чтобы тот прошел первым, и Лютик, кинув на Ламберта недоверчивый взгляд исподлобья, обошел ее и присел. Ламберт хмыкнул и сам грохнулся на другую сторону кровати, на самый ее конец, чтобы не мешать Лютику. Он поерзал и укрылся одеялом, которое захватил с пола. Рядом, наконец, проскрипела кровать с другой стороны. Лютик лег.       Ламберт облегченно выдохнул и закрыл глаза, засыпая на удивление легко и просто.       Ламберт медленно открыл глаза, проснувшись, и тут же дернулся, будто бы шарахнулся.       Лютик лежал напротив него, в двадцати сантиметрах максимум, и смотрел на его лицо. Ламберт испугался, что каким-то образом во сне подобрался к Лютику, но, оглядевшись, он понял, что лежал все еще на своем месте — может немного подвинулся к центру кровати, но на немного.       То есть… Лютик сам к нему подвинулся? Пока Ламберт спал?       Но зачем?       Он сонно проморгался и потер глаза, сказав:       — Доброе утро.       — Доброе…       Ламберт оперся на локоть и снова внимательно посмотрел на лежавшего рядом Лютика, укрытого одеялом, который смотрел на него в ответ спокойно и немного пытливо.              — Ну и… эээ… как это понимать?       — Что именно? — вскинул брови Лютик.       — Ты спал… рядом со мной. Близко. Разве тебя это не напрягает?       Лютик растерянно моргнул и перевернулся на спину.       — Ну, Лютик большую часть времени спал… А когда проснулся…       Он прервался, резко замолчав, и Ламберт нахмурился.       — И что случилось, когда ты проснулся?       — Ты издавал странные звуки во сне, будто бы чего-то боялся.       Ламберт заметно засмущался и затушевался, потупив взгляд.       — Мало что ли людей, которые во сне говорят?.. Я почти уверен, что во сне говорят вообще все!       Лютик мягко улыбнулся.       — Возможно, Лютик просто пытался понять, что тебе снится… Вот и все.       Ламберт недоверчиво на него посмотрел, но вынужденно кивнул и встал с кровати. Потер лицо и уставился сонным взглядом на пол.       Ну, на самом деле, ему понравилось спать на кровати, а не на полу. И понравилось видеть по пробуждению Лютика так близко.       Он посмотрел на него через плечо, на его сонное лицо и, ощутив странное щемящее чувство внутри, резко встал, чтобы пойти умыться.       Смотря на себя в зеркало, он чувствовал, как гнет за вчерашний вечер все еще давил на него.       Он помнил, что Лютик не держит на него прямой обиды, обижаться он просто уже не умеет.       Любое плохое или болезненное он воспринимал как данное, и в этом была сложность — ведь из-за этого было сложнее извиниться. Лютик просто не поймет, за что. Ведь он считает, что любая боль будет заслужена. Что это он виноват.       Ламберт выругался.       Вчера он же прямо так и сказал, мол ты, Лютик, виноват в том, какой ты весь тупой и не смог установить со мной ментальную связь и узнать, как же правильно поставить предложение так, чтобы не задеть меня, старого вонючего пердуна, который решил, что ему что-то должен ребенок, которого я взял под опеку и свою ответственность.       Ламберт злился на себя и не находил объяснений своему поведению.              То есть, он прекрасно понимал, что внутри он уверен, что Лютик должен ему весь открыться, измениться и вылечиться.       Но он не понимал, с чего он так решил. Почему он так страстно этого хочет.       Просто желание избежать трудностей, точно…       Но теперь надо как-то зализывать раны и держать себя, нахрен, в руках. Что-то придумать, дать Лютику гарантию и хоть какую-то власть в их отношениях.       И дать Лютику что-то, что потом Лютик сможет отдавать Ламберту как знак взаимности и дружбы…       У Ламберта голова от всех этих мыслей изнутри чесалась.       После завтрака они выехали. Ламберт планировал сделать небольшую остановку. Лютик это заметил еще по тому, что ехали они медленно. Ламберт плохо знал местность, а на картах не обозначалось место, где можно было бы подойти к заливу.       — Почему так медленно? — Лютик вытянул голову, оглядывая небольшие домики.       — Хочу к одному месту подступиться… Вспомнить бы, где, — он раздосадованно почесал затылок. Попадалась только частная собственность, загороженная кораблями.       — Это место Лютику не нравится… — пробубнил он тихо.       — Я уж понял, — Ламберт понимающе улыбнулся. — Но это место понравится. А потом мы уедем.       Лютик кивнул и прикрыл глаза, откинувшись на кресло. Лютик сегодня был очень тихим и спокойным, к тому же с утра было достаточно облачно и прохладно. Особенно для Техаса.       Наконец, он нашел нужное место. Он припарковался и кивнул Лютику, чтобы тот отстегнулся. Открыл ему дверь, пропуская Лютика, тот вышел из машины и огляделся. А потом крепко взял Ламберта за руку.       Ламберт удивленно на это посмотрел, будучи уверенным, что, без толпы и вообще присутствия людей, у Лютика не будет необходимости хвататься за него. Но, видимо, это место в самом деле заставляло Лютика чувствовать себя некомфортно. По каким угодно причинам.       Но пока они шли по дорожке, Ламберт чувствовал, что Лютик расслаблялся.       Да, рядом мексиканский залив, вода…       Возможно, Лютик действительно очень чувствительный к внешнему миру, он чувствует места, людей, энергию, все, что угодно. Возможно, это место ему не нравится за счет того, что люди здесь живут в основном из-за рыболовного бизнеса или еще по каким-то денежным причинам. Место, лишенное жизни и привязанности. Поэтому Лютик ощущал себя здесь некомфортно.       Но залив… Да, вода помогала.       — Это не самый прекрасный пляж, но зато тут чисто и совсем никого нет, — он улыбнулся, когда они вышли на самый берег, усыпанный песком и камнями. Рядом шумела вода, не было слышно не шума машин, ни голоса людей.       Лютик, определенно, весь расслабился.       — Красиво, — прошептал он, выпуская руку Ламберта и медленно подходя к воде. Он присел перед ней, касаясь. — Теплая! — он удивленно крякнул, резко посмотрев на Ламберта во все глаза.       Тот покачал головой, улыбаясь.       — Не рекомендую плавать. На улице, как видишь, ветрено. Вода обманчива.       Лютик грустно выдохнул, и у него опустились плечи.       — В Лос-Анджелсе наплаваешься. Там сейчас как раз сезон, вода теплая. А потом с тобой во Флориду сгоняем, там тоже тепло и хорошо.       — Правда?       — Обещаю.       Лютик улыбнулся и кивнул, смотря на воду, как зачарованный. Подойдя к нему чуть ближе, Ламберт почувствовал, что Лютик… в самом деле внезапно расслабиться и успокоился. Да, вода в этом плане имела неясное свойство успокоить и утешить.       А Лютика, с его чувствительностью внешнего мира — тем более.              Какое-то время Лютик просто смотрел, а после встал и стянул с себе кроссовки и носки, закатав джинсы, входя в воду по щиколотку.       Ламберт присел на песок и, подперев подбородок кулаком, внимательно за ним следил с мягкой улыбкой.       Смотреть за тем, как он ходил по берегу, расслабленный и спокойный, впервые не во сне… Да, это прекрасно. По крайней мере он смог дать Лютику небольшую передышку.       Лютик ходил так долго, шлепая по воде и иногда даже улыбаясь — видимо своим мыслям или ощущениям.       Наконец он вышел из воды и, посмотрев на Ламберта, присел рядом с ним, дожидаясь, пока просохнут ноги.       Ламберт посмотрел на него с мягкой улыбкой, на удивление, здесь он успокоился и сам. Все напряжение с утра куда-то ушло вместе со всеми вопросами без ответов.       Остался только он и Лютик.       И все было прекрасно.       — Красиво, — протянул Лютик, глядя на воду.       — Ага, — согласился Ламберт, не сводя с него взгляда. — Знаешь, Лютик, я тут подумал… Раз мы с тобой друзья…       Он заметил, как Лютик резко повернулся к нему, заинтересованный, весь в ожидании. Видимо, для него это значило действительно многое.       — То было бы здорово, если бы ты мне тоже помог кое в чем.       Лютик кивнул с максимально уверенным видом, и от карикатурности его эмоции Ламберт едва не рассмеялся.       — Знаешь, в моей жизни происходит много вещей, которые меня злят. Куча обид, которые не прошли и все такое. Даже если я не помню свое прошлое, это не значит, что некоторые моменты не живут все еще во мне. И это все копится-копится, и в итоге — бум — твоя голова взрывается, — повторил он слова Йеннифер, — Так что иногда мне нужно, знаешь, высказаться… О всех тех глупостях и мелочах. Но я боюсь тебя спугнуть, ведь эти вещи могут быть грубыми или злыми…       — Нет! Лютик будет рад тебя выслушать! — уверено крикнул Лютик, едва не сияя счастьем и восторгом. Кажется, он всерьез решил, что Ламберт доверяет ему какую-то серьезную роль, в то время как Ламберт старался подобрать что-нибудь для Лютика такое, чтобы сильно его не нагружать. Он не собирался рассказывать ему действительно жесткие моменты.       Он улыбнулся ему и кивнул.       — Тогда я рад.       — И Лютик рад, — улыбался он, сияя.       Да, Лютик значительно обрадовался тому, что он может что-то дать взамен. Ламберт чувствовал, как он трепетал.       Ламберт потрепал его по плечу, а после обнял. Лютик издал какой-то неясный, но, вроде, довольный звук, и прижался к нему в ответ.       Ламберт погладил его по спине, смотря на залив, а после прикрыл глаза, выдыхая, наслаждаясь тем, что Лютик сейчас был спокоен.       И, кажется, впервые по-настоящему спокоен.       Не его попытки быть хорошим через силу, не эти притворная радость и счастье.       Искренние спокойствие, когда его ничего не тревожит.       Искренний детский восторг.       Ламберт облегченно выдохнул, запоминая все — запах Лютика, его мимику, эмоции и движения, чтобы больше не перепутать.       Чтобы всегда понимать.       И все-таки попытаться заслужить прощение. Хотя бы для себя самого.